ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ: Суд века

Точно так же, как в мой первый день суда по бракоразводному процессу, вся семья сплотилась вокруг Майкла, пока он проходил через это трудное время. Мы планировали быть в суде каждый день, чтобы показать солидарность с Майклом, и чтобы дать знать тем, кто обвинял Майкла, что они вбросили шайбу не только против Майкла, но против всего клана Джексонов.

Так что в январе 2004 года, когда начались предварительные слушания, все мы собрались в Неверленде, чтобы остаться там настолько долго, насколько мы будем нужны. Будучи собранными в Неверленде, мы чувствовали себя немного также, как в старые дни в Хевенхёсте, но лучше, потому что после всего, через что мы прошли в наших жизнях, все мы ценили нашу близость ещё больше.

В течение того времени я имела шанс посидеть и поговорить с Майклом так, как было когда-то больше десятилетия назад. Я наконец-то получила возможность впервые поговорить с ним с глазу на глаз, и немедленно воспользовалась этой возможностью. Мы сидели рядом на диване прямо за фойе Основного дома. Я смотрела на своего брата и собирала в себе смелость, чтобы начать разговор.

- Майкл, я должна поговорить с тобой, потому что это беспокоит меня.

- ОК, - улыбнулся он мне с ожиданием.

- Я хочу, чтобы ты знал, что то, что произошло…

- Ты не должна ничего говорить, Ла Тойя.

- Что ты имеешь в виду? Ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать.

- Тебе не нужно ничего говорить. Я знаю тебя. Я знаю твоё сердце. Я знаю, что он заставлял тебя делать те вещи.

Я была шокирована тем, что после всего этого времени, он ТОЧНО знал о том, что я собиралась сказать.

- Но я должна сказать это вслух...

- Ты не должна, Ла Тойя. Я знаю лучше. Я знаю, кто ты. Я люблю тебя очень сильно.

Когда я услышала от него те слова прощения, меня переполнила такая большая благодарность, но я всё ещё чувствовала, что не сказала достаточно. Я снова и снова пыталась вслух попросить прощения.

- Я только хочу сказать тебе… - сказала я.

Но Майкл определённо простил меня давным-давно, и он не хотел говорить об этом больше. Он просто был счастлив видеть меня и знать, что я снова есть в его жизни, и что мы были снова вместе - одной семьёй.

- Я знаю тебя, и я знаю, что ты никогда бы не сделала чего-то, чтобы навредить мне, - сказал он. – Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя очень сильно.

- Я тоже люблю тебя, - сказала я.

Тогда Майкл посмотрел мне прямо в глаза и сказал свою знаменитую фразу:

- Нет, я люблю тебя больше.

Я заплакала.  Я была такой облегченной, и счастливой, и переполненной. Затем Майкл обнял меня, чтобы успокоить, и он тоже начал плакать. Мы сидели там очень долго и просто вместе плакали, и обнимали друг друга, и говорили друг другу как мы друг друга любим, и наслаждались чувством наконец-то полного единения. Это был один из самых невероятных моментов во всей моей жизни. Я была так взволнована, услышав от него, что он знает, что я никогда бы не обратилась против него или намеренно навредила бы ему так, как заставил меня это сделать Гордон. Это было именно тем, на что я надеялась в тот ужасный момент в Тель-Авиве много лет назад – то, что Майкл знает меня слишком хорошо, чтобы быть обманутым дьявольским планом Гордона.

Но я так же знала в тот момент в Тель-Авиве и все последующие годы после того момента, что такое прощение было почти невозможным. Я взяла на себя ответственность за то, что сделала, даже несмотря на то, что меня заставил Гордон, и я могла бы понять, если бы у Майкла осталась на меня обида. Так что это было таким облегчением - знать, что он знал меня так хорошо. Позднее я поняла: то, что дало Майклу возможность простить меня так легко – это наличие его собственных манипуляторов и знание о заговорах против него настолько долгих, как та самая пресс-конференция в Тель Авиве, хотя это было за многие годы до того, как он рассказал мне об этом. Вот почему он знал о том, что происходило и не имел по этому поводу ни малейшего сомнения.

Майкл ненавидел то, что тот рейд в Неверленде мог сделать для него невозможным находиться в его старой комнате, но несмотря на это он прикладывал усилия к тому, чтобы эта перемена была обыденной – Майкл был непреклонен в том, чтобы сохранить жизнь детей настолько нормальной, насколько это было возможным. Каждое утро, когда мы отправлялись в суд, он был уверен в том, что с ними надо держаться невероятно весёлым.

- Папочка, когда ты вернёшься? - могли они спросить.

- Я вернусь сегодня вечером, - мог ответить он.

Он мог обнять и поцеловать их и сохранял на лице широкую улыбку всё время, пока не выходил за дверь и не садился в машину. Только тогда беспокойство и гнев, которые он чувствовал по поводу того, что с ним происходило, показывались на его лице, пока он готовил себя к наступающему дню.

В первый день суда мы все приехали в караване минивенов. Мама, Джозеф и все братья и сестры, кроме Марлона, были там.

Обычные толпы поклонников ждали Майкла около здания суда, но они были ещё больше анимированы в своём рвении показать свою поддержку Майклу в течение всего времени, когда он в этом нуждался. Они становились безудержными, когда он показывался из машины, выкрикивая его имя вместе с посланиями веры и защиты его невиновности. Поддерживаемый их любовью и с твёрдой решимостью показать тем, кто сделал его целью и хотел свалить его, что его не сломать, Майкл забрался на крышу своего минивена и начал махать, посылать воздушные поцелуи и показывать знак мира. На короткий промежуток времени он захлопал в ладоши и сделал лёгкое танцевальное движение под одобрение приветствовавшей его толпы. К сожалению, как и со многим, что делал Майкл, это намерение было совершенно криво истолковано. Этот жест немедленно просочился в прессу и был быстро раскритикован многими. Разумеется, Майкл не имел в виду неуважение к жертвам сексуального насилия. Но он знал, что те грязные бизнесмены с их собственной вендеттой против него выставили впереди себя детей и он должен иметь дело и говорить против их лжи. Он больше думал о том, чтобы порадовать своих поклонников, которые делали так много, чтобы поддержать его в то трудное время.

Буря СМИ, которая поднялась с самого первого дня, заставила меня нервничать о том, что будет дальше. Множество отвратительной лжи было написано о Майкле и сказано в суде в течение того времени. Мы, члены семьи, делали всё, что было в наших силах для того, чтобы сохранить оптимизм и поддерживать дух Майкла.

После предварительного слушания, которое продолжалось несколько недель, обвинители решили, что уже достаточно доказательств, чтобы идти дальше с этим делом. Но начало настоящего суда не было запланировано вплоть до января следующего года. Несмотря на то, что это было передышкой от острого напряжения вследствие нахождения в суде каждый день, было невозможным расслабиться в течение времени между двух судов. Мы все знали, что Майкл скоро был вынужден встретиться лицом к лицу с одним из величайших вызовов во всей своей жизни под огневым валом исключительно негативной прессы в своём продолжении. Так что я была особенно благодарна за то, что у нас была возможность собраться вместе единой семьёй для счастливого события в августе. 46-й день рождения Майкла был 29 августа, так что все мы запланировали собраться для праздника. В знак уважения к убеждениям мамы, как СИ, мы не стали собираться день в день, а перенесли праздник на следующий день после настоящего дня рождения Майкла. Мы просто сказали, что собираемся на обед в честь Майкла. И даже несмотря на это моя сестра Рэбби отказалась участвовать, потому что считала, что вечернее торжество слишком походило на вечеринку в честь дня рождения. Но остальные считали, что Майклу нужно что-то, чтобы приободрить его дух и отвлечь его мысли от бед, с которыми он столкнулся, так что все мы были очень рады быть вместе с ним.

Мы все собрались в ресторане в центре Лос Анжелеса, который предоставил нам собственного шеф-повара и отдельную комнату, где мы могли бы быть в приватности. Все братья и сестры – кроме Рэбби и Марлона – были там, и было чудесно снова быть вместе, как одна семья. Я не видела Майкла с окончания предварительного слушания. Но я была прекрасно осведомлена о его разрушительных страхах и провела своё собственное исследование, чтобы сложить вместе все кусочки головоломки заговора, о котором он рассказал. Я чрезвычайно волновалась о его здоровье и о состоянии его духа. Я с жадностью наводила справки о его самочувствии и внимательно смотрела, как он выглядел.

- Как ты себя чувствуешь? – спросила я его.

- Держусь, - ответил он. – Чувствую себя хорошо.

Я не совсем ему поверила, потому что видела большое переживание в его лице. Я знала из своего собственного опыта с Гордоном, что люди с нечестивыми планами не остановятся, пока не достигнут своих целей, и я боялась, что наступающий суд может на самом деле разрушить Майкла. Если он будет осужден, то вынужден будет провести 20 лет в тюрьме.

Но, как я и говорила ранее, не в наших правилах было говорить о чувствах и прочих серьёзных вещах в нашей семье, так что я отбросила подальше свой страх и сделала всё, что могла, чтобы просто повеселиться. Во время этого чудесного обеда все мы сидели, и разговаривали, и смеялись, и ели, и просто получали удовольствие от общения друг с другом – все вместе. Этот момент был весёлым и объединяющим для всех нас.

Этот вечер также дал возможность для особенно милого момента между Майклом и Джозефом. Когда Джозеф вошёл в комнату, Майкл обратил внимание на то, что его отец ищет стул, чтобы сесть.

- Джозеф, садись здесь, рядом со мной, - сказал Майкл.

Оба сидели рядом и угощали друг друга большую часть вечера. Это был ясный пример того комфорта, который Майкл получил от того, что имел своего отца рядом для защиты в течение того чрезвычайно пугающего времени в своей жизни. Мне нравится думать о том, что Майкл получал силу от присутствия всех членов своей семьи, но я также знаю, что Джозеф был особенным источником силы для Майкла.

В конце 2004 года у меня также было позитивное событие в личной жизни. Два года спустя после завершения работы над моим новым альбомом Starting Over, в течение которой Джефри и я сделали всё, что было в наших силах, чтобы найти способ показать его миру, мы подписали контракт на распространение с Bungalo Records. Мероприятия, которые они предприняли для распространения альбомов, и которые мы оставили в стороне, положили начало нашему собственному Ja-Tail Records. Всё это вселило в меня огромный оптимизм из-за того, что моя музыкальная карьера и бизнес готовы были расцвести в новом виде. Мы должны были чрезвычайно радоваться тому, что наконец-то выпускаем Starting Over. Но всё это дало свои плоды как раз тогда, когда Майкл вошёл в один из самых трудных периодов в своей жизни. Я поняла, что нет времени продвигать вперёд собственную карьеру, и снова задержала выпуск своего альбома. Мой основной фокус был на том, чтобы поддерживать своего брата так, как я только могла это делать, вместе со всеми остальными членами моей семьи.

***

Суд над Майклом начался 31 января 2005 года, в суде Санта Марии, штат Калифорния. Снова вся семья вернулась в Неверленд, чтобы быть в суде рядом с Майклом каждый день. На этот раз у нас было твердое намерение показать ещё больше преданности и единения, которое у нас было во время предварительного слушания. Мы все вместе ездили в суд на одном из автобусов Майкла для туров. Я переживала за Майкла, когда мы приближались ко времени, которое должно было неизбежно стать для него чрезвычайно трудным и болезненным. Но, когда мы вместе выходили из автобуса, я также испытывала гордость за то, что являюсь частью такой сильной семьи, особенно из-за долгих лет с Гордоном, когда боялась, что больше никогда не смогу увидеть свою семью снова, и что ещё хуже - боялась того, что им могут навредить из-за меня. Я надеялась, что Майкл также чувствовал силу нашей семьи рядом с собой, и что мы помогали ему держаться в этот грустный день. Я решила, что каждый член семьи должен быть одет во всё белое, символизируя этим невиновность Майкла – так мы все и сделали. Визуально это смотрелось великолепно, и, думаю, так же это работало на настроение Майкла, помогая ему почувствовать то, что мы все проецировали позитивный посыл прямо со старта, и то, что с ним была команда людей, которые на самом деле любят его и заботятся о нём – его семья.

Все мы планировали быть рядом с Майклом в суде каждый день в течение всего процесса. Но когда мы прибыли в первый день, нам сказали, что для нас всех места нет. Нам назначили определённое количество мест. Я никогда не слышала о таком – и с моей точки зрения это выглядело невероятно нечестным правилом. Думаю, что это был ещё один тонкий способ, которым обвинители Майкла пытались унизить его и показать ему, что они контролируют всё. Странно, но количество выделенных для нас мест менялось каждый день, так, что мы никогда не знали точно скольким именно людям позволено присутствовать там. Мама присутствовала там каждый день, но остальные должны были меняться.

Точно также – каждый день – несмотря на то, что для него в суде не всегда было место, там был Джозеф. Как и я, Майкл помирился с отцом с возрастом, когда он начал лучше понимать и ценить роль Джозефа в том, каких высот он достиг в своей жизни. Несколько раз Майкл тянулся, чтобы обнять Джозефа, или даже брал за руку своего отца, когда они вместе шли в суд. Я знаю, как комфортно я чувствовала себя в присутствии Джозефа и помнила те слова силы в первый день, когда я покинула Гордона, и, верю, Майкл чувствовал то же в течение своего суда. Он знал, что наш отец сделает всё, что было в его силах, чтобы защитить его от темных сил, которые тогда работали против него, и Джозеф сделал всё, что было в его силах.

Также сильно, как я хотела быть там рядом с Майклом, так же мучительно больно было сидеть там и слушать ложь, которую говорили о нем. Я не могла постичь, как мама могла выслушивать столь огорчительные подробности день за днём. Больше всего было невыносимым знание о том, что обвинители лгали. Я видела их вместе, как пачку лжи. В течение всего времени я только надеялась на то, что адвокаты Майкла смогут убедить жюри присяжных в том, что ничего из этого не было правдой.

Если это было трудным для меня – слышать то, что говорили о Майкле в суде – я могу только вообразить, насколько мучительным это было для него. Когда я смотрела на него во время того, как он выслушивал обвинения, он казался таким хрупким... Но я поняла, что, должно быть, он был самым сильным человеком в мире, если он мог терпеть то, что было сфабриковано о нём и оставаться таким невозмутимым.

Когда у нас был ланч или какой-то другой короткий перерыв в течение дня, мы все вместе отправлялись в маленькую комнатку в здании суда, или в автобус вместе с Майклом. У меня была миссия в течение тех моментов. Я поделилась этим с братьями и сестрами, чтобы быть уверенной в том, что все мы помним об этом.

"Очень важно, чтобы никто не дискутировал ни о чем, что там происходит," - сказала я. – "Что бы вы ни делали, делайте всё для того, чтобы поднять Майкла духом и сделать его счастливым. Пытайтесь отвлечь его ум от того, что там происходит."

Но даже со всеми нашими общими усилиями поднять Майкла духом, он мог погружаться в моменты отчаяния. Я продолжала переживать за его здоровье, потому что он ничего не хотел есть и не хотел заботиться о себе. Мы могли уговорить его принять хотя бы витамины, чтобы он не потерял силы, но иногда было трудно уговорить его сделать даже это. После того, как он упал однажды утром, Майкл был в такой сильной боли, что мы должны были повести его в больницу – в отделение скорой помощи. На нем были одеты пижамные штаны, белая футболка и пиджак, который он схватил с собой, когда выходил из дома. Из-за того, что он пробыл в больнице дольше, чем ожидалось, Майкл понял, что опаздывает в суд. Он хотел поехать домой и переодеться, но его адвокат – Томас Месеро – сказал Майклу ехать в суд немедленно прямо в пижаме, потому что он опоздал уже почти на час и, что, если он не приедет туда вскоре, они собираются выдать ордер на его арест. Эта история о том, как Майкл приехал в суд в пижаме, разошлась по всему миру и была преподнесена, как ещё один пример эксцентричного поведения Майкла, но причиной этого было ничто иное, как отсутствие времени на переодевание.

Майкл получил ещё одно выражение поддержки в течение того времени, которое, казалось, улучшило его настроение. Однажды утром, когда мы все вместе ехали в суд в автобусе Майкла, Джермейн разговаривал по телефону со своим старым другом – принцем Бахрейна. Принц попросил разрешения поговорить с Майклом. Он знал о суде над Майклом и после того, как они поговорили несколько минут, принц сделал Майклу предложение: "Ты всегда можешь остановиться здесь, если захочешь отдохнуть и выйти из всего этого абсурда."

Как я позднее узнала, то приглашение стало оплотом жизни для Майкла в течение немыслимо-тяжелого времени в его жизни.

Находясь в напряжении, в каком я находилась тогда из-за того, что переживала за Майкла, я получила новости, которые наконец позволили мне немного расслабиться – так как я не могла расслабиться в течение декад. Джефри сообщил мне, что Гордон умер от рака 19 апреля 2005 года. Я немедленно почувствовала, как бОльшая часть страха оставила моё тело. Затем я подумала о его семье.

- Сочувствую его детям и внукам, - сказала я.

Несмотря на то, что я моментально почувствовала облегчение, всё же Гордон раньше инсценировал свою смерть, так что я на самом деле не могла поверить в то, что он умер. Я послала эксперта по безопасности на похороны убедиться в том, что он лежит в гробу. Эксперт позвонил мне из похоронного бюро и подтвердил то, что он видел Джека Гордона мертвого и в гробу. Вскоре после этого Джефри начал получать звонки и и-мэйлы от людей со всего мира, которые просили его передать мне поздравления по поводу того, что они слышали, что Джек Гордон умер. Но так же сильно, как Гордон запугал меня, я чувствовала сожаление относительно его детей.  

- Пусть он покоится с миром, - сказала я.

После лет постоянного страха из-за того, что Гордон выполнит свои угрозы и убьёт меня, царство террора наконец закончилось. Я была свободна. Однако мой брат не был.

В конце концов, в июне 2005, когда обе стороны представили все свои доказательства и позвали всех свидетелей для допроса в суде, жюри присяжных начали свои дискуссии. Каждое утро мы просыпались рано, не зная, каков будет вердикт или будет ли это тем самым днём, когда мы наконец узнаем об этом. Суд предупредил нас, что, когда нас проинформируют о том, что вердикт выдан, мы должны появиться в здании суда в течение невероятно короткого отрезка времени. Так что все мы были наполовину одеты каждое утро так, что мы были готовы выйти почти мгновенно. Затем мы все отдыхали около дома, разговаривали и играли в игры, пытаясь создать детям впечатление того, что жизнь позитивна и весела. Все мы волновались о том, что произойдёт, но мы старались оставаться на позитиве и говорили ободряющие вещи Майклу, когда бы он ни появлялся из своего гостевого домика. Он так нервничал, что в основном оставался у себя в комнате в одиночестве, так что я знала, что он его семья была там, чтобы быть с детьми. Они до сих пор не имели представления о том, через что проходил их отец и думали, что семья оставалась там просто так. Они были ещё очень маленькими тогда – Принцу было восемь, Пэрис было семь, а Бланкету было только два или три года. И они просто обожали своего отца, так что он был очень осторожен и вел себя в их присутствии настолько нормально, насколько это было возможным. Также им не позволено было смотреть телевизор, кроме детских каналов – таких, как Дисней и Николоджион, которые не показывали программ, которые могли упомянуть о суде. Майкл не хотел, чтобы его дети услышали хоть какую-то ложь, распространяющуюся о нём. Так что они на самом деле думали, что это было особенное время – что-то вроде Дня Семьи или Месяца Семьи, и им нравилось, что вокруг них были бабушка с дедушкой и тёти с дядями.

Несмотря на то, что мы никогда не сомневались в невиновности Майкла, мы боялись, что вердикт может быть не в его пользу. Майкл начал говорить членам семьи о том, что они должны будут делать, если он отправится в тюрьму. Так что, когда мы наконец получили звонок о том, что вердикт вынесен, настроение было каким-то мрачным.

Майкл сошёл вниз по ступеням. Внизу он подождал, пока один из его костюмеров оденет на него бронежилет, а затем свой блейзер. Пока Майкл готовился сесть в одну из ожидающих машин, я могла сказать по выражению его лица, что он был испуган до смерти. Я вспомнила того пятилетнего мальчика, у которого было столько энергии и который не мог дождаться выхода на сцену и выступления снова и снова перед десятитысячной толпой. Те дни давно прошли. Майкл потерял ту энергию от износа, который этот бизнес возлагает на исполнителя. Он был таким высохшим от тяжёлых волнений суда и стервятников, которые вышли, чтобы вырвать у него его издательские права, его каталог, его Эстейт и всё, над чем он так тяжело трудился. Мне хотелось крепко обнять его и заплакать, но я знала, что это только сделает его слабее, так что я оставалась сильной. Я подошла и остановила его как раз перед тем, как он сел в машину.

- Майкл, подожди, - сказала я. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

Я могла видеть боль и нервозность на его лице.

- Я хочу, чтобы ты сделал что-то для меня, - сказала я. – Я хочу, чтобы ты думал с конца.

- Что ты имеешь в виду, Ла Тойя?

- Думай с конца.

- Что это значит?

- Думай так, как будто это уже случилось. Ты уже знаешь вердикт. Ты невиновен. Так что каким бы ни был результат – ты уже знаешь. Думай с конца. Сделай это чем-то хорошим.

Он на самом деле тогда улыбнулся, что согрело моё сердце.

- О, это здорово, - сказал он. - Я так и сделаю.

- Всё сработает, - сказала я.  – Просто думай с конца.

Мы обменялись улыбками, а затем Майкл помрачнел.

- Когда всё закончится, я уеду и я никогда не вернусь, - сказал он. – Эта страна была жестока ко мне. Я родился в этой стране, а они обращаются со мной так несправедливо.

Я пыталась переубедить его, но я знала, что не могла ничего сказать и ничего сделать, чтобы исправить ошибки, которые были сделаны по отношению к нему. Мы сели в машину, чтобы поехать в суд. Мы не знали, чего ожидать, и мы все были невероятно взволнованы. У Майкла был страх ещё бОльший того, чем возможность, что его могут признать виновным.  На нем был надет бронежилет – привычка, которую он приобрёл со времени стычек с Томми Моттолой из Сони в 2001 году, а затем в 2002 году.

- Если я его сниму, то буду убит, - говорил Майкл перед судом.

Я была в ужасе от того, что он может быть прав, зная то, что знаю я и пройдя через то, через что я прошла с Гордоном, так что я еле могла дышать на протяжение того утра. Все мы очень нервничали, когда прибыли в суд, но было невозможным не быть тронутым удивительной экипировкой фанатов. Когда мы вошли в зал суда и ожидали оглашения вердикта, мы все были чрезвычайно взволнованы внутри. Но из-за того, что все смотрели на нас, мы должны были улыбаться для публики.

Один из присяжных начал зачитывать пункты обвинения для того, чтобы сообщить нам что решил каждый присяжный. Я дрожала и плакала. Затем одно за другим каждое решение было в пользу Майкла. Это было самым удивительным чувством облегчения и счастья. Но моё приподнятое настроения погасло, когда я взглянула на Майкла. Весь этот опыт определённо оставил на нём след, и даже его -  доказанной перед всем миром - невиновности было недостаточно для его восстановления. Когда мы покинули зал суда, его лицо было выцветшим, а его выражение было неясным и отдалённым. Это было почти так, как будто всё это было таким болезненным опытом для него, что он закопал свои чувства так глубоко, что напоминал сейчас зомби. Он вел себя почти так, как будто его признали виновным. Вместо того, чтобы быть счастливым и собрать пресс-конференцию, чтобы прокомментировать свою невиновность и выразить благодарность своим поклонникам, Майкл не хотел ничего больше, кроме как спрятаться в своём внедорожнике. Его лицо было маской, когда он пытался спрятать страх, который он чувствовал, уверенный в том, что его убьют в любой момент. Майкл не думал, что он выберется оттуда живым в тот день. Мы обсудили это семьёй внутри, и мы предложили выйти оттуда через задний ход. Изменение плана, сделанное в последнюю минуту, заставило нас выйти с переднего входа и все мы были невероятно напряжены, пока наконец не сели в ожидающий нас внедорожник и не отправились обратно в Неверленд.

Несмотря на то, что Майкл, казалось, не восстановился ни на грамм от стресса в суде, он поделился теплотой со своей семьёй, когда мы вернулись домой. Когда мы прибыли, Майкл, я и ещё несколько членов семьи, поднялись вместе в комнату на второй этаж, где Майкл мог бы отдохнуть. Он снял свой пиджак и отложил его в сторону, затем он начал снимать свою одежду и отправился в душ. Когда он закончил, он был так вымотан событиями того дня и предыдущих шести месяцев, что немедленно забрался в кровать.

- Wow, - произнёс он, когда лёг.

Майкл оставался там до конца ночи - облегченный и получивший наконец возможность отдохнуть и расслабиться немного, пока мама, я и несколько членов семьи сидели там с ним и разговаривали. Все мы поздравляли его и просто радовались тому, что он наконец мог улыбнуться. Другие члены семьи были внизу, отмечая счастливый момент. Адвокаты Майкла прибыли позднее для того, чтобы поздравить его.

Все были полны энтузиазма и улыбались. Все, кроме Майкла. В течение всего вечера, когда бы я ни посмотрела на него, я могла видеть только беспокойство в его лице. Независимо от того, что суд не сломал его, он нанёс тотальный урон. Майкл преодолел одно препятствие, но он знал, что много планов было в разработке до тех пор, пока его враги не достанут его. В его душе образовалась трещина. Он потерял волю к борьбе. Он потерял всё, что когда-то сверкало и сияло внутри него. Это было почти так, как будто в нём не осталось жизни, как будто он плыл по течению и был потерян.

Майкл поклялся, что никогда не вернётся в Неверленд после суда, но он был так разбит его последствиями, что не мог остановиться нигде больше во всей стране. Он больше не хотел иметь никаких дел с Америкой. Он находился в отношениях любви и ненависти со своим каталогом. Его больше не заботил Неверленд или его состояние, кроме наследия, которое он мог бы оставить своим детям. Единственное, о чем он беспокоился – так это о своих поклонниках и о том, как он и его музыка будут приняты миром, и он прекрасно знал, что его репутация никогда не будет полностью восстановлена после того, каким образом она была опорочена. Это знание опустошало его.

Как только Майкл получил назад свой паспорт из суда, он отправился в Бахрейн. В следующие полтора года он просто путешествовал со своими детьми и с самым маленьким набором персонала. Он стал почти бродягой. Всё, что его заботило – это убежать от того, как жестоко обошлась с ним его родина и от всей бессмысленной лжи, которая распространялась о нём.

Настолько же сильно, насколько я скучала и волновалась за Майкла, я была рада, что его нет здесь и что он не слышит того, что сообщалось. Многие из членов моей семьи предпочли просто игнорировать то, что говорилось, но я думала, что лучше знать, независимо от того, насколько это было больно, так, чтобы мы могли бороться с этим. Так что я сидела и смотрела всё, что я могла найти о Майкле в новостях, а этого было великое множество. Самое худшее было в новостях канала Fox News, который приютил всех женщин-ведущих ток-шоу, начиная с Дайан Даймонд и Лизы Блум и заканчивая Нэнси Грейс. Все эти женщины собрались там по душу Майкла просто потому, что слушали всю ту ложь, которая была состряпана во время суда. Ни одна из них не знала его лично, так что я могу понять их точку зрения. Если бы только они знали Майкла, они бы чувствовали себя по-другому и также поддерживали бы его и берегли бы его благополучие, как те, кто знал его. Они говорили о Майкле так, как будто он был грязью и пытались убедить весь мир поверить лжи. Я даже не вполне уверена – зачем? Кроме поднятия их рейтингов... Он был оправдан по всем пунктам обвинений, и его заставляли прятаться вместе с детьми. У них не было ни одной новости о Майкле, но Майкл сам по себе был новостью, и если вы такой же заядлый зритель новостей, как я, то вы замечаете, что 90% новостей – плохие, и только 10% - хорошие, и они на самом деле вошли в эти 90%. Они выдумывали оправдания для того, чтобы протащить его имя через грязь снова и снова и это было так больно. Я слышала, как одна женщина на Fox сказала: "Не могу дождаться, когда отберут его издательские права и отдадут их обратно Полу МакКартни. Он заслуживает этого. Но не Майкл Джексон".

Я не знаю, почему этот вопрос их так волнует? Майкл купил этот каталог после того, как Пол МакКартни отказался купить его несколько раз, потому что не мог позволить себе этого. Учитывая все те беды, которые он принёс Майклу, уверена, он рад был бы вернуть его обратно в то время. Или он, возможно, желал тогда, чтобы Роберт Холмс а'Корт никогда бы его не продал ему. Но дело было даже не в этом.

Я не понимаю, как они могут говорить о том, что Майкл не имеет права на то, что он купил на свои собственные деньги – и не только это, но за деньги, КОТОРЫЕ ОН ЗАРАБОТАЛ ТЯЖЕЛЫМ ТРУДОМ?!

В течение того времени, когда Майкл уехал, всё, кроме новостей, было так, как будто он исчез. Он дистанцировал самого себя от всех членов семьи, и никто не говорил с ним. Единственное время, когда я видела его – это когда смотрела телевизор, и эти изображения всегда беспокоили меня, потому что я могла сказать, что он растерян. У него также не было настоящего менеджера. Его няня Грейс заправляла его бизнесом вместе с одним своим другом, который управлял его паблисити. Он был совершенно один.

Было непонятно, что Майкл собирается делать дальше. Он поклялся никогда больше не выступать, потому что был уверен, что будет убит на сцене. Также, думаю, он чувствовал, что мир потерял веру в него, что его глубоко ранило. Он не хотел выходить и вкладывать своё сердце и свою душу в представление, даже несмотря на риск, если он не чувствовал, что может быть оцененным по достоинству. Он записал несколько новых песен в то время, но то, чего он хотел – пойти в совершенно, полностью, ином направлении. Майкл любил свою работу. Его мечтой было продюссировать и режиссировать фильмы и поработать с режиссером Питером Джексоном. В общем, Майкл хотел двинуться в более "за-кадровые" роли, как и я в подобное время своей собственной жизни. Я очень сильно надеялась - ради него самого - что он найдёт способ сделать это...

Серия сообщений "STARTING OVER (Ла Тойя Джексон, избранные главы)":

АВТОРОМ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНЫ ЛЮБЫЕ ПУБЛИКАЦИИ И ЦИТИРОВАНИЕ ДАННОЙ РАБОТЫ НА САЙТЕ / ФОРУМЕ www.myjackson.ru (МАЙДЖЕКСОН). На остальных ресурсах публикация и цитирование разрешены с указанием авторства перевода, ссылки на источник и данного примечания. Спасибо за понимание.

текст и перевод песни здесь

Часть 1 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 1
Часть 2 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 2
...
Часть 10 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 10
Часть 11 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 11
Часть 12 - STARTING OVER: вторая книга Ла Тойи Джексон, перевод избранных глав - 12