В автобиографической повести В.П.Крапивина ""Пошёл все наверх!", или воспоминания эрудита" глава 5-я, называемая "Зачем бороться с песнями", начинается так:
Занятия в школе начинались в восемь. Вставать приходилось в семь. Точнее, в четыре минуты восьмого. Этот маленький кусочек и раз и навсегда выторговал у мамы: "Ну пожалуйста! Можно я полежу, пока играют гимн!"
Просыпался я незадолго до семи. И с растущей тягостью в душе прислушивался к бормотанию радио. Бормотание стихало, в чутком бумажном репродукторе накапливалась напряжённая тишина. Ох, сейчас... И включались куранты Кремля! С раздражающей громкостью колокола выговаривали насмешливую, безжалостную мелодию:
Длинь-длинь-длинный день впереди...
Длинь-длинь-длинь, мы спать не дадим...
А потом: бум... бум... - гулкие удары. Пять раз (потому что там, в столице, всего пять часов, счастливые московские школьники могут спать ещё целых два часа!). Затем, словно ещё один удар, самый громкий и раскатистый, - музыкальный аккорд. И хор:
Союз нерушимый республик свободных...
В гимне 24 строчки - 3 куплета и 3 припева. И каждая пропетая строчка приближала меня к зябкому моменту, когда надо вылезать из постели.
Ох, как я ненавидел эти въедающиеся в мозг слова, эту тяжкую, неотвратимую мелодию. Понимал, что это нехорошо, даже преступно (!), и всё равно ненавидел. Словно само государство несгибаемой своей волей загоняло меня, семилетнего, полусонного, в слякотный осенний день, в серые школьные будни...
Это ощущение сохранилось на всю жизнь. Даже когда я сделался совсем взрослым, стал писать книжки и мог вставать по утрам когда вздумается, мелодия гимна вызывала в душе тревогу и неуверенность. Она была напоминанием о равнодушной всесильной власти, которая может сделать с тобой всё, что хочет.
Потом наступил 1991 год. Гимн сделался сперва вроде бы не обязательным, а вскоре и совсем отменённым. И однажды на телеэкране я увидел, как волосатые парни с электрогитарами и синтезаторами кривляются под знакомую мелодию.
И стало обидно.
Ну да, я не любил эту музыку и эти казённые слова про "Союз нерушимый". Но всё же в моей сознательной жизни другого гимна у меня и моей страны не было. И, в конце концов, именно с этим гимном победили мы Гитлера, встречали вернувшегося из полёта Гагарина, радовались победам наших олимпийцев. Зачем же теперь плевать внутрь самих себя! Плевки - не целебный бальзам, ими не вылечишь изболевшуюся душу.
И гимн, и старые песни, с которыми жили много лет, надо спокойно сохранить для истории, а не делать из них музыку для клоунад. И ставшие ненужными знамёна следует оставить в хранилищах и музеях, а не торговать ими на Арбате. А то, глядишь, сами не заметим, как распродадим не только прошлое, но и настоящее.
Вот такие мысли у меня сейчас, в девяносто втором году. Кстати, в году не менее трудном, чем сорок пятый.