8-10 июля (25 - 27 июня ст. ст.) 1878 Достоевский вместе с философом Владимиром Соловьёвы совершил паломничество в Оптину Пустынь и в эти дни трижды видел знаменитого старца. Образ Амвросия, его слова и наставления нашли отражение в романе "Братья Карамазовы" в образе старца Зосимы. 

А. Г. Достоевская вспоминала, что по возвращении муж много рассказывал про обычаи пустыни: «С тогдашним знаменитым „старцем", о. Амвросием, Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине — и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление. Когда Федор Михайлович рассказал „старцу" о постигшем нас несчастии и о моем слишком бурно проявившемся горе, то старец спросил его, верующая ли я, и когда Федор Михайлович отвечал утвердительно, то просил передать мне его благословение, а также те слова, которые потом в романе («Братья Карамазовы») старец Зосима сказал опечаленной матери...».
  Д. И. Стахеев передаёт со слов Н. Н. Страхова: «Старец-схимник жил в Оптиной пустыни, как рассказывали посетившие его писатели, в великом уединении, в особом домике, находившемся в некотором расстоянии от других монастырских построек. Вот именно этот домик, точнее говоря — тесную келью, из которой одной он, собственно, и состоял, посетили разновременно все ранее упомянутые писатели.
Каждый из писателей, разумеется, по-своему относился к старцу, слушал и понимал его поучительные речи, по-своему, обсуждал их и обсуждал не только по уходе из его кельи, оставаясь наедине с самим собой, но даже в присутствии самого старца, возражая на его речи и оспоривая их, развивая и поясняя.
  Федор Михайлович Достоевский, вместо того, чтобы послушно и с должным смирением внимать поучительным речам старца-схимника, сам говорил больше, чем он, волновался, горячо возражал ему, развивал и разъяснял значение произносимых им слов и, незаметно для себя, из человека, желающего внимать поучительным речам, обращался в учителя. По рассказам Владимира Соловьева, таковым был Федор Михайлович в сношениях не только с монахом-схимником, но и другими обитателями пустыни, старыми и молодыми, будучи, как передавал Соловьев, во время пребывания в Оптиной пустыни, в весьма возбужденном состоянии».

Толстой, после беседы с о. Амвросием, радостно сказал: «Этот о. Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».

  Писатель, Евгений Погожев (Поселянин) говорил: «Меня поразила его святость и та непостижимая бездна любви, которые были в нем. И я, смотря на него, стал понимать, что значение старцев — благословлять и одобрять жизнь и посылаемые Богом радости, учить людей жить счастливо и помогать им нести выпадающие на их долю тягости, в чем бы они ни состояли». Розанов писал: «Благодеяние от него льется духовное, да, наконец, и физическое. Все поднимаются духом, только взирая на него... Самые принципиальные люди посещали его (о. Амвросия), и никто не сказал ничего отрицательного. Золото прошло через огонь скептицизма и не потускнело».

  В старце в очень сильной степени была одна русская черта: он любил что-нибудь устроить, что-нибудь создать. Он часто научал других предпринять какое-нибудь дело, и когда к нему приходили сами за благословением на подобную вещь частные люди, он с горячностью принимался обсуждать и давал не только благословение, но и добрый совет. Остается совершенно непостижимым, откуда брал отец Амвросий те глубочайшие сведения по всем отраслям человеческого труда, которые в нем были.

  Внешняя жизнь старца в Оптинском скиту протекала следующим образом. День его начинался часа в четыре — пять утра. В это время он звал к себе келейников, и читалось утреннее правило. Оно продолжалось более двух часов, после чего келейники уходили, а старец, оставшись один, предавался молитве и готовился к своему великому дневному служению. С девяти часов начинался прием: сперва монашествующих, затем мирян. Прием длился до обеда. Часа в два ему приносили скудную еду, после которой он час-полтора оставался один. Затем читалась вечерня, и до ночи возобновлялся прием. Часов в 11 совершалось длинное вечернее правило, и не раньше полуночи старец оставался, наконец, один. Отец Амвросий не любил молиться на виду. Келейник, читавший правило, должен был стоять в другой комнате. Однажды, один монах нарушил запрещение и вошел в келью старца: он увидел его сидящим на постели с глазами, устремленными в небо, и лицом, осиянным радостью.

   Так в течение более тридцати лет, изо дня в день старец Амвросий совершал свой подвиг. В последние десять лет своей жизни он взял на себя еще одну заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптины, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница. Эта новая деятельность была для старца не только лишней материальной заботой, но и крестом, возложенным на него Провидением и закончившим его подвижническую жизнь.

Титульный лист книги «Собрание писем оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к монашествующим. Вып. II-й.»