Блокадный кот Умер Максим от старости в 1957 году. Рассказ пережившей Блокаду БЛОКАДА... Слово жуткое какое... Костлявый ад и голод в нём слышны. Будь проклят тот, кто это всё устроил, Народу жить хотелось по-простому: Чтоб без смертей, без крови... без войны! Мой муж, майор, едва успел собраться - Уже машина ждёт его внизу. Девчонкам от отца не оторваться... А младшенькая положила зайца: "Чтоб не скучал! Далёко повезут!" А я - поверишь, Таня, - ни слезины! Как истукан, застыла у окна. К груди прижала кошака, Максима, И затвердела. Стала как машина. Война, ну что поделаешь, - война! Потом с эвакуацией тянули, Потом - уже под Гатчиной бои... Завод живёт: нужны снаряды, пули! И лето, осень - мигом промелькнули... Ох, бедные девчоночки мои! Они ведь, Танька, знаешь - ленинградки! В чём держится душа... А в дом войдёшь: - "Ну, как дела?" - "Всё, мамочка, в порядке! Вот: я для Даши сделала тетрадки, Играли в школу..." А в ручонках - дрожь. Мне, Таня, на заводе легче было: Похлёбку выдавали на обед. Там не до мыслей горьких да унылых, Ты механизм, животное, кобыла, И адская работа - словно бред... Мне наша повариха, тётя Маша, В горсть крошек набирала... А потом Бежишь домой: как там мои бедняжки? Заварят крошки кипяточком в чашке - И завсегда поделятся с котом. Так вот, Танюшка... Про кота, Максима. На целый дом - а в доме сто квартир (Жильцов-то меньше) - из котов один он. Других поели... Это - объяснимо, Быть может, коль с ума сошёл весь мир. Соседка Галка всё пилила, сучка: "Ты дура! Ведь по дому ходит зверь! Глянь на девчонок! Будто спички - ручки! Помог бы им сейчас мясной-то супчик..." А я - крючок покрепче вбила в дверь. Но становилось горше... Холоднее... Не спрячешься, коль в дом стучится смерть! А старшенькая месяц как болеет И, забываясь, шепчет: поскорее... Я больше, мама, не могу терпеть... Что тут со мною сделалось - не знаю. На кухню я метнулась за ножом. Ведь я же баба, в сущности, не злая, А словно бес вселился... Как могла я?! Взяла кота: Максимушка, пойдём! Он, несмышлёный, ластится, мурлычет. Спустились мы к помойке во дворе. Как жуткий сон всё вспоминаю нынче, А ведь кому-то это, Тань, привычно - Скотину резать в супчик детворе. Спустила с рук... Бежал бы ты, котишка, Уж я бы за тобой не погналась... И вдруг гляжу - а он не кот! Мальчишка... "Голодный бред"?! Ну это, Танька, слишком! Ещё скажи похлеще: напилась! Трезва, в своём уме... А мальчик - вот он. Косая чёлка, грустный взгляд такой... В рубашечке, на голове пилотка... Запомнились сапожки отчего-то: Оранжевые, новые - зимой! Он словно понимал. И не спасался. Не убегал. Пощады не просил. Прищурюсь - кот. Глаза открою - мальчик. ... я, Танька, пореву. Что было дальше - Рассказывать без слёз не хватит сил! Ох, как я нож-то, дура, запустила! За дровяник! В сугроб! Чтоб сгнил навек! Как я Максимку на руки схватила, Ревела как! Прощения просила! Как будто он не кот, а человек! Не чуя ног, домой взлетела птицей (Ползёшь, бывало, вверх по полчаса), Котишка крепко в воротник вцепился, И слышу - что-то без меня творится: В квартире смех, чужие голоса! И старшая выходит - в синем платье, Причёсана: мол, гости! Принимай! Вот, прямо с фронта - лейтенант Арапов, Привёз посылку и письмо от папы. Я, мам, пойду на кухню - ставить чай! Как будто не болела... Что за чудо?! ... Посылка эта нас тогда спасла. Как выжили мы, говорить не буду, Да и сама ты знаешь: было трудно... Но Женька в школу осенью пошла! Там хлеба с чаем малышне давали, Кусочек невеликий, граммов сто. Весной в саду пришкольном лук сажали... ...А Галку-то, соседку, расстреляли. Но только, Тань, я не скажу, за что. Дорога Жизни стала нам спасеньем: Все нормы сразу выросли! К тому ж К нам, демобилизован по раненью, И аккурат ко Дню Освобожденья В сорок четвёртом возвратился муж. А кот что учудил! - к его шинели Прилип - смогли насилу оторвать! Сергей мне прошептал: спасибо, Неля... Войны осталось - без году неделя, А впятером нам легче воевать! ... Вот девять лет прошло - а я всё помню. Котишка наш, представь, уже седой - Но крысолов отменный, безусловно! А по весне устраивает войны И кошек... это... прям как молодой! А вот и он! Явился, полосатый! Матёрый зверь - ведь довелось ему Всех пережить - казнённых в сорок пятом, Которые - век не прощу проклятых! - Устроили блокаду и войну. Да не мяучь, как маленький котёнок! Опять Максиму не даёшь поспать. Ну что, доволен? - разбудил ребёнка! Танюш, подай-ка мне вон те пелёнки... Родить решилась, дура, в тридцать пять!.. Елена Заостровцева **** Кот Максим из семьи Веры Николаевны Вологдиной. Во время блокады она жила с мамой и дядей. Из домашних питомцев у них были Максим и попугай Жаконя. В довоенное время Жако пел и разговаривал, но в блокаду, как и все, голодал, поэтому притих, а перья у птицы вылезли. Чтобы как-то прокормить попугая, семье пришлось выменять ружьё отца на несколько семечек подсолнуха. Кот Максим тоже был еле жив. Он даже не мяукал, прося еду. Шерсть у кота вылезала клоками. Дядя чуть ли не с кулаками требовал, чтобы кот пошёл на съедение, но Вера и её мама защищали домашнего любимца. Когда женщины уходили из дома, они запирали Максима в комнате на ключ. Однажды зимой во время отсутствия хозяев кот смог залезть в клетку к попугаю. В мирное время быть беде: кот бы непременно съел свою добычу. Но что же увидела Вера, вернувшись домой? Максим и Жаконя спали, крепко прижавшись друг к другу в клетке, чтобы спастись от холода. С тех пор дядя перестал заводить разговоры про съедение кота. К сожалению, через несколько дней после этого случая Жако погиб от голода. Максим выжил. После 1943 года в квартиру Вологдиных водили экскурсии – посмотреть на кота. Максим оказался долгожителем и умер только в 1957 году в двадцатилетнем возрасте.