Памяти Дмитрия Петрова
Невосполнимая потеря. 3 марта умер прекрасный человек, чудесный музыкант, уникальный импровизатор, Дмитрий Михайлович Петров, бессменный аккомпаниатор
телеперадачи "В нашу гавань заходили корабли".
К передаче "В нашу гавань заходили корабли" относились по-разному.
Но у всех только положительные эмоции вызывал человек
за роялем Д. М. Петров.
Со смешными оттопыренными ушами, но обаятельный и, безусловно, талантливый.
Человек-энциклопедия наших песен и мелодий за последние
не менее чем 50 лет.
Все 16 лет он скромно сидел за клавишами, придавая
вдохновение одним и поднимая настроение другим.
И вот больше он не сядет уже за рояль и не напомнит
нам одну из любимых, забытых и прекрасных песен ...
Дмитрий Петров — тихий и скромный человек. Он
преображался только тогда, когда садился за рояль.
И здесь ему не было равных.
Мама, Софья Захаровна, работала библиотекаре,
а папа, Михаил Иванович, преподавал технологию
металлов в институте. Жили в городе Коврове.
С раннего детства Дима обожал музыку и
любил слушать пластинки — залезал под
стол и крутил там патефон. Читать еще
не умел, названий, естественно, не знал и различал
любимые пластинки только по царапинам и
сколам. Это были популярные в ту пору «Домино»,
«Расстались мы», какие-то танго — все то, что
было модно крутить во дворах.
Старшая сестра уже училась в музыкальной школе,
а Диме было всего четыре года, когда он тоже стал
подходить к инструменту и подбирать по слуху то,
что слышал на пластинках.
Родители рассказывали, как однажды, когда Аня
была в школе, мама услышала звук фортепиано и
подумала, что сестра раньше времени вернулась
домой, но, войдя в комнату, обнаружила, что это
Дима подбирает известные мелодии. Он был
маленький и, соответственно, ладошка была
маленькая, так что он с трудом брал трезвучие
и то «с перескоком», но подбирал сразу и мелодию,
и созвучные ей аккорды. Мама, увидев, как он
подбирает мелодии с аккомпанементом, очень
удивилась и повела мальчика в музыкальную школу.
Оказалось, что у него абсолютный слух, и Диму
приняли. Кроме слуха у него оказалась еще хорошая
память, и все, что задавал педагог, на следующий
день он уже знал наизусть. Так что в музыкальной
школе он «перескакивал» через класс — из первого
в третий, из третьего в пятый...
По окончании музыкальной школы он поступил
в музыкальное училище во Владимире, где проучился
два года. Некоторые педагоги там были из Москвы.
Когда Дима учился на втором курсе, его
преподавательница Татьяна Павловна Садовская
предложила ему попробовать свои силы в Москве.
И он поехал в Москву, но дирекция Владимирского
музыкального училища не отдавала его документы,
потому что хотела самостоятельно растить
«такие кадры». Когда в московском училище
его попросили предъявить хоть какие-нибудь
документы, он сказал, что есть только паспорт
и мои руки!
И после прослушивания его сразу взяли в училище
при Московской консерватории. В 1969 году он,
естественно, поступил в консерваторию, а в
училище стал работать концертмейстером —
аккомпанировал духовикам, скрипачам... Тогда-то
его и стали называть «музыкальным Мичуриным»,
потому что он занимался тем, что делал и в
«Гавани», — свободной импровизацией,
«скрещиванием» разных музыкальных произведений.
Когда он учился, бывало, приходил к педагогу
по мастерству, начинал играть, а профессор его
останавливал, показывал ноты: «Что вы играете?
Здесь этого нет!» Он настаивал: «Но ведь красиво
звучит!» — «Да, но только Бетховен этого не
писал!» Но он всякий раз насыщал произведения
какими-то новыми гармониями. Получалось
здорово, но педагог обычно бывал неумолим:
«Нельзя играть то, чего нет у композитора!»
А еще в училище был такой предмет, как гармония,
где давались такие задачки: к заданной мелодии надо
подставить аккорды по строго определенным
правилам. Но Дмитрий всегда все это нарушал,
и получалось гораздо красивее.
При поступлении в консерваторию Дмитрия
все умоляли: «Пожалуйста, обойдись без своих
штучек! Не экспериментируй, как обычно!
Вот поступишь — тогда твори все что угодно»
Но он все равно решал задачку по-своему,
нарушив некоторые правила, получалось
оригинально и необычно. Комиссия была
поражена столь рискованным поступком,
но, по счастью, его все-таки приняли.
После окончания консерватории в 1974 году,
Дмитрий с радостью расстался с классикой.
Его педагоги сказали: «Твое дело — эстрада,
импровизация, потому что ты всегда такое
творишь за инструментом!» И он стал пианистом
в Москонцерте. Когда участвовал в сборных
концертах, то приходилось аккомпанировать
всем подряд: то балетный номер, то ария из
оперетты, то эстрадный цирковой номер... Ему
это легко, он мог играть все что угодно! Если он
один раз услышал мелодию, то ему этого достаточно,
и ноты не нужны.
Например, отправлялись на плановые гастроли
от Москонцерта по всей стране с каким-нибудь
виолончелистом. Представляете себе, с каким
трудом иной раз воспринимают классическую
струнную музыку где-нибудь в глубинке? И подчас
именно его пристрастие к импровизации выручало
на этих концертах. Вместо заявленного репертуара
он выдавал концерты по заявкам от популярных
эстрадных мелодий до «Танца маленьких лебедей»
и полонеза Огинского. А началось это еще в годы
учебы в консерватории, когда Мише удавалось на
гастролях поддержать консерваторский престиж,
играя любимые народом «В Намангане яблочки»
или «Ландыши».
Как-то вместе с Кирой Петровной Смирновой
были в поездке от Москонцерта, и она сказала: "
Дима, есть такая передача! Это — твое! Это то,
что именно ты можешь".
Перед прямым эфиром некоторые участники
подходили к Дмитрию Михайловичу, чтобы
прорепетировать, но ему это не нужно. Он
предугадывал варианты, куда мелодия может
пойти, а гармонии на всякий случай «заряжены
в руках». И никаких репетиций! Ненавидел
повторять то, что сыграл секунду назад. Ему
достаточно первого звука, одной ноты, и дальше
он всегда смог аккомпанировать. Однажды в связи
с этим был забавный случай. Когда участницу
программы спросили: «Что вы будете петь?»,
она говорит: «Мне теперь все равно». Тогда он
отвечал: «А мне и подавно!» А оказалось, «Мне
теперь все равно» — это название романса, который
она собиралась исполнять.
Жена Дмитрия Васильевича тоже работала
в Москонцерте, но она не музыкант, а артистка
оригинального жанра. У нее был потрясающий
номер — световая феерия. Она жонглировала
флюоресцирующими, светящимися предметами!
От встреч и поездок он уставал, но не уставал
только от музыки! Готов был играть 24 часа
в сутки!
Он несколько раз был за границей, уже работая
в «Гавани». Это были поездки в Америку и в
Израиль. Когда они приехали в Израиль, все
были удивлены, потому что там было очень
неспокойно и оттуда многие, наоборот, уезжали.
Но Успенский сказал: «Ничего! Все уехали, а мы
приедем!», и они дали концерты в десяти городах.
А одна из поездок в Штаты у них должна была
быть, когда произошли эти страшные события
11 сентября. Тогда отменился весь тур, но они
полетели на один концерт в Нью-Йорк, только
чтобы поддержать людей в трудную минуту.
Кроме работы в "Гавани" он ничего не признавал.
Он говорил: " вот есть программа «В нашу гавань
заходили корабли», и другого мне ничего не надо!
Хотя поступают и другие предложения, но стоит
только начать соглашаться и распыляться, сразу
начнутся накладки и проблемы. К тому же иногда
предлагают с каким-нибудь коллективом поехать на
гастроли в круиз. Но ведь одно дело взять с собой
флейту или домру, а мне что же — рояль с собой
тащить? А все эти синтезаторы я не признаю.
Звук должен быть живой!
Здесь можно посмотреть Гавань... ,посвященную памяти Дмитрия
http://www.5-tv.ru/video/506229/
