Пару часов назад я сидела на лавке на Большой Конюшенной и глядела в небо. Рядом со мной лежала новая книжка, в пальцах была зажата сигаретка, мне было радостно, и юбка моя нагло разлеталась на ветру. 

Спустя небольшой промежуток времени я завела машину, выкинула ладонь из окна, включила песни в мажорной тональности. Минула мост. Широкий оживленный проспект. Потом из глаз покатились слезы.

С ними я оплатила жилье и заправила бак бензином. С ними поднялась в свою квартиру, бросив вещи у порога. И сними упала на диван. 

Плакала я так, что, кажется, в доме задрожал воздух. Громко, отчаянно, обхватив взлохмаченную голову и вжавшись в могучую спинку этого самого дивана. 

В моем доме слышно, как идут часы. Как проплывают мимо облака. Как дышат соседи на верхнем этаже. Слышно, как стучит сердце в моей груди. 

Иду по улице и смотрю в лица - я ничего не чувствую. Мой телефон предательски молчит. И что за ужин, когда на столе виднеется только тень от моего плеча. Кругом водоворот радости и жизни. Кругом цветы, сцепленные пальцы, романтические комментарии, бездонное море из улыбок, целая улица из ожидающих в назначенный час. Сквозь весь этот ужас проносятся мои костлявые ноги. Волосы падают на лицо, немножко задыхаюсь, слегка страшно.

Дневала или ночевала я с кем-то - мне было несоизмеримо одиноко. В словах и запахах, в пропасти глаз и в строении пальцев - было пусто, все молчало, все было другим, удаленным от меня на невообразимые расстояния. 

Разочарование транслируется на каждого поголовно. Разочарование таится в моем тихом молчании, оно напоминает ядовитую змею, оно заранее говорит мне "все одно", "не стоит и пытаться". Им окутан воздух вокруг меня. Оно смотрит из моих глаз навстречу вашим. Оно нечестно и накрепко укрывает в себе кричащую, изъеденную, кровоточащую надежду и постыдное застенчивое ожидание.

В звуках за моим окном,  среди мигающих вывесок и проносящихся машин, между строками литературных изданий, в присутствии и сути человека, в безумии и мудрости, под рассветным солнцем и в пламени заката, в стонущей пучине времени, за каждым поворотом,  в моих пульсирующих венах,  в темных лабиринтах памяти, в весенней прохладе трав и в пении птиц - повсюду размеренно и тихо разливается обжигающая лава моего одиночества.