В колонках играет - Моцарт-Реквием

"Ты должен выбрать новую дорогу, -
Он отвечал мне, увидав мой страх, -
И к дикому не возвращаться логу..."


Он двинулся, и я ему вослед.


День уходил, и неба воздух темный
Земные твари уводил ко сну
От их трудов; лишь я один, бездомный,
Приготовлялся выдержать войну
И с тягостным путем, и с состраданьем,
Которую неложно вспомяну.


...Я женщиной был призван столь прекрасной,
Что обязался ей служить во всем.
..............................................
"Я Беатриче, та, кто шлет тебя..."



И вот в ладье навстречу нам плывет
Старик, поросший древней сединою...


А бес Харон сзывает стаю грешных,
Вращая взор, как уголья в золе,
И гонит их и бьет веслом неспешных.


"Взгляни, - промолвил мой учитель славный. -
С мечом в руке, величьем осиян,
Трем остальным предшествует, как главный,
Гомер, превысший из певцов всех стран;
Второй - Гораций, бичевавший нравы;
Овидий - третий, и за ним - Лукан."


Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот;
Допрос и суд свершает у порога
И взмахами хвоста на муку шлет.
Едва душа, отпавшая от бога,
Пред ним предстанет с повестью своей,
Он, согрешенья различая строго,
Обитель Ада назначает ей,
Хвост обвивая столько раз вкруг тела,
На сколько ей спуститься ступеней.


То адский ветер, отдыха не зная,
Мчит сонмы душ среди окрестной мглы
И мучит их, крутя и истязая.


Я начал так: "Я бы хотел ответа
От этих двух, которых вместе вьет
И так легко уносит буря эта".


Любовь вдвоем на гибель нас вела;
В Каине будет наших дней гаситель".


Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождем стеня.


Как падают надутые ветрила,
Свиваясь, если щегла рухнет вдруг,
Так рухнул зверь, и в нем исчезла сила.


Их множество казалось бесконечным;
Два сонмища шагали, рать на рать,
Толкая грудью грузы, с воплем вечным...


Сошел в челнок учитель благосклонный,
Я вслед за ним, и лишь тогда ладья
Впервые показалась отягченной.


Тогда он руки протянул к челну;
Но вождь толкнул вцепившегося в злобе,
Сказав: "Иди к таким же псам, ко дну!"


Взгляни, ты видишь: Фарината встал.
Вот: все от чресл и выше видно тело".


...А на краю, над сходом к бездне новой,
Раскинувшись, лежал позор критян...


...Меж ним и кручей мчались друг за другом
Кентавры, как, бывало, на земле,
Гоняя зверя, мчались вольным лугом.


Их толпы вдоль реки снуют облавой,
Стреляя в тех, кто, по своим грехам,
Всплывет не в меру из волны кровавой".


Там гнезда гарпий, их поганый след...
.................................................
С широкими крылами, с ликом девьим,
Когтистые, с пернатым животом,
Они тоскливо кличут по деревьям.


Так опускалась вьюга огневая;
И прах пылал, как под огнивом трут,
Мучения казнимых удвояя.
И я смотрел, как вечный пляс ведут
Худые руки, стряхивая с тела
То здесь, то там огнепалящий зуд.


...Я был опознан. Вскрикнув: "Что за диво!"
Он ухватил меня за мой подол.


Такую мой вожатый начал речь,
Рукою подзывая великана
Близ пройденного мрамора возлечь.
И образ омерзительный обмана,
Подплыв, но хвост к себе не подобрав,
Припал на берег всей громадой стана.


Как лодка с места трогается в путь
Вперед кормой, так он оттуда снялся
И, ощутив простор, направил грудь
Туда, где хвост дотоле извивался;
Потом как угорь выпрямился он
И, загребая лапами, помчался.


То здесь, то там в кремнистой глубине
Виднелся бес рогатый, взмахом плети
Жестоко бивший грешных по спине.
О, как проворно им удары эти
Вздымали пятки! Ни один не ждал,
Пока второй обрушится иль третий.


Так духовник стоит, исповедая
Казнимого, который вновь зовет
Из-под земли, кончину отдаляя.


...Они рванулись прочь из-под мостка
И стали наступать, грозя крюками;
Но он вскричал: "Не будьте злы пока
И подождите рвать меня зубцами!


Наваррец выбрал время, половчее
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи.
И тотчас в каждом горький стыд возник;
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: "Я тебя настиг!"


Едва мздоимец скрылся с головой,
Он на собрата тотчас двинул ногти,
И дьяволы сцепились над смолой.


Внизу скалы повапленный народ
Кружил неспешным шагом, без надежды,
В слезах, устало двигаясь вперед.
Все - в мантиях, и затеняет вежды
Глубокий куколь, низок и давящ;
Так шьют клунийским инокам одежды.


Средь этого чудовищного скопа
Нагой народ, мечась, ни уголка
Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа.
Скрутив им руки за спиной, бока
Хвостом и головой пронзали змеи,
Чтоб спереди связать концы клубка.


...Взметнулся шестиногий змей, внаскок
Облапил одного и стиснул плотно.
Зажав ему бока меж средних ног,
Передними он в плечи уцепился
И вгрызся духу в каждую из щек...


..."Здесь каждый дух затерян
Внутри огня, которым он горит".


Несчастный, взглядом встретившись со мной,
Разверз руками грудь, от крови влажен,
И молвил так: "Смотри на образ мой!
Смотри, как Магомет обезображен!


Я видел, вижу словно и сейчас,
Как тело безголовое шагало
В толпе, кружащей неисчетный раз,
И срезанную голову держало
За космы, как фонарь, и голова
Взирала к нам и скорбно восклицала.


Вид этих толп и этого терзанья
Так упоил мои глаза, что мне
Хотелось плакать, не тая страданья.


За шагом шаг, мы молчаливо шли,
Склоняя взор и слух к толпе болевших,
Бессильных приподняться от земли.


Одна Капоккьо в шею вгрызлась ртом
И с ним помчалась; испуская крики,
Он скреб о жесткий камень животом.
Дрожа всем телом: "Это Джанни Скикки, -
Промолвил аретинец. - Всем постыл,
Он донимает всех, такой вот дикий".


Лицом он так широк и длинен был,
Как шишка в Риме близ Петрова храма;
И весь костяк размером подходил;
От кромки - ноги прикрывала яма -
До лба не дотянулись бы вовек
Три фриза, стоя друг на друге прямо;
От места, где обычно человек
Скрепляет плащ, до бедер - тридцать клалось
Больших пядей.


Чья сила великана одолела,
Не знаю; сзади - правая рука,
А левая вдоль переда висела
Прикрученной, и, оплетя бока,
Цепь завивалась, по открытой части,
От шеи вниз, до пятого витка.


Но он легко нас опустил в провал,
Где поглощен Иуда тьмой предельной
И Люцифер.


Мы отошли, и тут глазам моим
Предстали двое, в яме леденея;
Один, как шапкой, был накрыт другим.
Как хлеб грызет голодный, стервенея,
Так верхний зубы нижнему вонзал
Туда, где мозг смыкаются и шея.


Они проснулись; время приближалось,
Когда тюремщик пищу подает,
И мысль у всех недавним сном терзалась.
И вдруг я слышу - забивают вход
Ужасной башни...


В безмолвии дальнейший путь свершив
И пожелав, чтобы мой взгляд окинул
Того, кто был когда-то так красив,
Учитель мой вперед меня подвинул,
Сказав: "Вот Дит, вот мы пришли туда,
Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул".