Естесственно, что в то утро Итачи в очередной раз влетело от матери за отсутствие рубашки, но к её удивлению, он даже не огрызнулся с небывалым аппетитом накинувшись на завтрак. А затем, он шокировал её ещё больше, сказав «Спасибо, ма», «клюнув» в щёку и выдернув из-за стола за шкирку едва успевшего доесть Саске с тем, чтобы закинуть его в школу по дороге в универ.
После того утра он отвозил брата каждый день, и мальчик всегда крепко прижимался к его спине, пока сытая бензином спортивная «Ямаха» послушно урчала в сильных руках, затянутых в кожаные без пальцев перчатки. Сам же Итачи давно не чувствовал эмоционального подъёма и внутренней лёгкости. То, что кто-то понял его в первые за несколько тяжёлых месяцев, которые теперь казались ему настоящим адом, по сравнению с тем, что теперь давал ему Саске, не только внутренне, но и внешне окрыляло парня. Глаза его вновь блестели, загадочная полуулыбка не сходила с губ, а с языка вновь сыпались привычные друзьям шуточки и подколы «а-ля, Учиха».
- Не уж то ты влюбился, Учиха? – ухмылялся Кисаме, а затем от радости встряхивал друга за плечи. – Я уж думал, прощай Итачи.
- рано меня похоронил, синелицый, - фыркал в ответ парень и давал другу ощутимый тычок в бок, за проявленную вольность.
Но тот равно радовался, как рабёнок, и даже не думал обижаться. Но не со всеми в их кампании Учиха продолжил общаться так же, как и перед каникулами. Теперь он нехотя общался с Орочимару, чувствуя перед ним вину и стараясь его по возможности избежать. Он никак не мог простить себя за то, что так поступил с ним, ведь в первую очередь блондин был его другом, а теперь получалось, что после того, как он сам же бросил Сасори, их отношения были испорченны совершенно бессмысленно и зря. Это угнетало Итачи, но он всё равно дал понять Дею, что в любом случае будет не против, если тот по-прежнему будет считать его другом, предоставляя дальнейшее развитие событий на усмотрение блондина.
Но так же тот факт, что Учиха перестал общаться с Сасори, не ускользнул от внимания окружающих. Однако, все благоразумно помалкивали, стараясь не вмешиваться в их непростые отношения. Пару раз Итачи всё же хотелось подойти к рыжему, заговорить с ним, он сам не знал зачем, но скорее всего для того, чтобы почувствовать, что тот всё же не забыл и хоть изредка вспоминает о нём, но каждый раз, как только он видел, что Сасори в открытую «висит» на змееглазом Орыче, он с яростью дёргал со стола шлем и, забив на пары, срывался к Саске.
Всю дорогу до его школы, он злился на себя за проявление слабости, с остервенением запинывая в самый дальный угол своего сознания всё ещё стонущие и кровоточащие чувства. Но стоило ему увидеть брата, его вмиг загорающиеся глаза, приоткрытые губы с замершим на них дыханием, как ему тут же хотелось схватить Саске в охапку и никогда не отпускать, утопая в той нежности, благодарности и в каком-то щенячьем счастье, что он у него есть. Естественно, что Итачи никогда этого не делал, но забирая брата с занятий раньше времени, он вёз его в парк или к озеру, где они долго болтали, валяясь на траве или на скамейке. Парень, как правило, укладывался головой на колени к Саске, а тот, рассуждая на темы проблем современной молодёжи или всего человечества, распускал длинный хвост брата и перебирал тёмные пряди пальцами.
Итачи нравилось общаться с мальчиком и он с удивлением понимал, что Саске не по годам умён. В то время, как у других подростков его возраста в голове были одни девчёнки, тачки и стильные шмотки, его брат совсем не интересовался всем этим, с удовольствием обсуждая последние новости в мире политики, экономики и науки. Их вкусы в музыке тоже были очень схожими, разве что Итачи любил помимо простого рока, лёгкую альтернативу, а Саске частенько зависал под панк-рок. Но в результате, они оба сошлись на том, что под настроение можно послушать и то и другое. В остальном же, во вкусах, в манере одеваться и вести себя, они были практически идентичны, а мелкие несостыковки вовсе оставались незамеченными, и разве что иногда отмечались тем, что «ну, хоть чем-то мы должны отличаться».
Итачи упивался младшим братом, тем, как он смотрел на него, тем, как и что говорил, и не мог насытиться обилием внимания и понимания. С их первого поцелуя, они практически не прикасался к нему, делая акцент на общение, и всё же ему нравилось видеть, как Саске смущается и краснеет, стоило ему прижать его в тёмном коридоре их дома или обнять, хмелея от переполняющей его нежности. Но была ещё и другая причина, после которой Итачи не особо настаивал. Во-первых, он сам чувствовал, что не настолько нуждается в том, чтобы целовать Саске, хотя каждую ночь он откидывал одеяло и терпеливо ждал, пока младший брат прошлёпает босыми ступнями по полу и не уляжется рядом, крепко обнимая и прижимаясь к нему всем телом. А во-вторых, он не мог не уловить то, как мальчик напрягался всякий раз, стоило старшему Учихе прикоснуться к нему.
- Саске, тебе не нравится? – как-то спросил его Итачи.
- Не совсем, - промямлил в ответ мальчик.
- Ты брезгуешь, потому что я парень и твой брат? – затаив дыхание, продолжил старший Учиха.
- Нет, бака! – тут же запротестовал подросток. – Конечно же нет, - а затем, слегка запинаясь, добавил: - Я уже целовался с парнем, дело не в этом...
- И кто же это был? – хмыкнул Итачи.
- Мой одноклассник, - нехотя пробормотал Саске.
- Тот белобрысый парень, который вечно приходит к нам поесть? Узумаки, кажется? – предположил старший Учиха.
- Ну, да, - с ещё большей неохотой ответил мальчик. – Только... Только я не стал больше делать этого с ним, потому что ему только нравилось целоваться и зажимать меня, а на то, что я чувствую, ему было совершенно наплевать...
Саске замолчал, а Итачи показалось, что ему врезали чем-то тяжёлым промеж глаз. Нет, он не испытывал ревности, ведь и брат был у него не первым, и тот без утайки знал все подробности их отношений с Сасори. Хотя что-то внутри неготяжело шевельнулось и недовольно заворчало от осознания того, что кто-то совсем недавно прижимался к «его Саске». Но больше всего его «хлестнул» тот факт, что он сам не особо задумывался над тем, что думает и чувствует к мальчику, когда прижимался к нему.
И Саске тут же «добил» его:
- Но тебя я люблю, так что то, что делаешь ты, мне приятно и мне совсем не важно – любишь ли ты меня, - и мальчик уткнулся носом в плечо брата.
Итачи непроизвольно обнял поникшие плечики и, не успев остановить себя, произнёс:
- Я тоже люблю тебя, Саске, - и он чувствовал, что в этот момент не лжёт.
Вся накопленная за долгое время нежность, ласка не получившая выхода к Сасори, теперь обильно выливалась из него на Саске, подталкиваемая всё той же благодарностью, что теперь он был понят и услышан. И всё же Итачи чувствовал и понимал, что не то, что до той любви, что он против своей воли продолжал испытывать к Сасори, но и до простой влюблённости было так далеко, что это понимание просто убивало старшего Учиху.
- Я тоже люблю тебя, Саске, - вновь повторил он увереннее, чувствуя, как прижимаются к его шее дрожащие губы брата, и крепче обнимая его. - «И я обязательно сделаю так, чтобы это чувство стало настоящим...», - только и добавил он про себя.