Сегодня она звонила мне. И снова плакала в трубку. Обычная история. Я таких выслушала сто, а может, двести. Всегда одно и то же. Она слишком сильно любит его, а он сначала радуется этой нежности, которая льется на него, словно теплый щедрый дождь вперемешку с солнечными лучами. А потом становиться все спокойнее. Все отчужденнее. Все чаще он отстраняет ее жестом, взглядом, словом. "Ты мешаешь… мне некогда сейчас…" Она пугается и еще сильнее, нежнее, обреченнее привязывается к нему. "Собакой твоей, сигаретой, книгой, чем угодно – только с тобой, в твоих руках…" Но руки разжимаются, и она падает в пыль, на песок, на землю… Она хочет – ближе, ближе, а он отходит дальше, дальше. Такой танец. Похожий на танго. Если бы она могла, как это бывает там, на площадке, освещенной софитами, оттолкнуть его, отвернуться, сделать резкий шаг в сторону… Тогда он пошел бы за ней следом, схватил бы за руку и притянул бы к себе. А она снова оторвалась бы и показала гибкую спину.

Нет, та, что звонила мне сегодня, не умеет танцевать танго. Танец роковых женщин. Танец полутьмы. Танец страсти. Два шага назад, шаг вперед. И в сторону. Она не умеет так. Она боится повернуться к нему спиной, потому что не увидит самое любимое в мире лицо… Да ну его, это танго. Ведь если перевести на язык человеческих отношений всю эту красоту, и вихрь, и блеск, останется только простейшая механика. Шаг назад, шаг в сторону. Есть женщины, что рождаются с этим умением: отвернуться вовремя, улыбнуться двусмысленно, промолчать неопределенно. И очарованный тайной мужчина все разгадывает ее, все стремится ей вослед. А другие не обладают этим даром и пытаются перелить всю себя в любимого. Щедро, безоглядно. И отдаваемое переливается через край и выливается в пыль, на песок, на асфальт…

Та, что звонила мне сегодня, прочла много книг и видела много людей. Она знает законы нехитрой механики: отодвинуться, когда близость предельна, чуточку унизить, когда взлет высок, окатить холодком, когда желание горячо. Но ей скучно следовать этим правилам. "Зачем тогда любить, если нужно притворяться? Зачем делать больно, если самой от этого становиться больно?" – спрашивает она у меня. Если бы я знала… Наверное, можно сказать ей: не относись к этому так серьезно, поиграй немного. Потанцуй. Но для того чтобы танцевать танго, нужно любить танец, а не партнера. Самые невыносимые возлюбленные – те, что любят по-настоящему. И в ткани романа, в строчках стихов, на полотне экрана они прекрасны. Но на тесном пространстве жизни их близкое дыхание и неразмыкаемость объятий доводят до клаустрофобии. Мне хочется крикнуть ей, хлестнуть словами: "Да отпусти же его! Дай ему глотнуть воздуха!" Но она не услышит. "Быть твоим воздухом, твоим сном, твоим солнцем…" Может, недаром бояться мужчины этой сильной неистовой любви? Желающая отдать всю себя желает забрать всего его. Стремящиеся к идеалу в любви или политике становятся тиранами. Не лучше ли танцевать старое доброе танго?

Но она снова звонит мне. "Ты знаешь, мы шли с ним по городу. А он совсем не смотрел на меня. И говорил все о каких-то делах. И ничего – о нашей любви… Мне было так горько… Почему? Ну почему он ничего не чувствует?" Я слушаю ее и вижу перед собой маленькую сцену. И там, в краге света, она танцует. Движения ее свободны и произвольны. Ей не надо заботиться о рисунке танца. Куда сердце поведет. Куда нога ступит. Танцующая в одиночестве.

Наталья Никишина