С. Я. Цебаковский
УРАВНЕНИЕ С НЛО
М., "Современник", 1997 г.

Но как объяснить волну? Сначала пришлось бы объяснить, почему и откуда именно в 1952 году появилось столько неучтенных зондов и психологических аномалий.
Среди множества небесных курьезов Эдвард Руппельт вспоминает случай 15 июня, когда сверкающий объект на большой высоте и малой скорости за четыре часа и двадцать минут прошел девяносто миль по небу штата Виргиния, на своем пути наблюдаемый множеством очевидцев. Вот описание его продвижений.
15.40. Над городом Юнионвилл замечен сверкающий объект.
16.20. Операторы радионавигационной станции Управления гражданской авиации в Гордонсвилле наблюдают за "круглым, блестящим объектом" в небе - южнее города Юнионвилл.
16.25. Радиограмма с борта пассажирского авиалайнера: "Северо-восточнее Ричмонда, Виргиния, видим серебристый сферической формы объект".
16.48. Истребитель ВМС безуспешно пытается сблизиться с "блестящей сферой" южнее Гордонсвилла.
17.45. Пилот ВВС на реактивном Т-33 выходит на перехват "сверкающей сферы" южнее Гордонсвилла. Самолет поднялся на 35 тысяч футов, однако НЛО находился значительно выше.
19.35. Жители городка Блэкстон - в восьмидесяти милях южнее Гордонсвилла следят за неторопливым полетом "круглого блестящего объекта с золотистым отливом".
19.59. После сообщения местной радиостанции персонал радионавигационной станции в окрестностях Блэкстона наблюдает за сверкающим объектом.
Чуть позже с авиабазы Лэнгли прибывают истребители-перехватчики, но обнаружить объект им не удалось.
То был достаточно редкий случай последовательного наблюдения одного и того же объекта из различных, друг от друга удаленных точек, и "Синяя книга", несмотря на сумятицу, попыталась провести расследование. Большая высота и небольшая скорость, блестящий объект сферической формы... Объяснение само собой напрашивалось - высотный зонд. Руппельт запросил авиабазу Лаури, где находился центр, регистрировавший запуски и трассы полета всех поднимавшихся с территории США крупногабаритных высотных зондов. Ответ пришел быстро: высотные зонды запускались в западных штатах, за тысячи миль от Виргинии, и за ними ведется радионаблюдение.
Значит, большие зонды ни при чем. Как и Венера или другая планета, поскольку объект двигался с севера на юг. Самолет также исключался - со скоростью двадцать миль в час самолеты не летают.
Оставалась метеослужба с ее бессчетными метеошарами. Но эта версия энтузиазма у Руппельта не вызывала. В отличие от зондов, размеры метеошаров невелики. Пилот Т-33, поднявшись на 35 тысяч футов, утверждал, что объект находится значительно выше. С такой высоты метеошар был бы виден в лучшем случае блестящей точкой величиной с булавочную головку. Очевидцы же настаивали на объемности и сферической форме объекта.
Все же Руппельт опробовал эту версию. Звонки на близлежащие метеостанции результатов не дали. Пришлось раздвинуть территорию поисков. Метеорологи из Питтсбурга, штат Пенсильвания, сообщили о запущенном метеошаре, контакт с ним потеряли, когда шар находился в шестидесяти милях к юго-востоку от станции. Так что к вечеру того дня шар мог оказаться в районе Гордонсвилла и Блэкстона. За неимением лучшего ответа закрыли дело: "Возможно, метеошар".
В середине июня состоялся очередной брифинг у начальника разведки ВВС генерала Самфорда. Докладчиком был Эдвард Руппельт. Рассказав о лавине донесений трех последних месяцев, он заметил, что хотя "Синяя книга" получает множество подробных достоверных сообщений, однако все еще нет неопровержимых доказательств, что НЛО действительно существуют: "При желании в любом конкретном случае мы могли бы доказать, что НЛО не что иное, как ошибочно опознанные известные объекты, для этого достаточно сделать лишь несколько допущений..."
Тут его прервал полковник из штаба генерала Самфорда: "Не означает ли это, что, если вместо негативных допущений сделать позитивные, вы с такой же легкостью сумеете доказать, что НЛО - инопланетные космические корабли? Так почему же всякий раз, прибегая к допущениям, вы непременно выбираете те, которые доказывают, что НЛО не существуют?"
На брифингах в Пентагоне Руппельт всегда требовал серьезного и трезвого отношения к летающим тарелкам. Теперь такое требование предъявлялось ему.
В ту пору в Пентагоне существовала группа офицеров, склонявшихся к гипотезе неземного происхождения НЛО. Но подобные идеи высказывались приватно или в кругу единомышленников при плотно закрытых дверях. Заявление полковника на представительном совещании можно было рассматривать как смелый поступок. Недаром Руппельт сопроводил его ремаркой: "Казалось, было слышно, как полковник добавил: "Ну вот, я и высказался".
Полковник предложил Руппельту показать на примере действие упомянутого механизма допущений, напомнив факты недавнего наблюдения НЛО на авиабазе Гус-Бей, Лабрадор: пилот военно-транспортного самолета С-54, находясь в двухстах милях юго-западнее Гус-Бей, сообщил по радио: его обогнал, едва не задев крыло, огненный шар, летевший по направлению к авиабазе. Сообщение поступило в 22.42. Пятью минутами позже дежурный офицер авиабазы и водитель, подходя к машине, увидели, как с юго-запада стремительно приближается светящееся тело. Вначале не более шарика для игры в гольф, оно на глазах превратилось в громадный сферический объект. Очевидцам показалось, вот-вот он врежется в летное поле, и они машинально спрятались за корпус автомобиля. Но, совершив поворот на девяносто градусов, объект ушел на северо-запад. Наблюдения офицера и водителя с незначительными оговорками подтвердили авиадиспетчеры с контрольной вышки.
Полковник предложил Руппельту дать заключение. Руппельт сказал, что в данном случае речь может идти о двух метеорах: один промчался мимо транспортного самолета, второй чуть позже пролетел над авиабазой. А допущения, которые пришлось бы сделать для подтверждения метеорной версии, состоят в следующем. Пилоту С-54 показалось, будто светящийся объект прошел в непосредственной близости от самолета. Это во-первых, и, во-вторых: дежурному офицеру, шоферу и другим очевидцам померещилось, будто светящийся шар над аэродромом сделал поворот, ибо метеоры не меняют трассы полета.
Полковник задал вопрос: какова вероятность двухкратного повторения столь редкого явления, как метеор, на одной трассе с промежутком в пять минут?
Этого Руппельт не знал. И никто не знал, но всем было ясно, вероятность ничтожно мала.
Полковник спросил: какого рода оптическая иллюзия могла бы внушить очевидцам впечатление, будто метеор совершил поворот на девяносто градусов? Руппельт был вынужден признать, что и на этот вопрос ответа у него нет. Позднее он вспоминал:
"Я себя чувствовал, как на перекрестном допросе, а впрочем, так оно и было. Ведь полковник публично продемонстрировал тот трафаретный метод решения загадок с привлечением произвольных допущений, чем я сам когда-то возмущался, наблюдая за проделками сотрудников проекта "Градж".
А что получалось в случае "позитивных допущений"? Стоило признать разумность маневра, и объект из космического тела превращался в управляемый летательный аппарат, и этот случай с десятками ему подобных подсказывал версию инопланетного происхождения НЛО.
Два года спустя, когда Руппельт покинет военную службу и пути его скрестятся с неугомонным Дональдом Кихо, тот задаст вопрос: теперь, когда Руппельт уже не шеф "Синей книги", что думает он о летающих тарелках - как частное лицо? И Руппельт ответит: "Если летающие тарелки существуют, они должны быть инопланетного происхождения".
Если летающие тарелки существуют... Так ответит Руппельт после 1952 года, после десятков и сотен "хороших", неразгаданных донесений. Руппельт искал неопровержимые доказательства, но они в великой небесной шараде не чета обычным земным доказательствам, где достаточно двух незаинтересованных свидетелей, чтобы признать достоверность любого события. А тут тысячи и тысячи под присягой данных показаний, и все преспокойно отвергаются здравым смыслом и формальной логикой: этого не может быть, следовательно, этого не было.
Так что же есть доказательство? Вопрос этот мучил Руппельта. И вряд ли он расходился во мнении с анонимным полковником, когда впоследствии писал:
"Перепалки из-за слова "доказательства" сводятся к тому, что собой представляет доказательство. Должен ли неопознанный летающий объект приземлиться на набережной у парадного входа в Пентагон напротив канцелярии Объединенного комитета начальников штабов? Или же доказательством можно считать то, что наземная радиолокационная станция, обнаружив НЛО, посылает на перехват истребитель, и пилот видит объект, засекает его на своем радаре, после чего НЛО уносится с немыслимой скоростью? Можно ли считать доказательством то, что пилот реактивного истребителя открывает огонь по НЛО и стоит на своем даже под страхом военного трибунала? Это ли не есть доказательство?"
Еще один классический случай наблюдения, который вполне мог фигурировать в споре полковника с Руппельтом, произойди он месяцем раньше.
Четырнадцатого июля 1952 года, в 20.12 по Восточному поясному времени, DC4, авиалайнер компании "Пан-Америкэн", летел над Чесапикским заливом, штат Виргиния. В прозрачных сумерках уже мерцали огни Норфолка. Как вдруг командир корабля Уильям Нэш и второй пилот Уильям Фортенберри увидели летящие навстречу объекты. Их было шесть, шли цепью, с четкими интервалами. DC-4 находился на высоте восьми тысяч футов, объекты - милей ниже. Случай редчайший, обычно НЛО пролетали где-то в вышине, а тут пилоты взирали на них с птичьего полета.
Это были диски, верх у них горел густо-алым цветом раскаленных углей. И еще - летели не просто в линию, но и "лесенкой", головной диск в ней занимал нижнюю ступеньку. Вот он замедлил скорость - не оттого ли, что обнаружил приближавшийся DC-4? Шедшие следом диски были застигнуты врасплох, им тоже пришлось убавить скорость, алая расцветка потускнела, строй был нарушен. Затем диски, словно по команде, встали на ребро - подбрюшье у них было темным - и резко, градусов на сто пятьдесят изменив курс, стали стремительно уходить.
Еще два диска секунду-другую спустя пронеслись под крыльями DC-4, нагнали шестерку, пристроились к ней. Алое свечение погасло, потом снова вспыхнуло. Нэш и Фортенберри увидели четкий строй, теперь уже из восьми малиновых дисков. Набрав высоту, они скрылись. Все длилось 15-20 секунд. За это время диски прошли миль пятьдесят. Стало быть, скорость под двести миль в минуту!
Что было делать с подобным донесением? Выручило одно обстоятельство: наблюдение произошло вблизи авиабазы Лэнгли, оттуда сообщили, что в воздухе находились пять реактивных истребителей. Тем самым ответ был предрешен. Но пришлось сделать несколько неуклюжих допущений. Что пилоты "Пан-Америкэн" не умеют считать, объектов, выходит, было не восемь, а пять. Дальше требовалось найти объяснение, почему истребители оказались в отведенном для гражданских самолетов воздушном коридоре. И как объяснить их красное свечение, круглую форму? Осложнялось дело и тем, что, кроме справки о том, что где-то поблизости находились истребители, больше ничего узнать о них не удалось даже такому ведомству, как Центр авиационно-технической разведки. И хотя в суматохе тех дней "Синяя книга" поторопилась списать случай с заключением "предположительно самолеты", позже его с почетом вернули в раздел "неизвестных", где он пребывает поныне под № 1444.
За полчаса до наступления нового дня - 20 июля 1952 года старший авиадиспетчер Гарри Барнс с семью помощниками принял дежурство в Центре управления полетами Национального аэропорта в Вашингтоне.
Диспетчерский зал без окон, свет приглушен. Тишина. Помигивает двадцатичетырехдюймовый экран главного радара. Авиадиспетчеры центра осуществляют радиолокационную проводку самолетов в радиусе ста миль. Приемом и посадкой, отлетом и взлетом в непосредственной близости от аэропорта ведает диспетчерская группа на контрольной вышке, откуда хорошо просматриваются взлетно-посадочные полосы.
Даже в хорошую погоду от "стрелочников неба" требуется немалая сноровка при проводке отбывающих и прибывающих самолетов. Тем более возрастает ответственность при плохих погодных условиях - в туман, при низкой облачности, ливневых дождях и снегопадах, когда самолеты идут на автопилоте. Многие жизни зависят от умения диспетчеров распознавать и бегло читать появляющиеся на экранах радаров светящиеся точки, быстро определять по ним местоположение самолетов, во избежание .столкновений разводить их по воздушным коридорам или задерживать в воздухе вблизи аэропорта, ставя в очередь на посадку.
Но в тот день трудностей не предвиделось - хорошая погода, воскресный день, рейсов было мало.
В 23.30 Центр управления полетами вел единственный самолет. Пользуясь затишьем, старший авиадиспетчер отлучился из зала, за экраном следили помощники.
В 23.40 на экране вспыхнула точка. Странным было то, что она вообще появилась. Совсем странным - где появилась. Не на периферии экрана, где возникали эхо-сигналы от вошедших в стомильную зону действия радара VC-2 самолетов, а ближе к середине круга. Оборот луча-индикатора, и в юго-восточном квадранте замерцало уже восемь "светлячков". Все в непосредственной близости от аэропорта. Впечатление было такое, будто они не вошли, а впрыгнули в зону. В буквальном смысле слова - с неба свалились! Но это невозможно, и объяснение могло быть одно: за десять секунд, пока индикаторный луч совершал оборот, неизвестные сделали немыслимый бросок от периферии к центру. Ошеломляющие скорости! Удивляло и то, как удалось им - опять же в считанные секунды - погасить скорость.
Когда Гарри Барнс влетел в диспетчерский зал, оба радара, главный и вспомогательный, без расхождений отмечали положение неизвестных. Барнс связался с контрольной вышкой аэропорта. Оператор второй диспетчерской группы Говард Коклин подтвердил: их радар ASR-1 показывает то же. Одну из свалившихся с неба штуковин они видят невооруженным глазом: "Ярко-оранжевый сгусток, но я понятия не имею, что это такое".
Около полуночи Барнс по прямому телефону позвонил на командный пункт ПВО и, доложив обстановку, снова приник к экрану. Неизвестные разделились. Два из них маячили над Белым домом, один зависал над Капитолием. Запретная зона, святая святых, где не имел права находиться ни один летательный аппарат!
Может, журналистский перехлест? В докладной Барнса ничего не сказано о Белом доме и Капитолии. Но это не меняет дела. Национальный аэропорт расположен в трех милях от центра столицы. В миле от аэропорта, за рекой Потомак, - военная авиабаза Боуллинг, еще десять миль на восток - авиабаза Андруз. Их назначение - прикрывать Вашингтон с воздуха.
До рассвета Гарри Барнс взывал к дежурным авиабаз и командных пунктов, требуя поднять в воздух перехватчики. Даже в бесстрастном слоге, каким обычно пишутся докладные, у Барнса прорываются нотки возмущения: "В последний раз я связался со Смоук-Рингом (командный пункт) около 03.00. Они ничего не предприняли, и я спросил, как можно допустить такое, мы предоставили им информацию, они же бездействуют. Человек, с которым я говорил, ответил, что он того же мнения, затем вклинился другой голос, назвавшийся офицером, и он сказал, вся информация передана по инстанциям, уклонившись от дальнейших обсуждений. Я продолжал настаивать, допытывался, будет ли информация передана той же ночью, на что он ответил утвердительно, не поясняя, что же будет предпринято в связи с облетами Вашингтона."
В начале шестого Гарри Барнс еще раз позвонил на командный пункт авиабазы Андруз. Нижний чин сказал ему, что дежурный офицер отправился спать, не дождавшись, чем закончится вторжение неизвестных в воздушное пространство.
Почему дежурные офицеры командных пунктов и авиабаз, презрев инструкции, не подняли в небо истребители? Не поверили в серьезность предупреждения? Побоялись ответственности? Не решились будить среди ночи начальство? Это осталось загадкой. Но выяснилась такая деталь: за день до этого эскадрилью прикрытия с авиабазы Боуллинг - из-за ремонта взлетной полосы - перебросили в Вилмингтон, штат Делавэр. Оттуда до Вашингтона полчаса лета. Не готова оказалась к перехвату и база Андруз, куда в продолжение ночи не раз обращался Барнс.
Некоторые авторы уверяют, что два истребителя все же примчались на рассвете к столице. Неизвестные при их приближении исчезли с экранов радаров. Эдвард Руппельт говорит об одном истребителе, добавляя, что ВВС постеснялись признать сам факт перехвата в ту ночь.
Сообразив, что на военных рассчитывать не приходится, Барнс решил самостоятельно прояснить обстановку. В аэропорту стоял DC-3 компании "Капитал эйрлайнз". После взлета Барнс попросил капитана корабля Кейси Пирмана отвернуть влево и лечь на курс 290 градусов. Несколькими минутами позже капитан и второй пилот увидели яркий сине-белый сгусток. Летел он навстречу и прошел высоко над левым крылом. Еще один светящийся кокон пронесся над правым. Пилоты насчитали семь синевато-белых огней. Трижды Барнс выводил авиалайнер на неопознанные объекты, и трижды Кейси Пирман подтверждал - огни он видит там, где их фиксировал радар.
Затем Барнс попросил по радио приближавшийся борт SP-160 проследить за появившимся возле него неизвестным. Пилот сообщил, что видит свет. И он висел на хвосте самолета почти до самого аэропорта.
С 5.30 до 5.40 на экранах одновременно находились от семи до десяти неопознанных целей. То двигались на предельно низких скоростях, 100-130 миль в час, то без ощутимого разгона переходили на фантастические скорости. Совершали беспорядочные, рыскающие или скачущие движения. Просто висели в воздухе.
Неопровержимым доказательством того, что неопознанные объекты были, а не померещились Барнсу и его команде, позднее послужит неброский факт: в какойто момент три радара - два в Национальном аэропорту, третий на авиабазе Андруз - одновременно засекли цель над Ривердейлским радиомаяком, что в трех милях севернее Вашингтона, и удерживали ее на экранах тридцать секунд, причем операторы радаров поддерживали связь по телефону.
Последним в то утро видел таинственные огни инженер-радист Э. Чамберс. Закончив дежурство, он вышел из своей радиотрансляционной станции - пять огромных светящихся пятен беспорядочно кружили по небу, затем стремительно ушли в вышину.
А что же АТИС, Центр авиационно-технической разведки?
В архивах "Синей книги" сохранился меморандум от 23 июля 1952 года, написанный, скорее всего, Руппельтом, похоже, для того, чтобы в дозволенных дозах выразить возмущение тем, что никто не позаботился известить АТИС о происшедшем. Есть там такие строки: "Первое известие об инциденте полковник Бауэр и капитан Руппельт получили утром 22 июля 1952 года из вашингтонских газет. Оба накануне побывали на авиабазе Андруз, однако никем оповещены не были."
В понедельник, 21 июля, Руппельт с полковником Бауэром в полном неведении прилетели из Дейтона в Вашингтон. Приземлились в Национальном аэропорту. По служебным делам побывали в Пентагоне, затем на авиабазе Андруз, где расположен штаб ПВО. И никто не обмолвился о разыгравшихся накануне событиях! Пройдут сутки, и утром во вторник, за завтраком просматривая газеты, Руппельт и Бауэр узнают об инциденте.
Руппельт позвонил майору Фурне. Оказалось, и он, офицер связи Пентагона по делам летающих тарелок, тоже обо всем узнал из газет. К тому времени Фурне связался с авиабазой Андруз и потребовал исчерпывающих донесений. Врасплох был застигнут и Алберт Чоп, пресс-секретарь ВВС. Журналисты задавали вопросы, он же ничего не мог сказать.
Как ни был уязвлен капитан Руппельт, но ему, шефу проекта по изучению НЛО, пришлось отвечать на многие недоуменные звонки, в их числе звонок из Белого дома. Словом, утром 22 июля Пентагон, Белый дом и "Синяя книга" оставались в полном неведении относительно происшедших событий. Лишь к часу дня в Пентагон с базы Андруз привезли предварительный отчет.
Пока в пресс-центре на втором этаже в ожидании новостей бурлила репортерская братия, тремя этажами выше, в кабинетах разведки ВВС, шли совещания. Обсуждался вопрос: а был ли вообще инцидент, возможно, виной всему температурные инверсии? Спору нет, у радаров в Национальном аэропорту и на авиабазах сидели опытные диспетчеры, операторы, умевшие отличать ложные цели от эхосигналов самолетов.
Наметилось два подхода в решении не терпящей отлагательств проблемы. Одни призывали откровенно объявить ожидавшим репортерам, что ВВС не знают объяснения происшедшему. Другие, в их числе Руппельт, настаивали на проведении тщательного расследования. Ведь многие, поначалу ошеломляющие, случаи наблюдения рассыпались на первых шагах расследования.
В 16.00 Алберт Чоп объявил заждавшимся репортерам, что комментариев не будет, чем еще больше распалил любопытство прессы.
Рабочий день близился к концу. Было решено, что Руппельт останется в Вашингтоне и проведет расследование. Наметил с дюжину мест и лиц, где следовало побывать, с кем встретиться: диспетчерские службы аэропорта и авиабаз, метеостанция, авиакомпании, пилоты, причастные к ночным событиям...
Когда Руппельт попросил в диспетчерской Пентагона для разъездов служебный автомобиль, ему было отказано: такая привилегия предоставляется лишь командированным полковникам и генералам. Руппельт попытался связаться с генералом Самфордом или его заместителем, но их уже не было на месте. Руппельт кинулся в бухгалтерию - просил разрешения взять напрокат автомобиль. Дама из бухгалтерии объяснила, что он может воспользоваться городскими автобусами или такси, но платить придется из своих девяти долларов суточных, так что этот вариант отпадал. Между тем бухгалтер, вчитавшись в командировочное удостоверение, объявила, что его командировка предусматривает лишь посещение Пентагона, к тому же и она просрочена, и если Руппельт немедленно не вернется по месту службы, то будет считаться в самовольной отлучке.
До летающих ли тут тарелок? Гори они синим пламенем! Руппельт прикинул, что еще успеет на последний самолет - домой, в Дейтон.

Через неделю все повторилось. За пультом радара Центра управления полетами Национального аэропорта опять оказался Гарри Барнс со своими помощниками. На сей раз диспетчеры не захотели остаться единственными свидетелями небесного аттракциона, и к исходу субботнего дня 26 июля диспетчерский зал наполнился военными и журналистами.
Диск-парад начался в 21.50. По широкой дуге от Хердона, штат Виргиния, до авиабазы Андруз на экранах радаров одновременно всплывали неопознанные цели. В какой-то момент число их достигло двенадцати. Изображение было устойчивым, ничем не отличалось от эхо-сигналов самолетов. Восемь целей, рассредоточившись по экрану, совершали непонятные маневры. Четыре объекта, построившись в линию, двигались курсом 110 градусов со скоростью в сто миль в час, потом вдруг исчезли с экранов.
В 22.46 борт NC-12 на подходе к аэропорту радировал: видит пять светящихся объектов оранжевого и белого цвета. О визуальных наблюдениях огней сообщали и другие пилоты, выходившие на связь с Центром управления полетами.
Разведка ВВС и на сей раз проявила себя не лучшим образом. Эдвард Руппельт в Дейтоне, за триста восемьдесят миль от Вашингтона, о происшествии узнал в одиннадцатом часу - позвонил журналист из "Лайфа".
Руппельт связался с дежурным офицером ВВС в Пентагоне. Тот ничего не знал. Руппельт попросил его известить Дьюи Фурне - майор жил неподалеку от Национального аэропорта.
Когда Фурне, захватив с собой специалиста по радарам, в первом часу ночи прибыл в Центр управления полетами, там, помимо журналистов, был Алберт Чоп, тоже поднятый с постели, увы, звонком не из Пентагона, а из Федерального авиационного управления.
Трудностей с вызовом истребителей не возникло, хотя взлетные полосы авиабаз Андруз и Боуллинг все еще ремонтировались. Самолеты поднимались с дальних аэродромов.
Первые два F-94 прибыли на место незадолго до полуночи. Гражданским самолетам было велено покинуть прилегающее воздушное пространство. Гарри Барнс выводил истребители на цели. Но как только F-94 ложились на заданный курс, "светлячки" исчезали с экранов. Один пилот сообщил о четырех огнях. Затем появился и пятый. Но горючего оставалось только на обратный путь, истребителям пришлось вернуться на базу.
После того как истребители спугнули неизвестных в районе Вашингтона, те или другие огни объявились южнее, в штате Виргиния. Очевидцы звонили на авиабазу Лэнгли - странные штуковины у них на глазах вращались вокруг своей оси, меняли окраску. Дежурный авиабазы сам видел в небе светящийся кокон и поднял истребитель. Тот погнался, но кокон исчез. По словам пилота, впечатление было такое, будто лампочку погасили.
Улетели истребители, неизвестные вновь вернулись на экраны Центра управления. Алберт Чоп через командный пункт в Пентагоне снова поднял в воздух перехватчиков. Пилоты подошли к Вашингтону, включили форсаж и устремились в погоню за светящимися нечто, но те легко уходили или становились невидимками. Если пилоту 'и удавалось поймать их на экране бортового радара, изображение держалось считанные секунды.
Сколько раз той ночью поднимались в воздух перехватчики над Вашингтоном? В рапорте майора Фурне говорится о двух перехватах звеньями F-94 и о бомбардировщике В-25, который в течение восьмидесяти минут, ведомый Центром управления полетами, безуспешно пытался сблизиться с неопознанными объектами. Но вылетов было больше. Фурне покинул диспетчерский зал раньше остальных и, очевидно, не присутствовал при самом драматичном перехвате. О нем рассказал Алберт Чоп.
Около трех утра, когда неизвестные снова высыпали на экране, Чоп запросил перехватчиков. При подлете к столице истребителям предложили разделиться. Одного Барнс вывел на цель севернее, другого южнее Вашингтона. Пилот, летевший на юг, передал, что ничего не видит, хотя экран большого радара показывал самолет сближается с целью. Тут услышали голос пилота, летевшего в северном направлении: "Вижу, они прямо передо мной. Огромные сине-белые огни". Дальше словами Алберта Чопа:
"Судя по радару, сближение происходило быстро. Пилот вторично вышел на связь. Он был возбужден, в чем я нисколько его не виню, он сказал: "Теперь они окружают меня". И после паузы: "Похоже, круг смыкается". А несколько мгновений спустя пилот, помню, произнес почти с мольбою в голосе: "Что мне делать?" Да, мы тоже видели, что неизвестные вроде бы окружают его самолет. И переглядывались в недоумении. Через десять-двадцать секунд пилот снова подал голос: "Теперь они уходят". Затем сообщил, что возвращается на базу. НЛО оставались на экране до пяти утра."
В тот уик-энд происходящее в ночном небе над Вашингтоном напоминало авиационный парад. Его устроители, казалось бы, решили продемонстрировать немногочисленной избранной публике несравненные тактико-технические качества своих летательных аппаратов. Вот один, прострочив пунктиром экран радара, не сбавляя скорости, совершил поворот под углом в девяносто градусов. Другой неизвестный, шедший со скоростью в сто миль, застыл на месте, а спустя мгновение с той же скоростью двинулся в обратном направлении.
После одиночных трюков началось нечто вроде парада-алле, когда все участники представления выходят на манеж и каждый делает что может. Одни зависали в воздухе, другие ходили кругами, третьи на экране вычерчивали ломаные линии на манер тех, что рисуют на дверцах трансформаторных шкафов с высоким напряжением. Четвертый являл свои скоростные возможности. Оператор, наблюдавший воздушную феерию на экране радара ASR-1 для слежения за сверхскоростными самолетами, вычислил скорость пролетавшего над базой Андруз объекта. 7200 миль в час! Или две мили в секунду.
После безуспешных попыток сблизить истребители со светящимися объектами, после их повторных исчезновений с экрана, у Гарри Барнса возникло ощущение, что капитаны таинственных кораблей слышат и понимают отдаваемые им команды. Позже Дональд Кихо спросит у Барнса: почему он напрямик не обратился к уфонавтам, ведь это его обязанность - вступать в контакт с любым воздушным кораблем в зоне действия радара. И Гарри Барнс ответит: "Если бы я задал вопрос и услышал ответ, у меня бы волосы на голове встали дыбом".
Не только этого, пожалуй, боялся Барнс. Если бы он задал вопрос и не услышал ответа, а скорее всего так оно и случилось бы, он мог оказаться пациентом психиатрической клиники и вряд ли бы остался старшим авиадиспетчером.

Первые полосы газет пестрели заголовками о втором пришествии летающих тарелок. Эта тема на время затмила - вещь неслыханная! - другое важное событие: происходивший конгресс демократической партии. И шума было бы больше, узнай репортеры, что целую неделю телетайпы Пентагона и АТИСа без отдыха принимали донесения об НЛО, сначала десятка три в сутки, а после 27 июля - до сорока. По признанию Руппельта, "такие же хорошие, если не лучше, чем вашингтонский инцидент". Две трети из них, похоже, и после придирчивых расследований обречены были остаться в списке "неизвестных". Вот одно из них, No 1584.
Двадцать четвертого июля, ясным безоблачным днем, два полковника совершали перелет с авиабазы Гамильтон близ Сан-Франциско в Колорадо-Спрингс. В 15.40 на высоте одиннадцати тысяч футов, в районе Карсон-Синк, штат Невада, пилот и пассажир В-25 увидели впереди, справа от себя три объекта. Шли они клином, и летчики решили, что это истребители F-86. Несколько секунд спустя неизвестные пронеслись мимо: серебристые ракеты со стреловидным крылом, но без хвоста и кабины. Скорость по крайней мере трижды превышала предельную скорость F-86. При сближении неизвестные взяли влево и быстро скрылись.
Что было делать с подобным сообщением? Самое простое - объявить полковников сумасшедшими. Но сумасшедшими пришлось бы признать десятки других военнослужащих, которые в те дни на земле и в небе наблюдали диковинные вещи. И ответить на вопрос: почему люди, прошедшие строгие медицинские проверки и тесты, все же видят то, чего видеть не должны.
Но главной заботой оставался вашингтонский инцидент. Он перерастал в политическую проблему. В понедельник 28 июля, в десять утра, капитана Руппельта, уже готового к отлету в Вашингтон, застал второй звонок из Белого дома. По поручению президента Трумэна звонил его помощник бригадный генерал Лэндри. Вопрос все тот же: что происходит в небе над Вашингтоном? Президент слушал разговор по параллельному аппарату. Но что мог ответить Руппельт? Что на показания радаров могли повлиять температурные инверсии. Хотя это требуется доказать.
Во второй половине того же дня Руппельт появился в Пентагоне. Пятый этаж, занятый разведкой ВВС, напоминал потревоженный улей. "Масса разговоров, минимум действий" - так определил обстановку шеф "Синей книги". Говорили о прессконференции, которую командование оттягивало, о новых донесениях, ежечасно поступавших с телетайпов. Но что они могли добавить к сотням и сотням уже имевшихся? Все чаще звучала тревожная нота: радарно-визуальные наблюдения!
До июля 1952 года все наблюдения за редким исключением сводились к визуальным и, как таковые, легко списывались за счет галлюцинации, ярких звезд, высотных зондов, птичьих стай. Были и радарные наблюдения, их, в свою очередь, можно было объяснить неисправностью аппаратуры, неопытностью операторов, но чаще - температурной инверсией. Вот когда на том месте, где НЛО засечет радар, вы своими глазами увидите неопознанный объект, говорили эксперты, тогда действительно придется поломать голову.
В ночь с 19-го на 20-е, а затем с 26-го на 27 июля над Вашингтоном произошло именно это. Не один, а сразу три радара засекли НЛО в том месте, где их наблюдали пилоты с воздуха и очевидцы с земли. Такого рода донесения продолжали поступать с других авиабаз.
Некоторые специалисты считали, что большинство, если не все, радарные наблюдения объясняются температурными инверсиями. Наиболее рьяно отстаивал этот взгляд доктор Дональд Мензел. В июне, когда участились радарные наблюдения, он опубликовал статью, в которой, в частности, предлагалось любому желающему проделать опыт, подтверждающий принцип действия температурной инверсии. В стеклянный сосуд, наполовину заполненный бензолом, игравшим роль холодного воздуха, налить ацетон, заменявший слой теплого воздуха. Пропущенный сквозь такой цилиндр луч света искривлялся. Более того, при покачивании цилиндра луч приходил в движение. Мензел объявил, что нашел объяснение всеобщему психозу.
Кого-то Мензел убедил, но многие ученые не приняли объяснения. Как не приняли его авиадиспетчеры, операторы радаров, для которых умение отличать ложные цели, в том числе и те, что возникают при температурной инверсии, - непременное условие профессионализма.
Гарри Барнс отнюдь не считал, что посылал истребители на перехват ложных целей. Майор Фурне и специалист по радарам лейтенант Холкомб, следившие за экраном большого радара в ночь 26-27 июля, в докладной отметили "семь хороших, твердых целей", что в специальной терминологии означает эхо-сигналы от действительных, а не мнимых объектов. К тому же эти "хорошие, твердые" цели возникали на экране одновременно с ложными, легко отличимыми. По прибытии в Центр управления полетами Холкомб навел справки на метеостанции аэропорта небольшая температурная инверсия отмечалась, но была она не столь велика, чтобы повлиять на показания радаров.
Вечером 28 июля агентство "Интернэшнл ньюз сервис" распространило новость: ВВС отдали приказ: открывать огонь по неопознанным летающим объектам. Радиокомментатор Фрэнк Эдварде разнес новость по стране.
В Пентагон и Белый дом посыпались телеграммы протеста. Одна - от президента Американского общества ракетостроения Роберта Фарнзуэрта: "Почтительно прошу не предпринимать враждебных действий против тех объектов... В случае, если б они оказались внеземного происхождения, подобные действия чреваты серьезными последствиями, они отвратили бы от нас существ, мощью своей неизмеримо нас превосходящих".
Известные ученые, в их числе Альберт Эйнштейн, тогда же обратились к президенту США с просьбой отменить приказ хотя бы во имя здравого смысла: уж если разумные существа сумели преодолеть безмерное пространство, они способны, надо полагать, защитить себя от столь примитивного оружия, какими являются наши ракеты и пушки.
Приказ был отменен, и вряд ли кто из пилотов успел им воспользоваться. Но тот же Фрэнк Эдвардс в книге "Самое странное" утверждал, что между тревожными ночами 19-20 и 26-27 июля одному из самолетов-перехватчиков удалось сблизиться с летающей тарелкой и прицельным огнем снести с нее часть надстройки, пилот видел, как что-то отвалилось, упало на землю. Сбор обломков проходил под наблюдением ЦРУ, посему дальнейшее покрыто мраком. Впрочем, Фрэнк Эдвардс славился как собиратель диковинных историй, и надо думать, немногие приняли всерьез его слова.
Но доподлинно известно, на этот раз от капитана Руппельта, что летом 1952 года пилот истребителя F-86 разрядил свой пулемет по летающей тарелке без последствий для нее, но с крупными осложнениями по службе для себя.

Начальник разведки ВВС генерал-майор Джон Сам-форд долго откладывал прессконференцию и согласился на нее не без нажима начальства. "В продолжение пятилетия тарелочных страстей никто не оказывался в столь трудном положении, в какое попал начальник разведки",- писал Дональд Кихо и даже пытался представить обуревавшие генерала сомнения - что сказать прессе?
Пресс-конференция состоялась 29 июля. Объявили о ней за несколько часов, но зал оказался полон, собрался цвет американской журналистики. Сохранились десятки описаний этой самой представительной и самой долгой со времен второй мировой войны пресс-конференции. Длилась она восемьдесят минут. Лучшее из описаний принадлежит перу Дональда Кихо. И это понятно,- не в пример многим, пришедшим в пресс-центр, чтобы получить официальный ответ на волновавший всех вопрос - что ж это было?- Кихо знал многие скрываемые факты, недомолвки, угадывал сценарий, режиссуру, подспудное течение пресс-конференции, подводные камни, которые командование ВВС постарается обойти. И годы спустя описание этого действа читается с увлечением, хотя сегодня мы понимаем: разведслужба ВВС, во всяком случае генерал Самфорд, знала об НЛО едва ли больше отставного майора Кихо, а все уловки и молчания генерала и других чинов пускались в ход лишь для того, чтобы скрыть растерянность и недоумение.
Ровно в четыре часа в зале для прессы появился невозмутимый начальник разведки ВВС генерал-майор Джон Самфорд со свитой. От АТИСа в нее входили полковник Дональд Бауэр и капитан Эдвард Руппельт.
Кихо отметил отсутствие майора Фурне и лейтенанта Холкомба, двух очевидцев ночных событий в Центре управления полетами 26-27 июля. Должно быть, это означало, что у них на происшедшее имелась своя точка зрения, отличная от мнения Самфорда.
Вступительное слово начальника разведки ВВС было спокойно и взвешенно. Говорил он так, будто речь шла о заурядных вещах. Кстати, во время всей прессконференции Самфорд ни разу не произнес "летающие тарелки" или "неопознанные летающие объекты". Он заменял их безобидным словом tНings, что означает "вещь" или "предмет", пожалуй, даже "штуковина". Сказал же он следующее: "ВВС почитают непреложным долгом опознавать, изучать любую вещь, оказавшуюся в воздушном пространстве и представляющую потенциальную угрозу США. В силу этого обязательства еще в 1947 году мы создали проект "Сайн", а затем как его продолжение другую, более представительную разветвленную организацию, изучившую около двух тысяч подобных донесений. Из этого массива, к нашему удовлетворению, мы сумели отделить те из них, что изначально касались неопознанных объектов. В подавляющем большинстве они оказались дружественными самолетами или предметами, ошибочно опознанными, преднамеренным обманом - достаточно было и таких случаев, - а также явлениями, связанными с распространением электромагнитных волн или метеорологического свойства, аберрацией и так далее.
Однако остается около двадцати процентов донесений, в которых люди бесспорной репутации рассказывают вещи весьма спорные. И поскольку пока невозможно отождествить или соотнести эти вещи с большей частью уже объясненных, они попрежнему остаются предметом нашей озабоченности. Трудность же вынести какоелибо заключение относительно этих донесений объясняется отсутствием эталона, иначе говоря, способа измерить те самые вещи, о которых одни сообщали скупо, другие подробней, но без мерила, способного той вещи, идее или тому явлению придать нечто такое, что превратило бы их в материал, подлежащий любой разновидности анализа.
Заинтересованность наша объясняется отнюдь не интеллектуальной любознательностью, а стремлением оценить, определить возможную угрозу США. И сегодня мы можем заявить: не существует ничего такого, что воспринималось хотя бы как отдаленная перспектива, отдаленное предостережение тому, что мы каким бы то ни было образом могли отождествить с угрозой национальной безопасности..."
Генерал Самфорд, по свидетельству людей, знавших его, был человеком немногословным и предпочитал изъясняться короткими рублеными фразами. Но тут он, очевидно, рассудил, что телеграфный стиль приведет к нагнетанию драматизма, а посему избрал витиеватый, академический слог, как бы призывая слушателей к спокойствию и рассудительности.
Вступительная речь длилась около пяти минут. Несмотря на признание двадцати процентов необъясненных случаев (на две тысячи - это четыреста!), напряжение спало.
Но к пресс-конференции готовился не только генерал Самфорд, подготовились к ней и журналисты. Сразу же обозначились горячие точки, вокруг них и вращались разговоры все восемьдесят минут. Одна из постоянных тем - эпизод первой вашингтонской ночи, когда три радара одновременно в продолжение тридцати секунд фиксировали НЛО над Ривердейлским радиомаяком. По мнению специалистов, это означало, что цели были реальные, а не мнимые. Об этом был задан первый вопрос.
Репортер.- Известны ли случаи одновременного обнаружения целей более чем одним радаром? Иначе говоря, фиксировались ли несколькими РЛС эхо-сигналы, исходившие из одной точки?
Самфорд.- Вы имеете в виду в прошлом?
Репортер.- Да, сэр.
Самфорд.- Что ж, вещь не столь уж необычная. Феномен переходит с одного радара на другой с достаточной степенью вероятности, что это тот самый феномен. Если же вести счет на секунды, я бы воздержался утверждать...
Репортер.- Разве такой пеленгации недостаточно, чтобы быть уверенным, что феномен находится именно в этой точке?
Самфорд.- Исключительно редкий случай.
Репортер.- Так был такой случай?
Самфорд.- Исключительно редкий. Даже не припомню.
Начальник разведки, конечно, лукавил. Многие журналисты успели разобраться в сути триангуляции и знали, что она состоялась 19-20 июля. В последующем диалоге тема не была забыта. Правда, вопросы ставились недостаточно четко, и Самфорд их парировал - то с помощью утиных стай, то ссылаясь на неопытность операторов. Но вот разговор вернули к триангуляции.
Репортер.- Генерал, вы сказали, что обнаружения локаторами одной и той же цели не было.
Самфорд.- Не думаю, что именно это я хотел сказать.
Репортер.- Вы имели в виду что-то другое?
Самфорд.- Я имел в виду вот что. Коль скоро речь идет о синхронности, кто-то может сказать: "Это было в двенадцать часов три минуты и двадцать одну с половиной секунды", и тут я затруднился бы с ответом.
Репортер.- Хорошо, тогда такой факт. Оператор радара авиабазы Андруз сообщил мне: утром 20 июля он засек объект в трех милях севернее Ривердейла. В тот момент оператор держал связь с Центром управления полетами и они обменивались информацией. Радар центра также зафиксировал точку на экране в трех милях севернее Ривердейла, на обоих радарах эта точка оставалась в течение тридцати cекунд, после чего одновременно исчезла с экранов.
Самфорд.- Ну что ж, если так понимать синхронность, то можно ответить положительно. Не всякий, однако, согласится с таким определением синхронности. Я имею в виду тех, что ведут счет на доли секунды... Эти люди, пожалуй, нам возразят, дескать, наблюдения разошлись на полсекунды, а посему вы не вправе говорить о синхронности.
С помощью словесной эквилибристики генерал и на этот раз выстоял. Раздосадованный журналист отстал от него, буркнув напоследок: "А по-моему, синхронность хоть куда, на все случаи жизни".
Уже под занавес опять возник тот же вопрос.
Репортер.- Генерал, как вы объясните такое. Старший авиадиспетчер утверждает: едва эхо-сигнал появился на экране радара вблизи самолета Кейси Пирмана, Барнс сказал пилоту: "По курсу два часа в трех милях от вас объект". И Пирман, взглянув в указанном направлении, ответил: "Вижу светящийся объект". И так было не один, а три раза. В прошлую субботу Барнс вывел по крайней мере полдюжины гражданских самолетов...
Тишина, томительная пауза. И неожиданный ответ генерала: "Этого я не могу объяснить!"
Насладившись произведенным эффектом, Самфорд продолжал: "В спиритизме давно творятся вещи, о которых компетентные наблюдатели бесспорной репутации сообщают вещи весьма спорные. Не берусь утверждать, что в данном случае речь идет именно об этом, просто примите сие в объяснение нашей неспособности объяснить".
Возможно, сравнение со спиритизмом у Самфорда вырвалось случайно на исходе утомительного перекрестного допроса. А может, и это было уловкой - пусть лучше будут призраки, чем инопланетные корабли.
Вторая горячая тема - температурная инверсия. Тема не менее опасная, но мало кому понятная. В ней генерал Самфорд не чувствовал себя уверенно, а потому переадресовывал вопросы капитану Рою Джеймсу. Но и капитану Джеймсу, специалисту по электронике, от них было не по себе. Его срочно доставили в Вашингтон на пресс-конференцию, о событиях в Национальном аэропорту он знал лишь из газет, поэтому старался говорить больше о казусах радиолокации вообще, между тем журналистов волновали конкретные случаи 20-го и 27 июля. Капитан Джеймс осторожничал, терялся, и тогда генерал Самфорд спешил на выручку.
В один из напряженных моментов генерал Самфорд, обведя глазами зал, вдруг спросил с обезоруживающей искренностью: "Хотите знать, что мы действительно думаем?" И, когда стих одобрительный гул, продолжал: "Я полагаю, эти явления относятся к интеллектуальной и научной сфере интересов, и мы близки к тому, чтобы узнать о них больше. Однако нет ничего такого, что дало бы возможность отождествить их с какими-либо материальными объектами, кораблями или ракетами, враждебными США".
Впечатления от пресс-конференции были столь разнообразны, что в откликах на нее каждый читатель мог найти подтверждение собственным мыслям об НЛО. Неизвестный феномен природы, массовый психоз, астрономические явления и предметы земного происхождения - таков был разброс мнений. Но большинство журналистов рассудило, что неопознанные летающие объекты не заслуживают внимания, которое к ним проявляет американская публика. Вот вывод газеты "Нью-Йорк таймс", всегда с предубеждением относившейся к шумихе, поднятой вокруг летающих тарелок.
Мнение меньшинства выразила "Нью-Йорк трибюн": "ВВС были вынуждены признать синхронность радарно-визуальных наблюдений, а это открывает простор для самых неожиданных выводов, в том числе и гипотезы инопланетного происхождения НЛО."
Третья точка зрения, довольно распространенная,- к ней, в частности, присоединилась газета "Вашингтон пост",- сводилась к тому, что с конечным суждением по данному вопросу благоразумней будет повременить.
Как ни странно, и четыре десятилетия спустя нам ничего иного не остается.
Светящееся нечто над Вашингтоном, как оказалось, появлялось и раньше. 23 мая 1952 года с восьми вечера до полуночи радар засек в общей сложности пять десятков целей. Подобное повторилось 16 июля. А в августе того же года "неизвестные" восемь раз всплывали на экранах радаров. И военные и гражданские пилоты снова видели светящиеся коконы там, где их фиксировал радар.
Может удивить, что на пресс-конференции совсем робко затрагивался вопрос о визуальных наблюдениях, тем более что все они подтверждались радарами. Но дело в том, что очевидцы-диспетчеры отказались от своих показаний, сославшись на тогдашнее возбужденное состояние. В отчете было записано, что они видели яркую звезду, хотя той ночью в той части неба ярких звезд вообще не было. Эдвард Руппельт так прокомментировал этот эпизод: "Из хорошо информированных источников мне стало известно, что операторов с контрольной вышки "немножко уговорили".
Заколебался в своих показаниях и один из посланных на перехват пилотов: онде не исключает возможность, что видел всего-навсего отраженный земной свет. Похоже, и его "немножко уговорили".
Температурная инверсия... Да, перепады температур в воздушных слоях отмечались, однако не настолько, чтобы повлиять на работу радаров. С июня по август редкая ночь обходилась без температурных инверсий, и все же неопознанные цели появлялись не так уж часто. Вот что говорил позднее Алберт Чоп:
"Примерно неделю спустя (после пресс-конференции.- Авт.) майор Льюис Норман, мл, эксперт по радарам, сообщил майору Фурне, капитану Руппельту и мне, что температурная инверсия, отмеченная в районе Вашингтона в ту ночь, была недостаточна, чтобы заставить радар отражать наземные объекты... Необходим перепад температур от десяти до семнадцати градусов по Фаренгейту, чтобы радар стал принимать отражения от земных предметов. По данным же бюро погоды, в те две ночи над Вашингтоном зарегистрированы температурные инверсии не более одной десятой процента по шкале Фаренгейта. Эта информация не была доведена до сведения прессы, которая, как кажется, вполне удовлетворилась объяснениями генерала Самфорда."
Годы спустя стал известен отчет для служебного пользования о вашингтонском инциденте. В нем говорилось: "Сопоставление донесений о радарных наблюдениях не позволяет вынести окончательное суждение. Как всегда в подобных случаях, отсутствуют необходимые фактические и научные данные."
Через семнадцать лет эксперты из комиссии доктора Эдварда Кондона вновь вернутся к вашингтонскому инциденту и, как ни странно, найдут достаточно "фактических и научных данных", чтобы вынести не слишком научное заключение:
"В итоге следующие выводы представляются верными: 1. Погодные условия в период 19-20 и 26-27 июля 1952 года в районе Вашингтона, округ Колумбия, предрасполагали к аномальному распространению радиоволн; 2. Неустановленные эхосигналы, полученные при этих инцидентах, предположительно явились результатом аномального приема; 3. Визуальные объекты, за исключением одного или двух случаев, по всей вероятности, можно отнести к метеорам и мерцающим звездам."
Не слишком ли много метеоров и ярких звезд для двух прозрачных летних ночей? И что же все-таки представляли собой те "один или два случая", отмеченные как исключение? Вспомним Руппельта: достаточно сделать несколько допущений, и любое наблюдение НЛО находит логическое объяснение.
И сегодня вашингтонский инцидент, правда лишь вторая ночь, значится в списке "неизвестных". Но есть другой, неофициальный список, по мнению знатоков вобравший наиболее впечатляющие эпизоды уфологии. В нем вашингтонский инцидент идет вторым номером.
Через несколько часов после пресс-конференции, в 21.40, радиолокационная станция ПВО засекла над заливом Сагино озера Гурон, штат Мичиган, цель, продвигавшуюся с севера на юг со скоростью 625 миль в час.
Поблизости находились три истребителя F-94, одному приказали идти на перехват. Поднявшись до двадцати тысяч футов, пилот и оператор бортового радара увидели впереди по курсу синевато-белый объект, во много раз больше самой яркой звезды. Неизвестный сразу стал уменьшаться в размерах, синеватые тона сменились красноватыми. Летчикам показалось, что объект удаляется. Это подтвердил оператор наземного радара: цель уходит на север.
Пилот включил форсаж и бросился в погоню. На экране бортового радара появился сигнал, какой обычно дает бомбардировщик В-36. Вскоре цель исчезла с бортового радара, но осталась на экране наземного. Оператор сообщил: за одну развертку луча-индикатора неизвестный почти удвоил скорость.
Погоня продолжалась десять минут. Неизвестный то сбавлял скорость, то доводил ее до 1400 миль, когда расстояние между ним и F-94 сокращалось. Пилот был вынужден прекратить преследование. И тогда неизвестный сбросил скорость до трехсот, а затем и двухсот миль.
Этот случай радарно-визуального наблюдения не вышел за пределы Пентагона и АТИСа, однако на тех, кому удалось с ним познакомиться, он произвел сильное впечатление. Вспоминает Эдвард Руппельт:
"Так что это было? Многие из тех, с кем я общался, уверовали в это донесение - вот оно, искомое доказательство! Если тысячи других донесений можно было сбросить со счетов по техническим причинам, с этим ничего невозможно было поделать. Те люди (в Пентагоне и АТИСе) полагали, что одного лишь этого донесения достаточно для официального признания НЛО как инопланетных космических кораблей."
Почему Руппельт считал, что с этим наблюдением ничего невозможно поделать? По курсу самолета мерцала яркая звезда Капелла. Пришлось побороть искушение все свалить на нее. Но как быть с радарными наблюдениями? В какой-то момент бортовой и наземный экраны показывали одно и то же. Объект не мог быть метеором - они не меняют ни скорости, ни направления полета. Отпадал и высотный зонд - не те скорости, не та маневренность. Не выручала и температурная инверсия - ложные "погодные" цели не способны совершать разворот на 180 градусов.
Но, главное, в этой гонке с преследованием неизвестный действовал осознанно и логично, то ускорял, то замедлял полет в зависимости от местонахождения самолета.
Первого августа летающая тарелка появилась над авиабазой Райт-Паттерсон, где расположен Центр авиационно-технической разведки, он же АТИС. В 10.51 служба наземного перехвата засекла движущуюся цель. Позвонили из города Беллефонтен: жители наблюдают в небе круглый объект с металлическим отливом. Два истребителя F-86 были посланы на перехват. Поднявшись до тридцати тысяч футов, пилоты увидели над собой круглый блестящий объект, производивший впечатление твердого тела. Истребители набирают предельную высоту - сорок тысяч футов - и пытаются сделать снимки. Бортовой радар отметил слабый сигнал, это означало, что неизвестный находится, по крайней мере, на двенадцать тысяч футов выше. Вскоре он исчез.
Выводы "Синей книги":
"Истребители и НЛО одновременно появились на экране радара наземного перехвата. Не вызывает сомнений, что глаза наблюдателей и антенны радаров были нацелены на один объект.
В данном случае объект не мог быть зондом, поскольку скорость была слишком велика. (Радиозонд был запущен в 10.00 и двигался в восточном направлении. Объект же обнаружили к северо-западу от базы.) Объект не мог быть самолетом по причине большой высоты. Астрономическое тело исключается ввиду двойного радарного наблюдения.
Электронный или визуальный мираж метеорологического свойства также отпадает... Наблюдение происходило на высоте, где погодные условия перестают действовать. Заключение: "Неизвестный"."
Третье августа, 16.15. Авиабаза Гамильтон, штат Калифорния. Два больших серебристых диска примчались с востока. Пилоты и наземный персонал следили, как один из них, летевший выше, снизился до уровня второго, и оба стали кружить над базой. Высота была немалая, но в бинокли было видно - объекты круглы, материальны. Затем к этим двум присоединились еще шесть дисков. Пока пилоты бежали к истребителям, неизвестные построились ромбом и скрылись из вида.
И сколько таких эпизодов принес 1952 год...
С середины августа для "Синей книги" началась относительно спокойная полоса - десять-двенадцать донесений в сутки. Донесения были "хорошие" и средние. Дневные диски, ночные огни, радарные и радарно-визуальные наблюдения. И новые безуспешные погони. После сумасшедшего июля даже необычное начинало казаться обычным.
Но вот утром 20 августа с телетайпа принесли телеграмму из Флориды. В ней кратко излагалось то, что позднее станет известно как "Дело скаутмастера". Телеграмма поступила по служебным каналам, но поскольку предварительное расследование проводила местная полиция, о происшествии узнали репортеры, а значит, вся страна.
Двумя часами позже Эдвард Руппельт находился на борту военного самолета, направлявшегося во Флориду. Дело было чрезвычайной важности: на сей раз тарелка не просто промчалась вдали, а висела над головой очевидца.
Не сказать, чтобы случаи был совсем уникален. Уже гуляли по свету истории о якобы сбитых или потерпевших аварию дисках, о подобранных уфонавтах, маленьких человечках, хранимых в спиртовых растворах в ангарах секретных авиабаз. "Синяя книга" к подобным толкам относилась свысока. Руппельт сообщения такого рода без колебаний отправлял в мусорную корзину.
...Произошло это 19 августа 1952 года, около девяти вечера, близ города Уэст-Палм-Бич, штат Флорида.
Д. С. Деверджер, скаутмастер, или вожатый скаутов, после слета юных разведчиков взялся подвезти четырех мальчиков. Вскоре одного высадили у дома. И тогда в машине зашел разговор о ежегодных автогонках по пересеченной местности. Но состоятся ли они в этом году? Все зависит от трассы. Может, прокатиться и посмотреть, как она выглядит?
Кто предложил сделать крюк в десять миль, чтобы взглянуть на место предстоящих гонок? Очевидно, Деверджер, он наставник, его машина.
С приморской автострады свернули на грунтовую дорогу. Долго ли, коротко ли - в придорожной чаще увидели свет. Точнее, увидел вожатый. Полыхнуло во второй и третий раз, тут увидели и мальчики. Деверджер решил остановиться, выяснить, в чем дело. Мальчики его отговаривали, им было страшно. Но вожатый развернул машину и притормозил у того места, где заметили свет.
С какой стати его потянуло в заболоченные и кишащие гремучими змеями заросли карликовой пальмы? Показалось, что свет излучает потерпевший аварию самолет.
В машине работал приемник. Начиналась пятнадцатиминутная передача. Вожатый наказал перепуганным мальчишкам: если он не вернется к концу передачи, они должны добежать до ближайшей фермы и просить о помощи.
Темнело. Затаив дыхание, мальчики следили из машины, как вожатый, в картузе с длинным козырьком, с мачете в одной руке и с зажженным фонарем в другой, продирается сквозь заросли. Благополучно миновал полосу низкорослого кустарника. Остановился перед стеной деревьев, стрельнул вверх лучом фонарика... А потом мальчики увидели, как из сплетения крон вылетел красный огненный шар и свалил с ног вожатого.
Ребята со всех ног бросились на соседнюю ферму.
...До того места, откуда исходило свечение, по расчетам Деверджера, оставалось полсотни ярдов, но одолеть их было не просто. Кустарник расступился, впереди лежал пустырек, похоже, это было дно пересохшего болота. И тут Деверджер ощутил неприятный, въедливый запах, влажную духоту. Стало трудно дышать. Появилось ощущение, что за ним наблюдают. Деверджер поднял глаза к небу. Зачем? Захотелось отыскать Полярную звезду, так он позже объяснит. И в тот момент увидел над собой, чуть в стороне, футах в тридцати, за деревьями темный контур.
Невольно попятился назад и почувствовал: дышать стало легче. Вот тогда он и направил луч фонарика вверх и увидел круглый объект, снизу вогнутый, с куполом или башенкой наверху. Поверхность сероватая, гладкая. На кромке с равными интервалами торчали похожие на подкрылки или лопасти пластины, между ними зияли отверстия наподобие сопел.
Как долго Деверджер светил фонариком и разглядывал зависавшую над ним среди крон штуковину? С минуту. А может, считанные секунды. Затем услышал осторожный звук. Как если бы кто-то отворил хорошо смазанную дверцу сейфа - таким был звук. И тотчас от купола штуковины отделился красный шарик и не спеша поплыл к нему. На полпути шарик превратился в красное облако. Последнее, что помнил Деверджер: он выронил из рук мачете и фонарик. Закрыл лицо ладонями.
...На близлежащей ферме оказался телефон. Даже по американским меркам полицейская патрульная машина прибыла на место происшествия быстро.
К тому времени Деверджер пришел в себя, пытался самостоятельно выбраться на дорогу. У него был вид перепуганного насмерть человека. С двумя полицейскими пришлось опять продираться сквозь кустарник. Отыскали место с примятой травой. Тут же валялись мачете и горящий фонарь. Второй фонарь, прихваченный Деверджером на всякий случай, так и не нашли.
По дороге Деверджер почувствовал на руках и на лице жжение. В полицейском участке на его матерчатом картузе обнаружили несколько точечных прожогов.
...Перед офицерами разведки сидел не слишком разговорчивый, но с виду симпатичный малый. Слегка за тридцать. Успел кое-что повидать в жизни. Войну прошел на Тихом океане морским пехотинцем. Потом скитался по стране - был автомехаником, работал на заводе. Перебравшись во Флориду, открыл бензоколонку, прогорел. Нанялся продавцом в магазин скобяных товаров. Месяц назад ему предложили стать скаутмастером.
Радиации на месте происшествия приборы не зарегистрировали. Никаких следов огня, обугливания. Да, был у Деверджера легкий ожог на руках, сравнимый с солнечным. Это подтвердил военный врач. Еще подпалены волосы, что можно было проделать и с помощью зажигалки. В общем дело пахло обманом, мистификацией, но как ни пытался Руппельт изобличить Деверджера, прямых улик не было.
Позвонил помощник шерифа. По собственной инициативе он навел справки и выяснил: скаутмастер не так хорош, каким пытается себя представить. Из морской пехоты его, оказывается, с треском выставили - за самоволку и кражу автомобиля, после чего пришлось отбывать срок в исправительном учреждении штата Огайо.
Подоспел и свежий номер местной газеты. В нем скаутмастер разглагольствовал о том, как большие шишки из Пентагона допрашивали его до поздней ночи, но онде не станет сообщать подробности, не то в стране возникнет паника...
Руппельт все больше утверждался в своем мнении: обман, надувательство, самореклама.
На всякий случай прихватив обожженный картуз, мачете, фонарик, а также образцы травы и почвы с места происшествия, Руппельт отбыл в Дейтон.
Лабораторные анализы не обнаружили даже намека на радиоактивность или намагниченность предъявленных предметов. Картуз действительно прожжен в нескольких местах. Похоже, электрической искрой. Уже было решено закрыть дело с заключением "мистификация", когда позвонили из лаборатории, куда на анализ отправили почву и траву.
Не сама трава, а корни травы оказались обожженными! И стебли длинных травинок. Очевидно, тех, что соприкасались с землей. Почему, каким образом?
В лаборатории провели опыт: куски свежего дерна подогревали на сковородке до 300 градусов по Фаренгейту. Корни обуглились, стебли травы не пострадали!
Но как могли обуглиться корни травы в зарослях карликовой пальмы? Ответ нашелся один: индукционным нагревом. Этим методом плавят металлы, подвергая их воздействию переменного электромагнитного поля. Возникающие вихревые токи создают высокую температуру.
Хорошо, это в плавильном цехе. А как подобное могло произойти в болотистой чаще Флориды?
Роль проводника могла сыграть сырая земля. Но чтобы обуглились корни травы, должно было возникнуть переменное магнитное поле. Тут не обойтись без электрической установки. Откуда ей было взяться?
Но такая установка могла быть на борту объекта!
И опять капитан Руппельт и лейтенант Олсон спецрейсом отправились во Флориду, чтобы продолжить расследование странного случая.
Повторно опрошенные юные попутчики Деверджера утверждали, что видели, как вожатый, сраженный красным огненным шаром, упал. Проверка на месте показала: мальчики никак не могли этого видеть, даже если бы взобрались на крышу машины. Газетная шумиха и досужие разговоры, очевидно, заронили в сознание ребят картины, которых видеть они не могли.
Деверджер своим поведением лишь укрепил подозрения. От бесед с репортерами он отказался, приберегая рассказ для журнальной публикации. Позже в журнале "Америкэн уикли магазин" Деверджер поведает о том, как в куполе летающей тарелки он узрел такое страшилище, что слов не найти для описания.
Тот, кто за "делом скаутмастера" следил по газетным публикациям и ничего не знал о лабораторных анализах, терялся в догадках, история в глазах большинства выеденного яйца не стоила. Дональд Кихо в пресс-центре Пентагона допытывался у Алберта Чопа, почему ВВС не выведут проходимцев на чистую воду, не пресекут нелепые слухи.
"Многие спрашивали: почему бы не проверить скаутмастера на детекторе лжи. Мы рассматривали этот вопрос, консультировались со специалистами. И нам отсоветовали. В некоторых случаях детектор лжи может не дать результатов. Проведи мы такую проверку и пройди Деверджер ее успешно, тут такое бы началось, для нас это было бы сущим кошмаром", - писал капитан Эдвард Руппельт.
Ему же принадлежит крылатый отзыв о деле Деверджера: "Лучшая мистификация за всю историю НЛО".
Но отчего все-таки обуглились корни травы в зарослях?

Предсказания доктора Мензела о том, что летающие тарелки сами собой исчезнут, как только спадет жара, не оправдались. И все же в сентябре число донесений упало до 124.
"Синей книге" предстояло разобрать летние завалы, не упуская из виду и новые донесения. И тут выяснилось, что побочным следствием пресс-конференции генерала Самфорда стало ухудшение разведработы в том, что касалось НЛО. Растиражированные прессой высказывания шефа офицеры разведки восприняли как знак того, что Пентагон утратил интерес к летающим тарелкам. Сообщения с авиабаз поступали отрывочные, небрежно составленные. Приходили телеграммы, в которых разведчики требовали подтвердить необходимость таких донесений.
Еще в августовском номере закрытого журнала ВВС "Эйр интеллидженс дайджест" Эдвард Руппельт напечатал статью, в которой заверил разведчиков, что ВВС продолжат изучение НЛО, поскольку для пятнадцати процентов донесений (у Самфорда - двадцать) все еще нет объяснений. Учитывая особый контингент читателей, он даже высказал предположение, "то неопознанные объекты могут оказаться космическими кораблями с Марса, Венеры или из глубин Вселенной.
Офицеры в АТИСе и Пентагоне, причастные к изучению летающих тарелок, все более убеждались, что мало обработать груды донесений. Нужно совершить прорыв к пониманию того, что же собой представляют эти таинственные летающие объекты. Было отобрано около семисот первоклассных наблюдений, их намеревались представить на рассмотрение ученой комиссии, поставив перед ней единственный вопрос: можно ли этот материал считать доказательством того, что нашу планету посещают летательные аппараты из космоса?
На совещании в узком составе - капитан Руппельт, майор Фурке, полковники Адаме и Смит из разведки ВВС - возникла мысль на анализе маневров НЛО доказать, что они не просто бесцельно носятся в небе, а совершают разумные, хотя и не всегда понятные действия.
С конца сентября АТИС возглавил генерал Уильям Гарланд. Еще будучи заместителем начальника разведки ВВС, Гарланд поддерживал любые меры, направленные на поиски решающего доказательства - за или против - в отношении летающих тарелок. С его появлением на авиабазе Райт-Паттерсон наметился новый этап в инструментальных наблюдениях. Идея возникла не в первый и не в последний раз, хотя никто в точности не знал, с помощью каких инструментов и приборов можно обрести искомое доказательство.
Большие надежды связывались с фотокамерами, снабженными дифракционными решетками, теми, что, подобно призме, разлагают усиленный оптикой свет на цвета видимого спектра. Любой источник излучения - бортовые огни самолета, свет звезды или метеора - имеет свой неповторимый спектр. И потому снять "отпечаток" спектра НЛО казалось очень важным. Таких фотокамер с двумя объективами, один для обычного снимка, другой для спектрального, у ВВС к концу года набралось сто штук. Их устанавливали на радиолокационных станциях, контрольных вышках авиабаз, на истребителях-перехватчиках.