|
ВАТАГИН Николай Евгеньевич, родился в Москве в 1959 году в семье художников (прабабка Николая Ватагина - Антонина Леонардовна Ржевская - художник; дедушка Василий Алексеевич Ватагин - скульптор и график; мама Ирина Васильевна Ватагина – иконописец).
В 11 лет поступил в МСХШ. Затем окончил Московский Государственный Академический художественный институт им. Сурикова.
С 1978 года регулярный участник московских, молодежных, республиканских и всесоюзных выставок.
Работает в жанрах портрета, пейзажа, занимается скульптурой.
Музеи: Государственная Третьяковская галерея (Москва), Тарусская художественная галерея (Таруса), Художественный музей (г. Бендеры, Молдова), Коллекция «Сибирского Банка» (Новосибирск), Дирекция выставок СССР (Москва), Министерство культуры РФ (Москва), Департамент искусств (г. Инсбрук, Австрия), Частные собрания: Мелик-Пашаевы (Москва), скульптор Армандо Помодоро (Милан, Италия). |
Творчество:
Красная обнаженная. 1992. Дерево, тон. 145 см. |
Лев. 1990. Х.М. 80х100. |
Настя на стуле. 1990. Х.М. 110х80. |
Лето. 1991. Х.М. 110х80. |
Автопортрет. 1996. Х.М. 70х90. |
Таня Истратова. 1992. Х.М. 110х100. |
Нина Ромадина. 1995. Х.М. 110х105. |
Зима. 1992. Х.М. 100х110 |
Маросейка. 1993. Х.М. 100х100. |
Осень. 1996. Х.М. 100х95. |
Стрижка. 1992. Х.М. 140х100. |
Я и Маша. 1992. Х.М. 110х100. |
Красная церковь. 1992. Х.М. 90х80. |
Николай Наседкин. 1993. Х.М. 50х40. |
Ник. 1993. Х.М. 80х45. |
Виктор Разгулин. 1993. Х.М. 60х35. |
Сон Комелина. 1993. Х.М. 40х45. |
Арбатская площадь. 1994. Х.М. 75х75. |
Осень. 1995. Х.М. 70х90. |
Вербное Воскресенье. 1994. Х.М. 205х130. |
Дуня и Юджин. 1994. Х.М. 120х90. |
Красная обнаженная. 1994. Х.М. 60х45. |
Гимнастика. 1995. Х.М. 90х50. |
Маша в шляпе. 2001. Х.М. 100х75. |
Пушкин в Раю. 1995. Дерево, тон. 120 см. |
Шкаф с Кариатидами. 2001. Дерево, тон. 200 см. |
Н.Н. Пушкина. 1997. Дерево, тон. 120 см. |
Андрей и его рыбы. 1998. Х.М. 90х90. |
Леша. 1996. Х.М. 80х60. |
Зина. 2000. Х.М. 65х70. |
Макс Авадьевич Бирштейн в Тарусе. 1996. Х.М. 95х45. |
Трубная площадь. 1994. Х.М. 120х90. |
Трое. 1997. Х.М. 100х80. |
Маша. 1997. Х.М. 70х60. |
Ю.Ф. Копылов. 1998. Х.М. 60х60. |
Малое Вознесенье. 2001. Х.М. 100х90. |
Ирина Страженецкая. 1994. Х.М. 135х110. |
Туман, пошли. 2001. Х.М. 90х80. |
День. 1997. Х.М. 80х80. |
Лев Толстой и поселянка. 1998. Дерево, тон. 120 см. |
Петух. 2001. Дерево, тон. 80 см. |
Саша Анциперов. 1994. Х.М. 40х40. |
Володя Давыдов. 1999. Х.М. 65х60. |
Андрей Лукинов. 2001. Х.М. 70х70. |
Дуня. 2000. Х.М. 90х55. |
Маша и Ансельм. 1996. Х.М. 90х75. |
Портрет. 2002. Х.М. 100х100. |
Варя. 1999. Х.М. 90х90. |
Вася. 1998. Х.М. 60х40. |
Таня. 1998. Х.М. 70х50. |
Портрет. 2002. Х.М. 100х90. |
В центре. 2002. Х.М. 100х80. |
Гена. 2003. Х.М. |
Жанна. 2004. Х.М. |
Арт-диллер. Х.М. |
Стадо. Х.М. |
Из серии "Русские писатели". Дерево, тон. |
Из серии "Русские писатели". Дерево, тон. |
Из серии "Русские писатели". Дерево, тон. |
Из серии "Русские писатели". Дерево, тон. |
Даниэль Хармс. Дерево, тон. |
Н.Е. Ватагин на выставке. 2005. |
Фотографии:
И всё - вот этими, вот, руками! |
Н.Е. Ватагин. 2007. |
Выставки:
1979 - Групповая выставка в ДК МИИТ. Москва
1989 - 17-я Молодежная выставка. Москва, Кузнецкий мост, 11
1990 - Выставка в галерее «La galeria». Милан, Италия (совместно с П. Орловским)
1991 - Участие в биенале живописи в городе. Обидос, Португалия
1991 - Групповая выставка московских художников (И. Николаев, И. Лубенников, В. Кулаков, С. Алимов, Е. Григорьева, Н. Ватагин). Гамбург, Германия
1992 - Групповая выставка молодых художников (Центральный выставочный зал). София, Болгария
1993 - Выставка группы «Ветвь» (Павлов, Лошаков, Захарова, Орловский, Браговскии, Короткое, Киселева, Ватагин). ЦДХ, Москва
1994 - Групповая выставка совместно с П. Браговским, Комовым, Каменским и др. (Выставочный зал), ул. Забелина, Москва.
1996 - Персональная выставка (Художественная галерея). Таруса
1999 - Выставка совместно с П. Браговским, С.Суровцевым, М. Тихоновым. Москва, Кузнецкий мост, 20
2000-2001 - Выставка Москва-Санкт-Петербург. Манеж, Москва. Манеж, Санкт-Петербург
2002 - Выставка московских живописцев. ЦДХ, Москва
Литература:
ВАТАГИН О ВАТАГИНЕ
Как-то так всегда получалось, что, рассматривая чужие каталоги, мне кроме самих работ было интересно читать тексты, написанные не искусствоведами, а самими художниками. В этих текстах они раскрывались не меньше, чем в самом творчестве. Весь ум, глупость, тщеславие и искрен¬ность были видны, как на ладони. Посему, набравшись смелости и отбросив стеснение, попытаюсь написать о себе сам.
Я родился в Москве в 1959 году в семье художников. Моя прабабка Антонина Леонардов¬на Ржевская - художник; дедушка Василий Алексеевич Ватагин - скульптор и график; мама Ирина Васильевна Ватагина - иконописец. Несмотря на обилие художников в семье, рисовать меня никто не заставлял. Все получилось как-то само собой. В 11 лет я поступил в известную МСХШ. Тогда там преподавали замечательные, любящие свое дело и заинтересованные в нас художники. Ребята в моем классе подобрались тоже очень сильные. Желание не отставать от товарищей и учиться у них заставляло расти. Так что, если я чему профессионально и научился, то только благодаря школе. Потом был институт им. Сурикова, полная противоположность школе, который из-за отсутствия творческой атмосферы и общей апатии запомнился только новыми друзьями, спортзалом и женитьбой.
Я - москвич. Москва мой город. Всю жизнь я живу на одном месте у стадиона «Динамо», где играет любимая, вечно проигрывающая команда.
Часто я пишу церкви, они для меня суть Москвы. Каждая из них, как живой человек со своим характером и идеей. В работе я пытаюсь передать то ощущение восторга, которое охватывает тебя, когда вдруг начинаешь постигать смысл вещей. Бывает это, к сожалению, нечасто. Пейзаж для меня - это состояние души.
Ни в школе, ни в институте, никогда не думал, что буду так много писать портретов. По своим данным я не портретист, сходство дается мне с трудом, тяжело бывает нарисовать глаза и рот на нужном месте. Но все равно портрет для меня интереснее всего. В ситуации современного искусства, когда не знаешь, что делать, зачем и как, необходимость создания портретов не вызывает у меня сомнений. Портрет для меня - это и сам человек, и форма в пространстве. Чтобы написать его, мне необходимо мужчину уважать, а женщиной восхищаться. Мои портреты должны восприниматься серией, дополняя друг друга, как стихи в книге поэта. Всегда стремлюсь написать человека как можно красивее и лучше, но некоторые почему-то обижаются, воспринимая свое изображение как насмешку. Меня это огорчает.
Работаю я долго, пытаясь найти более адекватную форму, отбросить все лишнее, довести вещь до знака.
С годами, набирая сумму наработанных приемов, все сложнее сохранять чистоту восприятия. Борьба с собственными штампами идет у меня с переменным успехом (они все сильнее и сильнее).
Боюсь незаметной творческой смерти.
Пишу я до тех пор, пока вещь не начинает казаться мне замечательной (редкое время восхищения собой и своим талантом). Потом вешаю ее на стену и жду. Через несколько дней начинаю приходить от нее в ужас. Тогда снова переписываю. Не верю в работы, получившиеся сразу, без преодоления материала. Творческая истерика, чувство бездарности от неумения сделать элементарные вещи компенсируются каким-то животным наслаждением от иногда вдруг верно взятого тона или цвета.
В жизни робкий, в живописи я крайне самоуверен, свое мнение считаю единственно верным, критику не воспринимаю, к похвалам отношусь довольно спокойно. Наверное, поэтому я ли¬шен творческой зависти, что очень облегчает мне жизнь. Чужие удачи воспринимаю как свои. Без хороших работ мне жить неинтересно, питаюсь ими, жду, ищу их на выставках и, отыскав, радуюсь.
Искусство для меня - большой единый организм, где всему, что сделано с любовью и честно, есть свое место. Любовь для меня единственный критерий. Форму я признаю любую. Де¬ление на старое и новое, актуальное и не актуальное для меня смешно. Ценю в искусстве макси¬мальную выраженность идеи, конкретность, сжатость и отработанность формы, напряжение. Все разрушающее красоту мне отвратительно.
Мои пристрастия постоянно расширяются. Учась в школе, мы спорили, кто лучше Суриков или Репин, дружно ругали «Письмо с фронта» Лактионова и очень смеялись, когда нам показали «Крестьянина» Малевича. Сейчас мне по-своему интересны все четверо.
Всю жизнь я был подвержен влияниям других художников. Самые сильные из них — это картины Виктора Попкова — в школе, потом Сезанн, Крымов еще позже Малевич, И постоянно, не-приходяще — архаика, антика и иконопись. Так что, грубо говоря, мой стиль — это смесь «иконных горок» Крымова, Малевича и Отто Дикса.
Вершинами искусства считаю Тициана, Рембрандта, Веласкеса и Сезанна, В русском искус¬стве - «Троицу» Рублева. Близки Рокотов, Венецианов и его школа, Федотов, Борисов-Мусатов. Этих художников ощущаю, как родных мне людей. Они близки мне, как близок Пушкин.
По убеждениям я консерватор-охранитель. Себя воспринимаю только в контексте русско¬го, а точнее московского искусства. Редко бывая за границей (при всем восхищении увиденным там), на третий день хочу обратно. Сам по себе, без России я жить не могу.
По образованию я живописец, но всю жизнь живу рядом со скульпторами. Так летом в Тарусе, наблюдая много лет за работой замечательного скульптора Толи Комелина, видя, как в его руках начинает оживать материал, я заразился и тоже стал резать из дерева. Сначала сделал стул (плагиат с Толи), а потом и круглую скульптуру.
Так я стал скульптором-дилетантом. И если над живописью я работаю трудно и тяжело, то скульптура дается легко. Работа для меня чистая радость. Сам процесс вызывает у меня восхищение: это тебе не кисточкой водить, тут надо потрудиться топором, стамеской. Чувствуешь себя настоящим мужчиной, исполняющим нелегкую работу.
Теперь на вопрос о моей профессии с гордостью отвечаю (хотя в глубине души мне немного и стыдно), что я живописец и скульптор. |
