Этим летом, будучи в Херсоне, я был в гостях у своей двоюродной бабушки Глотовой Марии Алексеевны. Старейший человек на сегодняшний день в моем роду. 1927 года рождения. Смотрели фотографии, болтали о жизни, про историю, про родню. Она много-много лет проработала учительницей и сейчас еще, как говорится, «в трезвом уме и светлой памяти». Спрашивал у нее про войну. Она уже была подростком, а значит, помнит то, что другие мои родственники помнить просто не могут, поскольку в лучшем случае были тогда еще очень малыми детьми. Были у них немцы? Да, говорит, были. Спрашиваю: И как? Отвечает: А никак. В нашей деревне немцы не стояли. Прошли мимо и «насквозь» нее. Стояли в другой деревне, в 10 км. Спрашиваю: Почему? Смеется: мы тогда так плохо жили, что немцы у нас, наверное, побоялись остановиться. Соломой паршивой крыши в избах крыты и осенью текут. Есть нечего. Вот немцы и не стали у нас задерживаться. И тут я подумал: а ведь она жила тогда под Воронежем, а это земля - чернозем, прошедшая не так давно коллективизация, «середняк пошел в колхозы», индустриализация, тракторы, комбайны, комсомол и прочее. Вспоминаю, ведь вроде как, судя по моим школьным учебникам, да и по современным «точным цифрам», которые я то и дело встречаю в сети у «идейных коммунистов» (там, где Сталин – главная икона), должны уже они были в 1941 году жить не просто хорошо, а – отлично. Еще раз сделал для себя вывод: общие цифры «по всей стране» – лукавая вещь, а верить можно и нужно только «незаинтересованным свидетелям».