Николай Фоменко. Актер, который создал суперкар
Johnnie Walker

05.05.2011, 17:16

Статья
Отзывы


Мои предки Скрипицыны, начиная от Ивана Грозного. У нас все люди достаточно энергичные в семье, вот прадедушка, например, выдающийся морской офицер и сидел при Сталине и строил Крейсер «Киров», он отвечал за рулевые механизмы. Когда Крейсер «Киров» был построен, мой папа был молодым человеком и в то время ухаживал за моей мамой, а он физик, занимался радиоэлектронными измерениями и создавал самонаводящееся оружие. Впоследствии эти ракеты были установлены на этом крейсере «Киров».

Мой двоюродный прадед — француз, который построил Троицкий мост, он же Кировский. Он построил мост, создал аэросани и сделал автомобиль «Руссобалт». Он француз и в 17-м году покинул Россию, был начальником гаража его Императорского Величества, соответственно может и это каким-то образом меня зацепило.

В общем и целом, я хочу отметить, я живу всегда в атмосфере очень активной. Потому что, несмотря на все трудности, а их было немало, наша семья все всегда воспринимала с юмором.

Мой дед, по маминой линии, скрипач, 6 лет провел в концлагере во время войны. Это испытания, которые выпали на мою семью, вывалились и на мужчин, и на женщин. Когда я был в школе в семидесятые годы, мне, конечно, казалось, что все прекрасно. Но на самом деле теперь я понимаю, как было трудно.

Недавно я сказал маме, о том, как я любил макароны с сахаром, можно макароны с яйцом и сахаром посыпать. А сейчас это никто не ест. Конечно, говорит мне она, ты это любил и мы тебе это делали, потому что другого ничего и не было. И я не представлял, что мы живем бедно. У меня было все: конечно, у меня не было машины и дачи, но мы жили в потрясающей квартире, которая до сих пор у нас есть, и в этой квартире прожило много-много поколений, и я могу сказать, что никогда я не знал, что чего-то не хватает.

Я достаточно человек импульсивный и взрывной, как ирландец, по сути — от веселья до грусти один шаг. Но при этом, в общем и целом, я никогда не терял логики, даже в детстве.

Меня выгнали из детского сада, потому что я был не детсадовским ребенком. Надо сказать, я был отведен в детсад, чтобы социализироваться, это полезное умение общаться. Я пришел в детский сад в первый раз, а детсад был не в моем микрорайоне, а рядом с будущей школой, и я пришел туда, мне было 5 лет. Это была зима, меня с трудом взяли туда, потому что в СССР нельзя было в чужой микрорайон. Но там был хороших садик, в общем, я пришел туда, меня туда привела мама, на следующий день она меня опять приводит и видит, что все — и я в том числе — приходят в погонах, с автоматами, в касках, похожие на военных.

Воспитательница говорит: «А что такое происходит, почему все мальчики в этом?»

А родители говорят: «Ну как же. У вас сегодня военная игра все должны быть в погонах и в этом!»

Это я всем сказал. И мы пошли гулять, в 10 часов утра после завтрака. И там два таких палисадника перед костелом, -15 градусов, мы все замотанные в шарфы и в шубках все, на одной стороне гуляет один сад, на другой — другой, никаких машин, палисадник, двор, пешеходная зона. Ну мы и залегли с автоматами, я был командир и заорал: «За мной, в атаку!» и мы побежали и напали на тот детский сад, но мы не били их и ничего не делали, просто подбегали к ним и делали «Туф-туф-туф-туф (звук выстрелов)». И еще все кричат, что он падает или убит. В общем, воспитательница сказал: «Заберите его, пожалуйста, отсюда! Мало того, что он ни с этого микрорайона, так с ним еще и невозможно»…

Я умудрялся быть всегда в центре событий: в 7 классе мы сделали группу. Можно сказать к середине 8 класса мы были просто суперзвезды.

Мы играли и поп песни, которые были тогда популярны. Свое ничего не сочиняли, естественно играли все чужое. Либо доступное, либо не доступное, либо то, что было подпольно. Все песни, которые мы играли, мы снимали с пластинок. И самый интересный момент был во время выпускного вечера.

Мне сказали: «Фоменко, если вы будете петь песни на английском языке (при том, что я учил немецкий, и я никогда не учил английского языка вообще), — все!!!»

Я говорю: «Хорошо, хорошо».

Вылезаю на сцену…Иисус Христос суперзвезда! Мы начали петь. Они не могли отключить электричество, у нас все было продумано, и мы отыграли весь концерт, потом ушли гулять, все было здорово, но мне нужно было срочно отдавать аттестат 3 июля, потому что я уже наполовину поступил, а это было 25 июня, то есть через неделю нужно было сдавать аттестат, а мне его не отдают.

А причину, по которой я пою запрещенные песни, они не называли. «Ты не вернул чехол от гитары!»

Все мое поколение — абсолютно западные люди. Мы всегда добивались своего, не каким-то таким путем, а прямым.

Я учился в обычной школе, но потом она стала спортивной, и я стал спортсменом. И одновременно посещал скрипку. И к концу десятого класса у меня стоял выбор, либо я иду в спортивный институт, потому что у меня были успехи, либо я иду поступать в консерваторию, потому что я тоже был готов к этому.

И мама мне сказала, что я хочу слишком многого и единственная профессия, где я получу все это, — актерская. И я при этом не произносил букву «р» — картавил, и поступить в театральный институт, когда там 129 человек на место — не реально это. На курс брали 25 человек, 129 на место и я картавил.

И меня принимают в институт, там 9 экзаменов идет, а потом уже общеобразовательные. И я только прошел первый тур, меня подзывают, и Кацман Аркадий Иосифович говорит: «А вы что же это делали, молодой человек, семнадцать лет, что же вы не исправили дефект речи?»

Я говорю: «Вы знаете, я всегда хотел сыграть Ленина, он же картавил». Ну, все захохотали. Я в этот институт поступил, но мне дали всего три месяца и я за три месяца исправил дефект.

У меня от природы, а может быть, это во мне воспитано, вот если нужно сделать, то я делаю, трудно, сложно. И с возрастом это чувство ответственности увеличивается, разрастается, если сказал «да», значит надо сделать.

Рок-н-ролл появился в России, и я подумал «вау», это самая модная штучка — играть в группе. А я же все равно музыкант, я скрипач, я знаю, как играть. Я взял гитару и, помню как сейчас, я увидел в окне напротив человека, который сидел и учился играть на гитаре. Я взял театральный бинокль, стал смотреть, какие он там ставит пальцы, и «тран» получилось. Потом второй, третий. Выучил эти знаменитые три аккорда примитивные и после этого понял — «вау», мне же все ясно, я все слышу, я скрипач. Это было в 6 классе. И потихонечку пошло- поехало. И после этого решил сделать свой бэнд. И мы его сделали.

Мы начали в театральном институте, и это было как развлечение. Но, тем не менее, нам приходилось в семь утра приходить, потому что аппарат стоял в студии, можно было репетировать, мы уже писали сами песни.

Я был приглашен в Академический театр драмы им. Пушкина в Ленинграде и с точки зрения жизни, это уже сразу была обустроенность, я сразу получил первую категорию — первая моя зарплата была 110 рублей. То есть я лет через 10 имел бы звание заслуженного артиста и рублей 250.

Очень много было смешного, всяких разных приключений актерских было у меня, много раз выходил, путал текст. Но, тем не менее, было понятно, что карьера актерская была в тот момент очень хорошая.

Я думал, что меня в армию не заберут, а тогда в армию брали после института. Вдруг приходит повестка, и мы идем служить в армию вместе с Максимом Леонидовым. Пишем там песни. Одновременно умудряемся, попадая в Ленинград, записывать их. И мы возвращаемся из армии, а нас уже весь город знает.

Мы придумали новый формат передачи, она называлась «Кружатся диски». Потом из этого сделали фильм, который стал мега-хитом. «Как стать звездой» он назывался. Мы первые в России, кто снимал ролики, видео-ролики для песен, потому что раньше российские певцы стояли вот так с микрофоном и открывали рот под фонограмму. А мы делали какие-то сюжеты, у нас происходили маленькие фильмы, то есть тогда MTV еще не было, еще 3 года до начала MTV.

В этот момент я понял, что я не хочу быть артистом, я хочу играть на гитаре.

Первый фильм, который мы сняли, — 40-минутное видео на камеру, это как будто мы популярнейшая группа. Начали с того, что за кадром был голос: «Самолет приземляется…Вот они…!». Пригнали массовку, открываются двери, мы выходим. Битломания! Сыграли фильм на фоне нашей песни, мы все время исполняли песни, а от песни к песне за нами бегают фаны, и мы убегаем от своих поклонников бесконечно. Вот я клянусь, его показали по телевизору в передаче «Кружатся диски», 40 минут он шел. Он сейчас наивный, смешной, но, тем не менее, этот фильм прошел. Мы в одинаковых костюмчиках, а надо сказать, что очень трудно было найти одинаковые костюмы, одинаковые красные галстуки. Мы эти красные галстуки придумали: брали военный галстук и обшивали его пионерским, потому что ничего не было в магазинах.

Короче, мы этот фильм показали, и на следующий день утром в Ленинграде началась секретомания и она продолжалась лет пять. Причем там были огромные стадионы, футбольные, какие угодно. Мы по 450 концертов давали в год и все это живьем.

Мы продали 7 млн. пластинок — это очень круто, просто нереально. У нас огромное количество хитов, которые исполняют и сейчас.

Когда Макс (Максим Леонидов — прим. редактора) ушел из группы, я остался с ребятами, «Секрет» еще остался. И мне нужно было доказать, что и без него мы сделаем все. И мы сделали.

Для меня всегда процесс важнее, чем результат, потому что так долго идешь, условно говоря, к некой победе, что, когда ты к ней приходишь, ты видишь ее ничтожность. Потому что процесс, который был, он как раз и есть выделение энергии, которая и является самым дорогим для нашего мировращения, ради чего это все вообще устроено. Нужно выделять эту энергию.

Опыт, который я заработал в группе, лег на мое актерское образование, и выяснилось, что я — неплохой артист. И я играл в театре, но не на регулярной основе: например, звонил Эльдар Александрович Рязанов, мне мальчику, и говорит, что хочет дать мне роль, или звонит, например, Гурченко и говорит, что хочет сыграть со мной спектакль. Несмотря на то, что между нами пропасть поколенческая, я считаю, что это очень важно, чтобы они чувствовали, что молодое поколение с ними. Нужно уметь отдавать. Я всегда делал это с удовольствием, просто находиться рядом с такими глыбами — это удивительно. Набираешься огромного опыта и вкуса жизни.

Я никогда не делал ничего, что бы мне не нравилось. Не было никогда работы такой — если я люблю пилить, а меня заставляют строгать. Я сам всегда определял, чем я буду заниматься. Это, конечно, везение, но это везение всегда накладывается на железное достижение цели, плюс опыт жизни. Надо понимать, с какого конца подойти и за что взяться.

Это как с автоспортом. Я в 17 лет уже занимался в спортивно-техническом клубе, занимался ралли. Но все это было любительским, не было возможности достать автомобиль. Если у тебя есть своя машина, ты можешь гоняться сколько захочешь. Я брал папину машину, тогда уже были Жигули, и ездил заниматься с бывшим чемпионом. И я попадаю в гонки на выживание. Это такой смешной спорт, когда все друг друга бьют, колотят, летят быстро, это кросс, по сути.

Сначала в любителях, потом в профессионалах. Начинаю занимать какие-то позиции, это все передают по телевизору. И однажды наш выдающийся в свое время гонщик — советский, говорит: «Слушай, у тебя получается все неплохо, давай ты профессионально пойдешь в кросс». И я сначала пошел в ралли-кросс, сразу появились спонсоры, потому что с моим лицом уже было легко все это, как все говорили: «Ну, конечно! С его рожей-то!». Ну, с рожей — не рожей, а я сразу поехал на Чемпионат России и приехал третьим.

И вдруг меня приглашают в совершенно другой вид: «Слушай, а попробуй себя в кольцевом виде спорта». Я стал пробовать, допробовались до того, что мы выиграли командой 2 раза Чемпионат России, и потом, это уже была профессиональная работа за деньги, было много спонсоров, говорят: «Давайте заканчиваем с Россией и выходим на мировую». То есть сразу в чемпионат мира.

Мы находим человека в Германии, который соглашается нас посмотреть. Мы приехали, и он нас сразу отправил в гонку. Мало того, что мы впервые были на такого класса автодроме, мы никогда не видели в жизни близко этот автомобиль — спортивный, боевой, и, что там, как и какие кнопки нажимать не знали.

И самое потрясающее — я приехал 24-м — предпоследним, не последним. Было всего 36 автомобилей, но все побились, а я приехал — ни одной царапины на машине.

Это один из таких шоков в моей жизни.

Пока мы тренировались, все нормально, но когда я встал в конце стартовой решетки, я стоял предпоследним и предпоследним же и приехал. 36 автомобилей, я даже не видел стартового светофора, потому что он был за поворотом. И понял, что начался старт, я не видел огня и естественно я во время старта открыл газ, то есть положил ногу. И вот то, что я испытал в эту секунду, настолько потрясло меня, что я могу только сравнить с рождением детей, на чьих родах я присутствовал.

Когда я вылез из машины, ко мне подошел руководитель команды и сказал: «В среду в четыре часа на Нюрбургринге, на тренировке», — не спросив, есть у меня виза или нет, есть у меня деньги на самолет или нет и так далее. И все завертелось, пошло-поехало. В 2004 году мы стали чемпионами.

Я живу по правилам Наполеона — мы ввяжемся в бой, а там посмотрим. Но нужно сказать себе: «Да, я ввязываюсь». Это самое важное — ты говоришь себе «да» или ты говоришь себе «нет». Это нужно делать до того как. Я совершенно в этом убежден. Если есть сомнение, лучше не делать, ничего хорошего от этого не жди. Если есть сомнения, значит, не нравится на 100%, ты начинаешь высчитывать.

Все, что я делал до этого, в основном, актерская работа, в том или ином виде. Даже работа автогонщика — это, в общем и целом торговля своим телом, купили меня в этом году или не купили.

Мне все время хотелось сделать что-то серьезное, и в истории с «Марусей» все достаточно просто.

Все смотрели на меня как на идиота в полный рост. Но я нашел своих друзей, одного, потом второго и мы стартовали. Стало понятно, что нет никакого смысла делать маленький гараж, надо построить завод, потому что получается круто. Мы действительно сделали первую машину, она выглядела круто, потом сделали вторую, которая выглядела еще круче. Потом поехали во Франкфурт, показать это. И во Франкфурте получили такие статьи от журналистов, что мы поняли, что обратной дороги уже нет.

На самом деле никогда не бросай начатое и никогда не опускай руки — вот основа. Всегда доводи до конца. Сказал «а», значит надо сказать «б» — обязательно, по-другому не получится.

Keep walking… Для меня это не просто слова, я считаю, что жизнь в движении только и может называться жизнью. Жизнь в стоячей воде очень быстро умирает.

Фотографии



На правах рекламы
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/tnews/news/2458/nikolaj_fomenko_akter_kotoryj_sozdal_superkar