Где-то до 22 октября 1914 года у них было все нормально. Все было так замечательно, необыкновенно, неописуемо... Теперь можно прочитать 1 стихотворение цикла «Подруга» снова, и все станет на свои места.

Но очнувшись от  взрыва эмоций, Марина совсем запуталась. Она не такой представляла любовь! Не такой! Где Татьяна, с ее неразделенной любовью? Они обе любят. И протест против общества какой-то несерьезный получился... (Обратная сторона любви Татьяны Лариной — любовь Анны Карениной). Все приняли этот роман с Соней почти как должное. Даже муж, даже родственники, только изредка косо поглядывали... И это все?.. Но кто ей что мог сказать? Да и кого бы она послушалась. Она же — КТО! И если она сама себе это разрешила, то тут уже никто ей не указ. Тем более в то время, когда вокруг сплошь и рядом... особенно в кругах творческой элиты...

Да, испугалась Марина. Испугалась такой лавины чувств и эмоций и неопределенности, невозможности выбора. Просто появился страх... И Марина, возможно, вспомнила о дочери, о «любимом» муже... Страшно, ведь очень страшно, когда не знаешь, что тебе несет следующий шаг — как по канату над пропастью в полной темноте... Полная неизвестность и неопределенность, когда после очередного шага ты можешь упасть в пропасть, натолкнуться лбом на стену или... или там начнется обычная ровная-ровная дорога и зажжется свет. Так что, страх не за будущее — нет, за настоящее испугалась Марина.

С другой стороны — то же самое, те же страхи... Я не уверен, что такой сильной любовь у Сони была раньше (возможно, подобное чувство или даже сильнее было у нее потом — с Веденеевой — очень похоже по стихам). Но тогда, в первый раз. Такая новизна даже для Сони... Комплексы, они так быстро не преодолеваются, то есть преодолеваются, но не сразу, надо было столько раз ошибиться, чтобы потом выйти на нужную дорогу. Как мне кажется, Соня решила дать все возможное своей любимой, а та приняла... Все приняла, как ни странно... И что делать дальше? Неизвестно. Дорогу, предназначенную двоим, трудно идти одной.

И в сердцах Соня сказала какую-то глупость, что вот она — Марина, получив все, — уйдет...

Дальше — глобальный скандал, истерика... Марина убегает... Как она думает, навсегда. В четвертом стихотворении цикла «Подруга» написано, что они поругались. Соня сказала, что сейчас Марина уйдет в ночь к мужу, дочке, семье, а потом, и вообще, пройдет мимо... Для Марины это было как ковш холодной воды на голову на морозе. Это была жестокая правда. Марина взорвалась и умчалась, хлопнув дверью. Умчалась навсегда, чтобы никогда не возвращаться в этот дом, и обходить ее, Соню, десятой дорогой...

Наступило утро 23 октября. Марина осмысливала, что произошло вчера? Что это было вообще? «Была ль любовь?» (2П) Вся лишняя энергия, связанная с разрывом, да и с предыдущими перенасыщенными днями выплеснулась в гениальное стихотворение: «Под лаской плюшевого пледа». Марина в замешательстве. Она не понимает что произошло. Это все — «для чего не знаю слова» — закончилось. Это не укладывалось в ее понятие любви. Такой любви она еще не знала, она даже намечтать себе такую не могла. Как намечтать вкус экзотического плода о котором знаешь только его название, и то на неизвестном языке? Поэтому она и восклицает: «Что же это было?» Она перемучивается снова, все передумывает вновь... И не может понять, правильно ли она поступила, победила ли она? Ведь она не может быть побежденной... Не может... Но «чего так хочется и жаль?» Хочется ли? Да. Но если этим она станет побежденной? Этого нельзя допустить ни в коем случае. И спросить не у кого. У Сони нельзя. А сибирский кот все равно не скажет... Все приходится решить самой. И она решает забыть, раз все так закончилось... Закончилось...

Но снова в третьем стихотворении все мысли там, в тех днях: «Какое то большое чувство Сегодня таяло в душе». Но искусство забвения усвоено. Стоя у окна и барабаня по нему пальцами, Марина уже не жалеет себя, она просто констатирует факты:

Взгляд отрезвленной, грудь свободней, Опять умиротворена. Не знаю, почему. Должно быть, Устала попросту душа, 3П

И несмотря на то, что Марина одна, ей приходят новые мысли, что ни она, ни Соня душой не лучше и не хуже, чем первый встречный, чем Вселенная (в виде перламутровых луж с расплескавшимся в них небосводом), и ей даже не жалко нищую певицу... Странно, раньше всегда было жалко... Это, наверное от того, что она правильно решила: расстаться... и забыть. Значит, 25 октября 1914 года Марина твердо решает: этот вид любви испытан. Хорошего понемножку. Слишком все неразборчиво, нелинейно, не «так ясно, просто и грубо-грубо!» (СС 6/1 47), запредельно. Повторить еще раз такое, опасно. Но она 22-го прошла мимо. И теперь уже точно — навсегда.

На следующий день, как бы подводя итог всей своей встрече с Соней, она пишет стих-прощание, в котором пытается оправдать перед собой свой же поступок... Получилось ли? Скорее нет. Но ей та-а-ак хотелось...

А в это время на другом конце Москвы мучается Соня. И проблемы почти те же, и жизни их до того похожи...

Где будешь ты в ту полночь? Приди, приди, Ты, отдыхавшая на моей груди! («Который час?» — Безумный. Смотри, смотри...») СП 309

Но как, тоскуя, не спросить хоть раз:

Ужель конец? («Ужель конец? Глаза ненасытимы...») СП 284

И где она ошиблась, возможна ли эта любовь на краю бездны? Может, она не ту нашла, но почему тогда так болит душа? Зачем она так сказала? И почему Марина убежала и не приходит? Столько почему? «Сердце это не твое ли?» (Газелы, СП 288) — все, все хотела отдать ей, подарить... Она отказалась? Она ушла к нелюбимому, но который ее любит, поэтому все и прощает... Да и как ее можно не простить? Она же такая!!!

Проходит день, другой, третий... Сплошное одиночество, ожидание чего-то. Узнав от кого-то, что Соня поругалась с Мариной, пришла та, бывшая, — Раечка (Ираида Альбрехт). «Надо будет ей все сегодня рассказать... Я больше не хочу с ней встречаться. Я больше не смогу с ней быть...» — думала Соня. Но вместо того, чтобы сразу все сказать, она решила ей на прощание сначала устроить праздник, а скорее всего, Раечка и заставила его устроить... Но, оказывается, их видела Марина...

Многие исследователи утверждают, что Соня была не только роковой женщиной, но и Дон-Жуаном в юбке, ссылаясь на 5-е, 13-е, 14-е стихотворения цикла «Подруга» М. Цветаевой. Но сохранившиеся сведения о Соне приходят в противоречие с этим. Сколько женщин было у Сони за 32 года, начиная с 16-летнего возраста? По пальцам пересчитать можно: Полякова, Альбрехт, Цветаева, Эрарская, Цубербиллер, Веденеева... И все? С каждой долгий роман, если не годы, то десятилетия. Постоянство — основная черта Софии Парнок в отношениях со своими подругами. А у Марины за любой год, начиная с 1916-го, несоизмеримо больше, правда, это касалось мужчин, женщин было гораздо меньше.