Дословно записанный сегодняшний сон.

Ну, почти дословно...

Рядом со мной почему-то был Эстонец, в то время как на соседнем коврике устроились Кактус и его подруга. Мне казалось, что к Эстонцу вот-вот должна прийти Ася, и, что бы я тогда делала, я понятия не имела; скорее всего, пришлось бы уйти. Ну а пока мы очень мило, можно даже сказать по-товарищески, устаивались на солнышке. Точно не помню, но что-то мне подсказывает, что к тому моменту я уже успела искупаться в море, и теперь солнце нещадно припекало в спину.

В руках оказалась книга. Я листала её и перед каждой главой приписывала какие-то фразы. Потом это перешло в игру. Мы с Эстонцем стали выяснять, чьи же мысли отличаются большей философской глубиной и мудростью. У него всё складывалось само собой, и слова ловко ложились на страницы аккуратным почерком. У меня же выходил какой-то наивный бред третьеклассницы, причём давалось мне это с огромным трудом, словно я сочиняла стихи на неизвестном мне языке.

В итоге, когда пришло время выявлять победителя, я безоговорочно сдалась, при этом наотрез отказалась представить Эстонцу свои «шедевры», ибо было реально стыдно.

Я открыла книгу и наткнулась на такие строки:

Как это было мило! Прощались, так душевно…

 

Сначала я подумала, что это он о своей новой подруге, потом сообразила, что книга уже не новая, да и не факт, что это первое издание, а значит, написано всё это было задолго до их знакомства, и, следовательно, речь шла не о той, что была сейчас рядом с ним.

Обо мне? Ну, конечно! Ля-ля-ля! Так ведь и было.

Я заглянула в конец книги, чтобы узнать, какого года здание. Там не увидела и заглянула на первые страницы, решила, что там точно написано. Но моё внимание привлекло кое что другое, имя автора. На обложке красовалось Роджер Желязны.
Совсем не то…

 

Аси не было. Мы молча загорали.

Я как-то странно полулежала на ногах Эстонца, закутавшись в одеяло. А на соседнем коврике сидел мокрый Кактус и улыбался. Он подмигнул мне так, словно он и был этим Роджером Желязным. Это ещё можно было понять.

Солнце начинало заходить. Я захотела искупаться напоследок, встала и …

– Эй, а где море?!

Все рассмеялись. Так, словно я наивное дитя, которое слопало все конфеты и вазочке, и, когда в очередной раз запустило в неё свою ручонку и ничего, естественно, там не обнаружило, надулось и стало так нелепо возмущаться.

– Нету моря! – отозвались парни.

Море вымелело так, что на его месте я увидела лишь кристально прозрачную солёную реку, которую все переходили вброд по засыпанным речной галькой узким трубам…

Кое-кто, конечно, скажет: "Морочила бы ты себе поменьше голову..." А я продолжу: "Нечего было б писать..."

Всё-таки, что-то сюрреальистическое в этом явно было.