Вчера показали по ТВ фильм Андрея Звягинцева «Елена», который в своё время прочили чуть ли не номинантом на «Оскар» (чем, собственно, он и вызывал особенный интерес у широкой публики). Не буду говорить за всех, но меня эта киноработа сильно разочаровала, несмотря на то, что актёрский состав подобран замечательно и все актёры сыграли блестяще (работа с актёрами — несомненно сильная сторона Звягинцева как режиссёра). Сразу бросилось в глаза, что сюжет совсем не тянет на полнометражный фильм (из-за чего режиссёру пришлось высасывать видеоряд буквально из пальца). Поскольку я никому не рекомендую тратить своё драгоценное время на просмотр «Елены» (если вы, конечно, цените своё время и у вас нет проблемы, как его потратить с большей пользой), я расскажу эту киноисторию в виде короткого рассказа, которого вполне достаточно для того, чтобы не только получить представление, о чём фильм, но и понять весь смысл, заложенный в него авторами.
-----
Некая Елена, некрасивая стареющая простая (даже простоватая) женщина, бывшая медсестра, замужем за старым, но богатым мужем (видимо, отставным генералом армии или одной из спецслужб), с которым познакомилась 10 лет назад в больнице, ухаживая за ним как за пациентом. По-видимому, они сошлись тогда же, долго жили без оформления отношений и лишь два с половиной года назад заключили официальный брак. Однако её роль в его жизни нынче такая же, как и во время их знакомства — она по-прежнему ухаживает за ним, и только ухаживает, потому что ничего больше супругов не связывает: они спят в разных комнатах, смотрят разные телепрограммы и почти не общаются, т.к. общих тем для разговора, в силу разного уровня их интеллектуального и духовного развития, у них нет. Зато живут в комфорте — у мужа огромная, шикарно отремонтированная и обставленная квартира, кухня оборудована всей мыслимой и немыслимой бытовой техникой, продукты доставляются из магазина на дом курьером и т.д. Елена полностью обеспечена мужем — одевается достаточно стильно (в меру своего вкуса, но точно не по-старушечьи), на её банковской карте всегда лежат деньги (видимо, у неё дубликат карты мужа) — чтобы она могла обеспечивать себя всем необходимым, избавив мужа от постоянных просьб о деньгах на те или иные покупки.
У Елены есть взрослый сын, у которого семья — жена и двое сыновей (одному 17 лет, второй ещё не умеет ходить). Они живут то ли в пригороде, то ли в областном городке, в депрессивном промышленном районе рядом с постоянно дымящей ТЭЦ, в тесной квартирке в панельном доме-корабле советских времён. Каждый месяц Елена отвозит сыну свою пенсию, по пути прикупая две сумки с продуктами (было бы у неё восемь рук — она бы купила продуктов в четыре раза больше), за которые расплачивается не наличными из своей пенсии, а мужниным пластиком. Сын и старший внук Елены производят весьма отталкивающее впечатление — типичное пролетарское быдло. Невестка — неплохая, но недалёкая и слабая женщина (слабая в том смысле, что воспитательной ситуацией не владеет, и все её мужчины катятся по наклонной плоскости). В её семье нет атмосферы любви, душевного тепла, уюта, взаимности, зато достаточно отчуждённости — то сыну, то мужу она вынуждена устраивать выволочки, причём всегда за дело (но её выволочки, естественно, никакого воспитательного действия оказать на них не могут). Главная её вина в том (на что весьма прозрачно и более чем справедливо намекают авторы фильма) — что она плодит это быдло (в ходе развития сюжета выясняется, что она беременна третьим ребёнком).
В последний приезд Елены обрисовывается ситуация, которую сын и невестка Елены хотели бы решить с помощью её богатого мужа — их старшему сыну на будущий год светит армия, если он не поступит в институт (а на бюджетное отделение у него поступить нет ни единого шанса — остаётся только платное обучение, на которое у семьи, естественно, денег нет). А армии они боятся, как огня (вдруг — горячая точка).
Дома Елена осторожно ставит перед мужем этот вопрос. Видно, что тема материальной помощи матери сыну (и вообще жизненной позиции последнего) — самая болезненная между супругами. Муж не одобряет того, что жена ежемесячно отдаёт сыну всю свою пенсию (т.к. сын не инвалид и вполне, по его словам, мог бы прокормить семью, если бы хотел). Припоминает ей, что три года назад её сын брал у него в долг деньги и отдавать вовсе не торопится. Поэтому муж сперва отказывает Елене в её просьбе, мотивирую это тем, что он не обязан решать проблемы другого взрослого мужчины, который плодит детей, не понимая своей ответственности за их будущее... но видя, как Елена расстроилась, обещает подумать и дать ответ через неделю. Точнее сказать, он не только увидел, что Елена расстроилась, но ещё и почувствовал свою вину за то, что оскорбил её подозрениями: он предположил (как мы уже знаем, совершенно справедливо) будто она не только отдаёт своему сыну-оболтусу всю свою пенсию, но и использует для помощи ему ресурсы пластиковой карты, предназначенной для её личных нужд и нужд их семьи. В ответ Елена так искренно играет возмущение и предлагает отчитаться за каждый рубль, что мужу становится неудобно за свои подозрения. А это был тот «звоночек Судьбы», который он не расслышал, и который возвещал — на первом месте для этой женщины, для этой самки — не семья и не муж, а сын и внук, и что он, возможно, пригрел на своей груди змею.
После этого неприятного разговора муж внезапно хочет заняться с Еленой любовью (чем немало её удивляет), а после секса уходит в тренажёрный зал, откуда его увозят с инфарктом в больницу. Елена навещает его, а затем по просьбе мужа звонит его дочери и просит навестить отца, но перед этим — встретиться с ней. На встрече она упрекает дочь мужа в том, что та крайне редко звонит отцу и редко видится с ним, что тому не хватает её любви, и что, возможно, недостаток этой любви явился одной из причин его инфаркта. Беседу двух женщин не назовёшь приятной — становится ясно, что они недолюбливают друг друга (и что, возможно, сама Елена и является одной из причин, по которой дочь стремится свести общение с отцом к минимуму).
Встреча дочери и отца в больничной палате раскрывает их непростые взаимоотношения и высвечивает личность дочери несколько в ином свете, чем это представляет (или стремится представить) Елена. Дочь — весьма циничная (что совсем не плохо, т.к. цинизм — иногда просто трезвое отношение к действительности) и эгоистичная (что намного хуже) красивая молодая девушка, которая по каким-то причинам не смогла найти с отцом взаимопонимания, но которая по-своему любит его (хоть и совсем не так, как того хотелось бы отцу). Из их разговора становится ясно, что дочь росла в роскоши, избалована, и что отец чувствует перед ней свою вину (то ли за недостаток внимания, то ли за избыток денег — не совсем понятно). На прощание они трогательно обнимаются.
После выписки из больницы муж раскрывает Елене детали завещания, которое он планирует оформить у нотариуса на следующий день, для чего уже вызвал его на дом. После его смерти всё его состояние унаследует дочь, а жена получит ренту (т.е. некоторую сумму денег, которая будет выплачиваться ей ежемесячно, чтобы «она ни в чём не нуждалась»). Елена ошарашена. Она спрашивает, что он решил по поводу её просьбы об оплате обучения её внука — и муж отказывает ей в этом. Тогда в голове бывшей медсестры рождается дьявольский план. Будучи медработником, она уже связала в причинно-следственную связь найденную у мужа начатую упаковку «Виагры», последний неожиданный утренний секс и последующий инфаркт, и понимает, что в её руках — идеальное орудие убийства. Она уточняет в лекарственном справочнике и в инструкции по применению побочное действие «Виагры» и противопоказания и даёт мужу вместе с очередной порцией лекарств целых три таблетки (видимо, для надёжности) этого сексуального стимулятора, которое, как известно, сердечникам противопоказано. А ведь как проникновенно она совсем недавно говорила дочери мужа, что любит его!
...Врач скорой помощи, констатировавший смерть, очень возмущался тому, что больничные доктора при выписке не предупредили мужа о запрете приёма препаратов, подобных «Виагре»...
После того, как труп увезли, мужеубийца опустошила домашний сейф, в котором лежала крупная сумма (не менее, чем десятисантиметровая пачка пятитысячных купюр; дочери мужа она потом, не моргнув глазом, соврала, что сейф был пуст), и отвезла деньги сыну (их оказалось достаточно, чтобы отмазать внука от армии). На радостях семья тут же устроила маленькую семейную пьянку, причём впервые налили и несостоявшемуся защитнику Родины (чего тому только и не хватало, чтобы окончательно превратиться в быдло; впрочем, потом выяснилось, что сынок, благодаря дворовой гопоте, в отношении алкоголя уже далеко не девственник).
После похорон юрист мужа объяснил дочери и вдове, что, поскольку покойный не успел оставить завещание (хотя и собирался), им причитается по 50% наследства.
Закачивается фильм тем, что семья сына Елены в полном составе приехала к ней в гости (т.е. в квартиру убитого ей мужа), повосхищалась роскошью и начала планировать, как они тут обустроятся.
----
Вот, собственно, и всё кино. Главная идея, которая рождается после просмотра (которую, однако, авторы наверняка не планировали вообще артикулировать) — можно убить безнаказанно, в том числе ради ерунды, в том числе человека, который хорошо к тебе относится, даже незаслуженно хорошо, и продолжать после убийства весьма комфортно жить. В фильме — ни одного симпатичного персонажа. Мужа, конечно, жаль (независимо от того, честно или нечестно он нажил своё богатство): Елена ведь никогда ничего плохого от него не видела, и быть отправленным женой на тот свет он ни разу не заслужил. Елена, безусловно, мерзкая, завистливая, подлая тварь. Она не смогла воспитать из своего сына нормального человека (и упрёк её мужа в том, что её сын рожает детей, но не в состоянии их воспитывать и обеспечивать, относится по большому счёту и к ней — это она родила ребёнка, которого не смогла вырастить Человеком с большой буквы). Но расплачиваться за это почему-то оказался должен посторонний человек, причём расплачиваться своей жизнь и благосостоянием своей дочери. Вместо признания грустного факта своей материнской никчёмности, Елена регулярно пыталась отрикошетить пущенные мужем в адрес её сына обвинения в сторону его дочери (но с ней, как показала сцена в больнице, не так всё просто и понятно, как с сыном Елены).
Муж на роль положительного персонажа тоже не тянет. Нет, чтобы сказать: «Обучение твоего внука все пять лет я оплатить не смогу, но один год оплачу, и этот год пусть он не валяет дурака, а вновь возьмёт в руки школьные учебники и усиленно готовится к поступлению на бюджет. Пусть отучится год на платном, а потом напишет заявление на отчисление и подаст документы вновь, чтобы набрать достаточно баллов для бесплатного обучения (потом, может, и переведётся сразу же на второй курс)». Понятно, что быдловатому внучку такое превращение из гадкого утёнка в белого лебедя не светит, но зато такой ответ будет выглядеть не жёстким отказом, а достойным предложением, полным заботы о будущем молодого человека, вступающего в самостоятельную жизнь. К чести этого персонажа надо сказать, что он высказал готовность помочь внуку Елены, если у того возникнут проблемы со здоровьем, но проблемы с его учёбой и армией он абсолютно правильно решать не захотел, и в первую очередь, как он доступно ей объяснил — из воспитательных соображений. И правда, ничего бы не случилось, если бы внук послужил год в армии! Может, хоть она выбила бы из него дурь, если родители, бабушка и школа это сделать оказались не в состоянии!

Андрей Звягинцев снял фильм о двух полюсах современной России, о мире богатых и мире бедных (о мире богатых вещами и бедных духом), об их извечном антагонизме (который не помогают преодолеть даже узы Гименея). Всё, что в мире должно быть светлого, чистого, святого — любовь, верность, преданность, духовность, патриотизм — у его героев (а точнее — антигероев) в большом дефиците или вообще атрофировалось (а то и вообще не сформировалось). Стремление к самосовершенствованию для этих людей — чуждое, марсианское понятие. Заповедь «не убий» — лишь фигура речи. Представления о долге и благодарности — извращённые, далёкие от правильной жизни. Авторы фильма поведали нам малоприятную, полную безысходности историю. Света в конце тоннеля они не видят, да и не ставят цели увидеть. А ведь тема-то — такая благодатная для сценариста! Что толку лишь констатировать глубину падения нравов отдельных представителей нашего общества (пусть даже и весьма многочисленных)? Они ведь себя не узнают в персонажах фильма (а если и узнают, то не поймут, как густо вымазал их дёгтем Звягинцев). А нормальные люди (с сердцем в груди вместо камня и с душой, не задушенной желудком) и так всё понимают, и знают, что быдла всегда и во всех обстоятельствах следует опасаться.

Принято считать, что время чернухи в кино закончилось в девяностых годах. Но Андрей Звягинцев пытается продолжить эту стилистическую и семантическую линию в современном кинематографе. Уверен, что зря. Время социального и духовного пессимизма на экране уже давно прошло. Все диагнозы уже давно поставлены. Теперь общество должно проходить курс лечения, и именно с этой целью всегда писали все великие русские писатели — в первую очередь, Достоевский, Толстой, Чехов. Они не только обнажали социальные язвы, но и заставляли читателей искать пути излечения болезней общества и нравственности. И фильм Звягинцева постоянно держит в напряжении, что вот-вот вдруг произойдёт что-то хорошее (дочь вернётся к отцу; внук решит пойти в армию, а не «косить»; жена опомнится и потащит мужа промывать желудок; убийцу разоблачат и осудят и т.п.), но мрак только густеет, и просвета ему не видно.

Но только идейными просчётами сценария, к сожалению, дело не ограничилось. Проблема ещё и в том, что фактически, как я уже упомянул вначале, Звягинцев снял пол-кино. Если убрать длинноты, то материала останется как раз на половину полного метра (если не меньше). Вторую половину должен был составлять позитив — но его, увы, нет. В результате, вместо полноценного качественного фильма мы фактически имеем чернушную короткометражку, смонтированную в объёме полного метра с помощью никаких кадров и никаких сцен. Хочется пожелать режиссёру в будущем более продуманных, более качественных работ. И, главное, не бояться не только обрисовывать проблемы, но и предлагать свои рецепты их решения. Иначе зачем дорога, если она не ведёт к храму?

P.S. Также хочется пожелать сценаристам понаблюдать, как ведут себя только что проснувшиеся люди и какое помещение в квартире после пробуждения они посещают в первую очередь (если уж они решают во всех подробностях показать утро своих героев). А то их персонажи, проснувшись, тут же начинают прихорашиваться, бриться, заправлять постель, готовить завтрак... и поэтому первые же кадры фильма заставляют вспомнить Станиславского, громогласно восклицающего: «Не верю!!!»