В колонках играет - Психея - Смола
Настроение сейчас - настоящее

Он был уродом. Хотя другие говорили о том, что Он очень красивый молодой человек. Еще бы ему не быть для них красивым: волосы, меняющие каждый день цвет то с рыжего на черный, то с черного на синий, но непременно всегда взлохмаченные, ровный силуэт лица, и вечный запах глухого ожидания. Но все, кто говорил про его красоту, никогда не смотрели в его голубые, почти бездонные глаза. А в них совсем ничего не отражалось: ни солнечных бликов, ни живого, человеческого огонька. Никто не решался доверить ему свое имя - все слишком боялись, что оно так и застынет на его холодных губах, вовек не вернувшись обратно к обладателю. Говорят, что Он был возле Фиолетовой бездны во время солнечного взрыва, и его душа, испугавшись, убежала так далеко, что он не смог догнать ее. Ему теперь только и оставалось, что переплывать каждый день по огненной реке вместе с теми, кто променял свет звезд на мутные глубины.
Она видела его всегда, когда ловила по утрам чужие сны. Его сны Она всегда берегла особенно: они были о море. А Она любила море. Но и зиму тоже любила: зимой цветы влюбленного папоротника, всегда были самыми теплыми и пушистыми. Она набирала их в Вечноновогоднем лесу и мечтала когда-нибудь приручить такой цветок. Но они были дикими и не хотели давать ей свои семена. Когда Он в час Ночного Забвения шел по ее улице, Она смотрела на него из лунного окна. И что-то пугающе отзывалось в ее горле. Наверное, сердце. "Но ведь сердце в груди?" - вопрошала она у Старых часов. "Всему свое время, всему свое время" - пели Старые часы, звеня своими шестеренками.
Однажды Она догнала его и посмотрела ему в глаза. Но Он не увидел ее и ушел дальше по течению, боясь опоздать к часу Холодных Песен Фиолетовой бездны. Разочарованное утро долго смеялось над ней, больно хлеща своими колючими лапами по ее щекам. С той поры ее не стало.
Он теперь всегда немного замедлял шаг - как бы мимолетно, невзначай - возле ее пустого дома, но затем шел быстрее и этим его шаг окупался. Так прошла целая вечность, и однажды, на заре, Она вернулась. Волосы ее были белыми, как пена на морских волнах, а в руках она держала склянку с его беглянкой-душой.
Он знал о ее приходе. Знал - и потому принес целые карманы семян влюбленного папоротника. Фиолетовая бедна клокотала и бесилась, но никто не слышал ее теперь. Не слышала ее и эта счастливая пара: юноша с помнящими глазами и девушка, которой никогда не было.