Экс-чемпиону мира в тяжелом весе Майку Тайсону грозит третий тюремный срок - до семи с половиной лет за вождение автомобиля в состоянии наркотического опьянения.

ПОСЛЕДНИЙ ГЛАДИАТОР

Тайсон может снова сесть в тюрьму, а никого это, кажется, особенно и не волнует. Ну сядет - и сядет. Удивили козла капустой. Что же ему еще остается в этой жизни, как не сидеть? В прессе, точно отражающей общий настрой, тоже царит этакое ленивое равнодушие. На этот счет имеется одно древнее затертое до дыр высказывание, которое почти все считают древнеримским, хотя оно отлилось в форму афоризма только в XV веке, но бывшее верным во все времена: sic transit gloria mundi. Так проходит слава мира.

SIC TRANSIT

Только что пересмотрел несколько боев Тайсона 1985 - 1988 годов. Как давно все это было. Особенно остро это ощущаешь в России, где за это время жизнь столько раз менялась до неузнаваемости. Для сегодняшних двадцатилетних, которые составляют самую активную часть аудитории, Тайсон - кумир их родителей. Сами же они если что и помнят о нем, так это то, как нещадно бил его Леннокс Льюис, да еще знают, как когда-то он кому-то обкусал уши. Живая слава на таком хлипком фундаменте не держится. Требуется что-то более героическое и менее напоминающее драку буйнопомешанного с санитаром в сумасшедшем доме. К тому же последний подвиг когда-то Железного Майка, за который ему и грозит срок, был уже совсем не античного масштаба. Хуже того, оказался банален до невозможности.

Обкуренный примерно до состояния средней тяжести, он вышел из ночного клуба, сел в машину, проехал на красный свет и чуть не смял патрульную машину. Кто из нас по крайней мере в крупных городах таких не видел? Я, например, несколько месяцев назад встретил даже такого, который завершил дело, недоделанное Тайсоном. Обычный московский придурок на хорошем джипе показывал вечером автослалом на совсем не пустой улице. Мимо меня он проехал на минимальном расстоянии, потом впритирку обогнал еще несколько машин, проскочил на уже загоревшийся красный свет и скрылся вдали. А через несколько минут не без злорадства я его увидел: он "догнал" машину гаишников. Думаю, обошлось ему это недешево, но вот с американскими гаишниками так просто не договоришься. Они еще порылись в машине Тайсона и нашли там несколько пакетиков с кокаином. На тот момент Майк не стал отпираться и признал, что употребляет наркотики, хотя позже, видимо, посоветовавшись с адвокатом, стал от всего отпираться.

Ну и что в этом интересного? Только срок, который ему за все эти художества грозит, - до семи с половиной лет, хотя, скорее всего, будет много меньше.

Грехи грехам рознь. Существуют своего рода образцово-показательные мужские грехи, которыми гордятся: донжуанство, склонность к дракам и лихое пьянство. А если они сочетаются все вместе - так это просто то, что доктор прописал. Сначала нажраться, потом подраться, расквасив двадцать восемь носов и сломав пятьдесят шесть челюстей, а потом еще осчастливить двузначное число женщин. Вот это мужик! Большинство представителей нашего слабосильного пола лгут, рассказывая о своих подвигах подобного рода, как помешавшиеся средневековые рыцари, которые, выпучив глаза, вещали о своих победах над драконами. Но Тайсон как раз до поры до времени таким и был. Если он не убил в драках сто человек, так только потому, что всегда находилось кому повиснуть у него на руках или враги оказывались легки на подъем и быстры на ноги.

Железный Майк завораживал всех даже не своей людоедской манерой ведения боя, а самой своей первобытной сущностью, выражавшейся в этой самой манере ведения боя. В наше правильное политкорректное (по крайней мере на Западе) время такие любители поохотиться на мамонтов в одиночку - большая редкость.

Когда-то Тайсон был интересен всем и каждому и прекрасно сознавал это. Как-то он сказал, что "Мэдисон-сквер-гарден" набился бы битком даже для того, чтобы посмотреть, как он занимается онанизмом. В Америке шло своего рода представление в режиме реального времени, Tyson live, так как журналисты, да и вся страна следили за каждым его шагом. Правда, Майк не разрешал себя снимать, и потому информация доходила все-таки с некоторым опозданием, но абсолютно минимальным.

История с изнасилованием участницы конкурса красоты Дезире Вашингтон была вполне в духе Тайсона и нисколько не повредила его славе. Во-первых, только оглашенные американские феминистки могут считать, что женщина имеет право сказать "нет" не только уже во время полового акта, но даже после его окончания, и тогда это будет уже изнасилованием. Мужички помалкивают, но они так точно не считают. Во-вторых, в ходе разбирательства стало ясно, что Тайсон так ухайдохал отнюдь не пионерку Вашингтон, что это и впрямь походило на изнасилование. Ну разве не герой? А что его после этого несправедливо обидели, так для славы это даже лучше. Герой-любовник да еще мученик - это уже совсем беспроигрышная комбинация.

Главная беда Тайсона заключалась в том, что он жил в мире, которому трагически не соответствовал, и именно поэтому всегда ощущал себя его жертвой, что звучит практически в каждом его интервью. Иудео-христианская культура с ее подавлением инстинктов ему абсолютно чужда. Ислам он принял, как я подозреваю, из чисто протестных соображений, как и очень многие афроамериканцы. Большинство из них понятия не имеет о нормах ислама. Haш известный журналист Всеволод Кукушкин рассказывал мне, что Мохаммед Али после многих лет пребывания в исламе очень удивился, когда узнал, что ему нельзя есть свинину.

Тайсон по сути своей - настоящий язычник, и эпохой, которая ему идеально подходила, был, наверно, Древний Рим. Там инстинкты не подавлялись, там они культивировались. Самый приличный человек шел там в Колизей, при этом совесть его была абсолютно спокойна из-за того, что он, в сущности, шел получать удовольствие от вида чужой насильственной смерти. Первых христиан там вопреки широко распространенному заблуждению преследовали далеко не постоянно, а лишь эпизодически, когда очередному полоумному императору приходило в голову направить гнев толпы в сторону от себя. Во все остальное время их воспринимали там просто как чудаков, которые неизвестно почему отказывают себе в радостях жизни. Они были там чужими.

А вот Майк Тайсон был бы в Древнем Риме своим.

GLORIA MUNDI

Римский Колизей довольно страшное место. Я никак не отличаюсь склонностью ни к видениям, ни к истерикам, ни к галлюцинациям, но в какой-то момент мне там стало не по себе, и я был рад оказаться снаружи, где он представляет собой просто архитектурный шедевр, а не остатки арены, на которой в общей сложности убили порядка семисот тысяч человек.

Вокруг Колизея бродили толпы поддатых "гладиаторов" в доспехах из бумаги и латуни, которые за деньги фотографировались с туристами, пытаясь во время съемок еще несколько задрать цены. Они здесь были так же уместны, как кенгуру.

Тайсон пришел на память сам собой. Он вполне мог бы драться здесь, год за годом убивая своих соперников и снискав невиданную для гладиатора славу. Может быть, он даже дожил бы до старости и умер бы своей смертью. Только не стоит представлять себе глупостей в стиле фильма "Гладиатор". Римский император еще меньше мог ревновать к славе прославленного гладиатора, чем президент Клинтон к славе Тайсона. Слишком в разных плоскостях они вращались. Гладиаторов в Риме обожали и презирали одновременно.

Когда еще был жив Кас Д'Амато, тренер, наставник и приемный отец Тайсона (тоже, кстати, фигура вполне римского масштаба, но совершенно иной направленности), Майк, только начинавший тогда свою карьеру, на гладиатора был похож мало. Он заваливал своего соперника, как правило, в одном из первых раундов и тут же терял к нему всякий интерес. Д'Амато пытался сделать из него спортсмена.

Потом Д'Амато умер, и Тайсон вернулся к себе прежнему. Очень скоро, когда он повергал оземь очередного соперника, Майк выглядел так, как будто его работа еще не завершена. Он стал вслух рассуждать о том, как бы хорошо было ударить соперника в нос с такой силой, чтобы кость вошла в мозг. При этом говорил это он не ожесточенно, а совершенно спокойно, как будто речь шла о том, как правильно забить гвоздь. Убийство для гладиатора - это ведь его работа. Он был готов убивать и был готов быть убитым. Последнее о нем сказал не я. Это отмечали едва ли не все американские обозреватели в конце 80-х. И с гладиатором его тогда тоже сравнивали очень многие.

Слава обрушилась на Тайсона сразу. В марте 1985 года он провел свой первый профессиональный бой, а уже в конце того же года его знали люди очень далекие от бокса. Потому что слава Тайсона была не славой боксера или даже спортсмена. Это была слава явления природы. Вы можете не интересоваться вулканологией, но вы знаете, что такое Везувий, потому что он уничтожил Помпеи.

22 ноября 1986 года Тайсон завоевал чемпионский титул WBC в тяжелом весе и стал самым молодым чемпионом мира в истории. В следующем году он объединил все титулы в своих руках и стал абсолютным чемпионом мира. Чемпионом того самого мира, к которому по большому счету не принадлежал. Он был более знаменит, чем любая другая звезда его времени. Он был интересен и нужен всем. Он был пришельцем из других времен, более древних, чем сам этот мир.

Поражение от Бастера Дагласа в 1990 году не лишило его ничего. У великого гладиатора был неудачный день, и публика единодушно подняла пальцы вверх, даровав ему жизнь. Потом была Дезире Вашингтон и первый срок. И снова ничего не изменилось. Вернувшегося из тюрьмы на ринг Железного Майка встретили еще более громкими воплями и аплодисментами и еще более запредельными гонорарами. Он громил одного соперника за другим.

А потом пришел Эвандер Холифилд, современный крестоносец, уверенный в том, что Бог не позволит ему, его рыцарю, проиграть такому дракону-чудовищу, как этот ужасный Тайсон. И действительно победил. Нокаутировал в 11-м раунде в ноябре 1996 года. Публика снова простила своего героя и снова подняла пальцы вверх. Через полгода в матче-реванше, чувствуя, что второй бой пошел по сценарию первого, Тайсон откусил Холифилду кусок уха. Публика, в восторге от такого неординарного и первобытного поступка, который, наверно, и для Древнего Рима был бы перебором, подняла вверх все пальцы, какие были. Но потом восторг улегся. Слишком очевидно стало, что Тайсон поступил так не от силы, а от слабости. Гладиатор стал сдавать.

Ему надо было уходить, а он не мог. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что заработанное он тратил с такой же неистовостью, с какой дрался. Да, его окружали жулики, они прикарманили, скажем, миллионов 150 долларов из заработанных им 300, но остальные 150 он спустил сам. И точно так же, не заметив разницы, спустил бы все 300, если бы ему их дали. И миллиард спустил бы, не моргнув глазом, не зная, куда он, проклятый, девался. Только что вот здесь на тумбочке миллиард лежал и нету. Античные герои - они такие.

Майк Тайсон долго избегал встречи с новым абсолютным чемпионом мира в тяжелом весе британцем Ленноксом Льюисом. Я не думаю, что Тайсон боялся Льюиса в традиционном смысле, то есть боялся боли или даже смерти. Он боялся поражения, потому что не мог не понимать, что арена, то есть публика, ему этого уже не простит. Он просто исчерпал лимит ее доброты. Все получилось именно так, как он боялся. Когда бой, наконец, состоялся, Тайсон лишь в первом раунде сумел оказать Льюису более или менее равное сопротивление. А уже после второго Железный Майк сказал в углу своему тренеру слова, которые того потрясли: "Мне больно".

Дальше - больше. Тайсон пропускал и пропускал удары. Льюис был бы для него очень сложным соперником даже в его лучшие годы, а теперь, когда от Железного Майка мало что осталось, он ничего не мог противопоставить британцу. Но он стоял. Кошмар закончился в 8-м раунде, когда он, наконец, упал.

Я немного знаком с Льюисом. Он очень хороший добрый мужик, но почему-то на протяжении своей карьеры он психологически сломал очень многих бойцов, которые уже никогда не стали прежними после боев с ним. Тайсона эта участь не миновала. После боя он повел себя очень благородно. Сначала Майк извинился за околесицу, которую нес перед боем, и поблагодарил Льюиса, как мог бы поблагодарить один гладиатор другого за то, что тот сохранил ему жизнь. Такая ситуация, кстати, не была невозможной. Гладиатор, тем более любимец публики, ведь мог дать понять арене, что не хочет добивать поверженного соперника, и арена обычно шла ему навстречу.

Ну а потом Железный Майк как будто превратился в ребенка, который умоляет маму простить его за спертую шоколадку. Он извинялся и благодарил, благодарил и извинялся, и так без конца. На это невозможно было смотреть. Ломающийся на твоих глазах человек - это не самое приятное зрелище. И не надо здесь искать никаких противоречий. Люди ломались во все времена. И в Древнем Риме тоже. В том числе и гладиаторы. Через несколько часов после этого Тайсон сказал: "Меня теперь, наверно, предадут забвению. Мне некуда идти и нечем заняться".

Он был прав. Его предали забвению. Не сразу, а постепенно, но предали. За последующие три года он провел еще три боя. Первый выиграл, буквально на одну секунду став собой прежним, чего ему хватило для того, чтобы нокаутировать своего соперника Клиффа Этьена, а остальным двум проиграл. И кому проиграл. Я не хочу здесь называть имена этих боксеров, потому что они победили даже не тень Тайсона. Они победили воспоминание о тени Тайсона.

В самом последнем бою Железный Майк сделал нечто совсем уж немыслимое. Он отказался от продолжения боя, сославшись на травму. Это был конец. Причем какой-то уж совсем не гладиаторский. В Древнем Риме его не пощадили бы. Но в Древнем Риме он, скорее всего, не вышел бы на арену после боя с Льюисом. Ставки там все-таки были другими.

Ну а потом разоренный в дым Тайсон пустился по миру. Был он и на Украине, и в России. Для него это было путешествие даже не в пространстве, а во времени. Ему удалось ненадолго вернуться в прошлое, так как у нас его принимали по-царски. Ровно до тех пор, пока не разобрались, что перед ними не сам Майк Тайсон, а руина. Все, что от него осталось. Но руины нужны археологам, а таковых среди принимающей стороны не нашлось. Уезжал он совсем не так, как приезжал.

Дальше все было обычно и совершенно неинтересно. Выпивка и наркотики хорошо дополняли друг друга. Люди по-прежнему бросались к нему на улицах за автографами, но это было только воспоминание о воспоминании о воспоминании о былой славе. Отношение публики к нему изменилось даже сильнее, чем изменился он сам.

И, наконец, произошла эта история с управлением автомобилем после приема дури. Жалкая, надо сказать, история. Ее античный аналог выглядел бы примерно так. Бывший великий гладиатор вышел из недорогого борделя, где его напоила и обчистила немолодая проститутка. Он неуверенно взобрался на своего сонного осла, и они двинулись в путь. Каждый думал о чем-то своем, и они не заметили, как въехали в бок центуриону и его коню, да еще спьяну покачали права, каждый со своим противником, гладиатор с центурионом, а осел с конем, за что их обоих теперь ждет суровое наказание.

Что тут скажешь? Sic transit gloria mundi. Так проходит слава мира. Sic transit gloria Tysoni. Так проходит слава Тайсона