Мир обманул меня.
Он был и так прекрасен,
Душил опавшею листвой, кошачьей лаской сердце,
Но как красив и обещающ становился
В те вечера.

Я близок был к нему, на верхнюю ступеньку у стремянки встав,
Вдобавок и на цыпочки поднявшись,
Я трогал кончиками пальцев само небо,
И щекотал его, и мы смеялись с ним созвучно.

Но что есть небо, если и за ним,
Гораздо выше есть ступеньки и порталы,
Чудовищные арки города без горя,
Счастливейшие паперти церквей без счастья там?
Парят в невобразимой вышине,
И я, в невобразимой тишине
На лестнице стою-шатаюсь.

Мир обманул меня, и выше не добраться.
Во всяком случае, не так, не со стремянки,
Не трогая белесым от побелки пальцем
Живот небес, не так. Есть способы другие.

Но они, о, разве что-нибудь помимо данного доступно?
Куда ты предлагаешь мне идти, зачем вставать, панове?
И потому в том мира нет вины,
Что я, небес коснувшись, захлебнулся.

Коль виноватых срок придет искать,
Так уж не я ли,
Смотрел на все презрительно и дерзко?
Ах шуточка, скорее так - не я ли,
Оглядываясь битою собакой,
Не смел не то что вверх, но в стороны смотреть,
Хоть мог бы, и имел бы право?

Удушливой, как летний сон, весной
Учительница повторяла "ма-ло-душ-ный".
И я, почти что с колораткой и с портвейном,
Неразговорчивый до третьего стакана,
Бродил, смотрел на рыбин, спрашивал о смерти.

Так разве в праве я винить кого-то,
Помимо собственного страха этой жизни,
Помимо собственной природы сучьей,
Нет, не в праве.
Мир обманул, я рад был обмануться.
На том пожмем друг другу руки, кореш.
Нет ни на ком вины, опричь меня, забудем.

Таких подарков каждый день не дарят,
Привязанный на дыбу может вдруг
Еще надеяться, что правдой открестится.
Но как легка его судьба, когда сомнений нету:
Исчерпаны, испытаны, излиты,
Как волосы ко лбу прилипнет вдруг признанье.
Остался приговор, но что там,
Ведь дальше право, братец, все понятно.
Когда не остается у тебя ни над собою власти,

Ни осознанья, будто бы была бы.