Ольга_Разумная все записи автора

 

1980

OOR (Голландия)

Семнадцать секунд

“Покажите мне”, говорит Роберт Смит, листая страницы журнала в поисках рецензии. Этот парень делает музыку для похожих на него людей. Только что группа записала интересный, но направленный вглубь себя альбом “17 Seconds”, второй по счёту. Это заняло некоторое время, но они исцелили английскую сцену. С этой удивительной музыкой они скоро станут лидерами среди новичков. Роберт ждёт перевода и вымученно улыбается. Он знает, что говорят критики: холодная, вялая пластинка для немногих избранных. Однако, услышав “Похожая на туман ранним утром в воскресенье, эта запись обладает невероятной красотой”, он смущается и краснеет.
Сценка номер один – забавна, вторая же – некий конфуз с нашей стороны. В рецензии OOR фигурирует следующая фотография: слева направо – барабанщик Лол, вокалист/гитарист/композитор Роберт и басист Майкл Демпси. Это большая ошибка, потому что новый альбом записан новыми the Cure. Демпси покинул состав, его место занял Саймон Гэллап, также к ребятам присоединился клавишник Мэттью Хартли. Это кардинальные перемены, ибо они меняют всю концепцию группы. Мы около зала “Belgium”, сидим снаружи и болтаем. Смит контрастирует с солнцем. На фоне глины, травы, и забора его костюм, чёрный в черно-зелёную полоску, выделяется ярким пятном. Роберт одет в панковские ботинки с толстой подошвой и белую рубашку, плюс очень короткая стрижка. Он поднимает OOR, разглядывает снимок и на его губах появляется презрительная усмешка. С тех пор, как сделали это фото, произошло немало событий. По крайней мере, для него. Смит вновь смотрит на картинку: «Я помню эту фотографию. Это после выступления в Гронингене в прошлом году, не так ли?». Гронинген, фестиваль Sterrenbos. У The Cure только-только вышел первый хит-сингл (‘Killing An Arab’), а затем настал черёд дебютного альбома, “Three Imaginary Boys”, с весьма известной обложкой – пылесос, холодильник и торшер. Мы назвали его современной поп-музыкой, потому что Смит и его группа пишут утонченные, изысканные мелодии, которые совсем не похожи на те, что звучат сейчас отовсюду. Они простые, но неглупые. Музыканты 60-х делали аранжировки, чтобы придать своей музыке мелодичность и оригинальность, у the Cure это есть, причём в избытке. “10:5”, “Accuracy”, “Grinding Halt”, “Fire in Cairo”… Там, в Гронингене, пока шёл дождь, они сыграли все эти песни. Потом нам удалось побеседовать в раздолбанном трейлере. Роберт говорил мало. Теперь я понимаю, почему.

Культовый герой
Новый культовый герой, новый Смит. Он разговорчив, оживлён, иногда путается в собственных словах. «После Гронингена состав группы быстро изменился. Мы предчувствовали, что в конце концов Майкл уйдёт. Мы никогда не понимали друг друга по-настоящему. В прошлом наши различия не имели значения, но когда вы на гастролях, вы находитесь вместе 24 часа в сутки. Это очень трудно. Всё случилось после тура с the Banshees – это было лучшее время, проведенное мной в дороге, потому что я не желал играть новый материал, зная, что Майклу он не нравится. Он смирился бы с ним, но это неправильный подход». Я настаиваю на том, что бас Демпси очень много значит для первого альбома the Cure. «Ну, многие из тех песен сыграны квартетом. Когда один из гитаристов решил, что совместное творчество не для него, Майкл взял на себя лидирующие партии. От него самого в них мало что было». Смит продолжает: «Я дружил с Мэттью и Саймоном года четыре. Они были единственными, кто исполнял “новую музыку” в Кроули. Мы ходили на их концерты, а они ходили на наши. Саймон принял участие в записи сингла Cult Hero. И во всех рецензиях говорилось “Вы слышите бас и понимаете, что это новый сингл the Cure”». Роберт смеётся. «Мне давно хотелось работать вместе с Саймоном, и когда возникли проблемы с Майклом, также стало ясно, что нам нужно больше инструментов. Я стремился к новым задачам, к новому началу и другому составу». Плюс два музыканта, это как-то влияет на то направление, в котором двинулась ваша группа? «Ну, большинство песен уже было написано, просто я не хотел играть их с Майклом. Как только Саймон и Мэттью присоединились к нам в ноябре 1979, мы начали работу над новой пластинкой. У нас было 10 дней до начала тура по Британии, и всё получилось просто супер. Прежде, с Майклом, мы никогда не делали ничего подобного, настолько эмоционального и глубокого. Провести десять дней в одной комнате, разучивая все песни, это хороший способ сформировать группу».

Easy Cure
В 1976 году в Easy Cure насчитывалось шесть музыкантов, потом их количество сократилось до четырёх. Они исполняли первые песни Роберта и кавер-версии произведений Дэвида Боуи и Джими Хендрикса. К концу 1977, благодаря (ошибочному) объявлению, ребята обзавелись контрактом с фирмой Hansa. Hansa впечатлил их внешний вид (чего нельзя сказать о музыке). Они отказались продюсировать ‘Killing an Arab’ (основанный на “Постороннем” Камю), потому что не могли рисковать отношениями с нефтяными компаниями. Позже эта композиция превратилась в хит. Если не тянуть резину: группа стала трио, на горизонте появился Крис Пэрри. Тогда он работал на Polydor, где подписал контракты с Siouxsie & the Banshees, и Jam Sham 69. С помощью the Cure Пэрри осуществил свою мечту и основал собственный лейбл, Fiction. Он – первый продюсер альбомов группы. Роберт говорит, что «Для дебютного альбома мы записали 24 песни за пять дней. В декабре 1978 мы объединили творения нескольких лет и выбрали те из них, которые попали на пластинку. Вот почему я считаю этот альбом компиляцией. Хотя многие песни действительно хороши, они никак не связаны между собой. “Object” и “Accuracy” диаметрально противоположны по смыслу. На тех же сессиях мы записали “Boys Don’t Cry”, но для альбома она не подошла. Это одна из самых попсовых песен и в то же время самая быстро написанная: я потратил на неё 10 минут. Но она ничего не значит. Смешно, многих людей, любивших нас за песни типа “Object” или “Foxy Lady”, резкие, короткие номера, то, что мы делаем сейчас, скорее всего разочарует. Но, похоже, те, кому нравятся новые the Cure, всё-таки побеждают, потому что мы продали больше копий “17 Seconds” и сингла “A Forest”, чем всех предыдущих пластинок вместе взятых. Это очень странно, ведь людям, знакомым с музыкальным бизнесом, вроде представителей Polydor, песня понравилась, но они не думали, что у неё есть коммерческий потенциал. А в итоге она заняла в английском чарте 27 место. Те же самые ребята полагали, что “Boys Don’t Cry” попадёт в Top 10. Возникла некая формула, так как мы больше не верили в the Cure. С Саймоном и Мэттью всё началось с нуля».

Шизофреник
Итак, начало. Роберт утверждает, что атмосфера в группе теперь более непринужденная, после того как она достигли рок-н-ролльного дна, когда ребята играли два концерта в день. Шесть недель они выступали на разогреве у Siouxsie & the Banshees, и Смиту пришлось заменить ушедшего гитариста Джона Маккея. В ту пору Майкл продолжал оставаться басистом the Cure. Сложная задача. «Тогда я был очень несчастен в личной жизни. Мы должны были ехать на гастроли, в то время как рушились мои отношения с любимой девушкой. Это был весьма “ненормальный” период. Выдержать его было трудно не физически, а скорее эмоционально, настолько ситуация вышла из-под контроля.

 

Это также означало, что выступления становились чем-то рутинным. Сейчас всё намного легче, на сцене мы можем пробовать что-то новое. Мы перестали заискивать перед публикой. Я ненавидел “Cure-формулу”, потому что кроме этого, люди от нас ничего не ждали. Это всё еще был рок-н-ролл, но с другой точки зрения. Теперь я верю, что это не рок-н-ролл». Позже он добавляет: «Дома я слушаю классическую музыку и саундтреки к мультикам, я узнаю много новых групп, PIL просто великолепны. Но это по большому счёту скорее любопытство. Я не могу сказать, что люблю Psychedelic Furs или кого-нибудь вроде них. На “17 Seconds” оказало огромное влияние лишь одно произведение; звучит самонадеянно, но это сюита Хачатуряна, классического композитора. Она есть на саундтреке к фильму Стэнли Кубрика “2001: Космическая Одиссея”. Там две скрипки и виолончель, я постоянно проигрывал эту запись, и за неделю прослушал её раз сто».
Я говорю ему, что “!7 Seconds” напоминает мне “музыку настроения” Брайана Ино, это “альбом, построенный на звуках”. «Вот почему я продюсировал его сам, потому что в первой пластинке было слишком много Криса Пэрри. Моя идея насчёт того, как мы должны звучать, абсолютно иная. Поэтому я потребовал, чтобы мне предоставили возможность делать всё самостоятельно. Звук уже сложился в моей голове ещё до того, как я начал писать. Песни созданы с определённым звучанием, хотя все они разные. “Play for Today” быстрая и шумная, но в ней есть это чувство, которое я пытался выразить на всём альбоме. Что это за чувство? Лирику я написал за две недели, и она посвящена одной теме – кризису отношений с любимым человеком. Вот почему это грустная и созерцательная пластинка. Тогда меня тошнило от того, чем мы занимались. Я устал от концертов, the Cure, вообще от всего!»

Депрессия
“Семнадцать секунд – измерение жизни”, поёт Роберт в заглавном треке. Холодные, отдалённые наблюдения за природой и сущностью бытия доминируют на этом альбоме. Они являются метафорами умирающей любви. Страх, отчаяние, печаль. Английские критики настроены весьма скептично: «Творческая манера Смита теперь состоит в отстранённости вместо импрессионистской лаконичности. Равнодушие и депрессия правят балом. Публика теряется в мучениях автора песен, ставшего артистом». «Это зависит от того, как вы рассматриваете пластинку», отвечает на это Роберт. «Если вы не считаете, что это the Cure, которые двинулись в каком-то конкретном направлении, а подходите к ней с эмоциональной точки зрения, вы лучше её поймёте. Я не делаю записей в качестве объяснения. Люди могут прослушать альбом, когда почувствуют, что хотят этого. Вот и всё. Просто ещё один выбор. Я верю, что многие песни отнюдь не равнодушные и не гнетущие, множество людей подходило ко мне со словами, что в какие-то моменты они чувствовали себя именно так. Есть куча записей, которые не нагоняют тоску, если только вы не находитесь в определённом состоянии, такова музыка Брайана Ино. Вы не обязаны её слушать, но это не значит, что она плохая. Происходит так, как будто звуки проясняют ваши мысли». Я говорю ему, что многие слушатели получают от альбома больше, чем Смит туда вложил. Роберт не согласен: «Мне казалось, что это ушло вместе с панком, но крайности возвращаются. Последний альбом может переломить ситуацию, и задать некий стандарт. Это нечестно. Следует сделать ещё пять или шесть записей. Я не хочу, чтобы the Cure осуждали, критиковали или возносили до небес за “17 Seconds”. Я имею в виду, этот альбом здесь, он имеет непосредственное отношение к the Cure, но он не описывает нашу суть полностью. В нём я отразил лишь то, что передумал и перечувствовал за те две недели». Я спрашиваю его: «Сейчас вы на гастролях и вспоминаете те самые две недели. Для меня это неестественная ситуация». «Иногда для меня это слишком, тогда я останавливаюсь и начинаю петь то, что чувствую
на данный момент. Мелодия тоже становится другой. Если во мне достаточно агрессии, меняется всё, и музыка, и стихи».

Невидимка
Роберт утверждает, что новые песни отличаются от прежних. Они менее личные, в них больше обобщений. «Иногда они рассказывают о тех мелочах, которые никто не замечает». Например? «“Invisible Man” (??? – перев.), вероятно, наш следующий сингл». О чем она? «Подождите и увидите, это ещё одна аллегория, наподобие “A Forest”… В этот раз она не обо мне. Я непохож на невидимку, и “воображаемым мальчиком” я тоже никогда не был». Он смеется, что неожиданно для меня после такой записи. «Сейчас я постоянно в разъездах, далеко от дома…, это облегчение, взглянуть на другого человека вместо себя». Смит продолжает: «Единственный критерий – понравился ли бы мне концерт, если бы я стоял в толпе, захотелось бы мне купить альбом?». Разговор приобретает философскую направленность, и в итоге он произносит: «Ладно, какое это имеет значение…».

Маскарад
Deinze – среднего размера городок в Бельгии, неподалёку от Гента. Там есть ярмарка, жареное мясо и всё остальное. Юные модернисты выступают в большом спортивном центре (для таких же юных модернистов как они сами). На разогреве – the Passion (ещё одна впечатляющая группа из Англии, о ней мы поговорим позже), хедлайнер – Тим Робинсон со своим новым ансамблем Sector 27. Где-то посередине приткнулись the Cure, короли этого вечера. Четверо нормальных парней, серьёзных и уверенных в себе. Они начинают с “A Reflection”, после которой следует танцевальная “Play for Today”. Песни, выстроенные вокруг звуков, никакой структуры. Играют барабаны и бас, почти с электронной точностью – это база для гитары Смита и клавишных Хартли. Атмосферность, монотонность и спокойствие. То, что старые, более легковесные песни, такие как “Boys Don’t Cry”, “Accuracy”, “10:15”, “Fire in Cairo” и “Jumping Someone Else’s train” без проблем уживаются с материалом “17 Seconds”, удивительно и непонятно.
Группа умудряется сидеть на двух стульях сразу. Роберт Смит очень властен, он даже контролирует громкость баса на сцене. «Поначалу у нас был некий “анти-имидж”, из-за обложки дебютной пластинки. Никто нас не знал. Мы выросли из этого и показали себя. Путь ещё нечетко, размыто, но мы показали себя. Обложка второго альбома соответствует музыке. Во время тура с the Banshees я не расставался с фотоаппаратом. Я отщёлкал кучу кадров, и после проявки на одном из них оказались деревья, но когда я снимал, камера дёрнулась. Это была случайность, но образ вышел очень красивым. Словно карикатура на то, что о нас написали в прессе. На снимке – ряд деревьев, но из-за движения аппарата, они напоминают церковь. Некий маскарад, так же как и наш старый имидж. Я сознательно выбрал подобную обложку для “17 Seconds”. Сейчас мы всё контролируем сами. В прежних ошибках виноват был я, я слишком ленив, но теперь я во всё вникаю; для меня это противоестественно, но такой подход работает».

Робот
Роберт Смит держит в руке маленького трансформера. На земле он двигается. Это надувная кукла с дистанционным управлением. «Её мне подарили ребята на день рождения», объясняет он. Роберт нажимает кнопку, и кукла поворачивается влево. «Они зовут её Робертом», Смит сочувственно качает головой. «Но я называю эту штуку роботом».