Denis-K все записи автора

30 мая Высоцкий прилетел из Варшавы в Париж, прилетел, скорее всего, вечером. У него появился план - уехать с Мариной в какое-то уединенное место и попробовать жить без наркотиков.

1 июня В.В. переписывает набело стихотворение "Две просьбы"...

В эти дни серьезный разговор с женой: "Ты попросил меня: уедем вдвоем, уедем далеко, ты вылечишь меня, как раньше, как всегда..."

Это была последняя попытка вылечиться самостоятельно, без помощи врачей.

Марина Влади: "И вот - мы на юге Франции, в маленьком доме моей сестры Одиль. (Одиль Версуа смертельно больна раком, жить ей остается чуть больше трех недель. Марина оставляет ее на попечение врачей и едет спасать мужа. - В.П.) Тишина, холод, спрятанные в саду бутылки, успокоительные пилюли, которые никого не успокаивают, и вокруг - огромное пространство, которое для тебя не более чем пустота.

(Возможно, Марина Влади посоветовалась с врачами, которые лечили Высоцкого в Шарантоне, а может быть, еще раз - а получилось в последний - поверила в силу В.В... Но этой силы хватило ненадолго.)

И обрывки фраз: "Я уеду, я больше не могу, я больше не хочу, это слишком тяжело, хватит". И моя сила воли изнашивается как тряпка, меня охватывает усталость, и отчаяние заставляет меня отступить. Мы уезжаем".

Марина отступает во второй - и для нее - в последний раз. Но она действительно уже ничего не может сделать.

В Москве В.В. никому не рассказывал об этой поездке. Никому, кроме В.П.Янкловича. Вернее, тот сам знал об этом: "Марина увезла Володю в какой-то замок на море. И оттуда он звонил в Москву".

Перед отъездом Высоцкий заезжает к Шемякиным и оставляет стихотворение "Как зайдешь в бистро-столовку..."

М.Шемякин: "Он просто написал это стихотворение и оставил. Оно лежало на столе. Когда я вернулся, я его нашел". На стихотворении - в сущности, прощальном - такое посвящение: "М. Шемякину, чьим другом посчастливилось мне быть".

M.Chemiakin - всегда, везде Шемякин, - А посему французский не учи! Как хороши, как свежи были маки, Из коих смерть схимичили врачи.

И снизу лед, и сверху - маюсь между. Пробить ли верх иль пробуравить низ? Конечно, всплыть и не терять надежду, А там - за дело, в ожиданьи виз.

Ты читал мне эти стихи всего один раз, и они отпечатались у меня в памяти".

Стихотворение написано на бланке (почтовой карточке?) парижского отеля "Виазур", написано неровным, скачущим почерком - в машине? в поезде? Теперь ясно, что это не самое последнее поэтическое произведение Высоцкого, но это самое известное из последних стихотворений. В.П.Янклович утверждает, что оно было написано раньше - еще в Венеции. Подробнее о судьбе этого стихотворения - в последней главе книги.

Второй текст - это последнее письмо Высоцкого Марине Влади, она нашла его уже после смерти В.В.:

"Мариночка, любимая моя, я тону в неизвестности. У меня впечатление, что я могу найти выход, несмотря на то, что сейчас я нахожусь в каком-то слабом и неустойчивом периоде.

Может быть, мне нужна будет обстановка, в которой я чувствовал бы себя необходимым, полезным и не больным. Главное - я хочу, чтобы ты оставила мне надежду, чтобы ты не принимала это за разрыв, ты - единственная, благодаря кому я смогу снова встать на ноги. Еще раз - я люблю тебя и не хочу, чтобы тебе было плохо.

Потом все станет на свое место, мы поговорим и будем жить счастливо. Ты. В.Высоцкий".

С Мариной Влади Высоцкий еще несколько раз говорил по телефону, с Шемякиным больше не разговаривал. 11 июня В.В. в последний раз уезжает из Парижа.

М.Шемякин: "...Оказывается и Володя знал, что в последний раз... Может быть, он предчувствовал?

Вспоминай: быть может, Вовчик -
Поминай, как звали...

Марина Влади: "Одиннадцатое июня восьмидесятого года. Чемоданы в холле, ты уезжаешь в Москву. (На самом деле В.В. уезжал в Бонн. Либо М.В. забыла, либо Высоцкий не сказал ей об этом. - В.П.) Нам обоим тяжело и грустно. Мы устали. Три недели мы делали все, что только было в наших силах...

Последний поцелуй, я медленно глажу тебя по небритой щеке - и эскалатор уносит тебя вверх. Мы смотрим друг на друга. Я даже наклоняюсь, чтобы увидеть, как ты исчезаешь. Ты в последний раз машешь мне рукой. Я больше не вижу тебя. Это конец".

Высоцкий едет к своему хорошему знакомому Роману Фрумзону. Роман Фрумзон эмигрировал из СССР в середине 70-х, до эмиграции работал на "Мосфильме". Вспоминает Оксана: "Володя общался с Романом здесь, в Союзе, еще до отъезда. Рома был близким Володиным знакомым. Он устраивал Володе какие-то концерты, Володя зарабатывал деньги. Володя к нему очень нежно относился, называл его "Ромашка".

Когда Оксана говорит о "каких-то концертах", она имеет в виду, вероятно, гастроли В.В. по США и Канаде. Напомним, что организовывал эти концерты Виктор Шульман, которому Высоцкий по каким-то причинам не очень доверял. Теперь известно, что Шульман без ведома В.В. выпустил пиратский диск "Нью-Йоркский концерт"... Поэтому все финансовые дела во время американских гастролей вел Фрумзон. Но вполне вероятно, что Роман мог организовать и какие-то приватные выступления Высоцкого - точных сведений о таких концертах пока нет.

Фрумзон помогал Высоцкому в приобретении машин, а потом, после двух аварий в 1979-1980-х годах, покупал запчасти. Приведем отрывок из книги Марины Влади: "Однажды вечером мы подъезжаем к большой гостинице в Мюнхене. Мы должны здесь встретиться с твоим другом Романом. Он эмигрировал несколько лет назад и теперь торгует автомобилями, а это - одна из твоих страстей.

...Мы в Мюнхене, и нам нужно найти подходящую машину... Мы с Романом бегаем по огромным стоянкам машин в комиссионных магазинах, и ты останавливаешься перед той, которая станет Твоей Первой Машиной: огромный "Мерседес" серо-стального цвета с четырьмя дверцами. По сравнению с новой машиной он просто ничего не стоит".

Итак, 11 июня Высоцкий приезжает (прилетает?) в Бонн. Он проводит у Фрумзона не больше суток, жена Романа должна передать в Москву какие-то вещи. 12 июня поездом Высоцкий выезжает в Москву.

12-го же июня в парижском еженедельнике "Пари-Матч" появляется небольшая статья Агаты Гокар "Марина Влади: "Я без ума от Владимира, потому что вижу его раз в два дня". Статья иллюстрирована фотографиями, сделанными, по всей вероятности, еще в декабре 1979 года, тогда же и было записано интервью с М.В. Статья из разряда "светской хроники", ее содержание в резком контрасте с содержанием жизни В.В. и Марины Влади в июне 1980 года.

"Эти мирные картины жизни счастливой четы по-своему уникальны, так как Марина Влади (сыгравшая у Альберта Сорди в "Мнимом больном") и ее муж Владимир Высоцкий, женатые вот уже десять лет, видятся всего шесть месяцев в году - то есть как бы через день. Причина очень простая: общая профессия забрасывает их кого в Париж, кого в Москву. Но несмотря на долгие месяцы разлуки, Высоцкие уверенно опровергают старинную поговорку "С глаз долой - из сердца вон", их супружеская жизнь идет хорошо. Дважды или трижды в год разделенные расстоянием супруги в который раз с наслаждением встречаются в мезон-лаффитском особняке Марины или в московской квартире Владимира.

"В Москве у нас большая квартира с гостиной и двумя комнатами. Мы встретимся там этим летом, потому что Владимир вновь уехал к себе на родину - играть в "Преступлении и наказании". Мы увидимся снова в начале лета. Наша жизнь была простой: когда я работала, он был со мной при малейшей возможности. А когда работал он, я старалась быть рядом".

В 41 год Марина оказалась в отсутствие мужа, одна в Мезон-Лаффите с Туки и Микой, немецкими овчарками, таксами Песиком и Точкой, а также с сыном Пьером, которому уже 20 лет, обучающимся в консерватории по классу гитары. Стаpший сын Игорь проводит каникулы на Таити, а Владимир, младший сын 16-ти лет, собирает жемчужные раковины в Полинезии, где живет его отец Жан-Клод Бруйе.

"Быть вместе - каждый раз праздник для нас. Мы не знаем черствости и скуки. Разлуки укрепляют нашу любовь, - утверждают супруги. - Мы счастливы такой жизнью"

(Перевод М.Левковой)

Наверное, очень непросто было прочитать это Марине Влади на следующий день после отъезда Высоцкого.

Приезд Высоцкого в Москву запомнили все, кто его встречал или видел в этот день.

Барбара Немчик: "В два часа ночи из Бреста позвонили таможенники. Они сказали, что Володя пересек границу и что его надо встречать на вокзале... Они говорили какими-то странными голосами, видимо, все вместе выпили. Естественно, Валера и Володя Шехтман поехали его встречать".

В.Шехтман: "Перед приездом, ночью, звонок из Бреста. Валера говорит:

- Послушай, я ничего не пойму.

Я взял трубку. Звонили таможенники - "под энтим делом". Володя их упоил! Потом весь вагон готов был носить его на руках, потому что никого не "шмонали". А еще он попросил таможенников позвонить в Москву, чтобы мы его встретили.

Едем на Белорусский - Сева Абдулов, Валера и я. Встреча была знаменательная - Володя был совершенно "в умат". Проводник завел нас:

- Быстро-быстро забирайте его...

Володя вышел на перрон: тут народ, тут милиция, тут вокзал - Белорусский! - а он ничего сказать не может".

Оксана: "Я тоже там была - просто приехала сама на такси. И когда мы его увидели издали - все стало сразу ясно. Володя стоял на перроне, держась за столб. Рядом - гора чемоданов. По-моему, мы поехали на Малую Грузинскую".

Б.Немчик: "Я осталась в кваpтиpе, вдpуг позвонила Маpина. Позвонила еще до их пpиезда, с ней pазговаpивала я. Она уже чувствовала, что что-то не в поpядке...

Я откpыла двеpь и увидела Володю: пpосто сеpдце замеpло. Он еле-еле стоял на ногах, пpосто - ужас! У pебят лица были подавленные".

В.Янклович: "Володя позвонил мне из Германии, звонил от Фрумзона, жена Романа передала два чемодана с вещами. Мы встречали Володю на Белорусском вокзале, - он был в ужасном состоянии... А дома он стал раздаривать эти вещи. А потом сказал, что у него отобрали таможенники. А когда он все это осознал, - это был, наверное, самый стыдный день в его жизни".

Сын В.Янкловича - Илья Порошин - тоже был в это время в квартире, он тогда еще учился в школе... "Володя привез два чемодана шмоток. На стульях, на дверях - везде были развешаны роскошные платья... И Оксана, как в Доме моделей, их примеряла..."

Б.Немчик: "Настpоение было такое плохое, что было не до шмоток. Илья сказал "Дом моделей", по-моему, в отpицательном смысле... Что это похоже на базаp".

Оксана: "Володя же видит, что мы все с такими кислыми рожами, - и он просто попросил, чтобы я примерила два платья, вышла и показала ребятам".

Через некоторое время после приезда Высоцкого в квартиру еще pаз звонит Марина Влади.

В.Янклович: "Володя в таком состоянии, а тут звонит Марина:

- Пусть он подойдет к телефону...

- Марина, он спит.

- Не ври. Пусть подойдет.

Конечно, она все поняла".

На следующий день, а точнее, еще ночью Высоцкий и Янклович едут в институт Склифосовского - нет "лекарства"...

Вспоминает врач-реаниматолог Станислав Щербаков: "Я хорошо помню, когда я видел Высоцкого в предпоследний раз. Это было, когда он прилетел из Парижа от Марины Влади. Высоцкий приехал среди ночи вместе с Валерием Янкловичем...

У нас был такой "предбанник" - там стоял стол, за которым мы писали истории болезни, сюда же - в "предбанник" - закатывали каталки. В эту ночь было полно больных. И вот открывается дверь, заходят Высоцкий и Янклович... Таким Высоцкого я никогда не видел. Он же всегда - подтянутый, аккуратный, а тут... Небритый, помятый, неряшливо одетый - в полной депрессии.

Бывали случаи, когда он не входил - врывался в ординаторскую! Когда действие препаратов кончалось, начиналась абстиненция, - а это самый страшный период для наркоманов. Они могут сделать все, что угодно, но достать наркотик любыми средствами! Так вот - врывался совершенно ошалевший человек: зрачки расширены, моторное возбуждение, - и было ясно, что с ним происходит.

А тут он тихо вошел, сел на стул. Я - за столом, писал историю болезни. Высоцкий даже глаз не поднимал. Но раз приехал - ясно зачем. Но уже было лето восьмидесятого, приближалась Олимпиада, и мы знали, что нас "пасут"... И договорились: "Все, больше не даем!" И Высоцкий знал об этом. Я ему говорю:

- Володя - все. Мы же договорились, что - все.

- Стас, в последний раз...

- Нет, уходи. Валера, забирай его.

А у Высоцкого чуть ли не слезы на глазах... И тут бригада "взорвалась" на меня!

- Стас! Ты что! Зачем заставляешь человека унижаться?!

А я говорю:

- А-а... Что хотите, то и делайте.

Повернулся и ушел. Со мной вышел Валера Янклович. И пока ребята оказывали "помощь", он мне сказал, что Володя в подавленном состоянии, что его выгнала Марина... Да, Высоцкий сказал мне, уже вслед:

- Стас, это в последний раз...

Вот видите, и тут он оказался прав".

Конечно, Янклович несколько преувеличивает - "Марина выгнала...", - этим он как бы оправдывает В.В. Но повторим еще раз - если не "окончательный разрыв", то "отношения на грани разрыва". Свидетельство Барбары Немчик, которая около двух месяцев прожила в квартире на Малой Грузинской:

"Володя один раз признался:

- Что делать? С ней уже не могу... И без нее тоже не могу...

Марина звонила, а он - в таком тяжелом состоянии... Они часто ругались. Володя боялся, что это навсегда. Марина говорила ему, что просто пойдет в посольство и разведется с ним..."

Оксана: "В последнее время у Володи испортились отношения с Мариной. Марина... Мое отношение к ней... Она - Володина жена, Володя ее любит - значит, это очень хороший человек. Вообще, все люди, которые были близки Володе, которых он принимает и держит около себя, - это замечательные люди. И Марина - прежде всего.

Но в последнее время Володя наших отношений не скрывал, он даже их афишировал. Я страшно переживала, я понимала, что Марина для него - человек близкий и необходимый, несмотря на все сложности в их отношениях. И ломать их отношения ни в коем случае нельзя".

Еще один факт - в июне-июле друзья несколько раз просили Марину прилететь. В июне она не могла - умирала сестра. А потом ко всем сложностям прибавилась обида, что В.В. не прилетел на похороны Одиль Версуа.

Не нам судить о тайных движениях души другого: с одной стороны, куплен билет в Париж на 29 июля, а с другой - и примерно в это же время - попытка обвенчаться с Оксаной... Но обо всем этом - позже.

13 июня три телефонных разговора: Париж, Польша, Ижевск.

Ижевск: продолжается процесс, и среди обвиняемых - Высоцкий. Польша: у жены Янкловича, Барбары, нет советской визы - надо уезжать. И разговор с Мариной - скорее всего, попытка загладить вчерашнее впечатление. Возможно, именно тогда Марина сказала - "разведусь".

13 или 14 июня - ссора с А.Федотовым.

Илья Порошин: "Володя был во Франции - в последний раз. Мы жили у него - отец, я и Анатолий Павлович. (Жила еще Б.Немчик. - В.П.) И пропали две коробки кассет - или Володе так показалось...

- А-а! Вечно у меня все тащат! Пошли вон из моего дома!

Орал на Федотова... А потом сам ему звонил - извинялся. Выяснилось, что он отдал их кому-то..."

В.Янклович: "Да, он поругался с Толей... И Федотов несколько дней не появлялся. Володя же сам позвонил:

- Толя, приезжай... Я не могу без тебя.

Он действительно не мог без Федотова".

Федотов тоже вспоминал об этом: "Володя потом позвонил:

- Толян, приезжай. Ну чего не бывает между друзьями!"

Дело в том, что Высоцкий уже многое забывает - может полчаса искать ключи, которые лежат у него в кармане... Но с другой стороны, Марина Влади пишет, что много французских дисков В.В. "увели" прямо из квартиры...

"Конечно, Высоцкий никого не предал и не продал - честь ему и хвала за это, но наркотики разрушают не только память..." (А.Макаров).

В.Янклович: "Он мог Марине одно сказать по телефону - поворачивался и нам говорил другое: Оксане - одно, мне - совершенно другое..."

Оксана: "Вообще, это время жуткого вранья. Володя врал Марине. Мы врали ему и друг другу: да, вроде бы состояние ничего..."

14 или 15 июня Оксана улетает в Сочи... "Когда Володя вернулся, почти все время он был в плохом состоянии. Тогда он отправил меня отдыхать, и я улетела на юг. Прилетела, пошла звонить в Москву. К телефону подошел Янклович, и я сразу понимаю, что все плохо:

- Володе плохо. Бери билет и возвращайся.

Я сразу же села в поезд".

(Вполне возможно, что это было немного позже.)

Сразу после возвращения из Франции у Высоцкого появляется идея - уехать к Вадиму Ивановичу Туманову, там забраться в тайгу и еще раз попытаться "выскочить". Все-таки на юге Франции он продержался неделю без наркотиков, - смог продержаться... В.Янклович: "Была еще одна - тоже неудавшаяся попытка. Володя говорит:

- Я знаю, что надо делать, чтобы вылечиться. Вадим поставит мне домик в тайге, у озера. Вот там я "выскочу".

В.Шехтман: "Была такая договоренность... Володя улетает к Вадиму и запирается в этом домике с врачами. Туманов этот домик уже приготовил".

В знаменитой золотодобывающей артели "Печора" готовятся к приезду Высоцкого - на вертолете в тайгу забросили дом, поставили, правда, не на берегу озера, а на берегу реки... Коптят колбасу, где-то достают - на всякий случай - шампанское. Как сказал мне один из старателей "Печоры": "Все знали, что приедет Высоцкий. Ждали".

Но, собственно, попытки улететь начались в самом конце июня - в начале июля, а пока...

Оксана: "И с приезда началось... Практически ни дня Володя не бывал трезвым. Если и был, то один какой-то день. Он все время был в каком-то болезненном состоянии. Все время что-то болит - то рука, то нога... То есть очень больной человек... И тем не менее были и концерты, и спектакли... Как он работал, я не представляю".

Снова начинается воспалительный процесс в ноге. Б.Немчик: "Володя приехал в очень плохой форме. Потом стало немного лучше - были спектакли, концерты... Но в принципе, до моего отъезда во второй половине июня - все было плохо.

Однажды я сидела в кабинете и собиpала свои вещи. Володя вошел и с отчаянием сказал:

- Ты знаешь, мне ничего не осталось кpоме пули в лоб.

Я начала возpажать, но он меня пеpебил:

- Ты же сама пpекpасно все понимаешь...

У него было пpосто стpашное лицо. И тогда я поняла, что пpиближается конец".

В те же дни, 16 или 17 июня, "кефлекс", котоpый Баpбаpа получила в амеpиканском посольстве, очень помог Юрию Петровичу Любимову. Зачем Высоцкий заехал к Любимову, неизвестно. Может быть, он уже знал, что на неделю уезжает в Калининград, и хотел предупредить Юрия Петровича?

Ю.Любимов: "Я очень сильно болел, и так случилось, что моя жена с сыном были в Будапеште (моя жена - венгерка). Я был один и лежал с очень высокой температурой - за сорок. И был в полубессознательном состоянии, но слышу - кто-то настойчиво звонит. Я по стенке, по стенке долго-долго шел. Звонит еще - знал, видно, что я дома, и думает - почему не открываю? Я открыл, зашел Владимир. Увидел меня в таком состоянии и говорит:

- Как же так? Вы - один?

- Ничего, ничего... Я как-нибудь отосплюсь, Володя.

- А что у вас?

- Не знаю, просто температура очень высокая.

Но Владимир увидел, в каком я состоянии, сказал: "Подождите" - и уехал. Я даже не помню, сколько времени его не было.

Пpивез мне какой-то сильный антибиотик. И я глотал это лекарство через каждые четыре часа. Действительно, через два дня температура спала".

Между тем Игорь Шевцов добивается утверждения Высоцкого режиссером-постановщиком фильма "Зеленый фургон".

И.Шевцов: "Наконец, стало известно, что главное решено - его готовы утвердить режиссером. Он вернулся, я позвонил ему и сказал, что он утвержден.

- Нет, ты скажи, ч т о они утвердили? Сценарий или меня, как режиссера? - допытывается он.

- Сценарий как раз требует доработки, а тебя утвердили. Так и стоит в плане "Экрана" - режиссер Владимир Высоцкий.

Он был удовлетворен, но особого энтузиазма не высказал. Просил разыскать его через несколько дней, когда он вернется в Москву из какой-то поездки".

Дело в том, что Высоцкий встретил в Доме кино администратора Владимира Гольдмана. Гольдман проводил в Калининграде концерты ансамбля "Земляне" (с 18 по 22 июня) и предложил В.В. принять участие в этих гастролях. С Высоцким полные сборы были гарантированы. У В.В. довольно большие долги, - и он соглашается.

Перед отъездом еще одна встреча - с Артуром Сергеевичем Макаровым: "Я помню наш последний разговор перед его поездкой в Калининград. Володя подробно выспрашивал меня про деревню, в которой я живу. Какой дом, далеко ли от дороги? Потом сказал, что нам надо серьезно поговорить". Высоцкий ищет запасной вариант, если что-то не получится у Туманова...

В июне Высоцкий читает одну из очень немногих публикаций о себе. В майском номере журнала "Аврора" появляется статья В.Смехова "Мои товарищи - артисты", где в главе "Владимир Высоцкий" есть такие слова:

"Высоцкий - дитя стихий, я не видел второго такого же по выносливости. Он неутомим, как горная река, как сибирская вьюга, и это не метафора, увы! - он так же беспощаден к себе в работе, как и упомянутые явления природы. Только ему это дороже стоит - жизни и здоровья...

Сталкиваясь с актерами в таганском "быту", иногда теряешь меру отсчета. Легко поддаться мелководным, растительным придиркам... Ну зачем он ерничает, зачем неспокоен, зачем меняет друзей на фаворитов, зачем так подозрителен и грубоват, а вот уже и неблагодарен, забывчив... Но стоит ему взять в руки гитару... Но стоит ему начать что-то рассказывать..."

О том, как прореагировал на статью Высоцкий, есть несколько мнений. Сам В.Смехов говорил, что В.В. сразу же позвонил сыну, чтобы тот купил несколько экземпляров журнала... Или даже так: скупай все!..

Другой отзыв от Валерия Плотникова, которому, по словам В.Смехова, "за несколько дней до 25 июля поэт бодро ответил (на вопрос: как понравилось): "Приятно о себе читать не на латинском шрифте"..."

Хотя Вениамин Смехов не скрывает, что в последние годы они с Высоцким "разлетелись"...

Публикация Смехова, разумеется, не была первой - не будем перечислять другие, но в 1980 году Высоцкий читал еще одну статью - Вайля и Гениса - о себе, которая была опубликована двумя годами раньше в эмигрантском издании "Время и мы" (N36, 1978) и называлась "Шампанское и политура". Фрагменты статьи перепечатаны в альманахе "В.Высоцкий: все не так" (М., 1991). Приведем несколько отрывков:

"Высоцкий, хрипя и рвя струны, изобрел небольшой, но очень производительный станочек для печатания самых подлинных ассигнаций. И как-то забылся - ручка вертится легко, педаль не тугая, мотор поет - и ненароком наводнил рынок. Началась инфляция...

Раздается по Советскому Союзу намекающий рев вместо смеха, и слабеют колени школьников, и напиваются студенты и учащиеся, и переглядываются доктора наук..."

Но с другой стороны, "в лучших песнях Высоцкого - подлинное гражданское отчаянье, глубина понимания жизни и любовь к ней".

Вспоминает В.Янклович: "Володе дали статью этих ребят. Мы ехали на машине, он остановился около Белорусского вокзала. Прочитал. Он же читал очень быстро...

- Ничего-то они не понимают, - сказал Володя".

17 июня - Высоцкий разговаривает с Романом Фрумзоном. Он пообещал Фрумзону что-то сделать, но не сделал. В.Янклович помнит, что Роман звонил перед этим и говорил: "Что, он меня мальчиком считает?!" Звонил и Шемякин - Высоцкий обещал сделать памятник его отцу (то есть заказать, кажется у Церетели), но тоже не сделал. Шемякин разговаривал с В.Янкловичем.

18 июня утром Высоцкий вместе с Гольдманом вылетает в Калининград. В этот же день - телефонный разговор с Польшей. Скорее всего, В.В. разговаривал с Ольбрыхским. В.Янклович: "Володя отправил Барбару в Польшу... Ольбрыхский принимал участие, доставал валюту".

Б.Немчик: "Володя попpосил Ольбpыхского помочь мне достать советскую визу. Ведь меня пpосто выгнали из Союза, хотя я должна была pаботать на Олимпиаде для амеpиканского телевидения. Я уехала в Кpаков к своим дpузьям, Ольбpыхский позвонил мне и спpосил, в чем он может помочь... Но он не смог ничего сделать. Никакого pазговоpа о деньгах не было, я получала свою стипендию и в России, и в Польше".

Но проводил В.В. Барбару накануне вечером (т.е. 17 июня). Б.Немчик: "Я уезжала... Даже точно не помню когда - 15 июня или позже... Володя меня провожал. Но поехать на машине он не смог. Вызвали такси. Приехали на вокзал, было немного неудобно - Володю все узнавали, а он был в плохой форме".

С 18 по 22 июня последние гастроли Высоцкого.

Проводил гастроли Владимир Гольдман; вел концерты, но не с самого начала - хороший знакомый В.В., актер и режиссер - Николай Тамразов. Высоцкий сам попросил его об этом.

Вспоминает Н.Тамразов: "Володя уезжает в Калининград. Утром мне звонит Володя Гольдман и говорит:

- Коля, Володя говорит, что хорошо бы Тамразочку сюда пригласить, но ты же, наверное, не сможешь - Олимпиада...

Еще он сказал, что у Володи болит горло, он даже собирается отменять концерты... В общем, настроение неважное:

- Если сможешь - приезжай.

Я не очень удивился, что Володя хочет меня видеть, - ему было легко со мной. Во всяком случае, я старался, чтобы ему было легко...

В пять часов вечера того же дня я уже в Калининграде. Прилетаю, беру такси, еду во Дворец спорта. На сцене стоят "Земляне", а Высоцкого еще нет...

(Тамразов берет инициативу на себя - выходит на сцену и заполняет паузу: "Земляне" закончили, а Высоцкий опаздывал...)

Я начал что-то говорить об авторской и эстрадной песне... К этому времени я уже столько наездил с Володей, что половину его "литературы" знал наизусть.

Говорю, говорю... Слышу за кулисами голос Высоцкого. Оглядываюсь: стоит Володя с совершенно невообразимым лицом! Вчера вечером он подумал обо мне и сказал об этом вслух Гольдману, а сегодня вечером я уже стою на сцене. Мистика! Володя без гитары вышел на сцену, мы расцеловались. Потом я вынес гитару. Все прошло нормально".

Концертов было много. Высоцкий работал на двух стационарных площадках - во Дворце спорта и в кинотеатре "Россия". Были еще и выездные концерты.

Один из поклонников Высоцкого слушал три концерта подряд из-за кулис Дворца спорта: "Между концертами приезжала "скорая" - делали уколы. На сцене стоял весь мокрый... Все время врачи в белых халатах. Было много цветов, на одном из концертов Высоцкий сказал:

- Вы меня завалили цветами, как братскую могилу".

Конечно, В.В. держался на наркотиках... Московские запасы быстро кончились, возможно, что-то доставал Тамразов:

"Как человек, все понимающий, я помогал ему в каких-то ситуациях, но... В Калининграде мы свели дозу до одной ампулы... Не хватало... Володя мне говорил:

- Я покончу с собой! Я выброшусь из окна!

Я отвечаю:

- Ну нет, Володя, нет у меня. Можешь что хочешь делать - нет.

И Марина эта была ему нужна поэтому... У нее муж был врач, и она могла что-то доставать..."

В.Гольдман: "Там была одна женщина - Марина, очень красивая... Я знал ее по Ленинграду. У нее муж работал врачом, и она сказала:

- Могу помочь.

Она очень хотела познакомиться с Высоцким. Я пошел к Володе, он говорит:

- Накрывай обед".

Там же, в Калининграде, Марина попросила своего мужа посмотреть Высоцкого, и он сказал, что В.В. жить не может в таком состоянии, а не только выступать. "Живой мертвец". Но тогда он сказал об этом, разумеется, только жене.

В Калининграде Высоцкий живет в трехкомнатном "люксе", все это время вместе с ним Николай Тамразов. "При мне у него была однажды - как бы это назвать - удивительная ситуация... Бреда?.. Удивительного бреда. Я уже говорил, что мы жили в одном номере. Володя лежит на кровати, нормально со мной разговаривает, потом вдруг говорит:

- Ты хочешь, я тебе расскажу, какой чудак ко мне приходит?

- Ну давай.

Нормальный разговор: вопросы - ответы... И вдруг - это...

- А что тебе рассказать? Как он выглядит?

- Ну расскажи, как выглядит.

Володя кладет голову на подушку, закрывает глаза и начинает рассказывать... Какие у него губы, какой нос, какой подбородок...

- Ну как - хороший экземплярчик меня посещает?

Совершенно спокойно он это говорит. Потом я попросил продолжения. Мне было интересно: он фантазирует или это на самом деле? Непонятно, как это происходит. Я закрою глаза - и могу надеяться только на свою фантазию. А он - видел! Через некоторое время спрашиваю:

- А "этот" еще не отстал от тебя?

- Сейчас посмотрим.

Снова закрывает глаза и продолжает описывать с той точки, на которой остановился. Володя мог с "ним" разговаривать!

- Сейчас он мне говорит... А сейчас спрашивает...

Открывает глаза, и мы продолжаем разговор. Про уход из театра, про желание создать театр авторской песни. Идет нормальное развитие темы... Я снова его спрашиваю:

- А "этот" где?

Володя лежит на боку, теперь ложится на спину, закрывает глаза.

- Здесь. Порет какую-то ахинею.

Один раз я это видел..."

На эту же тему в воспоминаниях М.Шемякина: "Володя ведь многое не говорил. А у него начиналось раздвоение личности... "Мишка - это страшная вещь!, когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!"

Несколько по-другому говорит об этом В.Янклович: "С полной ответственностью за свои слова утверждаю, что Володя мог общаться с какими-то потусторонними силами, о которых знал только он... Иногда он, лежа с открытыми глазами, говорил мне:

- Подожди, подожди...

И совершенно отключался от реальности".

Между тем гастроли в Калининграде подходят к концу.

В.Гольдман: "Мы отработали четыре дня, на пятый - перед последним концертом - Володя говорит:

- Я не могу. Не могу больше работать.

А потом спрашивает:

- А тебе очень нужно?

- Володя, откровенно говоря, - надо. Если ты сможешь... Пять тысяч человек приехали из области...

- Ну ладно, я буду работать, только без гитары.

- Хорошо, гитару оставляем здесь.

На сцену вышел Коля Тамразов и сказал, что Владимир Семенович Высоцкий очень плохо себя чувствует:

- Петь он не может, но все равно пришел к вам. Он будет рассказывать и читать стихи. Вы согласны?

Все:

- Конечно!

И впервые Володя работал концерт без гитары: час стоял на сцене и рассказывал".

Об этом же рассказывает Н.Тамразов: "Ситуация перед последним концертом такая... У Володи совершенно пропал голос: не то что петь - разговаривать он мог с трудом. Все-таки выходит на сцену, берет первые аккорды... Затем прижимает струны, снимает гитару и говорит:

- Не могу... Не могу петь. Я надеялся, что смогу, поэтому и не отменил концерт, но не подчиняется голос. Но вы сохраните билеты. Я к вам очень скоро приеду и обещаю, что первый концерт будет по этим оторванным билетам. Я буду петь столько, сколько вы захотите.

Кто-то из зала крикнул:

- Пой, Володя!

- Вот видит Бог, не кобенюсь. (Это его слово - "не кобенюсь".) Не могу.

Потом он как-то естественно перешел к рассказу о театре... Стал читать монолог Гамлета, потом стал рассказывать о работе в кино, о том, что сам собирается снимать "Зеленый фургон" на Одесской студии... Пошли вопросы, Володя стал отвечать. И вот целый час он простоял на сцене: рассказывал, читал стихи, отвечал на вопросы... Вечер был просто неожиданным. К сожалению, не было записи, я потом узнал об этом".

Во время этого последнего концерта за кулисами происходили "драматические" события. В.Гольдман: "А с нами в Калининграде работали "Земляне"... И они должны были заканчивать концерт. Володя - на сцене, а они за кулисами стали бренчать на гитарах. Я подошел, сказал:

- Ребята, потише, Владимир Семенович плохо себя чувствует.

Раз подошел, второй, а один сопляк говорит:

- Да что там... Подумаешь, Высоцкий?!

- Что?! Ах ты - мразь! Ничтожество! Если услышу хоть один звук!

И только я отошел, он снова - дзиньк! Я хватаю гитару и ему по голове! А они все четверо человек - молодые, здоровые жлобы - накинулись на меня. Я один отбиваюсь от четверых этой гитарой... Тут Коля Тамразов спускается по лестнице, увидел, бросился ко мне!

- Сейчас Высоцкий скажет в зале только одно слово - от вас ничего не останется!

Ну, тут они опомнились, разбежались..."

О том, как закончился концерт, есть два, почти совершенно противоположных, рассказа. Один - слегка беллетризированный - Николая Тамразова:

"Володя закончил словами из песни: "Я, конечно, вернусь..." Зал скандировал: "Спасибо! Спасибо!"

Володя уходил со сцены, еще не дошел до кулисы - вдруг в зале зазвучала его песня! Это радисты включили запись. Володя - ко мне:

- Тамразочка, это ты срежиссировал?

- Нет, Володя, я здесь сижу.

Володя вернулся к кулисе, нашел щелку и, наверное, песни три, не отрываясь, смотрел в зал. Потом подошел ко мне - в глазах чуть ли не слезы.

- Тамразочка, они все сидят! Они все сидят!

Действительно, ни один человек не ушел, пока звучали песни Высоцкого".

И вторая версия, она принадлежит человеку, который в этот день побывал на всех концертах Высоцкого.

"На последнем концерте Высоцкий не пел, много рассказывал о театре, о себе... Читал стихи. Потом стал отвечать на вопросы... И вдруг какая-то записка. Он повернулся и ушел со сцены".

По некотоpым сведениям записка была следующего содеpжания: "Кончай тpепаться - пой!"

Косвенно это подтверждает и Н.Тамразов:

"После этого последнего концерта нам принесли угря - здоровый, жирный. Горничная сварила картошки. Сидим, едим - пальцы жирные... Заходят люди:

- Владимир Семенович, мы просим прощения, что некоторые в зале кричали: "Давай пой!" И мы здесь не одни...

Мы посмотрели в окно, там стояла целая делегация".

В этот день, 22 июня, в Москве В.П.Янклович идет к отцу В.В. - Семену Владимировичу Высоцкому.

В.Янклович: "В Калининграде Володе было очень плохо. Каждую ночь он мне звонил - с Володей были Гольдман, Тамразов и еще кто-то... Я иду к отцу и рассказываю ему все... Что мы были у врача и тот сказал, что Высоцкому осталось жить два месяца. Единственный выход - Володю надо как-то изолировать.

(Для того чтобы попасть в такую специальную больницу, нужно разрешение близких родственников. - В.П.)

Семен Владимирович говорит:

- Все! Я берусь за это дело! Он приедет, и я с ним поговорю! И пусть Володя на меня не обижается. Буду действовать - вот Эдит Пиаф погибла из-за этого. Я все возьму на себя!

При моем разговоре с отцом присутствовала Евгения Степановна...

Из Калининграда приезжает Володя. Я говорю:

- Вот отец берет на себя ответственность... Мы положим тебя в больницу. Тебе надо в больницу.

Мне на всю жизнь запомнилось, что тогда сказал Володя:

- Валера, я тебя предупреждаю. Если ты когда-нибудь подумаешь сдать меня в больницу - в каком бы состоянии я ни был, - считай, что я твой враг на всю жизнь. Сева попытался однажды это сделать. Я его простил, потому что - по незнанию.

И тут же звонит отцу по телефону. Говорит с ним в довольно резкой форме. Через некоторое время приезжает отец и разговаривает с Володей как-то смущенно, совсем в другой тональности, чем со мной.

- Да что ты, Володя... Я и не собирался...

Тут я понял, что и отец ничего не сможет сделать".

За концерты в Калининграде В.В. получил шесть тысяч рублей. Марине он пообещал устроить пробы в кино. На прощание она подарила В.В. янтарный ромб, который должен храниться в квартире на Малой Грузинской, если только не исчез - среди некоторых других вещей - в день смерти.