Тихий вечер, темный переулок,
Фонари рассеивают тьму
Девочка, совсем еще ребенок,
Ждет и ждет кого-то на углу.......
Белый снег на шапочку ложиться,
Застилает девочке глаза
И блеснуло что-то на ресницах,
Может снег, а может быть слеза.
Те часы, которые напротив,
Те часы, которые бегут,
Не хотят, не могут и не смеют
Опоздать на несколько минут....
Тихий вечер, темный переулок,
Фонари рассеивают тьму
Девочка, совсем еще ребенок,
Ждет и ждет кого-то на углу.......

Обниму твои грустные плечи;
не вздыхай, будто все утекло.
Нет печали, которой не лечит
человеческое тепло.

Пусть я не был надежным причалом,
но я рядом – и чувствую вновь:
нет вины, чтоб ее не прощала
человеческая любовь.

Ты прости меня, Боже, убогую,
Что не слушала мамку я строгую,
Не читала я умные книженьки,
Не вставала зимою на лыженьки,
Не ходила в кружок вышивания,
Не имела к балету призвания,
Не учила дорожные правила,
Музыкальную школу оставила,
Не закончила курс обучения,
К пианине утратив влечение,
Не писала пейзажи с натуры я,
Вот и выросла круглою дурою.

А могла бы пойти от обратного –
Стала б умною я и квадратною!

И я была девушкой юной,
Цвела и пленяла мужчин,
Не ладя, однако, с фортуной
Без видимых внешних причин:
Мужчины, плененные мною,
От этой жестокой любви
При мне регулярно со страстью смешною
Топили друг друга в крови.

Один из них, юный поручик,
Когда посещал мой чертог,
Начав с целования ручек,
Кончал целованием ног.
За этим занятьем престранным
(Я помню тот миг до сих пор!)
Застигнут врасплох был он штабс-капитаном
И тут же пристрелен в упор.

Мне было немного неловко,
Но штабс меня тоже пленил:
С какой быстротой и сноровкой
Соперника он устранил!
И в этом же самом чертоге
Меня до утра он любил,
Но утром возник вдруг майор на пороге -
И саблей его изрубил.

И вмиг мое сердце забилось,
Пожаром душа занялась,
Я сразу в майора влюбилась
И тут же ему отдалась.
Вот это, скажу вам, любовник!
Кто страсть испытал, тот поймет…
И все б ничего - но пришел подполковник,
Таща за собой пулемет...

Мы с ним позабыть про утрату
Пытались, обнявшись в тоске,
Но прибыл полковник, гранату
Сжимая в холодной руке.
И кровью несчастный в итоге
Забрызгал лепной потолок -
Но вот уж седой генерал на пороге:
Он пушку с собой приволок.

…О боже, мужчины так глупы!
Встречаю всё новых гостей,
А рядом валяются трупы -
Несчастные жертвы страстей.
И я в этом жутком кошмаре,
В ужасном кровавом бреду,
Нежна и прекрасна, лежу в пеньюаре,
Страдаю и маршала жду…

Голова к подушке клонится,
А душа всё не уснёт.
Отпусти меня, бессонница,
Из тугих своих тенёт.

Отпусти меня, жестокая,
Ниспошли мне благодать:
С этой болью и морокою
Дай на время совладать.

Все подробности прокручены
От начала до конца,
Наизусть уже заучены
Все черты его лица.

Что ж не лень тебе, бессонница,
По ночам меня пытать,
Заставляя всё, что помнится,
Словно книжицу, листать?

Ничего я не поделаю,
Ничего не повторю.
Но в окошко запотелое
Я до одури смотрю.

И опять душа не выспится,
И пребудет в ней разор,
Ожидания бессмыслица
Да пустой надежды вздор.

Отпусти меня, родимая,
Отпусти хоть на часок.
Дай упрятать душу в сны мои,
Словно голову в песок…

Весь мир был гнусен и постыл.
Весь мир его сегодня предал.
Он шёл по улицам пустым,
Куда, зачем - и сам не ведал.

Старик-фонарь над мостовой
Ритмично прятался за веткой,
И шаткий конус световой
Был оплетен дождём, как сеткой.

Он сел на мокрую скамью
И, разом всё переинача,
Уже решил про жизнь свою:
В ней всё - сплошная неудача.

Он всё зачёркивал и жёг,
Он истязал себя, как мог,
Почти злорадно: ты ничтожен,
О, ты не просто одинок,
Ты всеми высмеян и брошен!

Но почему-то, как сквозь дым,
Сквозь боль и вымысел недужный
Припомнил вдруг, что был любим
Любовью горькой и ненужной.

Он сам не знал, какой был толк
В нечаянном воспоминанье -
Но это было как глоток
Для воспалённого сознанья.

Её любовь (за что - бог весть!),
Хоть ничего и не решала,
Но на себе поставить крест
Каким-то образом мешала.

Он встал. Как душу ни трави -
Но злость его почти угасла.
…Она напрасно ждёт любви,
Но любит - всё же не напрасно.

Ведь сил достаточно уже
Сорвать отчаянья завесу,
Когда ты хоть одной душе
Зачем-то нужен до зарезу.

И даже если не мила
Любовь, не ставшая судьбою, -
Она хранящие крыла
Простёрла молча над тобою…

Ты — тень теней...
Тебя не назову.
Твое лицо —
Холодное и злое...

Плыву туда — за дымку дней — зову,
За дымкой дней,— нет, не Тебя: былое, —

Которое я рву
(в который раз),
Которое,— в который
Раз восходит,—

Которое,— в который раз алмаз —
Алмаз звезды, звезды любви, низводит.

Так в листья лип,
Провиснувшие,— Свет
Дрожит, дробясь,
Как брызнувший стеклярус;

Так,— в звуколивные проливы лет
Бежит серебряным воспоминаньем: парус...

Так в молодой,
Весенний ветерок
Надуется белеющий
Барашек;

Так над водой пустилась в ветерок
Летенница растерянных букашек...

Душа, Ты — свет.
Другие — (нет и нет!)—
В стихиях лет:
Поминовенья света...

Другие — нет... Потерянный поэт,
Найди Ее, потерянную где-то.

За призраками лет —
Непризрачна межа;
На ней — душа,
Потерянная где-то...

Тебя, себя я обниму, дрожа,
В дрожаниях растерянного света.

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью твоей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой - любовью
В утеху дан разлуке он;
Засну ль?- приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.

Есть любовь, похожая на дым;
Если тесно ей - она одурманит,
Дать ей волю - и ее не станет...
Быть как дым,- но вечно молодым.

Есть любовь, похожая на тень:
Днем у ног лежит - тебе внимает,
Ночью так неслышно обнимает...
Быть как тень, но вместе ночь и день...