Esperanza (Twilight_ru) все записи автора

Глава 1

Вечеринка

На девяносто девять и девять десятых процента, я была уверенна, что сплю. Я была так уверена в этом, во-первых, потому, что стояла в ярких лучах солнечного света, ослепительно чистого, никогда не сияющего в моем новом родном городке Форксе, штата Вашингтон, а во-чторых, потому, что смотрела на свою бабушку Мери. Она умерла шесть лет назад, именно это и подтверждало предположение о сне.

Бабушка совсем не изменилась; Ее лицо было точно таким, как я его запомнила. Кожа — дряблая и вянущая, с тысячами маленьких морщинок. Оно было подобно высушенному абрикосу, но с шапкой густых, седых волос. Наши рты — только у нее он был морщинистым — растянулись в удивленных полуулыбках в одно и то же время.

Очевидно, она тоже не ожидала увидеть меня. Я хотела расспросить ее; Вопросов было много: Что она делает здесь, в моем сне? Где она была все шесть прошлых лет? В порядке ли дедушка, и, если они были вместе то, все-таки, где именно? Но бабушка открыла рот в один миг со мной, и я решила позволить ей заговорить первой. Однако она тоже сделала паузу и неуверенно улыбнулась.

— Белла! — меня позвала не бабушка и мы обе заметили пополнение в нашей тесной компании. Я не видела, но знала, кто это был; Этот голос я бы узнала всегда — узнала, и обязательно ответила, будучи спящий… или мертвой, без сомнений!

Эдвард.

Я всегда волновалась, ощущая его — в сознании или нет — и все-заки я была почти уверена, что сплю, и запаниковала, когда Эдвард предстал перед нами в этом ярком, солнечном свете. Я запаниковала, потому, что бабушка не знала, что я влюблена в вампира — никто не знал этого — так чем же мне было объяснить бриллиантовое сияние его кожи, словно он был сделан из хрусталя или алмазов?

— Что ж, бабушка, ты, должно быть, обратила внимание, что мой бой. ренд блестит. С ним такое всегда происходит на солнце. Не обращай внимания… Как он поступает? В этом и есть причина его жизни в Форксе, самом дождливом месте на земле, где он может появляться днем, не боясь, что откроется тайна его семьи. И вот он здесь, грациозно подходит ко мне, с самой прекрасной улыбкой на лице, словно мы с ним наедине. Хорошо, что я единственное исключение, не поддающееся его мистическому таланту — читать мысли так же ясно, как слышать слова. Но сейчас я желала, чтобы он слышал меня, слышал мои мысленные предостережения.

В панике я повернулась к бабушке, но поняла, что опоздала. Она тоже повернулась ко мне и ее глаза были встревоженными, как мои.

Эдвард тихо улыбнулся, так чудесно, что мое сердце едва не выскочило из груди, потом он обнял меня за талию, и, должно быть увидел бабушку. Выражение ее лица удивило меня. Она смотрела не испуганно, а, как я, виновато, будто ожидала нагоняя. Еще она находилась в точно такой же необычной позе, как и я, словно ее рука обнимала кого-то, кого я не видела. Кого-то незримого…

Только тогда я заметила большую позолоченную раму, внутри которой была заключена моя бабушка. Тогда я освободила руку, обвивавшую талию Эдварда и вытянула, вперед, желая прикоснуться к ней. Бабушка, сделала так же, точно мое отражение. Но там где наши пальцы встретились, не было ничего, кроме холодного стекла…

С головокружительной скоростью мой сон обратился в кошмар.

Это не моя бабушка. Это я. Я в зеркале. Я — старая, морщинистая и вянущая.

Эдвард встал возле меня, не отразившись в зеркале, мучительно прекрасный и навсегда семнадцатилетний. Его губы, идеальные губы коснулись моей щеки.

— С днем рождения! — прошептал он.

Вздрогнув, я проснулась. Мои глаза широко распахнулись, и я стала ловить воздух ртом. Тускло-серый свет, обычный для пасмурного утра, занял место ослепительного солнца из моего сна.

— Просто сон, — уверяла я себя, — Это всего на всего сон.

Я сделала глубокий вздох, но потом снова вздрогнула от страха. Маленький календарь, находящийся в уголке циферблата часов оповестил меня, о том, что сегодня тринадцатое сентября. Просто сон, однако, пророческий в одном, в малом. Сегодня мой день рождения. Мне официально исполняется восемнадцать.

Я опасалось этого дня многие месяцы. Все безупречное лето — счастливейшее лето, которое, грозило превратиться в самый дождливый период за историю Олимпийского полуострова, благодаря этой дате, затаившейся, в ожидании прыжка. И вот теперь это произошло, став самым худшим из всего, что могло со мной случиться. Я чувствовала, что старею. С каждым днем я становилась старше и, в конце концов, приблизилась к неизбежному. Мне исполнилось восемнадцать лет.

А Эдварду не исполнится никогда.

Отправившись чистить зубы, я с удивлением заметила, что лицо в зеркале ничуть не изменилось. Я пристально разглядывала свое отражение, пытаясь обнаружить мельчайшие признаки появления морщин. Складки были только на лбу. Стоит мне расслабиться, и они тут же пропадут. Но я не могла. Брови беспокойно изогнулись над моими темными глазами.

— Это просто сон, — напомнила я себе, — Просто сон… но так же наихудший из ночных кошмаров.

Я пропустила завтрак, надеясь побыстрее покинуть дом. Однако совсем проигнорировать отца я не могла, поэтому пришлось несколько минут изображать веселье и бодрость. По правде говоря, я очень возмутилась подарку, так как просила отца ничего мне не дарить, но улыбалась, изо всех сил, стараясь не расплакаться.

Бороться со слезами пришлось всю дорогу до школы.

Визит бабушки — я не допускала иной мысли — никак не выходил у меня из головы.

Я не испытывала ничего кроме отчаяния, пока, заезжая на привычную стоянку позади высшей школы Форкса, не обрызгала Эдварда, неподвижной статуей склонившегося над чистеньким, серебристым Вольво, подобно забытому язычниками Богу красоты.

Сон не имел ничего общего с реальностью. И он ждал меня на том же месте, что и в любой другой день. Отчаяние моментально испарилось, уступив место удивлению. Даже после полугода с ним, я по. режнему не могла поверить, что это счастье заслуженно мною.

Его сестра Элис, стоящая рядом, также ждала меня.

Конечно, Эдвард и Элис в действительности не являлись родственниками (в Форксе всем известно, что дети в семье Калленов приемные, ведь Карлайл и его жена Эсми, слишком молоды, чтобы иметь столько своих детей), но их кожа была одинаково бледной, под золотистого цвета глазами — глубокие, точно от ударов — синяки. Ее лицо, подобно его, было удивительно красивым. Для кого-то знающего — кого-то подобного мне — эти сходства не являлись случайными.

Взгляд Элис был выжидающим — рыжевато-коричневые глаза поблескивали от волнения.

Увидев в ее руках маленькую серебристую коробочку, я нахмурилась. Ведь говорила же, что не хочу ничего в свой день рождения, будь то подарки или повышенное внимание! Очевидно, мою просьбу проигнорировали.

Я хлопнула дверью своего пикапа — от чего на мокрый асфальт осыпались частички ржавчины — и послушно направилась туда, где меня ждали. Элис бросилась мне навстречу. Светящееся лицо и задорный ёжик на голове, делали ее похожей на эльфа.

— С днем рождения, Белла!

— Тише! — прошипела я и быстро оглянулась по сторонам, дабы убедиться, что ее никто не слышал. Она не обращала на меня внимания.

— Хочешь открыть свой подарок сейчас или попозже? — охотно поинтересовалась девушка, когда мы направились туда, где все еще стоял Эдвард.

— Никаких подарков, — протестовала я.

В конце концов, она поняла, в каком я расположении духа.

— Ну, хорошо… значит позже. Тебе понравилась записная книжка, которую прислала мама? И фотоаппарат от Чарли?

Я вздохнула. Конечно, она знала о подарках. Эдвард был не единственным членом их семьи, обладавшим необычными способностями. Элис могла — увидеть, что подарят мне родители, так скоро, как они решили это для себя.

— Да, подарки замечательные.

— Я думаю, это здорово. Студентами бывают только однажды. Сможешь получить хороший опыт.

— Как долго ты была студенткой?

— Это другое.

Наконец мы подошли к Эдварду, и он протянул мне руку. Я охотно взялась за нее и на секунду забыла о своем угрюмом настроении. Его кожа как всегда была гладкой, твердой и очень холодной. Он нежно сжал мои пальцы. Я посмотрела ему в глаза, и мое сердце учащенно забилось. Заметив это, Эдвард улыбнулся.

— Итак, выходит, мне не стоит поздравлять тебя с днем рождения, — он плавно поднял руку и обвел холодным кончиком пальца контур моих губ, — Верно?

— Да, верно, — я бы никогда не смогла полностью повторить плавность и безупречность его движений. В них было что-то свойственное лишь жестам прошедших столетий.

— Подумай, — он провел рукой по своим бронзовым волосам, — Ты можешь изменить свое решение. Большинство людей получают удовольствие от таких вещей, как дни рождения и подарки.

Элис рассмеялась, и ее голос напомнил мне звон серебряных колокольчиков.

— Тебе это обязательно понравится! Сегодня все хотят сделать для тебя что-то приятное, Белла. Что тут плохого? — вопрос явно был риторическим.

— Старость, — все-заки ответила я, но голос прозвучал не так твердо, как мне того хотелось. Улыбка Эдварда тут же превратилась в строгую линию.

— Восемнадцать — это не много, — заметила Элис, — Разве женщины начинают огорчаться не в двадцать девять лет?

— Я становлюсь старше Эдварда, — пробормотала я.

Он вздохнул.

— Технически, — сказала она, — Всего — то на один маленький год.

И я представила… Если бы в дальнейшем я всегда могла быть рядом с Эдвардом и Элис, могла проводить время у Калленов (предпочтительно не как маленькая морщинистая леди)… тогда бы год или два не имели для меня особого значения. Но Эдвард скорее умрет, чем допустит будущее, в котором я изменюсь. То будущее, что сделает меня, подобной ему — сделает бессмертной. Тупик, так он назвал это.

Я не могла согласиться с точкой зрения Эдварда. Что плохого в бессмертии? Быть вампиром не значить быть ужасным существом — во всяком случае, Каллены идут по другому пути.

— Во сколько тебе нужно быть дома? — продолжила Элис, сменив тему. Судя по тону, она знала, что подобных вопросов я надеялась избежать.

— Не знаю, у меня там есть кое-закие дела.

— Ох, не ври Белла! — возмутилась она, — Неужели ты уйдешь, вот так просто погубив все веселье?

— Думаю в мой день рождения все должно быть так, как хочу я.

— Я заберу ее от Чарли прямо после школы, — сказал ей Эдвард, полностью меня игнорируя.

— Мне нужно на работу, — протестовала я.

— Вообще-то нет, — самодовольно сказала Элис, — Я уже договорилась об этом с миссис Ньютон. Она займется твоей заменой. А еще она пожелала тебе счастливого дня рождения!

— У меня не получится просто так уйти, — на секунду я запнулась, подбирая отговорку, — В общем, я все еще не посмотрела фильм — Ромео и Джульетта. к уроку английского.

— Ты помнишь о чем — Ромео и Джульетта, — фыркнула Элис.

— Да, но мистер Берти сказал, что нам нужно сделать это, для того, чтобы лучше понять Шекспира.

Эдвард закатил глаза.

— Ты уже смотрела этот кинофильм, — обвиняюще произнесла Элис.

— Да, но не версию шестидесятых годов. Мистер Берти говорит, что она самая лучшая.

Не выдержав, Элис самодовольно улыбнулась и бросила на меня свирепый взгляд.

— Может быть это нормально, а может быть жестоко, Белла, но или один путь или другой…

— Расслабься, Элис, — Эдвард прервал угрозы сестры, — Если Белла хочет посмотреть фильм, пусть смотрит. Это ее день рождения.

— Это верно, — добавила я.

— Я привезу ее около семи, — продолжал он, — У тебя будет больше времени на подготовку к вечеринке.

Смех Элис напомнил звон колокольчика.

— Звучит здорово. Ты увидишь, Белла, будет очень весело! — она широко улыбнулась, обнажив идеальные, блестящие зубы, затем чмокнула меня в щеку и танцующей походкой удалилась в свой класс, прежде, чем я успела ответить.

— Эдвард, пожалуйста, — начала умолять я, но его холодный палец коснулся моих губ.

— Обсудим это позже. А сейчас пойдем, иначе опоздаем на урок.

Никто не удивился, когда мы с Эдвардом заняли свои привычные места за последней партой (теперь мы могли быть вместе почти на всех уроках — такой поразительной благосклонности Каллен добился у женщины администратора).

Эдвард и я проводили друг с другом много времени, не становясь при этом объектами для сплетен. Даже Майк не одаривал меня беспокойными взглядами, заставляя чувствовать вину. Вместо этого он улыбался и знал, что мы только друзья. Я была очень рада.

За лето Майк здорово изменился — лицо стало менее округлым, выступили скулы, светлые волосы лежали несколько иначе; они отросли и с помощью геля держались в легком беспорядке.

В этот прогрессивный день я решила, во что бы то ни стало избежать похода в дом Калленов. Было бы весьма скверно веселиться, находясь в траурном настроении. Но хуже всего было то, что эта затея подразумевала внимание и подарки.

Внимание не всегда хорошая вещь. Я очень настоятельно попросила — почти приказала, чтобы в этом году никто не дарил мне подарков. Это знали Чарли и Рене, но были не единственными, кто решил меня проигнорировать.

Я никогда не имела много денег, и это меня не огорчало. Рене растила меня не зарплату воспитательницы детского сада. Папа тоже не получал больших денег за свою работу шефом полиции в этом малюсеньком городке. Единственным источником моих личных финансов была работа в местном магазине спорттоваров три дня в неделю. Я была счастлива найти работу в Форксе. Каждый пенни шел в мой микроскопический запас на учебу в колледже. (Колледж был планом Б. Я очень надеялась, на план А, но Эдвард упрямился, настаивая на моем человеческом существовании…)

У Эдварда было много денег — я даже боялась подумать сколько. Для него и остальных Калленов финансы были всего лишь очередным пустяком. Просто чем-то, что накапливаешь, когда в твоих руках неограниченное время и сестра со сверхъестественной способностью предсказывать тенденции на фондовых биржах.

Эдвард не понимал почему я возражала его затратам на меня — почему испытывала неудобство когда он привел меня в дорогой ресторан в Сиэтле, почему не позволяла купить мне машину со скоростью выше пятидесяти пяти миль в час, или почему не разрешала оплатить мою учебу в колледже (он пребывал в нелепом восторге относительно плана Б). Эдвард полагал, что моя жизнь излишне тяжела.

Но как я могла принять те вещи, за которые мне нечем платить? В силу необъяснимых причин он хотел быть со мной. Он давал мне что-то возвышенное, что-то из-за чего мы рисковали нарушить баланс.

Между тем день проходил, не Эдвард ни Элис не могли возвратить его назад, и я стала понемногу расслабляться.

Во время ленча мы сидели за привычным столом.

Сегодня здесь царствовало необыкновенное затишье. Эдвард, Элис и я заняли южный конец стола. — Старшие-ни несколько перепуганные Каллены (особенно это касалось Эммета) покинули школу. Эдварда и Элис не смущало то, что мы сидели не одни.

Мои друзья, Майк и Джессика (которые переживали неприятный период после разрыва отношений), Анжела и Бен (чей роман был в самом разгаре), Эрик, Коннер, Тайлер и Лорен (хотя она и не входила в категорию друзей) сидели за противоположным концом стола, по другую сторону незримой линии. Эта линия исчезала в солнечные дни, когда Эдвард с сестрой пропускали школу, и я могла завести непринужденный разговор.

Эдвард и Элис не находили это отчуждение странным или пагубным для меня. Они его едва замечали. Людям всегда было неловко рядом с Калленами, но они не могли найти этому объяснений. Я — редкое исключение из правила. Иногда Эдварда беспокоит то, как я себя чувствую, ведь для него мои мысли закрыты. Он боялся, что рискует моим благополучием, но я неистово это отрицала.

Послеобеденное время прошло быстро. По окончании уроков Эдвард как обычно проводил меня до пикапа. Но сегодня передо мной распахнулась пассажирская дверь. Элис должна была отогнать его машину домой, так что Эдвард мог удержать меня от побега.

Я сложила руки на груди и замерла под дождем.

— Это мой день рождения, не могу ли я повести?

— Я думаю, что это не твой день рождения, как ты и просила.

— Если это не мой день рождения, то я не пойду к тебе домой сегодня вечером…

— Хорошо, — он захлопнул пассажирскую дверь и, проскользнув мимо меня, распахнул дверцу с водительской стороны, — С днем рождения!

— Тише, — нерешительно прошипела я в ответ и залезла в машину, не желая, чтобы он продолжил.

Когда я поехала, Эдвард включил радио, неодобрительно качая головой.

— У твоего радио отвратительный прием.

Я нахмурилась. Мне не нравилось, когда он критиковал мою машину. Пикап дожил до глубокой старости, он — личность.

— Ты хочешь хорошее стерео? Катайся на своей машине.

Я очень нервничала из-за плана Элис и находилась в ужасном настроении, поэтому слова прозвучали неожиданно резко.

Я почти никогда не пребывала в плохом настроении рядом с Эдвардом, и мой тон заставил его поджать губы, пряча улыбку.

Когда пикап остановился перед домом Чарли, он приблизился и обхватил мое лицо руками. Очень бережно, самыми кончиками пальцев, он коснулся моих висков, скул и линий рта. Будто я была необыкновенно хрупкой вещью. Которая, конечно же, не шла ни в какое сравнение с ним.

— Ты всегда должна быть в хорошем настроении, — прошептал Эдвард. Я почувствовала свежесть его дыхания на своем лице.

— А если я не хочу быть в хорошем настроении? — спросила я, неровно дыша.

Золотистые глаза вспыхнули.

— Очень плохо.

Мое сердце затрепетало, когда Эдвард наклонился ближе и прижал свои холодные губы к моим. Несомненно, как он и предполагал, я вмиг забыла о своих беспокойствах и сосредоточилась лишь на том, чтобы помнить, как вдыхать и выдыхать.

Его рот, холодный, мягкий и нежный, задерживался возле моего до тех пор, пока мои руки не обвили его шею, и я не погрузилась в поцелуй с чуть большим энтузиазмом.

Я ту же почувствовала, как его губы искривились, как он отстранился и разомкнул мои объятия. Эдвард заботливо прочертил множество границ в наших физических отношениях, с намерением сохранить мне жизнь. Я понимала, что необходимо держать безопасное расстояние между моей кожей и его острыми, как бритва ядовитыми зубами, но имела склонность забывать об обыденных вещах, едва он начинал меня целовать.

— Будь умницей, пожалуйста, — его дыхание скользнуло по моей щеке. Эдвард коснулся своими губами моих еще на некоторое время, а потом отпрянул, сложив мои руки поперек живота. Пульс глухим звуком отдавался у меня в ушах. Я положила руку на сердце. Оно гиперактивно барабанило под моей ладонью.

— Как думаешь, мне удаться исправить это? — я удивила, по большей части саму себя, — Перестанет ли сердце выпрыгивать из груди всякий раз, когда ты будешь меня касаться?

— Очень надеюсь, что нет, — ответил он немного самодовольно.

Я закатила глаза.

— Пойдем смотреть, как Капулетти и Монтекки сживают друг друга со свету, ладно?

— Твое желание для меня закон.

Эдвард растянулся поперек кушетки, в то время, как я включила фильм.

Когда я уселась на краешек софы рядом с ним, он обвил рукой мою талию и притянул к своей груди. Это не было так же удобно как подушка софы, ведь грудь его была твердой и холодной и безупречной, точно ледяное изваяние, но все же, несомненно, более предпочтительной для меня. Эдвард стянул плед со спинки софы и набросил мне на плечи, чтобы я вдруг не замерзла рядом с его телом.

— Знаешь, я всегда терпеть не мог Ромео, — заметил он, когда фильм начался.

— Что плохого в Ромео? — спросила я немного обиженно. Ромео был одним из моих любимых вымышленных героев. До тех пор, пока я не встретила Эдварда.

— Ну, прежде всего, он был с этой Розалин — тебе не кажется, что это делает его немного непостоянным? И потом, едва ли не за несколько минут до их свадьбы он убил родственника Джульетты. Это далеко не блестяще. Ошибка за ошибкой. Неужели не мог уничтожить собственное счастье как-то более основательно?

Я вздохнула.

— Оставишь меня смотреть в одиночестве?

— Нет, во всяком случае, буду наблюдать за тобой, — его пальцы выводили узоры на моей руке, от чего по коже забегали мурашки, — Желаешь поплакать?

— Вероятно, — допустила я, — если буду смотреть внимательно.

— В таком случае не хочу тебя отвлекать, — однако стоило мне почувствовать его губы у своих волос, как я тут же отвлеклась.

В конечном счете, фильм все-заки сумел завладеть моим вниманием. Отчасти, благодарить за это стоило Эдварда, который шептал мне на ухо реплики Ромео. Но голос актера звучал как-то неубедительно и грубо, по сравнению с его бархатным голосом.

И я заплакала, ему на радость, когда Джульетта проснулась и обнаружила, что ее молодой супруг мертв.

— Пожалуй, здесь я ему завидую, — сказала Эдвард, утирая мне слезы локоном волос.

— Она очень хорошенькая.

Он фыркнул.

— Я завидую не его девушке, а возможности самоубийства, — пояснил Эдвард, дразнящим тоном, — Для вас людей это так просто! Все вы можете опустошить маленький пузырек растительного экстракта…

— Что? — спросила я задыхаясь.

— Однажды я думал о чем-то подобном, но опыт Карлайла доказывает, что это непросто. Я даже не представляю, сколько раз он пытался покончить с собой … а затем понял, кем стал, — его серьезный голос вновь просветлел, — И до сих пор имеет превосходное здоровье.

Я повернулась, изучая его лицо.

— О чем ты говоришь? — мой голос прозвучал требовательно, — Что заставило тебя подумать об этом?

— Прошлой весной, когда ты была… близка к смерти… — Эдвард остановился и сделал глубокий вдох, возвращая голосу дразнящий тон, — Конечно, я пытался сосредоточиться на том, что нашел тебя живой, но часть моего мозга обдумывала неожиданный план. Но для меня это не так просто, как для человека.

В одну секунду воспоминание о последнем визите в Финикс захлестнуло меня и заставило почувствовать головокружение. Я видела все так же ясно — ослепительное солнце, жара волнами исходящая от бетона, и я отчаянно спешащая навстречу вампиру — садисту, который жаждал моей смерти. Джеймс ждал в зеркальной комнате, с моей мамой в качестве заложницы — именно так думала я. Мне не было известно, что это всего лишь уловка. Однако Джеймс не знал, что Эдвард торопится мне на помощь; Эдвард появился вовремя, но этого могло и не случиться.

Мои пальцы бездумно прослеживали серповидный шрам на руке, который всегда был на несколько градусов холоднее, чем другие участки кожи.

Я потрясла головой, так будто хотела вытряхнуть из нее дурные воспоминания и попыталась осознать, то, что имел в виду Эдвард. Мой желудок неприятно сжался.

— Неожиданный план? — переспросила я.

— Я не мог идти по жизни без тебя, — он закатил глаза, будто этот факт был до смешного очевидным, — Но не знал, как быть — Эмметт и Джаспер ни за что бы не помогли… так что я подумывал отправиться Италию и чем—нибудь спровоцировать Волтари.

Я не желала верить в серьезность этих слов, но грустные золотистые глаза Эдварда смотрели куда-то вдаль, будто созерцая пути к окончанию его жизни. Внезапно меня охватила злость.

— Кто такие Волтари? — спросила я.

— Волтари — это семья, — объяснил Эдвард, но взгляд его по. режнему был устремлен в никуда, — Очень старая, очень могущественная семья. Они одни из нас. И я полагаю единственные, кто принадлежит к знатному роду. Карлайл жил с ними в Италии в течение нескольких лет, затем перебрался в Америку — ты помнишь эту историю?

— Конечно, помню.

Я никогда не забуду свой первый визит в его дом, огромный светлый особняк, скрытый глубоко в лесу, близ реки, комнату Карлайла — отца Эдварда — в которой была отведена целая стена под картины, иллюстрирующие его личную историю. Самым ярким, красочным и большим был холст со времен жизни в Италии. Конечно же, я помнила четырех мужчин, чьи утонченные, неземные лица виднелись на высоком балконе. Не смотря на то, что картине было несколько столетий, Карлайл — золотоволосый ангел — остался прежним. Я помнила и трех других — ранних знакомых Карлайла. Эдвард никогда не называл именем Волтари прекрасное трио, состоящее из двух брюнетов и одного белоснежного блондина. Он называл имена Аро, Кай и Маркас, ночные покровители искусства…

— Так или иначе, не стоит злить Волтари, — Эдвард очнулся от своих раздумий, — Пока тебе не угрожает гибель — в противном случае мы сделаем это.

Мой гнев перерос в ужас. Я крепко сжала его мраморное лицо руками.

— Ты больше никогда, никогда, никогда не должен думать о чем-то подобном, — сказала я, — Что бы со мной не случилось, ты не посмеешь причинить себе вред!

— Я не хочу вновь подвергнуть тебя опасности, так что это спорный вопрос.

— Оставь меня в опасности! Разве мы не установили, что все несчастные случаи это моя вина? — я начинала сердиться, — Как ты можешь снова думать об этом?

Мысль о том, что существование Эдварда, равно как и моя собственная жизнь, оборвется, была невыносимо болезненной.

— Что ты будешь делать, если ситуация измениться? — спросил он.

— Это уже совсем другое.

Эдвард усмехнулся. Не похоже, чтобы он увидел разницу.

— Что если с тобой что-то случиться? — я побледнела от одной только мысли, — Ты хочешь, чтобы я покончила с собой?

На его безукоризненном лице отразилась боль.

— Предположим, я понимаю, о чем ты ведешь речь… немного, — допустил он, — Но что я буду делать без тебя?

— Все, что ты делал раньше, пока не появилась я и не осложнила твое существование.

Он вздохнул.

— Ты говоришь об этом так спокойно.

— Так и будет. Я не думаю, что это интересно.

Эдвард хотел было поспорить, но передумал.

— Спорный вопрос, — напомнил он мне.

Внезапно Эдвард принял более формальную позу и отсадил меня в сторону, так, чтобы мы едва касались друг друга.

— Чарли? — догадалась я.

Эдвард улыбнулся. В следующую секунду я услышала, как полицейская машина катится по подъездной дорожке. Я потянулась и настойчиво взяла его за руку. Мой папа вполне с этим согласится.

Чарли зашел в дом, удерживая в руках коробку с пиццей.

— Привет, дети, — он улыбнулся мне, — Я думаю, что вам захочется сделать перерыв и отведать блюдо ко дню рождению. Голодны?

— Конечно. Спасибо, пап.

Чарли не делал замечаний по поводу отсутствия аппетита у Эдварда. Папа привык к его визитам на обед.

— Вы не станете возражать, если я заберу Беллу на вечер? — спросил Эдвард, когда Чарли и я были готовы.

Я с надеждой посмотрела на отца. Может быть, он считает, что такие праздники стоит проводить дома, с семьей — это был мой первый день рождения с ним, первый день рождения, с тех пор, как моя мама, Рене, вступила в новый брак и уехала жить во Флориду. Итак, я не знала чего ожидать.

— Хорошо. Mariners играют с Sox сегодня вечером, — объяснил Чарли и моя надежда испарилась, — Так что я не слишком нуждаюсь в компании… Здесь. Папа поднял камеру, которую приобрел для меня по совету Рене (мне были нужны фотографии, чтобы заполнить альбом) и бросил в мою сторону. Он не учел одного — у меня всегда были проблемы с координацией. Фотоаппарат выскользнул из кончиков моих пальцев и полетел вниз. Эдвард подхватил его раньше, чем тот успел рухнуть на линолеум.

— Отличная реакция, — заметил Чарли, — Если сегодня вечером у Калленов будет что-то забавное, Белла, ты сможешь сделать несколько снимков.

— Хорошая идея, Чарли, — сказал Эдвард и передал камеру мне. Направив ее в сторону Эдварда, я сделала первый снимок.

— Работает.

— Это хорошо. Ах да, передайте привет Элис. Ее уже давненько не было, — один уголок папиного рта приподнялся.

— Три дня, пап, — напомнила я. Чарли был без ума от Элис. Он привязался к сестре Эдварда прошлой весной, когда она помогала мне с выздоровлением. Папа был несказанно благодарен Элис, за то, что она спасла его то кошмара: почти совершеннолетняя дочь, не способная принять душ без посторонней помощи, — Я обязательно ей передам.

— Отлично. Повеселитесь, как следует! — это было очевидным согласием. Чарли натерпелось добраться до гостиной и телевизора.

Победоносно улыбнувшись, Эдвард взял меня за руку и потянул к выходу с кухни.

Когда мы достигли пикапа, он снова открыл для меня пассажирскую дверь, но на этот раз я не стала спорить.

Эдвард вел на север от Форкса, явно раздражаясь скоростью моего древнего автомобиля. Мотор гудел даже громче обычного, едва стрелка спидометра выползала за отметку пятьдесят.

— Полегче! — предупредила я.

— Знаешь, что бы тебе подошло? Славный маленький Ауди. Очень тихий, гораздо более мощный…

— В моем пикапе нет ничего плохого. И кстати о дорогостоящих пустяках, надеюсь, ты не потратил денег на подарок?

— Ни цента, — добродетельно произнес он.

— Отлично.

— Можешь сделать мне одолжение?

— Смотря о чем речь.

Эдвард вздохнул, и его прекрасное лицо вмиг сделалось серьезным.

— Белла, последним настоящим днем рождения кого-то из нас был день рождения Эммета в 1935 году. Позволь нам маленькую слабость и не будь чересчур обидчивой сегодня вечером. Они все очень возбуждены.

Мне всегда становилось немного не по себе, едва Эдвард произносил нечто подобное.

— Хорошо, так и сделаю.

— Вероятно, я должен предупредить тебя…

— Уж пожалуйста.

— Когда я сказал — они все. Я имел в виду всех.

— Всех до одного? — я стала задыхаться от волнения, — Я думала Эмметт и Розали в Африке.

В Форксе все думали, будто старшие Каллены отправились на учебу в Дартмут, но я-то знала, что к чему.

— Эмметт захотел быть здесь.

— Но… Розали?

— Я знаю, Белла, не волнуйся, она будет вести себя наилучшим образом.

Я не ответила. Как будто и впрямь могла перестать волноваться так просто. В отличие от Элис вторая — приемная. сестра Эдварда, золотистая блондинка, утонченная Розали, явно меня недолюбливала. На самом деле это чувство было немного больше, чем просто неприязнь. Для Розали я была нежеланной гостьей, посвященной в секрет ее семьи.

Я ощущала ужасную вину в сложившейся ситуации, догадываясь, что затянувшееся отсутствие Эммета и Розали связано со мной.

Эдвард решил сменить тему.

— Итак, если ты не хочешь, чтобы я подарил тебе Ауди, чего же ты хочешь в свой день рождения?

Я перешла на шепот.

— Ты знаешь, чего я хочу.

Сурово сдвинутые брови, образовали складку на его мраморном лице.

— Не сегодня, Белла, пожалуйста.

— Ладно, может быть Элис сможет дать мне то, что я хочу.

Эдвард угрожающе зарычал.

— Это не будет твоим последним днем рождения, Белла, — поклялся он.

— Так не честно!

Кажется, я услышала, как он стиснул зубы.

В это время мы подъехали к дому. Во всех окнах первых двух этажей горел свет. Крышу над крыльцом украшал длинный ряд японских фонариков, чей мягкий свет падал на гигантские кедры вокруг дома. У входа стояли большие вазы с цветами — розами нежного оттенка.

Я застонала.

Эдвард сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

— Это вечеринка, — напомнил он мне, — Попробуй повеселиться.

— Конечно, — пробормотала я.

Он обошел машину, чтобы открыть мою дверь, а затем протянул мне руку.

— У меня есть вопрос.

Он настороженно ждал.

— Если я проявлю эту пленку, — начала я, поигрывая фотоаппаратом — Ты получишься на фото?

Эдвард засмеялся. Он помог мне выйти из машины, втянул вверх по степеням и беззвучно улыбаясь, открыл передо мной дверь.

Его семья ждала нас в светлой гостиной. Едва я появилась в дверях, они поприветствовали меня, закричав хором — С днем рождения, Белла! — Я зарделась и опустила глаза. Все горизонтальные поверхности, должно быть по инициативе Элис, были заставлены розовыми свечами и десятками хрустальных вазочек с цветами. Роль стола, с белой драпированной скатертью, выполнял грандиозный рояль Эдварда, заставленный розовыми кексами, все теми же розами, множеством стеклянных тарелок и небольших серебристых коробочек.

Это было в сто раз хуже, чем я могла себе представить.

Поняв мое горе, Эдвард ободряюще обвил руку вокруг моей талии и поцеловал меня в макушку.

Родители Эдварда, Карлайл и Эсми — невероятно молодые и как всегда прекрасные — стояли ближе всех к двери. Эсми бережно сжала меня в объятиях, ее мягкие, карамельного цвета волосы, легко коснулись моей щеки, когда она целовала меня в лоб, рука Карлайла обвила мои плечи.

— Прости за это, Белла, — прошептал он, — мы не смогли остановить Элис.

Розали и Эмметт остановились сзади них. Розали не улыбалось, но взгляд, по крайней мере, не был свирепым. Рот Эмметта растянулся в широкой ухмылке. Прошли месяцы с тех пор, как я последний раз их видела. Я уже забыла, как великолепна Розали — это едва ли не ранило, при взгляде на нее. И Эмметт всегда был таким… крупным?

— Ты совсем не изменилась, — сказал он с притворным разочарованием, — Я ожидал заметных перемен, а здесь ты, как всегда розовощекая.

— Спасибо большое, Эмметт, — сказала я, еще больше заливаясь краской.

Он засмеялся и подмигнул Элис, — Не делай ничего интересного, пока меня не будет.

— Я постараюсь.

Элис отпустила руку Джаспера и вышла вперед, ее зубы искрились в ярком свете.

Джаспер тоже улыбнулся, но предпочитал держаться на расстоянии. Высокий и белокурый, он наклонился, поставив ногу на ступень лестницы.

— Время открывать подарки, — объявила Элис. Она положила прохладную руку на мой локоть и потянула меня к столу с пирожными и блестящими коробочками. Я придала лицу страдальческое выражение.

— Элис, я же говорила, что ничего не хочу…

— Но я этого не слышала, — прервала она самодовольно, — Открой.

Элис взяла фотоаппарат у меня из рук, заменив его крупной квадратной коробочкой серебристого цвета. Она была такой легкой, что на первый взгляд показалась пустой.

Надпись сверху гласила, что это был подарок Эмметта, Розали и Джаспера. Я неуверенно разорвала бумагу, желая узнать, что спрятано внутри. Судя по наличию цифр в названии, там было что-то электрическое. Я открыла коробку, надеясь узнать больше. Но она оказалась пустой…

— М.… спасибо.

Розали резковато улыбнулась. Джаспер рассмеялся.

— Это стерео для твоего пикапа, — объяснил он, — Эмметт установит его прямо сейчас, чтобы ты не смогла вернуть подарок назад.

Элис все время стояла на шаг впереди меня.

— Спасибо, Джаспер, Розали, — сказала я и улыбнулась, вспомнив, как Эдвард жаловался на мое радио сегодня днем, — Спасибо Эмметт, — произнесла я уже громче.

— Теперь открой мой, а после — Эдварда, — сказала Элис. Возбуждение дело ее голос похожим на трель. Она держала в руках маленький, плоский квадрат.

Я бросила на Эдварда свирепый взгляд.

— Ты же обещал!

— Я не тратил денег, — заверил меня Эдвард. Он убрал прядь волос с моего лица, и кожу защипало от этого прикосновения.

Я глубоко вздохнула и повернулась к Элис.

— Давай, — сдалась я.

Эмметт довольно захихикал.

Я взяла маленькую упаковку, повернувшись к Эдварду, в то время как кончик моего пальца коснулся бумаги.

— Снимай, — пробормотала я, и острый край обертки порезал мою кожу. Я тут же отдернула палец, рассматривая повреждение. Одна единственная капелька крови выступила над крошечным порезом.

Дальнейшие события разворачивались очень быстро.

— Нет! — взревел Эдвард.

Загораживая своим телом, он опрокинул меня на спину, поперек стола. Я почувствовала, как задела пирожные, подарки, цветы и посуду. Мое тело лежало на груде осколков.

Джаспер бросился на Эдварда. Грохот был таким, будто столкнулись две скалы.

Из груди Джаспера доносилось звериное рычание.

Эмметт схватил его сзади и в следующую секунду блокировал его движения. Но Джаспер продолжал вырываться. Его дикие, пустые глаза были сфокусированы на мне.

После удара наступила дикая боль. Я обрушилась на пол с рояля, инстинктивно вытянув руки вперед, как раз туда, где поблескивало битое стекло. По руке от запястья до локтя тут же пробежала жгучая боль.

Ошеломленная и растерянная, я наблюдала, как алая кровь сочится из моих ран под лихорадочными взглядами шести внезапно проголодавшихся вампиров.
 

Esperanza (Twilight_ru) все записи автора

Esperanza (Twilight_ru) все записи автора

 

 

Создатель - Стефани Майер

 

Актриса - Кристен Стюарт

 

 

 

Данные

 

 

 

Прозвище (а) - Белла, Белл, Беллс, Аризона (в фильме)

 

Видовая принадлежность – человек (Сумерки, Новолуние, Затмение и до конца второй части книги «Рассвет»), вампир (начиная с третьей части книги «Рассвет»)

 

Пол - Женский

 

Возраст - 17 («Сумерки»), 18 («Новолуние» и «Затмение»)

 

Дата рождения - 13 сентября 1987 г.

 

Дата смерти – 10 сентября 2006 г.

 

Занятие - школьница, работает в магазине спортивных товаров Ньютона.

 

Семья - Чарли Свон (отец), Рене Дайер (мать), Фил Дайер (отчим)

 

Супруг - Эдвард Каллен

 

Дети –Ренесми Карли Каллен

 

Место проживания - Форкс, штат Вашингтон, США

 

 

 

Изабелла Мари Свон, известная как Белла Свон, - это вымышленный персонаж их серии книг «Сумерки» Стефани Майер. В этой серии книг описываются события со стороны Беллы, за исключением эпилога «Затмения» и сопутствующего романа из этой серии, который находится в работе – «Солнце полуночи».

 

 

 

История персонажа

 

 

 

Детство

 

 

 

Изабелла Мари Свон родилась 13 сентября 1987 в семье Рене и Чарли Свон, живущей в маленьком городе Форкс, штат Вашингтон. Родители Беллы развелись, когда ей было шесть месяцев, и Рене взяла Беллу с собой, переехав в Феникс, штат Аризона. Из  жизни Беллы в Фениксе было сказано совсем немного, хотя Белла говорила, что ей было не совсем уютно в её старой школе, что у неё не было романтических отношений и большого количества друзей, и что она проводила много времени с матерью. Она упоминала, что брала уроки фортепьяно и у неё были домашние животные - рыбки. Также известно, что она брала уроки балета в студии около ее дома.

 

 

 

Сумерки

 

 

 

В начале первой книги, мы узнаём, что мать Беллы только что вышла замуж за Фила Дайера, обыкновенного игрока в бейсбол, который намного моложе чем она. Фил часто находиться в отъезде в связи со своей профессией, и Белла замечает, что мать очень сильно скучает по нему, когда Фил уезжает. Поэтому, чтобы облегчить им жизнь Белла возвращается в свой родной город Форкс, Вашингтон, чтобы  жить со своим отцом Чарли Своном. Она начинает ходить в среднюю школу Форкса и замечает, что местные мальчики очень интересуются ей, хотя Белла отклоняет их ухаживания. У неё появляется несколько новых друзей, в том числе Джессика Стэнли, Анжела Вебер, и Майк Ньютон.

 

 

 

Одна компания учеников в Средней Школе Форкса, которая очень заинтересовала Беллу, - Каллены, таинственная семья, состоящая из пяти приемных детей. Эдвард Каллен в особенности затрагивает её внимание. В ходе повествования, Белла узнает от друга семьи, Джейкоба Блэка, что Каллены - возможно вампиры. Однако, они отличаются от других вампиров, потому что предпочитают «вегетарианский» образ жизни, то есть, они заменяют кровью животных человеческой кровью, отказываясь охотиться на людей.

 

 

 

Эдвард и Белла постепенно узнают друг друга, но для Эдварда трудно быть рядом с ней, потому что ее кровь манит его. Хотя он не пьет человеческую кровь, Эдвард постоянно жаждет этого, и кровь Беллы для него особенно желаема. Он должен постоянно управлять своим инстинктом. Он также обнаруживает, что его способности телепатии не могут применяться к Белле.

 

 

 

В конечном счете, эти двое становятся ближе и объясняются друг другу в любви. Эдвард знакомит её с семьей, и вскоре после этого Белла приходит, чтобы посмотреть на игру Калленов в бейсбол. Все оборачивается не лучшем образом, когда к ним на игру неожиданно заявляются другие вампиры -  Лоран, Виктория, и Джеймса. Возлюбленный Виктории, Джеймс получает огромное садистское удовольствие от преследования свой жертвы и как только он видит на поле человека Беллу и то, как её любит Эдвард Каллен, Джеймс ставит себе цель убить Беллу. Эдвард и его семья спасают Беллу и уничтожают Джеймса, хотя другие вампиры из его клана - Виктория и Лоран остаются в живых. Белла, находившаяся на грани жизни и смерти отделалась сломанными ребрами, сломанной ногой, многочисленными синяками, ушибами и оставшимся на всю жизнь шрамом на руке в форме полумесяца от укуса Джеймса. Она лежит в больнице, где её ни на секунду не оставляет Эдвард и он рассказывает, что у Элис было видение, где она увидела Беллу в обличие вампира. Однако, он настроен во что бы то ни стало сохранить Белле человеческую жизнь, даже не смотря на то, что она сама хочет быть вампиром. Причины такой его позиции раскрыты в «Новолунии».

 

 

 

 

 

Esperanza (Twilight_ru) все записи автора

Эдвард Каллен

(Edward Cullen)

Первое появление – книга «Сумерки».

Настоящее имя – Эдвард Энтони Мейсен (Edward Anthony Masen)

Видовая принадлежность – вампир.

Возраст – 17 лет (физический)

Дата рождения – 20 июня 1901 г.

Дата смерти – 1918 г.

Родители (биологические) – Эдвард и Элизабет Мейсен.

Родители (приемные) – Карлайл и Эсме Каллен

Братья и Сестры (сводные) – Элис Каллен, Розали Хейл, Эммет Каллен, Джаспер Хейл.

Романтические отношения – Белла Свон

Дети – Ренесми Каллен

 

Биография

 

Эдвард Каллен был рожден как Эдвард Энтони Мейсен-младший 20 июня 1901 в семье Эдварда и Элизабет Мейсен. Он и его родители заболели испанкой во время эпидемии, опустошившей Чикаго, штат Иллинойс в 1918. Осиротевший и едва живой, Эдвард был обращен в вампира одним из врачей, пожалевшим его, Карлайлом Калленом. С этого момента, Карлайл воспитывал Эдварда как своего сына, и обучал его законам жизни, необычным для типичного вампира, вымышленной вселенной Мейер. Важнейшее правило – не использовать людей в качестве пищи. Эдвард и его семья, в числе которой его родители Карлайл и Эсме, братья и сестры - Элис, Джаспер, Розали и Эммет, часто вступают в конфликт с другими вампирами в результате этого образа жизни, который идет против их естественной вампирской природы. Источник этого конфликта так же - отношения Эдварда с человеком - Изабеллой (Беллой) Свон.

Сумерки

 

Когда Эдвард впервые встретился с Беллой в «Сумерках», он был поражен ароматом ее крови до такой степени что был готов убить её. Чтобы предотвратить это он на время уезжает на Аляску, но в итоге возвращается в Форкс. В стремлении не допустить, чтобы Белла нарушила спокойную жизнь его семьи в Форксе, штат Вашингтон, Эдвард начинает общаться с Беллой в школе. На следующий день после своего возвращения, он подвергает себя риску,  проявив свою нечеловеческую силу и скорость, чтобы спасти Беллу от фургона. Белла, увидев, на что он способен, начинает подозревать его, но Эдвард отрицает, что сделал что-то необычное. Став друзьями они вскоре влюбляются. Во время поездки в индейскую резервацию Ла Пуш, Белла узнает от Джекоба Блэка, что семья Калленов – скорей всего клан вампиров, питающийся кровью животных и возникший во времена его прадеда.

 

Быть с Эдвардом для Беллы – значит быть на грани со смертью,  потому что он должен постоянно сопротивляться своему желанию выпить её кровь. Он постоянно твердит Белле о опасности, которой она себя подвергает, пробуя привить ей здоровый страх за свою жизнь, связанный с постоянной опасностью пока она находиться рядом с ним. Однако, любовь Беллы и сила воли Эдварда – которая настолько сильна, что выдержала испытания, когда наихудшие опасения Эдварда свершились, укрепили их отношения.  Из-за связи с Эдвардом и его семьей, Белла становится желанной жертвой "невегетарианского" вампира Джеймса. С помощью своей семьи, Эдвард спасает Беллу от кровожадного Джеймса, но вопрос о том, как и дальше оберегать Беллу от опасностей остается открытым.

 

Новолуние

 

История «Новолуния» начинается с Беллы, которая очень расстроена из-за своего 18-го дня рождения, потому что она становиться "старше" чем вечно 17-летний Эдвард. Во время праздника по случаю дня рождения Белла случайно ранит себя, и вампирский инстинкт и жажда заставляют его брата Джаспера напасть на Беллу, и это напоминает Эдварду о непрерывной опасности к которой приводят их отношения. Думая, что таким образом защитит Беллу, Эдвард убеждает ее, что он больше не любит ее и уезжает со своей семьей.

 

Хотя Эдвард жил как вампир без любви в течение почти столетия до встречи с Беллой, жить без неё для него теперь очень трудно, он подавлен перспективой бесконечно длинной и бессмысленной жизни. Неудачное стечение обстоятельств, которые заставляют Эдварда думать, что Белла покончила с собой, он пытается убедить организацию итальянских вампиров Волтари уничтожать его. Вместе с его сестрой Элис, которая обладает способностями видеть будущее, Белла мчится в Италию и останавливает Эдварда прежде, чем Волтари могли убить его.

 

Понимая, что все их проблемы вытекают из необходимости защищать Беллу, она  с успехом находит поддержку семьи Эдварда идее превратить ее в вампира. Только одна мысль потерять её человеческую сущность, чтобы быть с ним проводит Эдварда в ярость, но позже он соглашается сам обратить Беллу при условии, что прежде этого они должны пожениться.

 

Затмение

 

В Затмении продолжает развиваться драма отношений Эдварда и Беллы. Эдвард говорит о том, что не желает обращать белу в вампира, потому что он полагает, что вампиры не имеют души и поэтому не заслуживают места на небесах. Белла, отношение к браку которой подпорчено ранним разводом ее собственных родителей, соглашается выйти замуж за Эдварда при условии, что они вступят в брак пока она всё ещё будет человеком.

 

В сюжет вплетается злой умысел вампира Виктории, которая впервые повстречалась с Беллой и Калленами в «Сумерках». Виктория охотится на Беллу и обращает вампиров, чтобы создать армию. Чтобы противостоять этой угрозе между Калленами и кланом оборотней-индейцев во главе с Сэмом Улеем и Джейкобом Блэком, другом детства Беллы, заключается временное перемирие. Однако, перемирие подвергается опасности, когда Белла, несмотря на ее обязательства перед Эдвардом, начинает испытывать чувства к Джейкобу. В конечном счете, Эдвард мириться с тем, что Белла неравнодушна к Джейкобу и уничтожает Викторию, а Белла признает, что Эдвард - самый важный человек в ее жизни, решаясь сообщить ее отцу об их решении вступить в брак.

 

Внешность

 

Как все вампиры в серии «Сумерки», Эдвард описан Беллой, как обладающий потрясающей красотой. Достаточно часто она сравнивает его с мифическим греческим богом Адонисом. Его кожа  "как мрамор" – очень бледная, холодна как лед, и имеет свойство сверкать на свете солнца. Его волосы – необычного бронзового оттенка, который со времен его человеческой жизни он унаследовал от своей биологической матери, но его глаза, когда-то зеленые, теперь имеют цвет золотого  топаза. Его внешность меняется, если он долго обходиться без пищи: его глаза темнеют, становясь почти черными, а под глазами возникают синие круги. Эдвард ростом примерно 189 см. (6,2 фута), и имеет стройное и атлетическое тело.

 

Романтические отношения

Белла

Белла - первая и единственная девушка Эдварда, хотя они используют термин "духовые партнеры"(soul mates). Эдвард имеет сильную жажду крови Беллы, что превращает в трудность даже простое нахождение рядом с ней. Вначале «Сумерек», Эдвард изо всех сил пытался избегать Беллу в стремлении защитить ее, но он, в конечном счете,  влюбился, несмотря на свои предчувствия. Поэтому Эдвард считает себя эгоистом, зная, что он должен держаться подальше от Беллы для ее же безопасности,  но не способный сделать этого. Столько, сколько он любит ее, Эдвард был против обращения Беллы в вампира, несмотря на то, что она хочет этого, из-за своего заблуждения в том, что вампиры прокляты и у них нет души. Однако в Затмении он соглашается обратить её, но только после их свадьбы, и она принимает его предложение.

 

Розали

 

Розали Хейл была обращена в вампира Карлайлом Калленом после того, как он нашел её едва живую на улице. У неё светлые волосы и она описана как самая красивая девушка в мире. Карлайл первоначально надеялся, что она станет его дочерью и парой  для Эдварда. Однако их чувства для друг друга оставались братскими, и Розали в конечном счете нашла своего любимого в лице Эммета Каллена.

Таня

 

Таня – рыжеватая блондинка, вампир, которая живет в Денали, Аляска, со своей семьей. Эта семья - единственный известный, помимо Калленов, клан вампиров, которые отказались от крови людей. У Тани возник интерес к Эдварду при их первой встрече, но он остудил её мыл весьма галантный образом. Эдвард позже заверяет Беллу, что Таня не представляет никакой угрозы их отношениям, поддразнив Беллу сказав, что предпочитает брюнеток.

 

Вампирская характеристика

 

Эдвард, как все вампиры в из мира «Сумерек», обладает сверхчеловеческой красотой, силой, скоростью, выносливостью и ловкостью. Его аромат и голос чрезвычайно обольстительны, что иногда действует одурманивающе и на саму Беллу. В Сумерках, Эдвард рассказывает, что как и другие вампиры, ему не требуется дыхание, хотя он дышит из привычки и потому считает полезным чувствовать запах того, что его окружает. Он не может переварить обычную пищу, для него она – как земля для обычного человека. Также как другие и вампиры, Эдвард не может спать.

 

В дополнению к тем чертам, которые свойственны всем вампирам, Эдвард имеет определенные способности, характерные только для него. Он - самый быстрый из Калленов, и способен легко опередить любого из них. Возможно из-за того, что он при жизни был очень чуток по отношению к другим людям, Эдвард может читать мысли любого в диапазоне нескольких миль от себя; Белла - единственное исключение из этого правила, потому что, как объяснила Майер, у Беллы весьма особенно устроенный разум. Для Эдварда так же характерны склад мышления и речи характерный людям жившим в начале  20-ого столетия.

 

Кино-образ

Открылось новое сообщество по известной книге и фильме"Сумерки". Добро пожаловать! :)