Nagore все записи автора Название: Irreversible schism. [Необратимый раскол]
Автор: Nagore
Бета: Microsoft Word
Жанр: Het, Angst, Romance
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Tom, Bill, Nolah, Munky, Jay, Max, Jean, Jeordie and TH crew.
Саммари: ложь иногда бывает необратимой и необходимой.
Статус: в процессе
Предупреждения: пока только обилие сленга и непонятных групп, песен и т.д.
От автора: The pieces fit, cause I watched them fall away.
*
для просмотра иллюстраций нажать сюда




Chapter II. Wild Child.

Серое пошарпанное строение из пяти этажей не особо выделялось на фоне таких же потрепанных временем зданий. Очередная безликая коробка, укрывающая энное количество людей от ставшего северным ветра. Дверь противно пискает, реагируя на ключ. Подъезд. Далее доведенная до автоматизма рутина - проверить почту в ячейке с потертым номером 216. Пусто. Везет мне сегодня на это слово. «Лифт или лестница?» вопрос заставил меня постоять на месте пару секунд, нервно щелкая затвором подарочной зажигалки Harley Davidson. «Лестница, хватит с меня лифтов на сегодня» и я отправилась считать давно выученное число ступенек от первого до пятого этажа, где была квартира.

В квартире никого, если не считать рыбок и кошки. Рыбки мои – кошка папина. Ненавижу кошек. А эту особенно. Хитрющая, так и норовит закусить моими рыбками. Впрочем, после одной из ее попыток я на 10 минут усадила ее в бак стиральной машины, заявив, что если она стрескает моих рыбок, то постирается вместе с папиной школьной рубашкой, не стиранной с момента окончания учебного заведения дцать лет назад. Бет, так зовут кошку, вроде впечатлилась и на рыбок больше не посягала. Правда, стоит признать, что в давящей тишине пустой квартиры двум зеленым глазам я была даже рада. Однако это было не взаимно - кошка как-то непонятно пошипела и удалилась в папину комнату с чувством собственного достоинства. Я несколько минут подумала, как расценить этот жест, но в конечном итоге забила и двинула к себе в комнату.

Моя комната это сущий трэш. Обоев там нет, не было и не будет. Зато все стены исписаны граффити, изрисованы портретами великих мира сего (типа Роджера Уотерса, Роберта Планта, Джимми  Хендрикса, Фредди Меркьюри и Лэйна Стейли и им подобных), логотипами рок-групп, вырезками старых американских машин, моими незаконченными эскизами татуировок, рисунков, к потолку были подвешены несколько негативов со старых фотопленок, а на окне висели черные шторы. Из мебели были кровать, письменный стол, диванчик и небольшой столик у него, и шкаф, который скрывал от взора адский беспорядок, творившейся внутри него. Также в комнате присутствовали комп, ноут, 4 колонки и 2 сабвуфера и дверь на крохотный балкон. Из осветительных приборов были только два торшера по разным углам комнаты, и лампа над столом. Думается мне, что нормальные родители вряд ли бы позволили такой «творческий беспорядок», но мои родители это отдельная статья.

Мама, Нарин Деко, приехала из Испании, из Галисии, еще точнее из Виго. Она была учительницей испанского в немецком лицее, да звучит чертовски логично, знаю. А еще она водила экскурсии по Музею Современного Искусства и вообще была человеком артистического склада. Они с папой встретились в 1986 году. Папе было 18, а маме 26. Зашибись, да? Но это была такая любовь, которой было глубоко плевать на устоявшиеся в этом лживом обществе рамки, устои и прочую псевдоправильную хрень. Я родилась 8 августа 1988. Мы жили очень круто, папа потом ушел из колледжа, и стал работать звукотехником у своего младшего брата, Джорди. Да, того самого Джорди Уайта, который Твигги Рамирез, который был басистом у Мэрлина Мэнсона, играл в A Perfect Circle и Nine Inch Nails. Несмотря на то, что папа был в разъездах, а мы с мамой жили тут, семья была крепкой. Я училась в том же лицее, где мама работала. Вообще она старалась сделать из меня приличного человека – учила испанскому, играть на пианино, вышивать, это при том, что в лицее я вдобавок к английскому учила еще и немецкий, и училась играть на скрипке(Бог мой, как я ее ненавижу!). Папа всегда давал мне послабления. Хотел, чтобы дочка стала рок-стар. Учил игре на гитаре, знакомил с музыкантами. Все было хорошо до 1998 года, когда у мамы нашли раковую опухоль. И еще год она медленно умирала. И мы с папой вместе с ней. Дерьмовое время, но оно сделало меня сильней. После этого папа, Уэстли его зовут, стал прикладываться к бутылке, драгзу и прочей мути. Так длилось до года 2002. За это время я успела приложиться к этому же, но, не оценив особой ценности продукта, ударилась в учебу. А именно в математику, физику, химию, и прочие точные науки. Больше всего меня увлекала астрономия. Это и определило выбор специальности, учусь на отделении Небесной механики, решаю километровые уравнения и думаю о высоком. В прямом смысле этого слова. Так вот, возвращаясь к 2002 году. Джорди, никогда, к слову, не называла его дядей, всегда мое приветствие выражалось: Джжжоооорррдиииии, аааааааааа!!! твааааююююмаааатььь сколько зииииим!!! Не иначе. Джорди избавился от своей алкогольной и драг зависимости, ушел от Мэнсона и взялся выводит из запоя и загула  папу. Потребовалось еще полгода в реабилитационной клинике, чтобы папа полностью выздоровел. Эти полгода я жила в тур-автобусе группы A Perfect Circle. После чего все участники группы стали мне как родные дяди. А потом и папа вернулся. В 2005 году, после знакомства с Робом Шериданом, в ту пору арт-директором NIN я увлеклась фотографией. На 18 лет мне подарили профессиональный фотоаппарат. Получалось неплохо, и этим я стала зарабатывать на карманные расходы. И вроде все налаживается. Да, пожалуй, налаживается. Но мамы мне не хватает…

Куртка летит на диван, шарф туда же, а я быстрым ходом иду в ванную, стягиваю свитер и начинаю отдирать пластырь с поясницы. «Незапланированная эпиляция на пояснице, блин». Содрано. Беру маленькое зеркало в руку, иду в коридор и становлюсь спиной к большому зеркалу во всю стену.

-Шшшикааарно. – завидев итог, я не смогла сдержать восхищения. На ямках бедер были два глаза, в которых вместо зрачков – огонь, посередине, на копчике, красный череп в обрамлении серых линий, косточек, игральный костей, а внизу подпись “Die Augen von Satan”. Я не сатанистка, но смотрелось охренительно. Первое полноценное тату готово. Хотя по счету оно уже третье, другие два: цитата Тимоти Лири «Think for yourself. Question authority» на арабском на запястье и японский иероглиф «Тайна» внутри солнца, изображенный на костяшке на лодыжке Но эти Глаза Сатаны смотрелись просто крышесносно. На радостях я врубила Metallic’у на половину громкости, насыпала кошке корм, помыла вчерашнюю посуду и пошла за мобильнком в комнату, чтобы поблагодарить Дефстара за проделанную работу. Не успела я закрыть свой слайдер, пообщавшись с мастером, как он затрезвонил заново.

На дисплее высветилось «Манки». Манки - это темнокожее, татуированное, дредастое существо – мой бойфренд на протяжении последних трех лет. Правда последний год у нас как-то не задался. Стали выплывать различия: Манк – джанк, асоциал, репер и неуч, зашибающий местной банды. Все наши сходства, как выяснилось, заканчивались на татуировках, любви к шоколадному Бейлису, старым машинам и асоциальности временами доходящей до мизантропии.

-Детка, привет. Что ты делаешь завтра вечером?

-Предположительно пишу курсовик.

-Ты будешь писать курсач до двух ночи?

-Два ночи, ДЕТКА, это уже ночь, а не вечер.

-Это детали. В общем, завтра будет крутая вечерина в АйЭмИксе, и мы идем, я заеду в полвторого. Ты одна сейчас?

-Нет, папа спит.

-А, ну до завтра.- пошли гудки. «Хоть бы спросил как дела, эгоист хренов» - слайдер приземлился на не заправленную кровать.

Папа приедет только в районе часа ночи. Почему соврала? Потому что если бы он узнал, что я одна, приперся бы сюда и дело бы кончилось известно чем. А этого мне совершенно не хотелось. Не с ним. Не сегодня. Не хотелось.

Переодевшись в нечто более домашнее я отправилась к холодильнику добывать пищу. Шпроты, вчерашний стейк, содовая – вот и все, чем удалось поживиться. Никогда не ем за столом, все время сажусь на здоровенный подоконник и наблюдаю за морем. Точнее океаном. Атлантика так и манит. Каждый день, каждый час, каждую минуту она разная. Мириады капель воды, смешиваясь иначе в каждой волне создавали постоянно меняющуюся картину от которой невозможно было оторвать глаз. Вот и я засмотрелась так, что шпротина соскользнула с вилки, грохнулась в банку, подняв масляные брызги, которые приземлились на голубых плюшевых штанах.

-Твою мать.

Аппетит испорчен. Пустая банка из под шпрот отправляется в мусорное ведро, за ней следует баночка из-под содовой. «Удивительно хреновый день…» хотелось подтвердить первую фразу перечислением всех хреновостей этого дня, но меня отвлек поворот ключей в замке. Выйдя в коридор и прислонившись к косяку я наблюдала за процессом открытия двери. Тут мимо меня с ультразвуковой скоростью промчалась Бет. «Папа чтоли? Так рано?» И тем не менее да. Папа.

-Привет, я думала ты к часу будешь.

-Я тоже так думал, не мы решили не торчать полночи в студии, а пойти выспаться и завтра приступить заново.

-Не похоже на вас.

-Стареем – улыбнувшись ответил он, повесив куртку на вешалку.

-Кстати пап, смотри – и я приподняла футболку, показав ему тату.

-Хах, а почему же не Die eier von Satan? Мейнард бы порадовался.

-Ну..он послужил вдохновением…но мне показалась, что тату, подписанное как «Яйца сатаны» будет лучше смотреться на парне, причем спереди. Но не на мне. Ну так как тебе?

-Ничего так да, смотрится.

-Ты будешь кушать?

-Неа, сразу в душ и спать, устал как черт.

Пожелав друг другу спокойной ночи мы разошлись по комнатам. «Надо рюкзак разобрать». Натыкаюсь на диск. Повертев в руках свежекупленную коробочку, я все же решилась извлечь содержимое и вставить в музыкальный центр. Сама же расположилась на диванчике и начала усердно читать автореферат по проблеме Большого взрыва.

Рядом лежали пульт от центра и треклист.  

01.  Scream. «Какой-то гимн лакримологии, ей-богу».

02.  Ready, Set, Go! «А теперь гимн для бегунов, какая заботливая группа. Каждому по гимну».

03.  Monsoon Первая понравившаяся песня. «Приставучая мелодия, незатейливые слова. Это явно сингл.»

04.  Love is dead “We die when love is dead, we’ve lost the dreams we never had” В десятку, черт возьми.

05.  Don’t jump Мелодия подозрительно напомнила The Rasmus. Но хуже от этого не стала. «Еще один сингл, скорее всего».

06.  Live every second «Призыв не плох. Исполнение ужасно»

07.  On the edge «Для поездок в автобусе – самое то.»

08.  Sacred «Как сопливо! Фууу» Песню я даже не дослушала до конца.

09.  Break away «Самое тяжелое из прослушанного. Покатит.»

10.  Rescue me «Тривиально до тошноты. Но не противно».

11.  Final Day «Хаха. Самая веселая песенка о последнем дне. Называется “Так оптимисты видят конец света”.»

12.  Forgotten children «Зацепило». Репит.

13.  By your side Второй раз зацепило.

14.  1000 oceans «Гимн искателей-аквалангистов?»

15.  Durch den mosnun «Звучит лучше, чем на английском».

16.  Black «Атмосферно».

17.  Raise your hands Вторая недослушанная до конца песня.

Проигрыватель высветил STOP. Хм. Странные впечатления. Ничего особенного. Музыка как музыка. Но приставучесть некоторых песен была катастрофической. Плюс те две, что зацепили, запали в мозг как следует.

Я отложила автореферат, диск и подошла к компу. Открыв Google единственной целью было узнать что-то о группе. Впрочем, ничего сильно отличающегося от того, что рассказала мне Википедия в лице Люка я не нашла. Фотки. «Мдааааа…не повезло тебе с внешними данными, парень». Я посочувствовала вокалисту, уж сильно смахивавшему на вокалистку. Его брат все же при ближайшем рассмотрении был более похож на особь мужского пола. Больше всего меня умиляла эта уменьшенная версия Фредди Принца. Youtube.com «надо бы посмотреть. Клип? Нет. Лайв. “Vergessene kinder” – отлично пойдет.» После просмотра я никак не могла отделаться от впечатления, что он пел одновременно и про себя и про меня. Искренне.

«Мда» - вот вердикт тому, что мне понравилась немецкая попроковая группа для тех кому до 16…. Я пошла в душ, предварительно врубив Stairway to Heaven. Люблю засыпать под нее. Вспоминается детство: приглушенный свет торшера, рядом сидит мама, проверяет работы учеников; за окном тихо завывает прибрежный ветер; из колонок доносится негромкий голос Роберта Планта…и сон.