Contradiction. История третья.

* * *
Ему было лет семнадцать на вид. Эдакий гламурный гопник. Пока молчит и улыбается, так картина маслом - златовласка на огромной белой птице. А только откроет рот...
- Учиха-ебучиха, м!
Ну вот, собственно, и конец многоточия. Итачи и рад был бы не обратить внимания на идиотское высказывание, но он, вообще-то, хотел побыть один. Да, и на дереве спокойно не посидишь...
- Тебе больше негде материться? - Учиха брезгливо поморщился. - У меня уши вянут.
- А лес общий, бля, хочу, и матерюсь, где хочу, м! - Дейдара остановился, вальяжно прислонившись плечом к дереву, на котором сидел Итачи.
- Безграмотный придурок, - фыркнул тот. - Это тавтология.
- Хватит умничать, ебаный гений!
А вот это уже слишком. Спрыгнув вниз, Итачи мгновенно оказался вплотную к Дейдаре, схватив его за горло и прижав к дереву.
- Что ты сказал, бездарность? - Сузив глаза, Учиха холодно уставился на него в упор.
А это было слишком для Дейдары.
- Кто бездарность, ты, пассивный гамадрил?!
Резкий пинок коленом, и Итачи согнуло пополам. Его в жизни не били, как-то не получалось у противника подойти к нему близко, а тут на тебе, по я... По достоинству. Как по-женски, Дейдара, ай-яй-яй... Немного растерявшись, Итачи ловко подсек ноги заливисто хохочущего блондина, уронив его в траву.
"Если не отправлю в царство Красной луны, хотя бы рот порву кунаем и в глотку его затолкаю...." - думал гений, метнув вышеупомянутый кунай в растянувшегося в траве Дейдару, но тот увернулся, и лезвие просвистело в каком-то сантиметре от его щеки.
- Ах ты, шаринганистый ублюдок!
Получив пинок под колено, Учиха грохнулся в траву неподалеку от Дейдары, вмиг оказавшись оседланным растрепанным подрывником, незамедлительно начавшим его душить. Итачи сжал его запястья, пытаясь оттолкнуть, но тот вцепился сильно, да еще и глаза закрыл. Трус!
Внезапно странное ощущение заставило Учиху отвлечься от отдирания рук Дейдары от своей шеи и ощутить некий дискомфорт.
Они лежали друг на друге, прижимаясь слишком близко, и пусть один пытался придушить другого, но они были молоды, одежда тесной и обтягивающей, и это не могло их не поддразнить. Ощутив, как нечто твердое и горячее, даже сквозь ткань, уперлось ему в живот, Дейдара прекратил душить Итачи, приподнялся, ошеломленно отстранившись, но, тем не менее, продолжая сидеть верхом на Учихе. Тот тоже немного удивился, о чем свидетельствовали распахнувшиеся глаза и немного поддернувшиеся вверх брови. Пару секунд они молча и растерянно смотрели друг на друга, пока Дейдара не понял,что краснеет.
- Ха-х? Учиха?! Извращенец, что ты делаешь, м?! - Яростно прокричал он ему в лицо, даже слишком яростно, чем только еще больше выдал собственное смущение.
Лицо гения шарингана тоже нежно порозовело, однако говорил он спокойно, как и всегда.
- Я - ничего не делаю. У тебя тоже самое.
- Что за черт, м?! - Подрывник требовательно уставился на Учиху, словно тот его грязно домогался.
- Нечего было об меня тереться. - Спокойно ответил Итачи, будто у него и не стоял вовсе.
И это было последней каплей терпения белокурого подрывника.
- Да кто об тебя терся, ты, говнюк! Я тебя убью, м!!! - Разъяренный Дейдара начал с яростью душить оппонента, не на шутку стиснув тонкие, но очень сильные пальцы на его шее, как тиски, так, что перед глазами Итачи стремительно потемнело, и гений решил все-таки посопротивляться.
- Ус...п...кой...ся... - Выдавил Итачи, с силой вцепившись в изящные белые запястья, не без борьбы отодрав от своей шеи руки и отшвырнув подрывника в траву. - Ненормальный... - Приподнялся, потирая шею и хватая ртом воздух. - Слабак...
Голубой глаз Дейдары в яркой черной обводке широко раскрылся, засияв азартом, от чего подрывник стал казаться невменяемым.
- А ты думал, это все, что ли, сучий потрох, м?!
Итачи на этот раз уже серьезно хотел было поймать его взгляд, чтобы проучить недоумка, раз уж тот не усвоил предыдущий урок, но сильный удар в нос и ладонь, закрывшая глаза, нарушили его планы. - Сука, дрянь, урод, тварь, выродок, ненавижу, дерьмо, подонок, м!
Удары посыпались на него градом вместе с нескончаемым потоком ругательств, яростные, сильные, словно тот пытался забить его насмерть. Скорее всего, Дейдаре тоже было больно, но он продолжал, как безумный, избивать лицо Итачи, не разбирая, куда бьет, в глаза, виски, нос, губы, превращая красивое лицо в кровавое месиво, глядя куда-то пониже шеи, чтобы не встретить его взгляд. Трусливо, да, но точно безопасно для себя, ведь Учиха сейчас явно не в выигрышном положении для рукопашной.
Сначала Итачи был растерян, по-другому не скажешь. Дейдара словно обезумел, лупя его куда попало и улыбаясь этой своей шизоидной улыбочкой маньяка, вечно витающего в своих больных мечтаниях на белой глиняной птице. Опомнившись, Учиха довольно ловко поймал его руку, сжав тонкие белые пальцы.
- Хватит... - Сплюнув кровь в траву, тихо, но решительно проговорил он разбитыми губами. - Ты ничего не докажешь этим.
- Пусти! - Дейдара, как безумный, задергался, вырывая руку.
Итачи отпустил, лишь устало вздохнув.
- Ничтожество...
- Заткнись, пока я тебя не заткнул, м!
- Ты не сможешь, ты слаб...
Дальше все произошло очень быстро. Быстро и как в тумане. Итачи не помнил точно, как оказался раком со спущенными штанами. Перед этим его схватили за волосы и ударили головой оземь, и после того, как перед глазами перестали прыгать белые точки, он уже ощутил себя в столь не гениальном положении.
- Сука, теперь уж ты мне ни хера своими глазенками не сделаешь, да!
Грубый и резкий толчок внутрь. Итачи глухо стонет, закусив руку, ему это знакомо...

"Сыночек, хороший мой, какой же ты узенький... Да-а-а, как же я хочу тебя, мой маленький..."

Он ощущает все до мелочей, как сочащаяся смазкой влажная головка члена Дейдары протискивается в его отверстие, болезненно растягивая, как пальцы грубо и больно стискивают талию, как дергаются чужие бедра, с силой толкая в него член почти на всю длину сразу, так противно и уродливо... "Ты не можешь победить и знаешь это, поэтому насилуешь, желая хоть в чем-то быть выше меня, но ты не выше... Ты такой же, как и все... ничем не лучше... ты не выиграешь, сделав это со мной... Проиграешь... опять... Ты слаб..."
А Дейдара продолжает безумно вколачиваться в него, приговаривая ругательства, словно молитву.
- Маленькая... грязная... тупая... шлюха... - Задыхаясь, цедил он, исходя злобой, словно пытаясь выплюнуть свою ненависть. - Кисаме тебя уже растрахал, да? Да тебе еще один надо вставить, чтоб ты... хоть что-то... почувствовал, м...
Дейдара кончил быстро, все длилось от силы минут пять... Итачи зажался, жмурясь и морщась, ощущая, как в него выплеснулась горячая сперма изнасиловавшего его подрывника... "Идиот... глупый ребенок, ну и что теперь? Чего ты добился, Дейдара? Глупец..."
А с Дейдары словно спало наваждение. Пару секунд он растерянно смотрел в спину Итачи, неподвижно застывшего под ним, потом с мокрым звуком вытащил из него поникший член и его сперма вылилась из растерзанного отверстия, стекая по ногам Учихи в траву... Тот, наконец, оттаял, молча натянул на себя штаны и присел, не поворачиваясь, тяжело переводя дух. Дейдара тоже совершенно автоматически привел себя в порядок, ошарашенный собственной выходкой.
"Он сидит? Неужели не больно, м?.."
Было больно. Очень. Но Итачи привык. Не впервой. Все вокруг хотят от него только одного, это давно уже не новость. Красивый. Значит, нужно трахать. Так думал его папочка, изнасиловавший его в двенадцать лет, половина АНБУ, Мадара, сделавший то же самое, что и отец, годом позже, Кисаме, взявший его по пьяни месяц назад и Дейдара, оттрахавший только что. Итачи никому из них не мстил за это и даже не пытался. Этим они только доказывали свое бессилие перед ним. А подобное не достойно и плевка в лицо, не то что активации шарингана...
- Может, скажешь что нибудь, м?!
- Ничтожество...
- Блядь!
Это словечко неожиданно больно кольнуло Итачи в грудь. Да, он уже слышал подобное в свой адрес, но сейчас из уст Дейдары это прозвучало с такой ненавистью, презрением и... горечью, с отчаяньем и досадой, словно тому самому было больно оскорблять его... Учиха обернулся, но Дейдары и след простыл. И когда успел? Сбежал. Как и все. Кончил и оставил его одного. Итачи не придал бы этому значения, если бы не щемящее чувство в груди. Стало противно, как когда-то давно, когда он жалобно стонал под собственным отцом, ощущая, как в него изливается семя, прибавляя к разрывающей на части боли ощущение грязи и одиночества.
"Тупые, никчемные отродья... Ничего из себя не представляя, желают только мучить и ломать из зависти, из какой то своей... ущербности! Меня всю жизнь такие окружают. Они боятся меня и сознают это. И это уже наказание. Живи со своей завистью и ненавистью и бойся меня до дрожи в каждой клеточке, Дейдара, и пусть они сожрут тебя изнутри. Так уж и быть, живи."

Как и следовало ожидать, в тот же вечер после летучки темой дня во всех домиках базы Акацк было: "А кто же так Итачи разукрасил?" Хоть он и умылся и как обычно прятал лицо за воротником, подбитый глаз за длинной челкой не укрылся. Гений отмалчивался, в обычной, презрительно-холодной манере игнорируя разыгравшуюся вокруг него шумиху. Он был спокоен, как никогда.
"Кучка недошиноби, как обычно, получила пищу для сплетен и злословия. Ничего удивительного."
Удивило только то, что Дейдара еще не растрепал всей организации о произошедшем.
"Хм... что ж, он чуть менее дурак, чем я думал. Но только чуть."
Блондин был очень доволен собой, но, вопреки ожиданиям, наслаждался плодами своего уродского поступка в стороне, тихо, как Итачи показалось, млея от гордости. Учиху передергивало от отвращения и странного, но очень навязчивого желания дать ему пощечину. Обычную. Непонятно, зачем, просто хотелось, и все.
Кисаме, разумеется, сразу достал напарника своей заботой, и все бы ничего, если бы он не болтал без умолку и не донимал Итачи расспросами. Его стараниями через пару дней лицо гения было практически приведено в норму, не считая еле заметного пожелтевшего полукруга под глазом, который, в принципе, внимания не привлекал, если о нем не знать. Два дня Итачи старался не выходить на улицу без надобности, чтобы его не бесили и не провоцировали, а то ведь за убийство коллеги можно было получить от Лидера особо заунывную лекцию на три часа, чего сейчас ему хотелось меньше вопросов "А кто это нас так обидел?" Сегодня заняться было решительно нечем, и гений соизволил явить себя Божьему свету, за что немедленно поплатился.
- Куда торопишься, куколка, м?
Нахальный голос, растягивающий слова и вставляющий куда надо и не надо свое чертово "м", пробудил знакомое желание ударить, так, что руки зачесались. Привычно завернувшись в плащ, Итачи развернулся, проигнорировав Дейдару, но тот сегодня явно был намерен потрепать ему нервы. Догнав полусонного Учиху, подрывник толкнул его спиной к стене, грохнув ладони по обе стороны от головы. Итачи отвел взгляд, презрительно фыркнув, бесцветно и вяло роняя:
- Отвали...
Блондин раздраженно ударил кулаком в стену совсем рядом с его лицом, и Итачи неожиданно ощутил себя какой-то девочкой-целочкой, свернувшей не в тот переулок. Такие уличные выходки были ему непривычны, все же он рос в сильном и относительно, ну, хотя бы внешне, воспитанном клане, а не в подворотне, как, похоже, некоторые. Дейдара довольно оскалился.
- Ты всегда такой, м?
- Какой еще такой? - Итачи решительно отпихнул подрывника, начиная злиться, но тот настойчиво оттеснил его обратно.
- А вот именно, что никакой, м. Безынициативный. Холодный.
Он явно пытался задеть, но ничего, кроме раздражения, его слова у Итачи не вызывали. Он хотел уйти.
- Мне не с чего быть к тебе небезразличным.
- Да ну...
Дейдара попытался было расстегнуть его плащ, и Итачи, перехватив того за руку, не так давно пытавшуюся его задушить, резко и с силой заломил ему ладонь в обратную сторону так, что изящное запястье опасно задрожало и побелело, грозя надломиться. От неожиданности тот сдавленно рыкнул, дернувшись прочь, но Итачи держал мертвой хваткой, и стоило тому зарыпаться, как Учиха рванул его на себя, оказавшись с подрывником почти щека к щеке.
- Не тро-гай ме-ня, - с высокомерным пренебрежением процедил гений на ухо Дейдаре, четко, по слогам, с расстановкой, словно желая подчеркнуть свое отвращение, вкладывая его в каждый произнесенный звук. - Ты мне от-вра-ти-те-лен.
- Ты мне тоже, м. - Прошипел тот, снова пытаясь вырвать руку, но не тут-то было. Напряжение практически ощутимыми искрами бегало между ними, норовя прорваться, как и трясущаяся рука Дейдары - вот-вот хрустнуть костями и связками.
- Тогда в чем дело? Зачем домогаться меня?
- А ты тут видишь другие кандидатуры, м? - Дейдара упрямо поджал губы, стараясь игнорировать боль. - Слушай, Учиха... - Неожиданно произнес он, резко сменив тон. - Мне жаль, на самом деле, м.
- Чего тебе жаль?
- Что я сделал это с тобой. Не знаю, что на меня нашло, м... в общем, прости. Это было мерзко.
Итачи слегка ослабил хватку.
- Ты просишь прощения? - Он недоверчиво приподнял точеную бровь. "Может, и вправду раскаивается, вот только ублюдка не научили просить прощения по-человечески и вовремя, а не сначала доводить, а потом с заломленной ручонкой скулить, как глупый щенок."
Язычок высунулся из ладони подрывника, синея и припадочно дергаясь, брызгая слюной.
- Да. - Прохрипел его обладатель, сжимая зубы и снова начиная тянуть руку на себя.
Учиха отпустил его ладонь, и Дейдара тут же принялся тереть покрасневшее, еще немного, и сломавшееся бы запястье. Язычок залез обратно, а ротик начал кашлять и плеваться. Итачи брезгливо отошел чуть в сторону, демонстративно вытерев руку о штанину.
- Тогда в лесу... я действительно хотел тебя, м... ты очень красивый, ты... ты нравишься мне, м.
Учиха едва удержался, чтобы не захохотать, запрокинув голову. Ну как же смешон был грозный Дейдара, бормоча эти глупости.
- А ты мне - нет.
Перестав баюкать ладошку, тот вызывающе заулыбался, недвусмысленно облизнув губы.
- Да ну? Я некрасивый, м?
Итачи окинул собеседника пустым взглядом, невольно задержав его на лице и волосах Дейдары.
- Красивый - Итачи сухо кивнул, пристально глядя ему в глаза, но шаринган пока не активируя, - и это, кстати, твое единственное достоинство. Но это не повод хотеть тебя.
Как он снова сумел так близко подойти? Учиха опять ощутил себя зажатым у стены, как девица. Это было неприлично, бедра Дейдары прижимались к нему, и этот чертов мутант был возбужден!
- А что повод, м...? - Длинный язык прошелся по мочке уха, скользнув ниже, на шею. По коже побежали мурашки и тело пробрало сладостной судорогой, что не могло не взбесить Итачи окончательно.
- Отпусти...! - Ощутив что краснеет, он грубо пихнул Дейдару в плечо, но на этот раз тот был готов к сопротивлению.
- Нет... ты на моей территории, Учиха. В этой области я гений, м...
- Я убью тебя.
- Попробуй...
Итачи обожгло жаром прижавшего его к стенке тела, лицо бросило в краску, руки, упирающиеся в плечи Дейдары, задрожали и взмокли, как у школьника на экзамене. Белокурая прядь коснулась щеки невесомой лаской. Светлые волосы красиво блестели на солнце, сразу было видно, что он очень о них заботится. Идеально уложенные пряди льнули к лицу и так приятно пахли фруктовым шампунем... Учиха непроизвольно подался вперед, желая провести по ним ладонью, разумом не успевая за своими порывами. Приятный аромат немного закружил голову, маня вдохнуть снова, уткнуться лицом в эти шелковые пряди... Дейдара повернулся к нему, оказавшись близко, почти целуя, согревая учащенным дыханием приоткрытые губы Итачи, и тот замер, растерявшись окончательно...
Оставалось только одно... Секундное прикосновение губ к губам и сразу за жарким выдохом в рот порывистые и влажные касания ласкающих друг друга языков. Итачи сдавленно ахнул, осознав что делает, но Дейдара не дал себя оттолкнуть, прижав Учиху к стене еще крепче, бесцеремонно и собственнически блуждая руками по его телу, засовывая ладони под одежду, поглаживая, надавливая, где нужно, так, что он уже через минуту запрокинул голову, разорвав поцелуй и жалобно застонав. Дейдара снова закрыл его глаза ладонью, приникая теплыми и мокрыми от поцелуя губами к его разгоряченной шее, изощренно зацеловывая и вылизывая такую чувствительную сейчас кожу за ухом, ключицу...
- Н-нет, прекрати... - Итачи слабо уперся руками в грудь подрывника, с огромным усилием вынуждая сопротивляться принимающее желанные ласки тело, пытаясь отстранить того от себя. - Я не хочу...
- Врешь, м... - Облизнулся Дейдара, погладив и сжав его член сквозь брюки.
Учиха обжигающе покраснел, выдохнув и закусив губу.
- Кисаме дома? - Шептал тем временем искуситель ему на ушко, дразня мочку острым язычком и тепло выдыхая.
- А... нет. - Даже по его шепоту Итачи понимал, что тот, скорее всего, улыбается.
- Отлично... Сасори-но-данна дома, так что к тебе, м.
... кровать тихонько скрипнула, принимая вес двух свалившихся на нее тел. Дейдара сел верхом на Итачи, продолжая закрывать ему глаза и целовать, ловко расстегивая и ослабляя ремень на его брюках, высвобождая болезненно возбужденный член любовника. Учиха завозился под ним, пытаясь убрать ладонь с лица, но тот наклонился, вжав его в постель, облизнул губы гения, ловя его короткие выдохи, и нараспев произнес:
- А-а-а... то я не знаю, что ты сделаешь, если я уберу руку, м.
- Н-ничего... - Итачи почти простонал это, ощущая, как тонкие пальцы обняли его твердую плоть, ритмично задвигавшись по всей длине, принося наслаждение...
- Потерпи... скоро уберу...
Мягкая подушечка пальца потерла головку, ротик на ладони приоткрылся, выпуская язычок, тут же обласкавший член, заставив Итачи выгнуться дугой на простыне, толкаясь бедрами в ладонь подрывника... Они сами не заметили, как остались оба совершенно без одежды, разгоряченные страстью, порывисто жмущиеся друг к другу в удушающем желании слиться воедино. Длинные волосы растрепались, липли к влажной от пота коже, забивались в рот, мешая целоваться. Воздуха отчаянно не хватало, казалось, комната наполнилась жаром, а тела раскалены, словно жидкий металл... Итачи пропустил момент проникновения, боль показалась ничем по сравнению с ощущением заполненности и разлившимся по телу удовольствием, когда член Дейдары оказался внутри него. Кажется, Итачи коротко стонал, прогибаясь и царапая его спину, снова и снова ощущая его движения в себе, отдающие, как эхом, болью и наслаждением. Кровать громко скрипела, ударяясь спинкой в стену, перед глазами было темно...
Дейдара давно убрал ладонь от лица Итачи, но, даже начав трахать, не открывал глаз. Несмотря на сносящее крышу удовольствие, ему по прежнему не давали покоя проклятые очи распластавшегося и стонущего под ним любовника.
- Дейдара-а... - Чувственный шепот пробрал мурашками по спине. Учиха, ты ли это?
Расплывшись в развратной улыбке, Дейдара непроизвольно открыл глаза, желая прошептать тому что-нибудь пошлое, но, встретив затуманенный страстью взгляд Итачи, осекся на полуслове, продолжая двигаться, но чувствуя, как улыбка медленно сползает с лица и что-то странное, словно пушистый мягкий зверек, сворачивается клубочком в груди, грея и перебирая когтистыми лапками... Полуприкрытые, черные, как ночь, глаза, необыкновенно красивые и глубокие... Дейдара обнял Итачи, потянувшись к его лицу, но тот вдруг снова зажмурился, отвернув голову. Наваждение спало. Слух вновь наполнился скрипом кровати, стонами Итачи, а может, и их обоих, мокрыми звуками толчков и шелестом сминающихся простыней, но в груди теперь щемило пустотой и мучительно не хватало чего-то...
- Ха-х... повернись... - Собственный голос показался подрывнику далеким и чужим, тело напряжено, словно натянутая струна, сердце бешено колотится в груди, бедра резко и жестко толкаются вперед...
Итачи вскрикивает, сильнее вцепляясь в его спину.
- Больно? - Спрашивает Дейдара и тут же приникает губами ко рту Итачи, глубоко и упоительно целуя, сдавленно стонет, дрожа в ярчайшем оргазме, наполняя горячим семенем тело любовника и ощущая, как тот дрожит в его руках, изливаясь себе на живот и в ладонь, ласкающую его плоть....
... из темноты появляется потолок с неясным пасмурным квадратом света позднего дня. Кажется, сознания он не терял, но это было так... Это был самый потрясающий, самый умопомрачительный, самый выматывающий секс в его жизни! И какой конец, о-о-ох... Дейдара расслабленно потянулся, приподнимаясь на локтях и поворачиваясь к Итачи. Тот лежал на боку лицом к нему, растрепанный, кожа блестела от пота. Он неровно и сбивчиво дышал, все еще жмурясь и приходя в себя. Рука сама собой потянулась было к нему, желая нежно погладить по щеке, но тут что-то больно кольнуло блондина в грудь и он, мгновенно похолодев всем телом, как от озноба, резко поднялся, наклоняясь за своей разбросанной по полу одеждой.
- И все-таки ты шлюха, Учиха, ничего не стоит тебя взять, м! Захотел и трахнул! - Собственный противно громкий в расслабленной тишине голос слышится, как-будто со стороны.
Итачи на миг перестает дышать, затем медленно вдыхает, садясь на постели, растерянно озираясь по сторонам, словно потерявшийся ребенок.
- Но как же... как же это так?.. - Глухо роняет он в пространство, не веря своим ушам.
Дейдара не отвечает, кое-как одеваясь и приглаживая волосы.
- Когда захочу еще раз, я тебе скажу, так что не бегай за мной, м. Отдыхай.
Оглушительный хлопок двери. Звон вдребезги разлетевшейся об косяк стеклянной вазы и чей-то отчаянный в своей злобе и горечи крик:
- Бездарная белобрысая мразь!
В ушах зазвенела тишина, в то время как внутри словно что-то взорвалось, как одна из бомбочек этого скота.
"Я убью тебя, Дейдара, я тебя уничтожу, ты будешь корчиться у моих ног и умрешь, а потом я скормлю тебя Зетсу и буду смотреть, как он тебя жрет и отплевывается от твоих мерзких блондинистых волос, слабый никчемный сучонок!"
Злоба душила, ровно как и слезы, тяжелой пеленой застилавшие глаза и срывавшиеся с ресниц... Шаринган в слезах, какая поэзия... Любовник - сволочь, и тебя, молодого и красивого, обкончали и бросили... Как всегда... Да ничем этот кусок говна не отличается от остальных! А ведь он поверил ему, поверил в его "симпатию", отдался. Ошибка, гений. Тебя не любят и не хотят, тебе лишь завидуют и ненавидят. Дейдара называет себя артист... О да, следует признать, он потрясающий актер, аплодисменты!
Итачи молча хлопнул в ладоши три раза, зарываясь лицом в подушку и дрожа, давя в себе слезы. Шаринган в слезах - плохой Шаринган, гении не плачут, а если и плачут, то другие об этом ничего не должны знать, никогда...
Снова засел на целый день взаперти, сначала не мог вылезти из душа, ощущая себя гадко, без конца натираясь, до красноты терзая кожу...
Проклятая слабость практически не знавшего ласки мальчика, изнасилованного собственным отцом! Он думал, что победил ее, что ему это не нужно...
Дейдара определенно ему не нравился, Итачи его презирал...Но отрицать, что подрывник был очень красивым и все же не таким уж слабым, было нельзя. Смог же он снова взять над ним верх в постели, заставить, нет... соблазнить его, подчинить своей воле и желанию... заразить этим желанием, заставить хотеть его, раздвинуть ноги, получая при этом наслаждение от ощущения его рук везде, на шее, груди, в паху, двигать бедрами навстречу язычку, ласкающему его плоть так нежно и мучительно сладко... Итачи резко помотал головой, прогоняя мысли и отпечатки ощущений от прикосновений на коже. Она еще помнила его, на нем даже остался его запах, не убитый водой, такой свежий, немного отдающий чем-то теплым и цитрусовым... Итачи очень возбудился и ничего не мог с этим поделать. Рука сама по себе, словно живя своей жизнью, погладила грудь, забравшиеся под тонкую ткань пальцы потерли и нежно сжали сосок, отчего с губ брюнета сорвался судорожный стон. Недолго погладив себя, он развел колени, откинувшись на спину, ослабляя ремень на брюках, нетерпеливо и в то же время медленно, как и Дейдара недавно, сжимая и поглаживая, выгибаясь от изводящего и тянущего удовольствия. Он не мог вспомнить лицо Дейдары, сначала тот зажимал ему глаза ладонью, потом Итачи жмурился, отчего-то избегая взгляда в глаза.... Он никогда не смотрел на партнера во время секса и никогда не хотел этого, это было чем-то слишком уж... интимным. Он открыл глаза всего на пару секунд и сразу же закрыл, почувствовав взгляд Дейдары. Это смутило, обдало жаром с ног до головы, отдавшись в грудь и живот пронзительной судорогой, смутило куда больше, чем тот факт, что он лежал под ним совершенно обнаженный, в женской позе, покорно принимая его в себя...
Долго мучаться не пришлось, не прошло и пяти минут, как Итачи уже лениво тянулся к тумбочке за салфеткой, немного учащенно дыша и ощущая себя еще более неудовлетворенным, чем пять минут назад... Красивый подрывник не шел у него из головы, не важно, презирал его Итачи или нет, он продолжал о нем вспоминать. О нем и о том, что между ними произошло... Дважды.


* * *
Звонко пели птицы, те, другие, которые не глиняные, которые прячутся в шелестящих зеленых кронах, прыгая с ветки на ветку как им захочется...
- Кац!
Пение обрывается, сменяясь испуганным душераздирающим криком, беспорядочным рваным шелестом крыльев разлетающихся в разные стороны сизых пернатых существ и тихим, словно вздох, звуком шлепнувшегося в траву трупика птички, попавшей в зону поражения маленькой белокрылой бомбы...
- Заткнитесь все, м.
Минута тишины. А потом, хоть стой, хоть падай, - птичку жалко! По щекам заструились слезы. "Что уж не себя взорвать сразу, м? Только хуже и хуже... черт!" Она же ни в чем не виновата была, эта птичка... гребаная птичка....
Уже неделю Итачи в его сторону даже не смотрел. Не пытался отомстить, задеть... Ничего. На собраниях Дейдара делал вид, что ему все равно, демонстрируя всем свою надменную мордочку, словно ничего и не случилось, и только Итачи не знал, насколько она надменная, потому что не смотрел в его сторону... Учиха был спокоен и отчужден, как обычно, стоял, немного наклонив голову, так, что воротник скрывал его губы и нос. Красные глаза, несмотря на страсть этого цвета, холодны, словно окровавленный лед. Дейдара видел их так далеко и близко, такие опасные и отвратительные глаза, которые хотелось вырвать, а лучше выколоть собственными пальцами, выдавить, чтобы вся эта проклятая краснота вытекла наружу, выплеснулась потоками крови на щеки, подбородок, шею, грудь.... Не слушая Лидера, он почти физически ощущал, как стекает по его пальцам горячая кровь каждой клеточкой ненавистного ему человека, отродья, твари, выродка, скота, ублюдка Учихи Итачи... Вот он дергается в предсмертных конвульсиях, его трясет, кровь везде, он хрипит, потому что сорвал голос от крика... А потом Дейдара заталкивает ему в рот кусок глины, точнее нет... он же художник, все должно быть красиво... Нет, длинная сороконожка заползает ему в глотку и наш супер-гений начинает корчиться и задыхаться, выхаркивая кровь, а белая тварь уже копошится где то в его кишках... а потом «Кац»!..
Сейчас блондин не испытывал и сотой доли обычных от этих фантазий торжества и внутреннего трепета, более того, от мыслей о крови его начало мутить... Ему довелось увидеть настоящие глаза Итачи, не те, мерзкие, красные, другие. Черные, как ночь и такие же глубокие и спокойные. Он смотрел в них, отчаянно двигаясь в так сладко стиснувшем его теле, сжимая в объятиях своего соперника и в те минуты любовника, шепча ему что-то ласковое без разбора, целуя... Гений краснел, нежно приоткрывая ротик, и громко стонал, царапая его спину и выгибаясь навстречу не то от боли, не то от наслаждения. Он жмурился, и Дейдара не мог скрыть разочарования, желая снова увидеть его черные глаза, но тот начинал отворачиваться и запрокидывать голову... А потом, когда все кончилось, он снова обозвал Итачи шлюхой и ушел, дико довольный собой. Только вот как-то быстро радость кончилась. Да, он его соблазнил, да, тот позволил взять себя, даже как-то... старался делать что-то в ответ, обнимал, жался, не просто как бревно лежал под ним, без эмоций и реакций....
Утерев глаза, блондин забрался с ногами на подоконник, бесцельно уставившись в окно. Хидан и Какудзу с миссии вернулись, идут к себе, ругаются. Точнее, Хидан орет, а Какудзу делает вид, что глухой. Сейчас придут и будут трахаться, мать их за ногу! Неожиданно эта мысль отозвалась завистью и досадой... Любовь там у них или что, а они ведь всегда вместе. Всегда. Ругаются или молчат... Всегда вместе, словно приклеились друг к другу. Наверное, это... хорошо. Не одиноко.
- Подумаешь! У меня есть мое искусство, м... - Отвернувшись от окна, Дейдара слепил птичку и отпустил её летать по комнате. А потом слепил кота и посадил на подоконник. Тот походил туда-сюда и прыгнул ему на колени. Холодный. Гладкий, как камень. Весь белый... Так одиноко Дейдаре еще никогда не было...
По стеклу забарабанил дождь, наполняя слух и душу ленивой скукой и серостью. Хидан и Какудзу ругаются, Сасори-данна торчит в мастерской вторые сутки, Лидер и его девушка в постели, скорее всего... Вот и искусство его не спасло. Ему невыносимо больно и одиноко в окружении четырех стен и холодных глиняных существ. Он по прежнему их любит, одна мысль о взрыве заставляет все внутри трепетать, но сейчас хочется не этого... Человека. Другого человека, которого хотелось бы обнять в такой холодный и промозглый день, затащить под одеяло, уснуть, слушая биение чужого сердца и ровное дыхание под ухом... Везет Сасори, ему давно это все уже не нужно, а Дейдаре...
Прижавшись лбом к холодному стеклу, блондин тепло выдохнул на него, проводя тонким пальцем, рисуя маленькое сердце... Через несколько секунд оно растаяло.
Вздох сожаления на красивых губах.
"Интересно, а что сейчас делаешь ты? М?.."
Еле слышный шепот вслух:
- Прости...
Шум дождя.

* * *
После собрания Дейдара практически убежал, не желая находиться среди коллег. Сегодня все были какие то сонные, даже Лидер, и такое количество людей невыносимо раздражало отчего-то. Именно сегодня. Все приперлись! Вовремя! Кроме НЕГО... Кисаме сказал, что Итачи-сану нездоровится, да и на миссию их, как выяснилось, никто отправлять не собирался. Всего-то заслали по какому-то супер-важному делу куда-то Зетсу, Дейдара прослушал... Добежав до дома, устало сел на крыльцо, переводя дух. Ну наконец-то один. Сасори сейчас приползет, начнет ворчать, что, мол, какого хрена ты ломанулся, все собрание носом клевал, не слушал Лидера, бе-бе-бе-бе... Ну, это будет минут через десять или пятнадцать, Хируко же ползает, как древняя черепашища... И, не успев успокоиться, сердце снова сжалось, подскочив к горлу, потому что из соседнего домика показался ОН...
Предмет его лютой ненависти и тоски вышел на крыльцо, кутаясь в черный плащ с красными облаками, спокойный и невозмутимый, как всегда... Наверное, Кисаме навстречу пошел, узнать, что было на собрании. И снова идет мимо, как и вчера и позавчера... идет и не смотрит в его сторону, не поворачивая ни головы, ни глаз. Сейчас он снова пройдет мимо и внутри все оборвется... Вот сейчас... Нет!
Вскочив, Дейдара бросился догонять Итачи, громко прокричав ему вслед:
- Учи... Итачи! Ита.... подожди!!!
Тот остановился, но не обернулся. Пару мгновений послушав, как подрывник за его спиной мучается от боли в боку и тяжело переводит дух, гений соизволил таки глухо проронить:
- Что тебе?
- Куда ты? - На выдохе вопросил Дейдара, как-то и не подумавший, о чем будет с ним говорить и для чего именно он за ним побежал. От бега закололо в груди и боку, но сейчас это было так не важно...
- Не твое дело.
Ожидаемо.
- Ну да... - Дейдара растерянно кивнул, лихорадочно соображая, какой черт понес его за Учихой. - То есть... я...
- Если тебе есть что сказать, у тебя на это пять секунд. - Мрачно произнес Итачи, ни на миллиметр не повернув головы в его сторону. - Пять.
- Я хотел сказать, что...
- Четыре.
- Ну... то, что произошло тогда...
- Три.
- Я не совсем правильно, то есть правильно, но...
- Два.
- Прости меня, м...
- Один.
- Правда, прости! - Отчаявшись собрать воедино мечущиеся роем пчел мысли, Дейдара подошел к Итачи со спины почти вплотную, желая любой ценой удержать и донести до него... еще точно непонятно, что, но хотя бы объяснить... - Я... я хотел тебя унизить.
- Унизил? Свободен, - тоном, не терпящим возражений, отрезал Итачи, сделав пару шагов вперед, намереваясь уйти. Но вдруг Дейдара, сам от себя того не ожидавший, почти набросился на него, крепко обнял, прижавшись, вдыхая запах волос и кожи... Да, кажется, это корица...
- Ну подожди... пожалуйста. - Зашептал в шею, пытаясь унять эту чертову дрожь во всем теле. - Выслушай меня.
Учиха вздохнул, но не вырвался. Он стал каким-то... мягким. Теплым. Как тогда, в постели...
- Зачем? Я уже понял, чего ты этим хотел добиться, мне от тебя больше ничего не нужно.
- А если я скажу, что ты мне небезразличен?
- Ты это уже говорил. Напомнить, что ты потом сказал?
Дейдара раздраженно повысил голос, но продолжал обнимать его:
- Я помню, что я сказал, м! Я серьезно! Ты думаешь, мне легко?! Легко признаться себе и тем более тебе, что ты... ты...
- Хм?
- ...что ты можешь мне... нравиться.
- Нравиться? Да что-то не заметно. - В голосе Итачи мелькнула горечь. Точно. На миг, но мелькнула. Сердце подрывника забилось, как ненормальное.
- Да, я все испортил, да... Но ты же... ты же позволил мне это...
- И?
- Неужели для тебя это ничего не значило?
- А по-твоему, для шлюх такое имеет значение?
- Ну прекрати, я же извинился!
- Ты и в прошлый раз извинился! И что это изменило? Я не верю тебе больше.
- Что мне сделать, чтобы ты поверил мне?
- Зачем тебе это?
- Я же сказал... ты мне небезразличен.
Тут Учиха предпринял первую попытку вырваться из объятий Дейдары.
- А ты мне безразличен. Мне нет и не было до тебя никакого дела. И не смей меня больше беспокоить, несносный неудачник.
- Говна кусок, м!
Итачи медленно повернулся к нему, глядя в глаза. Молча и пристально. Холодное красное безразличие.
Дейдара отпрянул от него, отдернув руки, словно от чего-то ядовитого, инстинктивно опустив и закрыв глаз. Учиха презрительно хмыкнул и ушел.
Ты неудачник.
Неудачник.
Неудачник.
Бездарность.
И мне плевать на тебя.
Плевать.
Плевать.
Плева...
- Дейдара... - Неожиданно раздалось откуда-то издалека. - Дейдара!
Запылала щека. Вторая.
- Дейдара!
Перед глазами из темно-синей пучины выплыло, словно луна из-за тучи, кукольное личико Сасори, на котором, как и всегда, не читалось ни единой эмоции.
- Данна? - Слабо позвал блондин, ощущая странную, тянущую слабость и шум в голове. - Я где?
- Там же, где и упал. - Спокойно отозвался кукольник. - В траве.
Дейдара приподнялся, пытаясь прийти в себя, но как морально, так и физически он словно бы находился не здесь и не сейчас.
- Я давно тут лежу, м?
- Минуты три. Разговор с Учихой не удался?
- М... не важно.
- Вставай давай. Идем домой.
Дейдара автоматически поднялся, ноги словно сами собой понесли его к дому, именно так оно и ощущалось. Сами донесли, сами подкосились, опрокинув на кровать... Сасори не произнес ни слова, даже ничего типа: "Вот, путаешься с этим ублюдком Учихой, бесполезная бесхребетная бездарность, ты позорище всех Акацк, да еще и глупая несносная шлюха..."
"Я не шлюха... - Подумал Дейдара, хоть Сасори и не сказал ему этого. - А то, что глупый и бесхребетный, это, похоже, да, м. Я снова проиграл... Сначала в силе, а теперь еще и в любви, да. Но Учиха может и не мечтать, что я дам ему еще хоть один повод возвысится надо мной, нет уж, м! Больше и не взгляну на него, не подойду и даже не подумаю об этом выродке! Вот."
- Так вы встречаетесь? - Неожиданно подали голос с соседней кровати.
Дейдара вздрогнул, вернувшись из невеселых раздумий в темную комнату и ночь, такую же непроглядную и спокойную, как глаза Итачи без шарингана... Ничего в ней не разглядеть...
- А? А что, вы знаете? - Глупо переспросил, даже не зная, что на это сказать.
Встречаетесь? Дейдара сам не мог понять. Похоже, что нет. Теперь уже нет. Да и вряд ли это было, тут правильнее было бы спросить: "Так вы трахаетесь?"
- Еще бы. - Легкий смешок. - О том, что у вас роман, знают все, кроме вас.
- Кроме нас? - Снова бездумно отозвался Дейдара, не находя в этом разговоре смысла. Его немного ошарашил интерес Сасори к его личной жизни.
- Ну да. Кисаме воет уже вторую неделю, что, мол, мой Итачи-сан сохнет по Дейдаре, а на меня ему плевать, и пьет. Хидан распускает про вас пошлые сплетни, а Какудзу предлагал поставить на то, когда вы в следующий раз переспите. А вы, вместо того, чтобы признаться хотя бы самим себе, что нравитесь друг другу, выдумываете всякий бред вроде мести и ненависти. Оно, может, когда и было между вами, но явно не теперь, и уж точно не в твоем случае. Ты влюблен, как идиот, и это очевидно любому, только не тебе и не Учихе. Любовь и так пустая трата времени, а то, чем вы сейчас заняты, так вообще его убийство. Бессмысленная и лишенная логики чушь.
- Данна, вы не понимаете. Я ему безразличен. Он так сказал, м.
- Ну что ж, тогда это только твоя проблема, слепой идиот. А ты что думал, что он тебе ответит взаимностью? Наивный глупец...
Дейдара разозлился. Взбесился, можно сказать, ощутив острое желание ударить Сасори чем-нибудь тяжелым. Будто он сам не знает! Обязательно это все говорить?! Он вообще, кажется, не напрашивался на душевный разговор с этой бесчувственной куклой! Да он лучше со стенкой поговорит, со стулом, с деревом!
- Спасибо Вам, так мило с Вашей стороны. - Саркастично усмехнулся подрывник, ощутимо дрожа от переполняющей его злости.
- Еще обидься на меня. - Спокойно отозвался кукольник. - Правда глаза колет?
- Не ваше дело, м!
- Ну, как знаешь.
Сасори тоже плевать. Просто это был лишний повод показать Дейдаре, как он бездарен и глуп. "Ну и черт с вами, данна! Я, хотя бы, не обнимаюсь с марионетками и потом не говорю всем, что не одинок и никто мне не нужен! Для простоты нацарапали бы это себе на лбу, м!" Злость на Сасори отбила всякий сон, и Дейдара поднялся, накинул плащ и вышел на улицу, чтобы немного полетать над лесом, хоть ему без надобности это делать запрещено.
"Лидер же тоже спит хоть когда-нибудь, да и что вот именно сегодня может случиться, м? К черту всех!"
Свежий ветер ударил в лицо, растрепав волосы, размытый ландшафт колыхнулся под крыльями гигантской белой птицы, скользя вниз и растворяясь в высоте... Выше только облака и Луна. Все плохое внизу. На пару часов.

* * *
Еще неделя протянулась для Дейдары безликой серой депрессией. Даже Сасори на него не сердился, видно и его постоянный дождь ввел в транс. На деревьях у их домика уже появились нацарапанные надписи, гласившие что-то типа "Итачи + Дейдара-тян" и тому подобное, и это было самое приличное. И подрывник даже знал, кто страдает этой дребеденью... Оторвать бы ему руки, да вот бесполезно - пришьют... Итачи, судя по всему, было все равно. Дейдара почти не видел его, и это, с одной стороны, очень облегчало жизнь, но с другой... Он скучал. Прошло достаточно времени, чтобы собраться с силами и признать это. Сасори-данна был прав, да, эта бесчувственная кукла попала в точку, - подрывник был влюблен. Без памяти, безнадежно и отчаянно, в человека, который глубоко его презирает.
"Если я не подойду, он не подойдет... Если я не обниму, он не обнимет, если я не окликну, он не остановится... Он пройдет мимо и ничего не почувствует. А почему мне так тоскливо от этого? Почему я не могу позволить ему пройти мимо, м? Точнее, могу и позволяю, но каждый раз это отдается во мне такой острой болью и сожалением... Я пообещал себе не возвращаться к нему никогда, не подходить, не думать... Не целовать его, кусая до крови, не сжимать его запястья до онемения, не вдыхать его запах, немного сладковатый, похожий на корицу, не срывать с него одеяло, заключая в объятия, сладкие и болезненные своей силой и безнадежностью, не ласкать его кончиками пальцев и язычками, доводя до исступления, не упиваться его стонами, кружащими голову, сводящими с ума жалобными всхлипами, вырывающимися из его нежного мягкого ротика, не врываться снова и снова в распростертое подо мной жаркое тело, напряженное и дрожащее от боли и наслаждения, так покорно принимающее меня в тот момент и уже через миг стискивающее изнутри так, что волна острого удовольствия сотрясает меня, бросая в дрожь, заставляя несдержанно кричать и выгибаться, ощущая лишь бесконечное наслаждение, смешанное со сладкой болью от его пальцев, царапающих мою спину до крови... Он прошел мимо, пока я думал об этом, а я и сам не заметил, как закусил губу, непроизвольно сжавшись, как от холода, на самом же деле от охватившего меня безумного жгучего желания, такого же бездонного и дикого, как моя ненависть, м." Дневник Дейдары, - толстая потрепанная тетрадка, - изо дня в день теперь повествовал о его переживаниях об их с Итачи первой и последней ночи взаимного желания и страсти... Это было почти два месяца назад, а такое чувство, что вчера. Чем больше проходило времени, тем чаще он вспоминал об этом, смакуя каждую подробность, воскрешая в памяти каждое ощущение и каждый звук, торопливо записывая, каждый раз новыми словами, но все то же, а потом яростно дроча болезненно возбужденный член, кончая с его именем на губах и оставаясь совсем без сил...
"Ты как мое вдохновение, Итачи, ты моя темная муза, я ненавижу тебя... Потому что все, что я делаю, все во имя тебя, только тебя!
Я хочу стать лучше ради тебя, я натренировал глаз, чтобы противостоять тебе... Все ради тебя... Я думал, что живу лишь искусством, это так, но... нет искусства без музы, и ты моя муза, моя проклятая темная муза..."
Дейдара корил себя, корил бесконечно за то, что оттолкнул от себя тогда еще не любимого, но точно желанного человека из мести, из-за дурацкой, ничего теперь не значащей ненависти... После драки кулаками не машут, но чего, действительно, чего он добился?!
- Может, поговоришь с ним еще раз, а? Дейдара?
- Что? - Подрывник вздрогнул, закрывая тетрадь и возвращаясь в реальность, в которой Сасори уже с минуту добивался его внимания.
- С Учихой. Кисаме говорит, он стал замкнутым и постоянно очень грустный. Не так уж ты ему, видимо, безразличен...
Дейдара удивленно уставился на кукольника:
- Вы в порядке, данна? У вас что, приступ доброты?
- Не передергивай, идиот, мне просто надоел твой кислый вид! - Раздраженно буркнул тот, отворачиваясь к Хируко. - Если это не прекратить, Учиха начнет выть на Луну, ты испишешь всю бумагу, что у тебя есть, своими стишками и любовными письмами, или что ты там черкаешь целыми днями... Хидану будет негде царапать про вас надписи, а Кисаме сопьется от того, что его Итачи-сану грустно и он ему ничего не говорит.
- Вот только не приписывайте мне Апокалипсис в Акацках, м! - Подрывника тоже охватило раздражение. - Мало ли, из-за чего Учихе грустно... Кисаме и так пил, а Хидан пусть пишет дальше, может, научится писать слово "сперматозоид" без ошибок, м!
- Да ты завалишь любую миссию в таком состоянии, даже самую пустяковую! Посмотри на себя, ты похож на тряпку! Мало того, что влюбился, как придурок, так еще и распускаешь тут сопли дни напролет, вместо того, чтобы хоть что-то делать! Раз уж не трахаешься, тренируйся хотя бы, или ты уже и бомбочки делать разучился? Совсем крыша от любви поехала? - Сказано это все было с неприкрытым пренебрежением.
Да, не понять теперь данне, что такое любовь. А если и понять, то не прочувствовать, нет.
- Поехала... кажется.
Сасори только головой покачал.
- Молодой дурак...
Помолчав с минуту, Дейдара с почти детской надеждой в голосе произнес:
- Ему... правда так грустно?
- Кисаме говорит, что да. Сам не хочешь выяснить?
Дейдара призадумался, и вдруг глаза его распахнулись, загоревшись знакомым Сасори азартным огоньком.
- А знаете... терять то нечего, м...
Подрывника как ветром сдуло.
- Даже плащ не одел... - Кукольник осуждающе покачал головой. - И-ди-от.

Только что кончился очередной дождь, земля противно хлюпала под ногами холодной грязью, но Дейдара мог поклясться, что таким горячим не чувствовал себя еще никогда. Его сжигало изнутри нетерпение и желание, так, что уже море было по колено, что там какие-то грязные глупые лужи... До домика Итачи и Кисаме пара метров и... вот он снова сам идет навстречу. Останавливается в паре шагов, заметив Дейдару, и отворачивается, собираясь уйти, но тот снова обнимает его, на этот раз оказываясь лицом к лицу, не собираясь никуда отпускать...
- Я не пущу тебя, даже не вырывайся, м! - Горячо прошептал Дейдара в его губы, не помня себя от разрывающих на части эмоций, захлестнувших его так резко и сразу через край. Ощущать его в своих объятиях неповторимо, непередаваемо хорошо... Все правильно... Наконец-то....
- А я и не вырываюсь, - спокойно отозвался Итачи, и через секунду его рот накрыли губы сгорающего от нежности и страсти подрывника. Крепко обняв Дейдару за шею, Итачи приоткрыл рот, впуская чужой язык, с несвойственной ему чувственностью и настойчивостью отвечая на поцелуй. Минуту они не могли оторваться друг от друга, постанывая и возбужденно дыша, сжимая друг друга в объятиях... Голова кружилась, и Дейдара с сожалением отстранился от Учихи, хватая губами влажный, перенасыщенный после грозы озоном воздух, не выпуская того из объятий, шепча без умолку, целуя вдруг обмякшего в его руках Итачи в шею.
- Я скучал... Я так скучал... Прости меня, прости... Я лю... Итачи?!
Тот безвольно запрокинул голову, руки соскользнули с плеч Дейдары, повиснув, словно у марионетки, колени подогнулись. Учиха потерял сознание.
- Твою ма-а-а-а-ать!
Такой дикой смеси страха и разочарования в одном вопле лес еще не слышал...

Итачи помотал головой, ощущая себя в горизонтальном положении. Кажется, это снова случилось, хорошо, хоть не на улице упал. Виски гудели, словно от похмелья. Кстати, об улице... Он же вроде выходил на крыльцо...
- Ты как? - Раздалось со стороны.
Итачи повернул голову на знакомый голос, обнаружив рядом полулежащего Дейдару с распущенными, немного растрепавшимися волосами и с полотенцем в руках. Было уже темно. Нервный, дергающийся свет теплыми пятнами играл на его красивом лице, шее, ключицах... Без хвоста и плаща Дейдара выглядел как-то так... мило, по домашнему. - Ты сознание потерял, м.
- Я понял.
Подрывник улыбнулся уголками губ, с наигранным сожалением вопрошая:
- Я так плохо целуюсь, да?
Итачи непонимающе нахмурился:
- О чем ты?
- А ты не помнишь, что было до того, как ты упал?
Итачи хотел было ответить, что нет, но осекся, вспомнив ощущение губ на своих губах, неразборчивый ласковый шепот, крепкие, почти болезненные объятия, тепло тесно прижатого к нему тела...
- Кхм. А где я? - Стараясь унять охватившее его волнение и смущение, Итачи огляделся, обнаружив себя в незнакомой, полутемной комнате, освещаемой несколькими красными свечами, окутывающими пространство вокруг себя завораживающим теплым сумраком....
- У меня, м. Сасори нет, он в мастерской, так что не стремайся.
- Я и не стремаюсь.
Дейдара помолчал, потеребив полотенце в руках, словно собираясь с мыслями, и немного отчаянно, с несвойственной ему неуверенностью проговорил:
- Останешься на ночь?
Итачи вспыхнул, и, стараясь это скрыть, сердито буркнул:
- Ну, знаешь!!!..
- Да или нет? - Не дав ему договорить, Дейдара требовательно посмотрел на него в упор, не опасаясь шарингана, да и не было причин. Глаза Итачи были черными и глубокими, такими же, как и тогда, красивыми... - Тебе нехорошо, а на улице скоро опять будет дождь, уже поздний вечер, темно... Ну?
Итачи ощущал усталость. Конечно, не настолько сильную, чтобы не дойти до дома, но он ловил себя на мысли, что не хочется куда-то идти. Лежать было вполне приятно и комфортно, вот только Дейдара... Итачи охватили смешанные чувства, ведь он же не сказал ему, что простил, хотя... кажется, простил.
- Да... наверное. - Помолчав, Итачи кивнул, откинувшись на подушку. - Если не будешь приставать ко мне.
- Как скажешь, м... - хмыкнул тот, словно Учиха сморозил какую-то нелепость, встал с постели и снял майку. - Раздевайся.
- Что? - Итачи снова покраснел, готовясь разозлиться и, если что, отстаивать свою честь.
- Ну не в грязной же верхней одежде ты будешь спать? - Уточнил подрывник, продолжая раздеваться. - Могу дать тебе кимоно, оно, правда, красное и в него еще одного такого, как ты, можно засунуть...
- Нет, я... сплю без одежды.
- Какое совпадение, м. - Дейдара весело заулыбался, бесстыдно сняв обтягивающие черные трусишки, которые, собственно, и одетые на него ничего особенно не скрывали. Итачи жадно впился взглядом в точеную фигуру, чувствуя, как горят уши, как больно он прикусил губу и как низ живота наполняется напряжением и теплом... Дейдара сел на постели, продолжая улыбаться и краем глаза наблюдать за Учихой, медленно и плавно лег под одеяло, грациозно потягиваясь, как большой ленивый кот.
- М... ну же, ложись, я не смотрю. Я даже отвернусь, вот.
И повернулся к нему спиной, так, что одеяло соскользнуло, обнажив бедро... Итачи заставил себя не смотреть на него, на гладкую спину, по которой так хотелось провести ладонью, отвернувшись, сел на край постели, неловко раздеваясь, ощущая холод и дискомфорт, словно находился на приеме у врача. Кое-как сняв одежду и сложив ее на стул, он забрался под одеяло, стараясь не задеть Дейдару, повозившись, улегся на бок спиной к подрывнику. Тот молча лежал, не шелохнувшись. Тихо потрескивали горящие свечи. Негромко вздохнув, Итачи слегка охрипшим голосом произнес:
- Ну... спокойной ночи?
- Ага. - Весело ответил Дейдара, и, развернувшись, обвил руками талию Итачи, прижавшись со спины обнаженным телом.
Учиха практически взвыл, вздрогнув как от ожога, возмущенно задергавшись:
- Дейдара!
- А мне холодно... - Заявил тот, поворачивая Итачи на спину и ложась на него сверху, решительно раздвигая коленом его ноги и потираясь бедрами. - Ну же, Учиха, перестань ломаться, в конце концов! Ты позволил себя поцеловать на улице, ты даже мне ответил, лег голый со мной в постель, хотя мог валить, в общем-то, домой, в чем дело?!
Длинные волосы Дейдары падали на его лицо, щекоча и легонько покалывая.
- В том, что ты считаешь меня... - Итачи отвернул голову на бок, но тот схватил его за подбородок, заставив смотреть на себя.
- Не считаю! Ты мне нравишься! Я сто раз уже извинился, я не знаю, как еще тебе доказать... черт... - Сбавив тон, Дейдара прижался лбом ко лбу Итачи, заглянул в глаза и понял, что тонет в них безнадежно и стремительно. - Я не могу больше так... я...
Взяв в ладони его лицо, Дейдара прижался губами к его губам, неожиданно мягко и нежно целуя, поглаживая пальцами по щекам, неторопливо и чувственно лаская языком язык... Учиха напрягся было, всего секунда отделяла его от того, чтобы скинуть с себя зарвавшегося нахала, но он не шелохнулся и ярость погасла. Была велика вероятность того, что сейчас они снова проведут вместе ночь и Дейдара опять скажет ему какую нибудь гадость, думая, что это очень умно, и будет ходить потом с триумфом победителя, но ведь... судя по всему, он действительно искренне... скучал по нему.
"Если что, я убью тебя... на этот раз точно. Если снова посмеешь меня оскорбить." Итачи расслабился, ответив на поцелуй. Ладони подрывника заскользили по его шее, легко и щекотно поглаживая, мягкие подушечки пальцев обвели ключицу, язычки легонько коснулись груди...
- М-м-м, видишь, как хорошо? - С сожалением оторвавшись от сладких губ Итачи и с удовольствием лицезря его смущение, Дейдара слегка отстранился. - Все хорошо, да-а-а...
Оставляя язычки на ладонях ласкать его соски, подрывник спустился ниже, доведя дорожку быстрых и горячих поцелуев до низа живота. Итачи выгнулся, непроизвольно вздрагивая и зажимаясь, ощущая, как тот широко развел его колени в стороны...
- Что ты?..
- Тш-ш-ш... - Дейдара приложил пальцы к его губам, вскользь целуя в уголок рта, лукаво улыбаясь. Он был весь разгоряченный, чувствительный, но нет, надо немного потерпеть... Сейчас он хочет доставить удовольствие Итачи. - Просто лежи... м. Я хочу тебя поласкать, тебе понравится...
Итачи доводилось многое позволять своим партнерам, но только считанные единицы проявляли к нему нечто, заставляющее теряться и таять, - отдачу. Он обжигающе покраснел, ощущая умелые и ласковые прикосновения к своему возбужденному члену. Пока это только нежные поглаживания, но и они заставляют его выгибаться и тихонечко стонать от наслаждения, желая большего и отдаваясь во власть ласкающего его человека. Дейдара мягко и очень развратно улыбался, вылизывая своим умелым язычком его пах, не торопясь переходить к самому главному, гипнотически медленно скользя ладонью по каменному от возбуждения члену Учихи, сознательно мучая его, делая удовольствие сопоставимым с мукой, с жаждой, с безумным желанием продолжения... Наконец, насладившись сладковатым вкусом его кожи, Дейдара, прикрыв озорные глаза, потерся об него щекой, часто выдыхая, и капелька смазки соскользнула с головки, размазываясь по его щеке.
- Дейдара... - Итачи почти стонет это, прикусывая пальцы и жмурясь. - Дейдара, это так...
- Молчи...
Чувственно шепчущие идеально красивые губы страстно обхватывают головку его члена, вбирая внутрь, в жаркий влажный рот, и Итачи не может больше на это смотреть, запрокидывает голову и беспомощно постанывает, ощущая себя в его полной власти. Дейдара бросает секундный взгляд на любовника, скользнув губами ниже, немного сжав их, мягко посасывая, расслабляя горло, постепенно глубже забирая в рот, так медленно и приятно водя ловким язычком по всей длине. Не выдерживая острого удовольствия, Итачи отчаянно извивается на простыне, вплетая пальцы в светлые волосы, сжимая гладкие пряди, желая глубже насадить на себя этот горячий ротик, но Дейдара не позволяет, придерживая его, давя ладонями на грудь, принуждая лечь всей спиной на постель и расслабиться. Учихе остается только подчиниться и беспомощно, жалобно стонать, кусая пальцы.
"...у тебя красивый голос... особенно в такие моменты, когда тебе хорошо, когда ты выгибаешься и стонешь...Постони еще, какая же это музыка для моих ушей, симфония страсти..."
Дейдара глубоко берет член в горло, медленно опуская ладони к паху, одной рукой обхватывая его у основания, сжимая и поддрачивая, а вторую аккуратно просовывая под спину.
- Дей...да-а-а-ра... - Итачи вздрогнул, инстинктивно зажимаясь, почувствовав, как мокрый язычок на ладони блондина лижет его сжатую дырочку, постепенно проникая кончиком внутрь.
- Тебе не нравится? - Невинно поинтересовался подрывник, освободив свой бесстыжий ротик и сыто облизнувшись.
Итачи стыдливо зажмурился, еле слышно шепча:
- Ты сводишь меня с ума...
- О, да-а-а...этого я и хочу... м-м...
Напряженный язычок вошел в него, лаская изнутри его узенькую тесноту. Когда-то давно подобные ласки ощущались грязными и унизительными, но не теперь. Все стало... проще. Не было необходимости что-то терпеть и переносить, тело принимало это. И тело, и сознание...
- Ты позволишь? - Дейдара спрашивает, не желая больше насиловать его и причинять боль. Всей еще живой душой он хотел доставить ему удовольствие.
- Да...


* * *
Уже рассвело, но было пасмурно и серо. На улице снова шумел косой дождь, словно укрывая их обоих от всего и ото всех на несколько часов... Они так и не уснули. Дейдара задремал только под утро, как вдруг его спихнули с плеча, на котором он лежал.
- Куда ты? - Сонно пробормотал блондин, потягиваясь и открывая глаза.
Итачи сидел на постели, немного наклонив голову и опираясь локтями на колени. На фоне пасмурного серого прямоугольника окна его силует таял по краям, теряя грани и очертания, словно тонул в утреннем свете, мягко скользящем по его профилю...
- Что теперь? - Глухо произнес он, не глядя в сторону любовника.
- М? - Тот тоже приподнялся, непонимающе уставившись ему в спину и просыпаясь окончательно.
- Что дальше? - Бесцветно роняет Учиха, словно речь идет о чем то будничном. - Мы снова это сделали...
Только не это. Только не снова этот проклятый безразличный тон! Дейдара, с несвойственной ему нерешительностью, подсаживается ближе, робко касаясь плеча, боясь всем своим существом, что Итачи оттолкнет...
- Да. И сделаем еще раз, и еще, м...
- И все? - На миг Учиха оборачивается, сердито сбрасывая его ладонь и садясь на край постели, ища взглядом свою одежду. - Ты хотел только этого, да?
Страх потерять его пронзил грудь ледяной иглой. Если он сейчас уйдет, бегать за ним не будет смысла...
- Куда ты?
- Ты такой же... - Со злостью цедит Учиха, не глядя на Дейдару, лихорадочно соображая, куда же бросил вчера вещи, не замечая их на стуле под своим носом. - Тебе нужно только трахать меня, и все... мне надоело...
- Да стой же... - Дрожа от неуправляемого страха, Дейдара схватил его за плечо, решительно оказываясь вплотную, обвил руками талию, крепко прижимаясь. - Не все... это не все.
Тот замер, опустив голову.
- Хм?
- ...ты нужен мне....
Итачи распахнул глаза, во второй раз услышав от него нечто неожиданное.
- А?
- Ты меня слышал... Не знаю я, что мы будем делать, м. А пока останься... Останься, и все.
Итачи сел обратно на постель, позволив обнимать себя. Он молчал минут пять, а Дейдара немо ждал его вердикта. Он даже боялся дышать, поскольку знал, что насильно мил не будешь, как бы ему этого не хотелось, и, если Учиха не захочет, он найдет способ его отшить раз и навсегда, это сомнению не подвергалось. Итачи был напряжен, он упорно обдумывал услышанное, это чувствовалось, и, наконец, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
- Дейдара... - Произнес он, слегка повернув голову в сторону любовника, произнося спокойно, но с неуловимой, разбавленной безразличием горечью. - ...это не имеет смысла.
А теперь Дейдаре уже явственно захотелось стукнуть этого чертового гения по затылку, да покрепче. Они об отношениях говорят или решают гребаное уравнение, черт бы побрал этого Учиху?!
- А что имеет, м? Мы умрем все. Ничего не имеет смысла, прекрати его искать, просто наслаждайся этим...
Итачи почти улыбнулся.
- Сексом?
- Близостью, дурак... - Дейдара выразительно закатил глаза. Учиха, конечно гений, но его способность все извращать и смешивать с грязью бесила нещадно. - Не будь таким циничным, м...
Тот с сомнением покачал головой.
- А ты... витаешь в облаках.
- И мне там очень хорошо... хочешь со мной?...

Конец третьей части. Продолжение следует...