Филофоб все записи автора

29 ноября 2010 года в Лондоне в возрасте 90 лет почила в Бозе Ирена Рената Андерс, вдова генерала Андерса, главнокомандующего Польских Вооруженных Сил на Западе в 1944-45 гг. Ирена родилась 12 мая 1920 г. в Брунтале (тогда еще Фрудентал) возле Олмоуца в чешской Силезии. Ее отец – украинец, греко-католический священник Николай Яросевич. Мать происходила из польской шляхты. С 1926 г. семья живет в Львове, здесь девочка учится пению и игре на фортепиано в Польском музыкальном обществе. По словам самой Ирены, она росла в семье, где культивировались художественные традиции. Ирена чудесно играла на фортепиано, ее учителем-музыкантом был дядя. Обучение Ирены в Львовском институте музыки (фактически – в консерватории) прервалось с началом немецко-польской войны в 1939 г.

В 1940 г. в Львове, из польских деятелей искусств, как местных, так и тех, что сбежали из территорий, оккупированных немцами, создали четыре коллектива, которые должны были пропагандировать польское искусство по всей стране – от Одессы и Сибири. В один из них попала и Ирена, которая избрала себе псевдоним Рената Богданьска. Во время Второй мировой вместе с ансамблем Генрика Варса имела многочисленные выступления в СССР (вспоминала об этих поездках как о крайне тяжелом испытании, прежде всего через плохое питание). Затем выступала в созданном в 1942 г. ансамбле-театре «Польский парад» для воинов 2-го Польского корпуса (т.н. армия Андерса, сформированная в Советском Союзе). Вместе с ними прошла путь от Бузулука через Иран, Ирак, Палестину и Египет вплоть до Италии. Имела звание поручика Войска Польского.

Ирена была первой женой Гвидона Боруцкого, польского актера и музыканта еврейского происхождения. Вместе с ним после битвы на Монте Кассино выступила с ансамблем на этой горе, впервые исплнив одну из популярнейших польских песен – «Красные маки на Монте Кассино вместо росы пьют польскую кровь». В 1946 г. Ирена снялась в двух фильмах – польском «Большая дорога» (снятый Отделом культуры и прессы 2-го Польского корпуса) и итальянском «Незнакомец из Сан-Марио» (вместе с Анной Маньяни и Витторо де Сика).

После войны поселилась в Великобритании, в 1948 г. стала второй женой Владислава Андерса (ему было уже 56 лет), у них родилась дочь Анна-Мария. Получила широкую популярность среди польской эмиграции как певица. Выступала в Британии, Франции и Израиле. Для Би-Би-Си и Радио «Свободная Европа» записала почти тысячу песен, где-то сто из них вышли на пластинках. После смерти мужа в 1970 г. активно занималась сохранением памяти о нем.


Конкурс на диктора Радио «Свободная Європа». Ирена Андерс – шестая справа (фото из Национального цифрового архива Польши)

Глава общества «Польский костер» в Великобритании, в помещении которого Ирена неоднократно выступала, Анджей Моравич так упоминает о ней: «Она была красивой и деятельной женщиной. Преисполненная доброты и стиля. Имела совершенные манеры. При этом была сердечной и уверенно шла по жизни». Знакомые упоминают как ее волшебный незабываемый голос, так и чрезвычайную сердечность и приязненность.

Анекдот с полковником
История произошла в «Польском костре», куда Андерс часто приходил с женой. Во время рождественской вечеринки гости выстроились в очередь для приветствия с почетными гостями. Один экс-полковник, поздравив Ирену от лица своего полка, снова стал в очередь. «Но Вы же уже меня поздравили», - сказала она изумленно. «Так, - ответил полковник. – Поздравил Вас от всего полка, а сейчас Вас поцелую индивидуально».

За выдающиеся заслуги в деле независимости Польши и общественную деятельность в 2007 г. Ирена Андерс была награждена Командорским крестом ордена Возрождения Польши. В 2008 г. она получила звание капитана Войска Польского. В 2010 г. она вошла в почетный комитет поддержки кандидатуры Бронислава Коморовского, который претендовал от партии «Гражданская платформа» на президентское кресло. О ней в Польше было снято два документальных фильма – «Рената Богданьска-Андерс» (1994) и «Сеанс» (2003, о съемках «Большой дороги»).


А теперь лично от себя: я достаточно поздно узнал и о генерале Андерсе, и о его верной жене.
Эта история нашла самый живой отклик в моей душе.
И вот, "Моя пани Ирена", пусть не совсем эта, невероятная спутница польского героя, но все же....




UPD. И еще, уже в современном исполнении - Борис Гребенщиков:


Да, и чтобы немножко разрядить обстановку - ее муж , генерал уже несуществующей и разгромленной страны, под чужими знаменами и в чужой форме со своей армией - все же оставались живыми и теплыми людьми.
В Польше времен 2-ой мировой войны был невероятно известен «смелый вояка» — бурый медведь по имени Войтек… а как его фамилия?.. Персидский, что ли?.. А что — звучит красиво: Войтек Персидский. Почему Персидский? Потому что в 1942 году, когда Войтек у них появился, полякам довелось возрождать свою армию уже не на студёном Мурмане, а в жарком Иране. Именно в Иран, по соглашению с союзниками, переправлялись из Советского Союза бывшие польские солдаты и офицеры, взятые в плен в ходе «освободительного похода» Красной Армии в сентябре 1939 года. Там западные наши союзники формировали из них «Польскую армию на Востоке» под командованием генерала Владислава Андерса (потом это будет Второй польский корпус в составе британской армии), чтобы затем использовать поляков в боях с нацистами.



Вот там-то, у какого-то оборванного мальчишки, польские солдаты и выкупили бурого сирийского медвежонка — совсем ещё маленького, жалобно пищащего, очень грязного и страшно худого.

Вначале Войтека кормили через самодельную соску, кормили разбавленным сгущенным молоком, налитым в обычную бутылку из-под водки. Надо сказать, что на союзнических харчах Войтек быстро набирал вес и даже, к радостному изумлению своих опекунов, приобретал кое-какие предосудительные привычки. То, что медведь обожает всякие сласти, — ну, это было хотя бы понятно. Но вот то, что он пристрастился к пиву и сигаретам… Бутылку пива Войтек вначале с удовольствием обнюхивал со всех сторон, облизывал, потом ложился навзничь, держа бутылку передними лапами, и не спеша опорожнял её до самого донышка. Что же касается сигарет, то медведь их, конечно же, не выкуривал. Он любил их поедать. Причём, поедал он сигареты непременно зажжённые — а незажжённые попросту выплёвывал. Короче говоря, медведем Войтек оказался своим в доску…

Попытка опекунов подобрать Войтеку приятеля, какого-нибудь другого мишку, обернулась услугой поистине медвежьей: уже при первой их встрече кандидат в приятели — медведь по кличке Михал — ни с того ни с сего набросился на Войтека. «Уж эти мне друзья, друзья!..» — вслед за Пушкиным мог бы здесь воскликнуть Войтек, если б умел сказать, да ещё и так красиво… С Михалом, конечно, пришлось расстаться: солдаты подарили его тель-авивскому зоопарку, получив в знак благодарности обезьянку Касю. У обезьянки, как и положено, оказался несносный женский характер: скандальная, ужасно злопамятная, она развлекалась тем, что воровала у солдат деньги и сигареты, а простодушного Войтека Кася и за медведя-то не считала, передразнивала его и даже — вы не поверите! — иной раз дёргала его за уши. Касю Войтек побаивался: завидев её, он прикрывал лапами глаза и старался где-нибудь спрятаться.

О Войтеке сохранилось много воспоминаний, о нём даже книги написаны. Рассказывают, что он очень любил ездить на грузовиках — и в кабине, и стоя в кузове; подобная картина приводила местных жителей в восторг. А ещё Войтеку нравилось соревноваться со своими опекунами в борьбе и боксе — иногда с кем-нибудь одним, а иногда и с тремя-четырьмя сразу. Разумеется, соревнования эти всегда заканчивались так, как этого хотел Войтек: порою бывал у него каприз поддаться, но чаще всего он клал своих соперников, как говорится, на обе лопатки. Побеждённых соперников Войтек великодушно и ласково «целовал» в лицо. Никогда никому из них он не причинил никакого вреда — даже по неосторожность

В феврале 1944 года Войтека, вместе с его боевыми друзьями из 22-й роты артиллерийского обеспечения, переправили морем в Италию, и вскоре поляки генерала Андерса оказались под Монте-Кассино. Именно там, в тяжёлых и кровопролитных боях за Монте-Кассино, они получили настоящее боевое крещение и в полной мере показали всё, на что были способны…

Монте-Кассино — это гора в Италии, наглухо запиравшая войскам союзников путь на Рим. Многочисленные попытки американцев, англичан и новозеландцев прорвать тут немецкую оборону закончились полным провалом и огромными людскими потерями: окопавшиеся на склонах Монте-Кассино немецкие парашютисты сражались насмерть.

На вершине горы располагалось древнее аббатство, основанное, по преданию, ещё святым Бенедиктом в 524 году. Немецкий фельдмаршал Кессельринг, по соглашению с Ватиканом, ещё в конце 1943 года запретил своим подчинённым прикрываться мощными старинными стенами аббатства — по задумке, это должно было предотвратить его разрушение. Зная это, многие местные жители, итальянцы, считали аббатство Монте-Кассино самым безопасным местом и вполне надёжным укрытием.

Утром 15 февраля 1944 года, как раз тогда, когда в далёкой египетской Александрии поляки добивались от британских офицеров разрешения переправить морем Войтека и Касю (Войтеку разрешили, а обезьянку Касю всё же не пустили), свыше двухсот американских стратегических бомбардировщиков нанесли мощный бомбовый удар по аббатству Монте-Кассино, превратив его в руины. Вечером и на следующий день удары повторились.

«Акт величайшей глупости», как назвали разрушение аббатства в Ватикане, привёл к тому, что немецкие парашютисты, нисколько не пострадавшие от этих бомбардировок, немедленно заняли руины аббатства, ещё больше укрепив тем самым свою оборону. Кровопролитные и безрезультатные атаки на Монте-Кассино продолжались после этого ещё три месяца…

Вот сюда-то, на штурм Монте-Кассино, был брошен Второй польский корпус генерала Андерса. В мае 1944 года союзники взяли Монте-Кассино, прорвав немецкую оборону. Поляки понесли при этом огромные потери, сыграв во взятии Монте-Кассино основную роль. Утром 18 мая над аббатством взвился польский флаг, а накануне вечером была написана знаменитая песня, которую и теперь ещё знает, наверное, каждый поляк. Называется эта песня — «Czerwone maki na Monte Cassino» («Красные маки на Монте-Кассино»).

Её авторами являются поэт Феликс Конарский и композитор Альфред Шютц, которые сами были свидетелями и участниками боёв под Монте-Кассино. Впервые песню исполнили уже 19 мая 1944 года, и в том же году она была записана в исполнении польского актёра и певца Адама Астона (это псевдоним), также состоявшего во Втором корпусе генерала Владислава Андерса. «Czerwone maki na Monte Cassino» исполняли многие знаменитые певцы и многие творческие коллективы, включая наш ансамбль имени Александрова. Но мы с вами послушаем сегодня эту песню в прекрасном исполнении:



PIOSENKI WOJSKOWE- CZERWONE MAKI NA MONTE CASINO
Загружено ggprodinterview. - Смотри видео о семье и друзьях со всего мира

Czy widzisz te gruzy na szczycie?
Tam wróg twój się kryje jak szczur.
Musicie, musicie, musicie
Za kark wziąć i strącić go z chmur.
I poszli szaleni, zażarci,
I poszli zabijać i mścić,
I poszli jak zawsze uparci,
Jak zawsze — za honor się bić.
Czerwone maki na Monte Cassino
Zamiast rosy piły polską krew.
Po tych makach szedł żołnierz i ginął,
Lecz od śmierci silniejszy był gniew.
Przejdą lata i wieki przeminą,
Pozostaną ślady dawnych dni…
I tylko maki na Monte Cassino
Czerwieńsze będą, bo z polskiej wzrosną krwi.

***
Взгляни — в тех камнях, на вершине
Твой враг, словно крыса, живуч.
Ступайте! Крушите! Спешите
За глотку сорвать его с туч!
Пошли они, гневом пылая,
Пошли, чтоб свершить свою месть.
Привычно отвага вела их
Сражаться за славу и честь!
Краснеют маки на Монте-Кассино
От кровавой росы опьянев.
Шли поляки, и смерть их косила,
Но сильнее, чем смерть, был их гнев.
Пусть проходят столетия мимо —
Сохранится память давних дней.
И только маки на Монте-Кассино
От польской крови становятся красней.

Приведённый выше поэтический перевод, в общем-то, соответствует оригинальному тексту, хотя в полной мере справиться с задачей перевода Ирине Поляковой всё-таки не удалось. Например, потерялся придуманный Феликсом Конарским образ врага как затаившейся в руинах крысы, которую надо взять за шкирку (не за глотку!) и сбросить вниз. А строка «Ступайте! Крушите! Спешите» — это совсем не то же самое, чем повторяющееся, словно заклинание: «Должны вы, должны вы, должны вы». Немного отдаёт бахвальством фраза об отваге, которая «привычно» вела поляков — нет у Конарского ничего про отвагу. Про честь, про достоинство, про ярость, про желание отомстить — это есть, а вот про отвагу, столь присущую полякам, — этого нет. И про славу, ради которой, якобы, сражались тогда польские солдаты, тоже ничего нет: Конарский-то знал, что вовсе не о славе думали солдаты, штурмуя Монте-Кассино…

Ещё менее солдат думал о славе их добродушный и ласковый любимец Войтек, который тоже ведь был там, под Монте-Кассино. Войтек не думал ни о какой славе — слава сама нашла его.

Под Монте-Кассино Войтек впервые услышал звуки настоящего боя. Вначале они его очень пугали — особенно по ночам, особенно когда громыхала артиллерия: повинуясь инстинкту, Войтек жался тогда к своим опекунам, пытаясь укрыться среди них. Потом уже, пообвыкнув немного, он забирался на дерево, устраивался поудобнее и наблюдал за артиллерийским огнём оттуда. А потом случилось вот что.

Как-то раз мишкины опекуны, солдаты 22-й роты артиллерийского обеспечения, занимались вполне обычным для них делом: разгрузкой артиллерийских снарядов и прочей амуниции.

Войтек подошёл и вытянул лапы, всем своим видом показывая желание помочь… А потом он увидел, как несколько солдат с трудом несут тяжеленный ящик — подошёл, тоже взял ящик и понёс его сам. Затем он вернулся к грузовику за новым ящиком, потом ещё, ещё…

Кто-то из солдат нарисовал на листке бумаги фигуру медведя, несущего артиллерийский снаряд. Рисунок всем понравился и быстро стал символом 22-й роты: солдаты носили его на рукавах своих мундиров и на беретах. Тот же самый рисунок вскоре появился и на всех грузовиках подразделения. А в феврале 1945 года изображение Войтека, несущего в лапах снаряд, уже официально стало эмблемой 22-й роты.

И до самого конца войны Войтек помогал своим опекунам в подобных разгрузочных работах. А в октябре 1946 года поляков Андерса переправили в Шотландию. Целый год всеобщий любимец Войтек блаженствовал среди своих опекунов, в полевом лагере Винфилд-камп. Там он распробовал пирожные. И джем. «Боже, как он любил джем!» — до сих пор вспоминают местные жители.

А потом лагерь поляков расформировали, и наступил час расставания. Новые польские власти, мягко говоря, не жаловали бывших солдат Андерса. Куда им теперь возвращаться?.. Куда девать Войтека?.. Медведя согласился приютить — до лучших времён, конечно… до лучших времён!.. — эдинбургский зоопарк…

Потом они иногда навещали Войтека. Им даже разрешали заходить за ограждение, и Войтек, по старой памяти, вновь устраивал с ними соревнования по борьбе. Говорят, что посетители зоопарка были в восторге… «Но это был уже не тот медведь, — вспоминает один из опекунов. — Он был грустный». Рассказывают ещё, что он всегда волновался, заслышав польскую речь…

Шли годы. Кое-что в мире менялось. В 1958 году, на волне оттепели, Анджей Вайда сделал в Польше свой фильм «Пепел и алмаз», сразу ставший культовым, и в этом фильме, пусть и фрагментами, но всё же прозвучала и песня «Czerwone maki na Monte Cassino». И вот тогда-то, в конце 50-х годов, промелькнула в Польше своего рода кампания за возвращение Войтека. Призывы, газетные публикации, письма читателей, воспоминания… Возникла идея: обменять Войтека аж на двух молодых медведей. Но ничего из этого не вышло. Оказалось, что отдать Войтека эдинбургский зоопарк не может без согласия бывших опекунов медведя, а они-то, убеждённые противники коммунистического режима, своего согласия и не дали.

А Войтек тем временем старел. Кажется, его мучили боли в суставах. Да и вообще… Он всё реже и реже покидал свою тесную зарешёченную клетку: боялись, что он залезет куда-нибудь и разобьётся. Говорят, что медведь очень страдал от своих болезней, и в самом конце 1963 года работники эдинбургского зоопарка пристрелили Войтека — чтоб не мучился.

В октябре 2010 года газета «The Daily Telegraph» и новостные агентства сообщили, что в Эдинбурге медведю Войтеку будет установлен памятник. Подсчитали, что всё это предприятие обойдётся его устроителям в 200 тысяч английских фунтов.

Подхорунжий Карась и спасённая им честь Польши, безымянный итальянский капитан и любимый пёс английского генерала, сводный оркестр варшавской полиции и «начельник паньства», крестьянин Вавжон со своими вилами и двести американских бомбардировщиков с их бомбами, индийские войска в Италии и аббатство святого Бенедикта, «должны вы, должны вы, должны вы» и взращённые на польской крови красные маки Монте-Кассино, тесная клетка эдинбургского зоопарка и будущий скромный памятник за двести тысяч фунтов…

Баська, Войтек, Кася… Животные в мире людей — интересно, что они о нас думают?..