kakashka_Moscow все записи автора

Интервью с Марией Ривой (Maria Riva), дочерью Марлен Дитрих, и Питером Ривой (Peter Riva), внуком Марлен Дитрих

«НЕБО БЫЛО ЗЕЛЕНЫМ, ЕСЛИ ОНА ТАК ГОВОРИЛА»

13 ноября 2005 года. Мария Рива, 81 год, дочь Марлен Дитрих, оживленная, грациозная и, также как и ее сын, который появился на интервью без предупреждения, одетая безупречно. Оба одеты в темные тона и необыкновенно благородную обувь. Петер Рива, ему 55, в носках ярко-красного цвета. Во время разговора много смелись, а когда оба вспоминали кулинарное искусство Дитрих, от которого всю семью регулярно тошнило, то оба просто сотрясались от смеха. Правда, это был преисполненный любви смех, по которому можно было заметить определенное облегчение. Смех людей, которые перенесли нечто напряженное и теперь вспоминают об этом со стороны и с веселым оживлением.

Фрау Рива, сейчас Вы опубликовали тексты, которые в последние годы жизни Ваша мать написала, проведя множество бессонных ночей в парижской квартире. Книга называется «Ночные мысли», это стихи и наброски о людях ее жизни, о ее любовниках таких, как Габен ( Gabin ) или Синатра ( Sinatra ), о Катарине Хепберн ( Katharine Hepburn ), Рильке ( Rilke ), Гитлере, а также о Вас.

У Вас есть любимые стихи?

Я американка, больше всего мне нравится «Академия наград» (« Academy Award »), где она высмеивает «Оскар». У матери был хороший юмор висельника. Ее грустные стихи, которые я хорошо знаю. Но она была еще и клоуном, а это я считаю намного лучше.

В последние годы жизни Ваша мать полностью спряталась от общественности и больше не покидала кровать в своей парижской квартире. Вы понимали ее?

Так тяжело быть живой легендой. Выглядеть всегда так, как этого ожидают люди, быть всегда тридцатилетней, никогда не разочаровывать публику. А это так много работы. Впрочем, даже если ты молодой, это такая же ужасная работа. Всегда парик, косметика и тело. Она просто устала от этого напряжения.

Главное произведение Марлен Дитрих – это быть Марлен Дитрих?

Да.

Несколько лет назад Вы опубликовали биографию Вашей матери, в которой раскрыли подробности, необходимые для того, чтобы создать образ гламурной звезды. Не разрушаете ли Вы тем самым дело всей жизни Вашей матери?

Нет.

Вы писали о невидимых корсетах, скрывающих ее обвисшую грудь, о ее привычке вызывать рвоту после еды.

Нужно же знать, что не всегда правда то, что видишь. Она просто считала своей обязанностью быть совершенством. Дитрих создал режиссер Штернберг, она согласилась на эту роль. По своей собственной легенде она должна была быть всегда совершенной.

В 1979 году Ваша мать слегла в постель в своей квартире на Авеню Монтень и больше не встала до самой смерти в 1992 году. Что она делала все эти годы?

Читала. Кричала на телевизор. Звонила. Она разговаривала по телефону среди ночи. В три, в четыре часа. Она не говорила ни «Здравствуйте», ни «До свидания». Не было и слов «Как дела, как дети?» или, что обычно говорят люди по телефону. Было только: «Мне нужны эти чулки из этого магазина!», « Мне нужен этот номер телефона!», «Пришли мне эту статью!». Это была постоянная работа.

Петер Рива: Мы говорим сейчас о женщине, которая в семидесятых годах получала телефонные счета по три тысячи долларов в месяц. Тридцать звонков в день только у моей матери. Тридцать!

И Вам всегда можно было дозвониться?

Мария Рива : Конечно, так и должно было быть. Она была королева. Такие люди есть. Они не все артисты. Они особенные. Мы называем это харизмой. Властью. Никто не знает, что это такое.

В последние годы она много пила, принимала таблетки. Она умерла озлобленной женщиной?

Когда действие алкоголя проходит, человек становится подавленным и озлобленным. В этом трагедия алкоголя, в этом трагедия Дитрих. Если бы она была глупа и была только чудесной кинозвездой, которая ничего этого не знает, хорошо. Но Марлен знала об этом намного лучше. Она была интеллигентна. Ее конец – это ее трагедия.

Как ощущал себя человек, любимый Марлен Дитрих?

Дитрих всегда была влюблена. Она была влюблена в песню, в голубцы, в мужчину, в женщину, в цветок, во всех с одинаковой силой. Дети очень чувствительны: если кто-то любит все одинаково, они замечают, что на самом деле любят не их.

Петер Рива : И ты тоже принадлежала ей. В ее любви было что-то захватывающее.

Мария Рива: Она считала, что если она создала меня, значит, я принадлежу ей.

Как Вы освободились?

Я не освободилась. Вот я сижу здесь. И отвечаю на вопросы о моей матери.

Господин Рива, какие воспоминания остались у Вас о вашей бабушке?

Когда я рос, я знал, что есть такой человек, которого мы называли «Мэсси» (“ Massy ”) - моя бабушка. Но когда звонил телефон, и какой-то разговор был связан с ее профессией, она полностью менялась. Тогда мы называли ее Марлен. Я видел, как моя бабушка подходит к телефону и становится Марлен. Изменение было заметно сразу. Она в раз подтягивалась, откидывала плечи – это выглядело так, как будто она надевала какой-то воображаемый мундир. С нами она была раскованной. Готовила яичницу, от которой нам всегда становилось плохо.

Почему?

Слишком много масла. Было, конечно, очень вкусно. Понятно, с полфунта масла в ней. Мы говорили: «Спасибо, Мэсси, было чудесно» и выбегали, мой отец, братья и я, чтобы в кустах вызвать рвоту. Невозможно удержать столько жира в желудке. Сама она это не ела никогда. Но ее пончики с конфитюром ( Jelly Donuts ) на рождество вне конкуренции, это что-то необыкновенное. Она могла варить рыбу, боже мой, как она могла варить рыбу. А заливная косуля ( kaltes Reh in Aspik ), да за нее можно умереть. Ну что еще? Она всегда считала, что правда на ее стороне, даже если это была только ее правда. Она была глубоко убежденной. Если она говорила, что небо зеленое, значит, оно было зеленым. Конец дискуссии. И ей, действительно, верили: небо было зеленым, если она так говорила.

Мария Рива : Власть! ( Power !)

Я вспоминаю рождество в ресторане, мне было лет семнадцать, это было благотворительное мероприятие в Отель Паласе ( Hotel Palace ). Там были Ноэль Ковард ( Noel Coward ), Элизабет Тэйлор ( Elizabeth Taylor ), Ричард Бертон Richard Burton ): четыреста человек в баре. Все разговаривают, пьют. Вдруг открывается дверь в самом конце помещения, она ступает ногой в зал, воцаряется гробовое молчание. Никто не объявлял о ее приходе, она просто вошла: мертвая тишина. Идет по залу, толпа расступается, Гюнтер Закс ( Gunter Sachs ) отцепляется от Бриджит Бордо, она подходит к Ноэлю Коварду, который вздыхает, глядя на нее: Мар-лен-ах! Она протягивает ему руку. Все облегченно вздыхают, начинают двигаться, продолжают беседовать. Ее влияние не поддавалось никаким описаниям.

На самом деле она могла смеяться над собой?

Мария Рива: Над Дитрих она могла смеяться. Над Марлен – нет.

А в чем же разница?

Дитрих есть Дитрих. Марлен – это нормально.

Тогда была ли Марлен вообще?

Я думаю, когда-то она ее потеряла. Но всегда подсмеивалась над Марлен: Ах, опять она стоит, с платьем, опять мы едем в Лас Вегас, будем кинозвездой..Так она тогда говорила.

Она чего-нибудь боялась?

Если Вы используете слово «страх», то настоящий страх в нашей семье вызывал Гитлер и его партия в1933 году. Чтобы понять Дитрих, важно знать, что Голливуд был не ее миром. Голливуд был лишь маленьким местечком, в котором люди снимали глупые мелкие фильмы. Нет, ее миром был весь мир.

Петер Рива : И мир относился к ней тоже серьезно. Однажды я взял трубку, звонила Нэнси Рейган, а через два дня они покинули Белый Дом. Она сказала, Ронни так счастлив: последний телефонный разговор, который он вел из Белого Дома, был с Марлен. Сильнейший человек мира последний раз разговаривал по телефону в своей должности с моей бабушкой. А когда Горбачев вернулся из заточения, то первым человеком, которому он позвонил, была Марлен.

Откуда у нее были все эти номера?

Потому что она постоянно звонила по ним. Она общалась с этими людьми. Когда арестовали Горбачева, она звонила всем, кто ее знал: Президенту Франции, Королеве, она говорила, мы должны спасти его, он единственный наш шанс избежать войны. Со своей постели она поддерживала дипломатические отношения. Были они эффективны или нет, я не знаю. Одно несомненно: Горбачев позвонил. Она мыслила в глобальных масштабах.

Марлен Дитрих считалась самой красивой женщиной мира. Она занималась спортом?

Мария Рива: Никогда. Она играла в теннис, потому что это выглядело красиво. Для этого она носила короткие шорты. Тогда все играли в теннис, в действительности они не играли, они только хорошо смотрелись. В то время она жила (уточнение переводчика: была вместе, “ war zusammen ”) с Фредом Перри ( Fred Perry ), известным теннисистом. У нас сразу появились ракетки, белые платья, я должна была заниматься с преподавателем тенниса. Все вокруг было теннисом! Потом появился пианист Хосе Итурби ( Jose Iturbi ) и все превратилось в рояль!

Она всегда была совершенной женщиной именно для человека, в которого была влюблена.

Да. Она всегда была в роли. Но делала она это не осознанно. Она не была как Джон Кроуфорд ( Joan Crawford ), который говорил, я хочу этого человека, он любит красное, то есть я буду носить красное, и я получу его. Дитрих так не делала. Я не врач, но слово шизофрения, вероятно, имеет здесь место. Многие артисты, действительно хорошие артисты, обладают этим талантом. Они могут превращаться. Моя мать делала это со своими любовниками, не в кино, а в жизни.

У нее были какие-то особенные приемы для сохранения красоты?

Нет, их она не знала. Это было действительно ужасно. Никакого крема, никаких гимнастических упражнений, никакой хорошей диеты. Боже мой, она ела холодные венские колбаски ( kalte Wienerle )! И квашеную капусту ( Sauerkraut ). Она делала сумасшедшие вещи. Однажды, это было в 1939 году, кто-то порекомендовал ей ничего не есть, кроме моркови. От нее мы все стали желтыми. Как-то Ремарк, который в то время был моим отцом, сказал, что она выглядит как китайка. Тогда мы прекратили есть морковь.

Госпожа Рива, Вы простили своей матери за то, что она была Марлен Дитрих?

Нет. Быть дочерью Дитрих очень интересно, когда ее переживаешь. Кстати, она не вынесла бы того, что мы сидим здесь сейчас и разговариваем о ней, зная, что во Франции горят машины, а в Иордании рвутся бомбы. Она сказала бы: Что? У тебя есть время на такую мелочь? Стихи Марлен Дитрих? Мир в огне, а ты говоришь о стихах?

Перевод с немецкого языка на русский Татьяны Фроловой (г. Самара)