Друзья мои, недавно я съездила на игру "Неверное сердце", по эпохе Тюдоров. В роли Кровавой Мэри, марии Тюдор, женщины, которая меня весьма заинтересовала года полтора назад. считаю, что и жизнь, и история к ней отнеслись крайне несправедливо.
Резульатом стал гиганский текст художественного отчета, который я выкладываю тут, под катом. Он дался мне тяжело, но я давно и ничего с таким вдохновением не писала. это не стихи, не проза, это странный микс из жанров, и я буду признательна тем, кто его осилит и что-нибудь скажет в итоге.
Верное сердце Марии Тюдор
Гордость Тюдоров, дитя зари,
Ну-ка, пойдешь за принца?
… Папа любил меня года три.
И убивает – тридцать.
Видит Бог, как же я устала. В замке гремит очередное Рождество, на его коленях сидит очередная вертихвостка, мне, как и было предсказано, не разрешили удалиться, куда –нибудь подальше, в замок Флинт, например. Какой стыд, мама, хорошо, что ты этого уже не увидишь. Он подхватил свою девчонку на руки прямо в середине выступления факельщиков, утащил, престарелый фавн, кинул стае придворных вкусную косточку сплетен. Я вышла к комедиантам, подарила им серьги, ах, принцесса, как вы щедры! Пусть лучше обсуждают мою щедрость (и глупость), чем его показушную удаль. Что может быть грустнее, чем стареющий лев? Только лев, который пытается молодиться…
И конечно – снова приступ подагры! Ох, папа! Пока врачи метались туда-сюда, гремя чашками и ланцетами, пока двор жадно вдыхал запах угасающей тюдоровской крови, он вцепился мне в руку до синяков:
- Мария, Мария, меня травят. Я уверен в этом, Мария. Ооо, проклятые, все мечтают меня извести…
- Отец, пожалуйста, не надо. Успокойся, тебе нельзя…
- Мне все можно, чертово отродье! Я король! Заткнись и слушай, девочка. Хотя, какая ты девочка. Я погубил тебя, засушил, так и не выдал замуж. Ты ненавидишь меня за это? Молчи…Молчи и хватай любого, слышишь? Бери любого, кого захочешь, пусть даже женатого! Ты Тюдор, у тебя горячая кровь, моя…Бери, и не оглядывайся! А сейчас уходи, только позови врача. И найди тех, кто желает мне смерти!
…Даже в глубине сада пахнет смертью и гноем. Это всего лишь листья, милая Мэри. Листья засыпают, листья уходят в землю, листья кровоточат по осени. Ничего, детка, посиди, тебе не впервой глотать все его обиды. "Бери, кого хочешь!" Это для мужчины брать – подвиг. Для женщины – величайшее из унижений. Давай, папа, еще устрой турнир за мои престарелые прелести, прикажи женихам занимать очередь, с тебя станется. O, pater noster…Ладно, хватит киснуть, пора на бал. Надо жить. Иду, и шаги стучат в такт – на-до-жить, на-до-жить…
Ее бутоны ветер приминает
Но роза улыбается без страха.
Прелестная, невинная, пустая…
Она собой украсит даже плаху.
Екатерине Говард
- Ваше Высочество, вы слышали? При дворе говорят, что новая жена короля ему неверна!
Элизабет Сеймур шепчет мне на ухо, а я чувствую, как расходятся в стороны волны от брошенного в пруд камня. Расходятся…и бьют наповал. Примерно так же Давид сразил Голиафа. Хорошо, что я даже не успела привыкнуть к этой юной дурочке, Екатерине Говард. Однако же, рога Генриха снова укроют в тень весь дом Тюдор, как бы это ядовито сейчас не прозвучало. У меня одно желание – зашить всем королевским фрейлинам рты. А заодно и папиной жене зашить наглухо…Все, тихо, думай, успокойся.
- Миледи, у вас есть имена? Факты? Доказательства?
- Нет, нет, но говорят…
- Когда вам будет что мне рассказать в подробностях, я дам этому делу ход. Вы меня поняли? В подробностях!
Фрейлина испаряется, а я улыбаюсь. Изо всех сил. Так, что скулы болят. Надо, пожалуй, улучить время и поговорить с балбеской, вряд ли она и в самом деле настолько глупа и самонадеянна, чтобы крутить амуры прямо тут, у отца под носом. Ко мне ведь подошла Сеймур? Почти наверняка это их игра и их интрига, свалить Говардов – милое дело…
А есть еще старый Парр, который забрал себе слишком много власти. Допущен к королю, врачует его, получил должность распорядителя…пропустил на балу всех фрейлин впереди меня. Со зла или по глупости? Хотя здесь, в Виндзоре, одно от другого чаще всего и не отличишь. Решено. Иду на бал, объявляю тихую охоту на мелкую, но очень, очень самонадеянную королевскую свежую дичь. Где же вы, Кэт? Откройте личико!
- Ах, милая принцесса Мария, я так рада, что вы наконец, ко мне зашли! Здесь все такие важные, и я так хотела с вами поговорить, но боялась, вдруг вы не захотите? Вам здесь нравится? Ой, как красиво, и этот бал, и его Величество, он такой, такой, ой, как я счастлива! А вы счастливы, принцесса? Ну, зачем же я спрашиваю, конечно, счастливы, вы ведь принцесса!
- Эээээ…
- Ваше высочество, милая Екатерина, если вы позволите принцессе вставить хоть слово, она вам ответит! – вступает в разговор Анна Говард, и я ей за это безмерно благодарна.
- Ой, простите, я такая глупая, но я не могу сдерживаться, я просто хочу, чтобы все радовались!
- Милая Екатерина, - произношу я как можно тверже, и журчащий ручей испуганно пересыхает. – Я очень хочу счастья всем. И поэтому настоятельно, настоятельно рекомендую вам ни минуты, нет, ни секунды не оставаться одной! Вы. Меня. Поняли?
- Вас поняла я, ваше высочество. – после короткой паузы произносит Анна, и я снова внимательно смотрю на нее. Хм.
- Ой, Мария, Анна, но почему же? Это потому что я беременна, да? Ой…
Вот это и вправду "ой". Это такое "ой", что…Елизавета, сестра, ты весьма вовремя!
- Бесс, умоляю, побудьте с ее высочеством Екатериной, ни на секунду не спускайте с нее глаз! Я объясню, но потом. Ни на секунду, милая, слышишь?
Милая слышит, милая все понимает (Господи, спасибо за сестру!), у нас есть время для разговора. Я не ошиблась – миледи Анна умна, миледи Анна – Говард, миледи Анна на все готова, чтобы обеспечить, так сказать, королевское счастье. Есть еще одна причина для симпатии – миледи Анна не замужем, в прошлом – разорванная помолвка и искалеченный жених. Да, женщин с трудной судьбой я всегда понимаю лучше. Прости меня, дева Мария, что делать, душевной кротости нет, только язвы да море желчи. Между прочим, этот Сеймур (и снова Сеймур!) при дворе, довольно бледен и мрачен, как знаменитый призрак Ричарда Второго, которым меня в детстве пугала дура-нянька. Вероятно, из демонических мужчин, которых хлебом не корми, дай рассказать о своем внутреннем мире. Нет уж, спасибо. Миледи Говард, я вас понимаю. Пойдемте пасти нашу королевскую телочку, он нее сейчас зависит счастье страны.
Ах, миледи так прелестна,
Так изящна, так умна…
Самых лучших, как известно,
В лоб целует Сатана.
Анне Говард
Надо же. Я, милый колокольчик Тюдоров, вечное ботало, сижу, и не знаю, как начать разговор. Все потому, что тема сомнительная. Про интриги умею, про сплетни, про королевские милости, про последний сонет для последней королевской шлюхи…А тут – ну никак. Давай, давай, детка, ты же больше ничего не боишься, вытравили, ну…Пора. И легче, игривее! У королевы вот – вот начнутся схватки, отчего бы двум дамам мило не поболтать?
- Миледи Анна, представляете, этот ваш бывший жених недавно ко мне подошел. И говорит: "Принцесса, однажды вы попадете в сказку. Ваш щедрый дар (это он про серьги для актерки!) положит начало большой легенде. Там будет королевская милость, которая прославит вашу красоту и доброе сердце…". Он и в самом деле такой романтик или просто рядом со мной погреться захотел?
- Вы знаете…принцесса…мне кажется он – человек искренний.
Глаза отводит, голос дрожит, надо же, прямо не узнаю свою хладнокровную Говард. Как интересно!
- Миледи, сдается мне, этот человек вам небезразличен? (давай, давай, моя милая, чем пикантнее сплетня, тем меньше будет заметно, как у меня дрожат руки. Только бы родила мальчика, только бы…Молиться бы тебе, Мария Тюдор, но не можешь, давно не можешь. Поставила подпись, предала и мать, и веру. Сиди на юбках ровно, юбки - не сковорода…)
- Я…не знаю…
- Расскажите. Мы ведь теперь, хм, подруги.
- Я была глупой и молодой. Он…он получил травму на охоте. Повредил руку, отец и братья сразу сказали – бросай его, зачем тебе калека? И он тоже…Он освободил меня от слова, сказал, что больше не чувствует себя достойным такой партии, как я…Такой женщины…как я. Ведь он не воин, не мужчина теперь…И я..я освободила!
Я чувствую, как проглоченное ею слово "дура" комом встает в нежном говардовском горле. Чем же этот сказочник так допек одну из самых блестящих женщин двора?
- И вы ему, так понимаю, тоже не безразличны?
Еле слышный выдох "не знаю" тонет в криках из родильной палаты. Ну наконец! Наконец! Подхватив юбки, бегу туда. И только где-то, в самой глубине сердца, комариным писком зудит: "Принцесса, однажды вы попадете в сказку…".
- Миледи Мария! Мальчик! Мальчик!
Мне в руки суют какой-то теплый, шевелящийся комок, крохотная пятка задевает щеку, оставляя на ней кровавый след. О господи, господи, госпо…Мой брат. Мой. Мой!!! Мой маленький, милый, птенчик мой, мой…сын…
-Принцесса, дайте матери…Дайте его матери!
-Дайте его мне, милая Мария, я хочу своего ребенка!
Тупо смотрю на пустые руки. Но ведь только что…Где он…где мой…
-Ваш брат здоров, принцесса Мария!
- Мой…брат?
Кажется, я что-то говорю. Кажется, я кому-то улыбаюсь. Кажется, я даже жива. До крови прикусываю щеку, не помогает. Иду вперед. Вперед, прочь.
- О, принцесса, она так добра, она так волновалась! Смотрите, на ней лица нет!
-Мария, пусти, не стой в дверях! Отойди! У меня сын, сын, ты слышишь? У меня родился ссыыыыын!!!
Кукла, кукла, кто твой хозяин? Сначала надо поставить вперед правую ногу, затем левую. Нитки оборваны, кукла, падай! Кукла, иди. Держи спину прямо, кукла, ты – Тюдор!
И только в саду, в самой черной, в самой мутной, древесной глубине, я вою, затолкав в рот подол платья. Слезы стирают со щеки крохотный след – кровавый след новой жизни, жизни, которой у меня никогда не будет.
Маленькая сестра, глупый котенок рыжий.
Не забывай про страх – он помогает выжить.
Учишь ли политес, кормишь ли голубей…
Будь золотою, Бесс. Кровь я возьму себе.
Елизавете Тюдор
- Тебе плохо, Мэри? Мария, сестрица, что с тобой?
(Так. Тихо. Тихо, тихо, тихо…)
- Рыжик мой, хорошо, что это ты. Сей…час. Сейчас, все хорошо. Со мной всегда все хорошо.
- Но ты плачешь!
- У нас родился брат, Лиззи. Это…слезы радости.
- Мария, зачем ты мне врешь?
- Я рада. Ты…хорошо учишься. А сейчас забудь. Навсегда забудь про эту истерику. И послушай меня. Выходи замуж сейчас, рыжик и беги отсюда! Слышишь? Хватай, кого мил, и беги!
- Но ты ведь не замужем! Я не хочу! Сначала ты!
- Не будь дурочкой, Елизавета, не позорь меня. Я слишком горжусь твоим воспитанием, а сейчас краснею. Ну, что за детство? Моей свадьбы ты будешь ждать до …Ее никогда не будет. Я стара, зла и ядовита. Я – папино утешение, еще одна подушка под его подагрическое колено. Нынче твое время, маленькая. Давай, не упусти его! И самое главное – не упусти возможность. Он сейчас размяк, как хлеб в вине. Тяни веревки, проси жениха. Ну, вперед! У меня этого шанса в твоем возрасте не было. И принеси мне воды, ради бога, я умоюсь.
Хорошая девочка. Жаль, что умная, право слово. Господи, только не давай ей, как мне, в двадцать шесть переводить с латыни Эразма по ночам, от тоски и одиночества. Богословам нравится, хороший, говорят, ученый пишет, жаль, что аноним. Ругаются, просят трактат свой зачитать публично. Выступить, что ли, посмотреть, как их дружно падучая хватит? Ох, хватит.
Все, Мария, и вправду…Давайте-ка выбираться из чащи, высочество, пойдем потихоньку обратно блистать, нога за ногу, но непреклонно.
- Миледи Мария? Вы…заняты?
(Вот вроде и черта не поминала, а он стоит! Бледен, мрачен, на мосту, под луной, на пути. Готова картина "Бедная дева и рыцарь". Только дева вся в мокрых листьях, паутина на подол налипла и…И нос, конечно, распух. Так, не дева, недоразумение…А рыцарь, кстати, ничего. Жаль только….А, ничего мне не жаль!)
- Ну что вы, милорд Сеймур. До пятницы я как раз совершенно свободна. А что делаете вы? Устали от увеселений?
(Хорошо, когда воспитание просыпается раньше, чем мозг. Вроде и говоришь, и есть время прийти в себя)
- Да, пожалуй. Мне неловко на балах.
- И отчего же? Вы ведь такой видный кавалер!
- Должно быть, миледи не заметила, что я калека?
(Надо же! Давно никто так холодно со мной не говорил – ну, кроме отца и его Совета, конечно)
- Миледи не заметила?
(Даже ручей, кажется, заиндевел. А не равняйся с Тюдорами, ты…! Папа бы гордился. Сейчас рассыплешься в поклонах и сбежишь, знаю таких. )
- Я…вас обидел?
(Он что, идиот??? Он не понял??? Или он…действительно…не хочет меня обидеть? Ну что ж, поиграем)
- Отнюдь. Но вам, кажется, нравится задавать мне вопросы. Продолжайте, милорд!
- И…вы ответите честно?
(Идиот. Или блаженный. Или это очень, очень тонкая игра. Как интересно! Он уже наговорил на Тауэр. Придержу-ка я царственный гнев, пожалуй)
- Более того. Я даже разрешаю вам задать вопрос первым. И я, Мария Тюдор (Тюдор, услышал, понял, балбес?) на него отвечу. Честно – потому что королевская кровь не лжет! (ну, добила?)
- Почему на балу вы были без маски?
(…не понимаю. Он…о чем??? Какая маска, где я…он видел, как я плакала? Только там, в лесу, я была без…)
- У меня…плохое зрение (Господи, я что, говорю правду и в самом деле? Ту самую, глупую, простую правду?) И ужасно чешется лицо…И вообще, я считаю, что при дворе и без того достаточно масок! (а вот это уже лучше, соберись!)
- Но ведь, надевая маски, люди становятся настоящими. Его величество был Черным принцем, и я считаю, что те, кто к нему так обращались, в кои-то веки были собой! Были честными людьми! А вы…вы…без…Почему вы смеетесь, Ваше высочество?
(Прости меня, мама. Прости, этикет. Он идиот, он блаженный, он нравится мне!)
- Милый Генри…ох…простите…Любого, кто посмел бы обратится к его Величеству так, пока он желает быть Черным принцем, ждал бы…ох, не Тауэр, хотя…Как минимум, немилость. Главные лизоблюды двора называли его Черным принцем. Простите, милорд, но…
- Но вы ведь не лжете…принцесса?
- Вам – никогда. И, кстати, вы должны мне правдивый ответ на один вопрос.
- Да, ваше высочество.
Уходи. Лучше уходи, пока я смеюсь тебе вслед. Пока просто смеюсь. Даже моя младшая сестра знает, что лучший способ лгать при дворе – всегда говорить правду.
Вы очень глупый придворный, милорд Сеймур. Я смеюсь. Смеюсь и вытираю глаза.
Давай, лисичка, гон пошел,
Рога трубят "Постой"!
Таким и в клетке хорошо,
Конечно – в золотой.
Джейн Стакли
Ух, прости меня, pater, не люблю Джейн Стакли. Несправедлива, не права, а вот хоть разорви меня, как вижу, сразу хочется убеж…
-Ваше Высочество!
Убежать не успела. Ладно, Мэри, наскреби кротости и улыбнись, дама ни в чем перед тобой не виновата. А жаль!
- Да, миледи Стакли?
- А вы слышали, ребенок-то, говорят, не от короля!
Так. Тааак. Вот оно, снова. Эта чертова трещотка, конечно, уже разнесла сплетню на хвосте по всему дворцу. Лисица, золотая, роскошная, вон как глаза сверкают – еще бы, в английском королевстве снова неладно, радость-то какая! Есть, что за пяльцами обсудить!
- А от кого, миледи, вам уже известно?
- Эээээ….
Вот то-то и оно, что ээээ. Только этого ээээ достаточно, чтобы на плаху отправилась еще одна из рода Болейн. Лет пятнадцать назад я бы велела заспиртовать ее проклятую голову, и поставить у себя в спальне, рядом с ночной вазой, но ненависть, оказывается, давно подернулась пеплом. Как жить, если вместо души – пепел? Спросите меня! Нет, лучше не спрашивайте.
-Благодарю за новость, миледи. Вы, лично вы, видели королеву в пикантных обстоятельствах?
Вижу – нет. Глаза – как открытая книга, так и читаю: "Ах, жалость-то какая, не видела! Как же так, ух…А может того, придумать…"
= Миледи, если о неподобающем поведении королевы пойдут разговоры, а свидетелей не будет…я обвиню разносчиков сплетен в оскорблении короны. Сама, вот прямо перед папой. Поняли?
Сглотнула, кивнула, унеслась, только рыжий хвост мелькнул за поворотом. Ничего. Будет время – будет и капкан, а пока мне не до нее!
- Милая Мария, как хорошо, что вы пришли! А я тут лежу, лежу, совсем одна, ну, то есть, что это я, не одна, конечно, со мной все время дамы, как вы и приказали!
Смотрю на Елизавету – та кивает. Точно, все время дамы, неужели пронесет на этот раз?
- Елизавета, вы уверены? Королева ни на минуту не оставалась одна? Ни после беременности…ни до нее?
- Да Мария, да! Что случилось?
О, милая сестричка, какой знакомый у тебя ужас в голосе. Выдержанный, фамильный!
- Сестра, фрейлины это подтвердят?
-Да!
- Я тоже смогу подтвердить, - вступает Анна Говард, но на нее я пока не смотрю, не могу. Интересно, с ней он тоже гулял по мостикам…Так, стоять, думай, дура!
- Анна, подождите меня в саду! – говорю как можно холоднее, бедная, бедная, сейчас ведь решит, что в немилости…Плевать, все потом!
- А сейчас, Екатерина, я задам вам один вопрос. И мне нужен короткий ответ. Или кивок. Поняли? Бесс, подержи ее за руку, тормоши, обморок нам сейчас ни к чему! Итак. Вы встречались в своей жизни с кем-то из мужчин, кроме короля? Вы знаете, о каких встречах идет речь.
И еле слышный писк из подушек разрывает мне уши, как пушечный залп.
- Да…
- Вы спали с ним?
- Нет! – гораздо более твердо и возмущенно. Его величество, он…он первый…
И последний, моя бедная, уже почти мертвая детка. Ах, как жаль тебя, нежная дуреха…
- Вы поддерживали постоянную связь с мужчиной, так? Кивайте! Давно? Есть ли тому свидетельства?
(Нет, нет, нет, нет…)
- Есть…
- Какие?
- Договор…о помолвке…
- Вы что, помолвлены?!
-Да…наверное…Он…это давно…я думала…я забыла…я хотела замуж за короля!
Сначала все хотят. Потом все умирают. Ох, как же трудно смотреть мне сейчас вам в лица, две перепуганные девчонки. Чувствую себя палачом, грязной, кровавой…Ничего. Пройдет и это.
- У кого этот договор?
Буду лгать. Покупать. Клясться. Вставать на колени. Буду делать все, что угодно. Но мой…мой брат никогда не станет незаконнорожденным, выродком, бастардом! Слышите, Бог и святые угодники? Ни-ког-да!
-Он…у священника…
-Кто знает, что он есть? Ну? Кто знает о помолвке?
-Мэри, Мэри, не кричи, не надо!
-Убирайся вон, Бесс, не мешай! Кто знает?
-Анна…Говард.
Вот и все. Бог меня услышал. Бог меня снова перемолол. Спасибо, Господи. Я сломана, но я знаю, что делать.
- Миледи Анна, у вас чуткий слух?
- Ваше высочество…
-Думаю, сплетня о том, что милая Кэт королю неверна и принесла в подоле неведомо от кого, до вас уже долетела. Это легко понять, взглянув на выражение лица.
- Да.
- Мне нравится такая краткость. Давайте все самое неприятное пройдем быстро. Эта дурочка помолвлена до сих пор? Тааак…Свидетельство существует? Прекрасно, вы столь же честны, сколь неотразимы. Оно у вас?
- Нет. Миледи, оно у священника, в том приходе, откуда мы родом. Это была глупость, ужасная глупость, но…
- Но жажда власти и денег сильнее страха. Я все понимаю. И остается выяснить только одно – чего вы хотите за молчание? Вы очень умны, Анна. Я тоже. И, я думаю, мы обе не верим в бескорыстие…
( а вот сейчас быстро, очень быстро, чтобы даже не почувствовать горечи)
- Хотите, я откажусь от него…Нет! Нет, я не о том! Хотите, я восстановлю вашу помолвку?
- Сердцу не прикажешь, ваше величество. Увы, не прикажешь. Не хочу.
(Интересно, у меня сейчас так же дрожал голос? О боже, что за глупая сцена, так и просится в рыцарский роман. И это – моя жизнь?)
- Конечно, я буду молчать. Если понадобится, я на Библии поклянусь, что помолвки не было. И он…тот, с которым…он тоже даст такую клятву!
-Кстати, а кто у нас он?
- Это Френсис…Френсис Дерем. И теперь все будут говорить, что он – мой любовник! Хотите?
- Не знаю…
(Черт, я даже, кажется, растерялась. Ей-то все это зачем? Что за…героическая поза? Неужели так не хочется терять положение при дворе? )
- Да. Потом. Если будет нужда. Но, Анна, почему!?
- Потому что я Говард, миледи!
Хм. Ну да. Красивая фраза, красивый уход. Будем считать, на своем поле она меня победила. Она Говард, надо же! А я Тюдор. И Тюдоры всегда отдают долги. Даже тем, кто не хочет принимать их назад! В горло вобьем, если кошеля нет. Сердцу не прикажешь…Еще как! Было бы сердце, а поводок найдется. Так, лирика потом…Сейчас у меня есть одно неотложное дело.
- Позвать сюда моего вестового! Томас, ты верен, я знаю. Сейчас, очень тихо, отбери двух надежных людей и отправляйся к замку Говардов. Уничтожьте все бумаги в этой часовне. Вот адрес. Все, до единой. Людей не трогать, крестьян не грабить, зданий не поджигать. Тихо, как тени, понял? Это тебе…
Жаль, что это ожерелье при дворе примелькалось. Другого рядом нет, и секунды уходят, уходят, их почти не осталось. Ладно, черт с ним.
-Скачи, Томас!
Он ладно скроен, крепко сшит,
Рассудок тверд, душа открыта.
Готов стране во всем служить.
Но только - первым фаворитом.
Эдварду Сеймуру
- Добрый вечер, милорд Сеймур. Скучаете?
(Надо же. Совсем не похож на брата. Спасибо тебе, Господь, за маленькие милости)
- Ваше высочество! Ну что вы, мне некогда скучать.
(Фраза "в отличие от вас" просто повисает в воздухе. Ладно, пропустим, это даже не укол, так, неуклюжий толчок локтем)
-Вы весь в делах, в заботах? Печетесь о благе семьи…я надеюсь?
(Ага. Шерсть на загривке встала дыбом, это хорошо)
- Благо семьи – моя главная…
-Да, да, это я уже поняла. Как думаете, кому выгодно топить королеву?
(Чем беззаботней тон, которым задаются такие вопросы, тем неожиданней реакция собеседника. Мой, так сказать, визави, даже вскочил. Горячий мужчина. И да…совсем не похож)
- Ваше Величество, я думал – вам.
(А молодец! Видимо, болезненная честность – это все-таки фамильное)
- А я думала – вам.
- Ваше высо…Мария…Госпожа…
(Спасибо, папа, за искусство держать паузу)
- Но зачем?
- Ради блага Эдуарда, разумеется. Есть у вас на попечении такой…золотой мальчик. Помните? Как он, кстати, здоров и весел?
- Здоровье его высочества – наша …
- Главная забота, да? Как и благо семьи. Ну и славно. Так вот. Я, как и вы, не люблю сплетен, они расстраивают отца. Я ведь женщина, что я могу? Только о нем заботится. И, чтобы недоразумений больше не было, я предлагаю вам и Говардам…дружить домами.
Ни конкуренции, ни интриг. Два наследника, оба счастливы. Сплошное благолепие и мир для государства. У вас ведь, кажется, есть свободные кавалеры?
(Точно знаю – есть. Ну же, соображайте, Сеймур!)
- А у Говардов есть милые дамы. Например…миледи Анна. Вы ведь, кажется, с ней знакомы? Отчего бы…не возобновить? И папа, кстати, будет совсем не против такого…семейного союза.
- Вы говорили с ним?
- Да.
(И ведь не лгу. Действительно, говорила. О том, как помирить семьи, правда, давно, с год назад. Он тогда сказал – всех женить, и ушел исполнять очередной супружеский долг. )
- Спасибо вам, миледи! Я…обязательно над этим подумаю.
- Я надеюсь. Я очень, очень на вас надеюсь, милорд. Доброго вечера!
(Ну вот и все, миледи Анна. Я вам больше ничего не должна. Надеюсь…вы будете счастливы.)
Какая теплая в этом году выдалась осень. Солнце сочится по каплям из открытого сентябрьского горла, и тело замка остывает, но так медленно и незаметно, что…Да, решено. Я не буду сегодня смотреть на себя в зеркало, не буду считать новые паутинки морщин. Я, пожалуй, даже попробую помолиться…или выпью вина, за мертвый осенний дым, еще одну погибшую мечту…
- Миледи Мария?
О боже. Только не он, я не смогу, я не вынесу. Смогу. О, я все смогу. Спину – ровнее, голос – беззаботнее, и все будет хорошо.
- Гуляете, милорд? Отчего же в одиночестве?
(Где твоя Говард, а? Хотя, должно быть, брат с тобой еще не поговорил)
- Мне кажется, мы с вами, милая леди, оба не любим больших компаний.
- И выходим погулять только ночью? Как призраки или феи из Полых холмов? Ну, милорд, я похожа на фею? Помнится, один придворный поэт так часто называл меня в сонетах девой Озера, что я, поверьте, чуть не утопилась с тоски.
- Желаете порцию банальной лести? Я могу, вам стоит лишь приказать.
( И все-таки, откуда он такой взялся? Почему его тут еще не обломали? Так стоит, так говорит…так похож на настоящего. Широкие плечи, твердый, чуть узковатый рот, мягкий голос. Интересно, а как он целует? Я ведь еще никогда…Фрейлины говорили, надо закрывать глаза…)
- Ваше Высочество, я снова обидел вас? Простите, но мне казалось, что дежурный комплимент – куда большее оскорбление для такой…
-Для…какой?
(Мама, помоги мне, я не знаю, что происходит! Мама, что со мной?)
- Вы похожи на эту луну, миледи Мария. Вы полны света, но холодны, вы прекрасны, но так одиноки. Вы можете устроить бурю или смирить волну. Наш замок – у самого моря, я часто наблюдал за приливами. Я видел, как в лунной дорожке танцуют дельфины, я видел, как острый и опасный серп луны разрезает облака, стоит им подойти слишком близко…Но время проходит, и нож снова превращается в мягкое и прекрасное светило. Теперь, глядя на луну, я буду видеть ваше лицо.
( Мое лицо…похоже сейчас на кусок дерева. Я не чувствую рук. Не чувствую ног. Надо…говорить. Что – нибудь говорить, молчание – это опасно, это ловушка, мама, он поймал меня…)
- Когда я…была совсем маленькой, мама рассказала мне сказку про лунного рыбака. Он хотел подарить своей любимой туфельки из серебра, нес домой, но оступился, и уронил в море один башмачок. Теперь бедняга сидит и все пытается его выловить. Вон, видите? Это удочка, а это шляпа…Я тогда так заплакала – он ловит, а любимая ждет, и главное – туфелек нет, какая обида! Прибежал перепуганный отец, всех растолкал, потом долго смеялся. А вечером мне принесли пару туфель моего размера из чистого серебра. Я очень долго их хранила…
- А потом подарили сестре?
- Нет, милорд. Будем считать, что я тоже…уронила их в море.
Тогда в замке, в который меня сослали, было холодно, смертельная изморозь сочилась из стен, за окнами бушевала метель, а дров не было. Еды тоже не было, мои бедные фрейлины разбегались одна за другой, пока не осталась только старая и верная Кэт. Мы продали все, что смогли, мы пережили зиму…А потом отец вынырнул из-под юбок Болейн, вспомнил про меня и выслал содержание. Но башмачков уже не было. Но я вам об этом, милорд, никогда не расскажу. И вообще…хватит. Расклеилась, забылась, позор. Все, пора возвращаться. Отец один, страдает, глупышке Екатерине надо помочь…И Анна Говард, должно быть, уже заждалась своего героя.
- Благодарю за беседу, господин Сеймур. Было…весьма познавательно. Теперь я понимаю, отчего дамы при дворе, все, как одна, теряют от вас голову. Вы мастер тонких комплиментов, а это ценно. Вас ждет блестящая карьера!
- Ваше Высочество, но…
- Да, я помню. Вы должны мне ответ на один вопрос. И я задам его, когда мне будет угодно. Не смею вас больше задерживать, милорд.
- Миледи Мария, вас призывает его Величество!
(О папа, ты очень, очень вовремя, спасибо тебе! Теперь я могу уйти и даже не заплакать.)
- Мария, дочь, ты слышала? Все говорят, что я снова женился на шлюхе. Ну почему, почему во всей этой проклятой Англии я не могу найти хотя бы одну верную бабу? Лживые сучки, вертихвостки, предательницы, все, как одна! Скажи мне, это проклятие? Меня прокляли, Мэри? Кто, ты? Ну, не стой столбом, говори!
(Господи, как плохо он выглядит! Хромает, оплывает, как свеча, которую бросили у камина. И чудовищный запах страха и гнили…так, должно быть, воняет в логове мертвого льва. Но этот лев еще жив, и я сделаю все, чтобы он жил как можно дольше)
-Отец, умоляю, послушайте. Она верна вам. И это не пустые слова. У меня есть факты и доказательства. И в ее сердце, и в ее постели был только один мужчина. И это вы!
- Факты? Какие факты?
- Она ни единой секунды не оставалась в одиночестве. По моему приказу, с ней все время были или Бесс, или ее фрейлины. Или вы. Я поговорила со всеми, каждая готова подтвердить мои слова. Она верна вам. И она – мать вашего ребенка! Я готова поклясться на Библии, готова выступить перед советом, готова рисковать вашей любовью и вашим расположением, чтобы только это доказать…Каждое мое слово – правда, отец!
(не отводи взгляд, стой, не отводи, дыши, не смей падать в обморок, он этого не простит. Он Тюдор, он любит гордых. )
- Почему ты…так распорядилась. Были основания сомневаться? Говори!
- Я знаю, как легко убивает слово и сплетня. Я знаю, как много при дворе желающих…занять место рядом с вами. Я знаю, как легко погубить слабую и беззащитную дичь. Пусть даже это дичь короля!
- Так, я понял. Ну а теперь – голую правду, девочка. Не надо этих поэтических выкрутасов. Что там у тебя на сердце, а, Мэри?
(опасно, как опасно, как горячо. Не отводи взгляд. Он хищник, он чувствует страх)
- Я устала запоминать имена мачех, папа. Мне по душе эта. Она любит вас, она…согреет вам не только постель, но и сердце. Я хочу, чтобы вы жили долго. Так долго, чтобы успел вырасти не только Эдуард, но и Генри. Я хочу, чтобы страной правили мои братья.
- А мне ведь говорили, что ты метишь на престол. Метишь, а? И врешь мне тут, прямо в лицо, маленькая шлюха?
(вдох, выдох, улыбка, смех. Давай, ты тренировалась. Господи, как смеяться, дышать нечем…)
- Прости, папа, но мне не нравится твоя корона, она не подходит к цвету моих волос. И еще раз прости – я девственница. Твоя кровь, твой пыл…но юбки с меня снимают только фрейлины. Разочарован?
- Горд! Ты моя, ты Тюдор! Моя кровь растворила жидкую испанскую примесь, а? Вот, держи, я давно хотел сделать тебе подарок, носи кольцо, помни про этот разговор!
(Перстень тяжел, как папина милость)
- Отец…лучше подарите милой Кэтрин свое расположение…
- Не дерзи! Я знаю, что делать. Я умаслю этот проклятый совет, будут целовать мне и ноги, и кошелек, вороватая свора. И спасибо тебе. Твой вовремя отданный приказ мне очень поможет. Кстати…ты еще не присмотрела кавалера?
-Отец, я не слишком опытна в любовных делах…
-И слава Богу. Ничего, я отдам приказ…хочешь? Любому?
- Нет, не надо!!!
-Гордая? Ну давай сама. И не тяни – не то я силой затолкаю в твою постель, кого захочу. Поняла? Нам нужны внуки!
Убил и ушел…Ушел королем, почти не хромая, прежняя стать, прежний львиный рык. Умоляю тебя, Господи, если ты меня слышишь, пусть он забудет, пусть никому и никогда не…Кого я хочу обмануть? Скоро ты будешь замужем, Мэри. Как жаль, что ты даже не можешь повеситься…Но зато ты можешь задать вопрос. А потом будет уже все равно…
http://mousss.livejournal.com/293789.html
