закрыл для себя еще одну тему.
много текста и картинок.
единственный привлекательный момент - больше нигде это прочесть нельзя. потому что мало кому интересно.
Замолвить ли слово о гаде Ваське... Название попошлее еще поискать. Поспорить с ним в неавантажности может только сама биография человека, о котором пойдет речь.
Вне зависимости от уровня интереса к узкой теме масонства мало найдется более-менее интеллигентных людей, которые ну вот просто никогда не слышали заголовка
«Русская интеллигенция и масонство: от Петра Первого до наших дней» (Харбин, 1934). Тот же автор написал следующие труды: «На реках вавилонских. О нашей эмигрантской доле», Харбин, 1935; «Православный мир и масонство», Харбин, 1935; «На путях к России», Харбин, 1938; «Под святым крестом и двуглавым орлом», Харбин, 1939; «Император Николай II», Харбин, 1939; «Пушкин и масонство», Харбин, 1940.
Более узкий круг читателей знаком с книгой А. Клизовского «Правда о масонстве» (Харбин, 1934), написанной как ответ на «Православный мир...», да и то лишь потому, что в пост-советской России она была издана одной из первых (1990) и широко разошлась среди публики, алкавшей новой информации о неслыханных ранее вещах. Там очень мутно и мало написано о масонстве и неинформативно и агрессивно — об Иванове...
Автор «Энциклопедии русской цивилизации» Олег Платонов посчитал возможным собрать сноски из предисловия издателя М. Смолина к «Русской интеллигенции» и ими ограничиться при составлении словарной статьи про этого человека. Вот и получилось у него:
ИВАНОВ Василий Федорович (годы жизни неизвестны), политический деятель, писатель. Активный участник белого движения, идеолог-пропагандист при правительстве адмирала Колчака. Иванов был министром внутренних дел в дальневосточном правительстве братьев Меркуловых, сформированном на территории, занятой белыми войсками в 1922. Оказался в эмиграции в Харбине, где стал одним из деятелей монархического объединения в Харбине. Крупный исследователь масонства.Мы это сейчас отметем с негодованием. Если Платонову лень посмотреть в словаре русской эмиграции даты жизни человека, у которого он крадет текст целыми главами, то нам не лень. Итак...
Василий Федорович Иванов04.03.1885, с. Мокрое Калужской губ. — 31.07.1944, Харбин
Фактически единственное целостное свидетельство о В.Ф. Иванове оставил Всеволод Никанорович Иванов в своих «Огнях в тумане» (Харбин, 1932), где описывал свои «думы о русском опыте» и встречи с разными деятелями Белого движения и эмиграции. Нужно сказать, что в первую очередь, это именно его, литератора Всеволода Иванова, опыт и его переживания, поэтому грешно было бы требовать от него самоотверженности журналиста. Практически все очерки совершенно эгоцентричны и интровертивны: они отражают скорее субъективное авторское восприятие окружающего калейдоскопа событий и лиц, чем действительный интерес автора к описываемому. Неудивительно поэтому, что в очерке «Василий Федорович Иванов» (7 страниц) самому герою уделяется примерно 3 абзаца текста, если собрать отовсюду упоминания по 1-2 строки. Но только Вс. Иванов из всех источников сообщает нам хотя бы какие-то обстоятельства ранней биографии фигуранта:
«Происходящий из крестьянско-купеческой семьи, до 18 лет не выезжал в город, выгнанный «за политику» отцом на три года из дому, он после Казанского университета — блестящий казанский адвокат».
Не хотелось бы думать, что единственная, но важная причина крайне теплого чувства Вс. Иванова к В.Ф. Иванову раскрывается в следующих строках. Но прежде чем прочесть их и криво ухмыльнуться, просто необходимо прочесть или перечесть «Записки на манжетах» М. Булгакова, мемуары и письма А. Блока, М. Цветаевой, И. Бунина, позднего фрагментарного Д. Хармса, просто чтобы понять значимость описанных реалий, проникнуться психологией литератора Серебряного века, который уже три года бежит, не видя цели и конца пути, по кругам российского ада Гражданской войны.
«Мы встретились с ним в Омске... Сидя в жарких избах в наслаждении жирными щами или рисовой кашей, которой кормили тогда пепеляевские части... Когда я после каппелевского Ледяного похода явился в мартовские дни 1920 года в Читу, меня встретил Василий Федорович Иванов не восторгами перед «героизмом» и «стойкостью», а водкой, великолепной кулебякой с хрустальным бульоном — классической работой его закадычного друга, одного казанского ресторатора».
Непосредственно из этого Вс. Иванов делает вывод:
«Вас. Фед. Иванов весь в том мире, куда образованным людям как бы нет хода, потому что там нет никаких проблем. Это мир здравого смысла, вековых устоев отношений людей между собой, чуткого, совестливого восприятия вековечных идей, не укладывающихся ни в какие прокрустовы ложа «прогресса». Все это охватывается ясным словом — Родина... «Да святится имя твое, великая и прекрасная Россия», - закончил свой доклад Василий Федорович на первом Несоциалистическом съезде... во Владивостоке».
Трогательно описание положения фигуранта в общественных кругах своего времени:
«Он сам был тогда... еще не умудренный до конца гигантским опытом трех последних лет. У него мысль была тоже скована известной традицией... и он бросал с характерным жестом вывернутой правой руки с отогнутыми назад пальцами: «Сословная монархия — вот в чем выход!». Он стоял тогда в стороне в Омске, как горячий, интересный, но непрактичный чудак».
Очень важно также, что Вс. Иванов указывает на отличия мировоззрения В.Ф. Иванова от традиционных монархических умонастроений белой Сибири:
«Агитационный отдел Русского бюро печати... принужден был как бы расколоться на две части: одну — демократическую... и другую — национально-воинствующе-религиозную, во главе которой стал вместе с проф. Болдыревым и Василий Федорович Иванов. Зазвучали его речи, великолепные, пламенные речи!.. Кто первый увидал в этом «рабочем» вообще русского рабочего, кто понял его как буйную русскую мастеровщину, революционность которой стала чем-то вроде цехового ее качества? Это должно быть полной заслугой Василия Федоровича Иванова».
Если это еще пока ничего не говорит читателю, то определенно скажет чуть позже. Вс. Иванов пишет далее:
«Это не случайно, что Вас. Фед. Сошелся с братьями Меркуловыми и с ат. Семеновым...».
И здесь на помощь нам приходят воспоминания полковника Г.В. Енборисова «От Урала до Харбина» (Шанхай, 1932), где он всего в паре абзацев подробно и обстоятельно проясняет и биографию В.Ф. Иванова и обстоятельства существования меркуловского правительства:
«24-го июля 1919 года я... выехал из Троицка... В Омске я жил недолго, скоро себе нашел работу, послушал лекции на политические темы, вступив предварительно добровольцем в дружину Св. Креста. Лекции читали: В.Ф. Иванов, священник Садовский, профессор Дмитрий Васильевич Болдырев, инициатор добровольческого движения и профессор Н.В. Устрялов, который сильно бил в правый край... В 1921 году, во Владивостоке были созваны представители Несоциалистических организаций, "Несосъезд", я был избран тоже... Выбрали Правительство, во главе с братьями Меркуловыми, Спиридоном и Николаем Дионисовичами, занялись разговором, создали все министерства, с премьером Василием Федоровичем Ивановым, кстати сказать, хорошим оратором. Но ведь говорить на определенную тему на сцене и вызывать аплодисменты, еще далеко от того, что я уже и могу управлять, да еще чем, кем -министрами, государством. Значит, помимо говорильного аппарата, человек должен иметь и соответствующий распорядительный аппарат, т.е. голову, хотя правда — территория этого государства граничила пределами одного уезда, некогда управляемого одним уездным исправником, и вместо министров - участковыми приставами... После отставки эмигрировал в Харбин и Предсовмин В.Ф. Иванов».
Василий Федорович был трибуном, публичным оратором, пламенным черносотенцем, но никак не политиком, что верно то верно. Его взгляды были также подвержены естественным изменениям вследствие бурной жизни штатских общественников в Белом движении: если в 1920 г. он еще убежденнный монархист, а сразу после прибытия в Шанхай участвует в создании Монархического объединения (о чем хорошо пишет Ю.Н. Емельянов в «Монархическое движение и монархические организации русской эмиграции»), то уже к 1923 г. он отходит от догматики монархической идеи и скорее склоняется к национал-социалистическим идеям, а потом (1926) попросту возглавляет шанхайскую ячейку Русской фашистской организации, которая на шанхайской базе в 1931 г. предоставила К.В. Родзаевскому возможность создания Русской фашистской партии.
Во введении и заключении к «Российской интеллигенции...» В.Ф. Иванов излагает свое политической и историософское кредо, замешанное на пламенном обожании В. Розанова и народнически-фашистских идей духовного преображения сплоченной массы «простого народа». Здесь же он излагает свою парадоксальную анти-уваровскую триаду, которая на неподготовленного читателя может оказать сильное влияние - «церковь-острог-кабак» (это прямая цитата). Иванов полагает, что духовность простого русского мастерового обязательна должна формироваться соборностью в духовной жизни (церковь), отторжении смутьянов (острог) и отдыхе (кабак). Тогда и в войне и в труде простой рабочий человек станет оплотом сильного государства. Эти идеи он и пропагандировал до конца жизни.
Манчжурская эмиграция представляла собой плавильный котел идей, среди которых господствовали все же демократически-центристские. Фармацевт В.В. Федуленко (устное интервью Б. Реймонду, Беркли, 1967) рассказывает, что русские эмигранты настолько напитались духом свободы в своем безналоговом и очень европейском гетто и настолько полны были еще имперского самолюбования, что их трудно было соблазнить итальянскими заимствованиями, а поэтому фашисты не имели среди них почти никаких шансов. При этом известно, что фашистские организации все равно имели определенный вес и стабильно набирали нужное количество членов, хотя вся русская община не превышала 12 000 человек.
Надо сказать, что вообще русских общественных организаций всех политических направлений было там в тот период так много, что неизбежным было перекрестное членство (одного человека в нескольких объединениях). Об этом упоминает Н.В. Шульгина в работе «Политическая обстановка в среде восточной ветви русской эмиграции: исторический аспект». И В.Ф. Иванов явно купался в этой атмосфере, участвуя во всех мало-мальски значимых событиях общественной жизни.
Г.В. Мелихов пишет в воспоминаниях «Белый Харбин. Середина 20-х» (М., 1998) о другом эмигранте, В.А. Морозове:
«В чине штабс-капитана, без документов об юридическом образовании, попал в Харбин и вынужден был работать... что можно назвать судьбоносным, у Василия Федоровича Иванова, с которым они стали друзьями. Оба были членами Монархического объединения (МО) и единомышленниками в своих монархических убеждениях... Издавал книги Монархического объединения и работы В.Ф. Иванова».
Немало места в антимасонских книгах В.Ф. Иванова отведено семье Рерихов, в которых он видит чуть ли не главную угрозу миру. От Иванова идет легенда о создании Н.К. Рерихом Большой печати США, о его «розенкрейцерстве» и правлении миром вместе с теософами. Рерихам, часто посещавшим Шанхай, посвящал он свои гневные инвективы чуть ли не на каждом светском мероприятии. И Николай, и Елена Рерихи оставили об этом также многочисленные свидетельства:
«В. Иванов открыто читает лекции в Харбине о желательности японской гегемонии в Сибири, а книги его выпускаются немецким издательством. Иностранные газеты и журналы пишут о существующем договоре немцев с японцами против России. Потому проводится грубая, но системная дискредитация всех выдающихся русских деятелей».
07.12.1935 Е. Рерих — Н. Асееву
«Странные вещи творятся в мире. Можете себе представить, что пресловутый Василий Фёдорович Иванов получил торжественную грамоту от Карловацкого Синода за защиту исконного русского начала и православия и теперь едет в Югославию, избранный в число трёх «лучших» людей Харбина на Духовный Собор. Итак, теперь мы знаем, за что именно даются торжественные синодальные грамоты и кто именно считается лучшим представителем для Собора. Мракобес, оклеветавший Пушкина, Толстого, Кутузова и всех лучших представителей культуры, награждается торжественной грамотой и избирается послом. Вот каковы дела тьмы. Вам это нужно знать. Также мы предупредили Асеева; чего доброго, этот мракобес набросится на его журнал. Вот почему всюду сейчас требуется особое единение всех культурных сил. Силы тёмные действительно ополчились со всею изворотливостью и мерзостью. Сколько же находчивости, бдительности и мужества нужно проявить воинам Света, чтобы отразить это тёмное нападение. Поистине неслыханное время, и каждый газетный лист уже подтверждает это. Конечно, Вы все знаете о происходящей битве и зорко стоите на священном дозоре!»
24.04.1936 Е. Рерих — Р. Рудзитису
«Если Вы хотите воспроизвести картину Св. Преподобный Сергий, то, конечно, это нужно сделать без надписи, как Вы и предполагаете... Между прочим, имейте в виду, что японский наёмник мракобес Васька Иванов считает именно эту картину безбожной, ввиду того, что наверху изображено Всевидящее Око. Мракобесы до крайности невежественны и не хотят знать, что даже на древнейших фресках это изображение неоднократно может быть найдено. Вообще, мракобесные иуды потрясают своей мерзостью».
21.02.1938 Н. Рерих — В. Булгакову
«...любопытно, какими же наветами может пользоваться Старый Дом? Неужели они дойдут до того, что по указке трио вытащат харбинское вранье Васьки Иванова и Голицына? Вы уже знаете, насколько низки эти оба типа».
16.04.1940 Н. Рерих - другу
«...переписка всюду затруднена. Все рассыпалось, но уже собирается... Жаль, что 3. свихнулся. А что сделалось с харбинскими фашистами Родзаевским, Лукиным, Васькой Ивановым и прочими гадами?» 20.12.1945 Н. Рерих — другу
А. Клизовский тоже невысокого мнения о В.Ф. Иванове:
«К числу таких бредовых идей, которые, благодаря своей заразительности, получили весьма широкое распространение, главным образом, среди той части населения нашей планеты, которая больше всех пострадала от крушения и ломки старого мира, нужно признать идею, что причина всех происходящих на земле бедствий есть масоны. Автор упомянутой книги есть именно один из одержимых этой идеей, и вся написанная им книга, с точки зрения человека, свободного от подобной одержимости, должна рассматриваться как бред одержимого.
Конечно, на бред больного человека нельзя возражать, нельзя одержимому что-нибудь доказать. Одержимого в чем-нибудь стараться убедить, это все равно, что мертвого лечить. Он умер для логического мышления и для беспристрастного суждения. В его больном мозгу все подводится к одному знаменателю, все подгоняется к одной засевшей в голове идее. Его сознание, что кривое зеркало, которое все преломляет и все искривляет в нужную ему сторону».
Что уж говорить о будущем сменовеховце Н.В. Устрялове:
«Посылаю Вам свою напечатанную на днях статейку, из которой Вы можете видеть, как далеко зашел у нас процесс углубления эмигрантской идеологии. Дело, конечно, не в болтуне и ничтожестве В.Ф. Иванове, а в том, что на его лекциях ex officio и in corpore сидит местное духовенство во главе с архиереем, что аудитория его набита битком обывателем, что местная "пореволюционная молодежь" (младороссы - фашисты) всецело восторгаются его откровениями и, главное, что этот стиль мысли и слова имеет высоких покровителей, вдохновителей, меценатов (sapienti sat). Ни одна из эмигрантских газет не смеет восстать против этой ныне господствующей идеологии, перед которой чайная былого союза русского народа покажется центром изысканного академизма».
31.12.1933 Н. Устрялов — Г. Дикому
Последовавшая японская оккупация отчасти воплотила мечты Иванова в жизнь. Проповедник японской гегемонии, мечтатель о национал-монархическом Дальнем Востоке, мракобес, гад, болтун и ничтожество по мнению своих оппонентов (каковых, судя по мемуарам, было около 98% из всех окружавших его людей), завсегдатай светских банкетов и диспутов, совершенно бесполезный и неэффективный администратор, ни на что не способный руководитель, так и не ставший официальной фигурой ни у монархистов, ни у фашистов (Н. Аблова «Российская фашистская партия в Маньчжурии», А.В. Окороков «Фашизм и русская эмиграция»), Василий Федорович Иванов умер в 1944 г. и таким образом не испытал на себе ни советской оккупации, ни сменовеховства, ни лагерей, ни расстрелов.
Более подробно о нем, вероятно, можно составить впечатление по газетам и журналам указанного периода, издававшимся русской эмиграцией. Но если за все эти годы никому в голову не пришло вообще заинтересоваться, кто это был такой и чем занимался, и потребовался незакрытый гештальт второстепенного историка отечественного масонства, то мала, видимо, и вероятность более тщательного изучения биографии этого исторического лица кем-либо другим.
Был человек, и нет человека, и всё — суета.
Библиография
http://www.riatr.ru/2013/1/Russia_and_ATR_2013-1_043-056.pdfhttp://ia600504.us.archive.org/21/items/russianemigrbeshan00fedorich/russianemigrbeshan00fedorich.pdfhttp://library.by/portalus/modules/rushistory/readme.php?subaction=showfull&id=1192091687&archive=&start_from=&ucat=19&http://library.by/portalus/modules/politics/referat_readme.php?subaction=showfull&id=1096378246&archive=&start_from=&ucat=1&http://svitk.ru/004_book_book/9b/2025_rerih-listi_dnevnika_.phphttp://www.1939.ru/ww2/organizat/rfp.htmlhttp://agniyoga.roerich.info/index.phphttp://www.mysteriouscountry.ru/wiki/index.phphttp://agni3.narod.ru/Dnevnik1.htmhttp://www.vav.ru/mkg/zv/f-zv.htmlhttp://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry011.htmhttp://www.rp-net.ru/images/book/Melihov-Belyy_Harbin.pdfhttp://elan-kazak.ru/sites/default/files/IMAGES/ARHIV/Memuar/enborisov-ot-urala_0.pdf и др.
vide ibi https://mefuselah.livejournal.com/385742.html
realiza
