Фандом:Нелюбимый
Рейтинг:NC - 17
Автор:неизвестен (если нашёлся - отзовись!)


День первый.

В последнее время привычка Рицки жевать карандаш приобрела поистине угрожающие формы. Она появилась у него где-то еще в начале десятого класса. Карандашный вкус во рту долго не исчезал, а расщепленный кончик все время норовил оставить в пальце занозу. И Рицка переключился на ручки.

С ручками было проще. Они были не такими горькими на вкус, и у Рицки не возникало ощущения, что он целый день глодал дешевую картонную мебель. Они не сжевывались до такой степени, что щепки застревали в зубах. Ручки были гладкие и пластмассовые, их можно было спокойно жевать, и разгрызались они куда как сложнее. Он мог кусать кончик ручки до тех пор, пока тот не становился искривленным и не терял первоначальную форму, а осколки не начинали колоть ему язык, а во рту не появлялся вкус чернил.

Нужно было бросать эту привычку.

Рицка воззрился на бедную, ни в чем не повинную ручку, которая преспокойно лежала в углублении на парте, покрытой надписями и царапинами – вехами времени. Ее когда-то гладкая, лакированная поверхность была изрезана различными надписями – от клятв вечной любви и слов ненависти до обыкновенных "Такой-то и такая-то были здесь" – на память. На краешке прописью красовалось «Соби», причем буква «О» была заключена в сердечко. Рицке стало грустно. Философия была его любимым предметом, а сегодня он даже не мог на ней сосредоточиться.

Он взял ручку и закусил кончик. По крайней мере, теперь он мог думать.

Постепенно, один за другим, его одноклассники стали приходить в школу без ушек. Он все еще помнил, что, как в восьмом классе одна девочка пришла в школу, не поднимая глаз от земли и вся красная от смущения – она была первой в его параллели. Рицка заметил, что в тот день она ни с кем не заговаривала, кроме лучших подружек — и то, собравшись в кружок в стороне, они перешептывались и глупо хихикали.

Когда Рицка стал старшеклассником, тенденция «ушкопотери» прослеживалась уже четче. Казалось, каждую неделю кто-нибудь обязательно лишался ушек. Одни заходили в класс, потупившись и краснея, другие же – гордо вздернув подбородок, не боясь объявить всему миру о своей взрослости. Если рассматривать дело с этой точки зрения, то уже больше половины рицкиных одноклассников были взрослыми.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Рицки, стал позавчерашний день, когда Юйко и Яёй пришли в школу без ушек. В Юйко, как и всегда, просто кипела энергия, девушка громко и много болтала и смеялась над шутками подруг. Яёй, напротив, был весь день молчалив и сдержан, наблюдая за ней со стороны, втайне мечтая разделить ее ликование, но не мог выйти за рамки приличия.

«А Юйко и понятия не имела о правилах приличия», - подумал Рицка.

Естественно, ни одному бывшему «ушастику» и слова поперек сказать не смели. Учителя вели себя так, слово ничего и не случилось, и ученики вынуждены были вернуться к делам насущным. Всякого, кто слишком пристально разглядывал виновника переполоха, выгоняли из аудитории. Проходила пара дней, шепотки по углам постепенно замолкали, и жизнь опять возвращалась в привычное русло – пока еще один одноклассник не лишался ушек.

Рицка быстро дернул кошачьими ушком. В глубине души он понимал, что не стоило волноваться по этому поводу. В конце концов, Сеймей умер в семнадцать, а ушки у него все еще были. Хотя, зная Соби, можно только удивляться тому, что Аояги-старший умудрился их сохранить.

Рицка резко оборвал себя. Ему не нравилось думать о том, какими были отношения Соби и Сеймея. Сам Соби никогда не распространялся об этом, и нехотя отвечал на рицкины вопросы, если тому приходило в голову их задать. Рицка боялся, что узнает что-то, что ему совсем не понравится. Стоило только подумать о том, что Соби мог обнимать его старшего брата так же, как и самого Рицку, и молодому человеку сразу становилось нехорошо.

Хотя в последнее время Соби нечасто обнимал свою Жертву. Казалось, чем старше становился Рицка, тем дальше от него становился Соби. В какой-то момент Рицка даже обрадовался тому, что ему больше не придется иметь дела с физическими аспектами их с Агацумой взаимоотношений. Он знал, что не готов к этому, но Соби умудрялся целовать и касаться его так, что временами Рицка сомневался в том, так ли это на самом деле. Даже пара быстрых поцелуев и мимолетное объятие могли заставить подростка забыть обо всем на свете, кроме возбужденной дрожи, сотрясающей его юное тело.

Но все изменилось. С каждым годом Соби все больше отдалялся от него. Они по прежнему много времени проводили вместе, ходили на свидания, встречались с друзьями, между ними все еще пробегали искры. Они были парой, и все об этом знали, и они сами — в том числе. Сильное чувство накрепко связало их с самой первой встречи, когда они пошли в парк делать воспоминания.

Конечно же, в течение года или около того их отношения были нестабильными, большей частью по вине Рицки и его вечных вспышек раздражения из серии «пошел вон, нет, лучше поцелуй меня», но все же они оставались вместе.

Чего не хватало – так это страсти. Казалось, Соби потерял всякое желание быть с ним в «этом» смысле. Они все еще держались за руки и обменивались целомудренными поцелуями, но не более того. Соби все еще обращался с Рицкой как с двенадцатилетним, если не хуже. Почему Соби так к нему охладел?

— Рицка-кун?

Может, потому, что Рицка повзрослел. Наверное, Соби все-таки педофил, и Рицка теперь для него староват. Вероятно, Соби скоро возьмет и найдет себе кого-нибудь помоложе.

Да нет, быть того не может. В конце концов, Сеймею, когда он умер, было столько же лет, сколько Рицке.

— Рицка-кун?

Рицка, очнувшись от своих тягостных мыслей, вдруг осознал, что его зовет по имени учитель. По привычке он мгновенно вскочил с места, чуть не уронив свой стул — тот опасно балансировал на задних ножках. Рицка быстро протянул руку и удержал его от падения, не отрывая взгляда от учителя. И только потом вытащил из рта кончик ручки

Он выдержал долгую паузу прежде, чем спросить:

— Не могли бы вы перефразировать вопрос?

Ну да, все это время он очень внимательно слушал.

Фуджимори-сенсей, учитель философии, улыбнулся:

— Основываясь на том материале, что вы изучили вчера, что вы можете сказать об отношении Канта к чувственному опыту и рациональности?

Рицка снова помедлил, словно ему было нужно время, чтобы собраться с мыслями. Он не хотел, чтобы все узнали о том, что он совсем не слушал. В рту стоял привкус чернил, и Рицка вытер рот тыльной стороной ладони. Не хватало еще, чтобы его губы стали синими от этой гадости.

— Кант внес поправки в трактат Юма, сказав, что время и пространство действуют как необходимые условия для осознания чувственного опыта, что они служат нашему восприятию и пониманию. Он сказал, что причинная обусловленность является «синтетическим априори», необходимым условием нашего миропонимания. Он дал этому название трансцендентальной дедукции, связанной с эмпиризмом и рациональностью.

Похоже, он застал Фуджимори-сенсея врасплох.

— Исчерпывающий ответ, Рицка-кун.

Рицка сел на место. Он знал Иммануила Канта как свои пять пальцев и даже не думал читать его вчера. Он и понятия не имел о том, с чего вдруг Фуджимори-сенсей удивился, услышав правильный ответ, ведь Рицка отлично разбирался в философии, и его всегда спрашивали — сенсей пользовался сократовским методом обучения. Может, учитель понял, что Рицка совсем его не слушает.

Да, пора уже прекратить грызть ручку. И давно пора перестать мучиться из-за Соби. Может, он и правда надоел Агацуме, хотя… Нет, не может такого быть, они очень хорошо ладят во всех смыслах.

Рицка был знаком с теорией взаимоотношений. У вас должны быть тесная связь, страсть и забота. Связь и забота у них были. Но вот именно к слову «страсть» Рицка все время возвращался в мыслях. Страсти между ними не было, и рицкины ушки и хвост — верное тому подтверждение.

У Соби ушек не было. Все время, что Рицка его знал, он был взрослым. И Соби никогда ему не рассказывал, как лишился ушек. Рицка старался об этом не думать так же, как пытался отвлечься от мысли о том, что Соби и Сеймей были вместе.

Рицка хотел бы знать, что ему нужно сделать, чтобы стать Соби дороже и Сеймея, и того, кто лишил его ушек. Он хотел быть самым важным человеком в жизни Соби – отныне и навсегда.

Он оглядел своих «взрослых» одноклассников и в раздражении пошевелил кошачьими ушками.

Прозвенел звонок, возвещая об окончании учебного дня, и Рицка стал собирать вещи в сумку. Ручка, которую он весь урок жевал, теперь была просто кусочком искореженной пластмассы — ни больше, ни меньше, и Рицка на пути к выходу из класса выбросил ее в мусорную корзину.

Никчемная ручка.

Соби привык каждый день ждать его после занятий. Хотя теперь, став старшеклассником, Рицка учился в другом здании, где учеников было гораздо больше, он всегда мог отыскать Соби, ожидающего его у школьных ворот и курящего сигарету. Соби по-прежнему был просто неотразим: он не изменил своей привычке и носил эксцентричные вещи пастельных и очень светлых тонов – как и в то время, когда они только познакомились.

Рицка выбежал из школы, чуть было не врезавшись в толпу учеников, спешащих домой. По пути он лихорадочно пытался на ощупь обернуть вокруг шеи шарф и одновременно попасть в рукав куртки. Он остановился у ворот, и сумка с книгами стукнула его по бедру.

Соби сделал глубокую затяжку и перевел взгляд на Рицку. Юноша запыхался и раскраснелся. Он выглядел таким взъерошенным, что Соби не смог сдержать улыбки. Такой милый. Он выпустил изо рта колечко дыма.

— Рицка-а-а-а-а-кун! – послышался голос Юйко: она бежала к ним по дорожке, ведущей к воротам. Девушка бросилась было к Рицке на шею, но он успел отступить немного в сторону.

— О-ой! — вскрикнул Рицка, немного раздраженный оттого, что она вела себя подобным образом на глазах у Соби.
— Привет, Соби-сан! – радостно поздоровалась Юйко, бодро подскакивая на месте.

Хотя Юйко и была выше всех своих сверстников, когда ей было двенадцать, с тех пор она ничуть не подросла. Даже Яёй с Рицкой переросли ее. Но среди ее одноклассниц не было никого фигуристее Юйко. Она все еще порхала, как мотылек, оставаясь в полном неведении относительно своих аппетитных округлостей, и все еще носила прежнюю прическу — хвостики, которые придавали ей совсем юный вид. За все пять лет, что они были знакомы, Юйко почти не изменилась.

— Как прошли занятия, Юйко-сан? — спросил Соби, вытянув руку и погладив ее по голове. — О. А все же что-то изменилось....

— Некрасиво с твоей стороны об этом говорить! – разозлился на него Рицка, шагнул вперед и, вырвав из пальцев Соби сигарету, швырнул ее на землю и придавил ботинком – пока не погасли красные искорки. – И почему ты все время такой пошлый? Кстати, ты должен был бросить курить!

Соби терпеливо улыбнулся и потрепал Рицку по волосам.

— Я и бросаю.

— Ты до сих пор куришь!

— Не все сразу.

Яёй наконец-то их нагнал. Он уперся в колени ладонями, тяжело дыша.

— Юйко-сан! Ты меня даже не подождала!

— Дело в том, что Соби-сан пришел за Рицкой-куном, и я хотела с ним увидеться, — сказала она, взяв Соби под руку.

— Юйко-са-а-ан! – простонал Яёй, в его глазах стояли слезы. Хотя за эти пять лет он вытянулся и теперь выглядел старше, временами все еще вел себя как ребенок. В последнее время он забирал волосы назад в хвост на затылке, что придавало ему более зрелый и серьезный вид.

— Соби? — Рицка взял Соби под руку с другой стороны. На Соби было надето сливового цвета, отороченное мехом замшевое пальто, которое Рицка в глубине души очень любил. Ему нравилось ощущать мягкость ткани своей кожей. — Тебе сегодня надо на работу?

Он кивнул.

— У меня перерыв на обед, и я решил зайти за тобой. Как только я провожу тебя до дома, вернусь на работу.

Рицка нахмурился. А он-то надеялся, что у Соби сегодня выходной...

— Ну что, мы же не хотим, чтобы ты опоздал! – объявила Юйко, потянув Соби за собой. Естественно, что Рицке тоже пришлось последовать за ними, раз уж он тоже держал Соби под руку. – Яёй, пошли!

Яёй уныло поплелся за ними.

Пока они шли домой, Юйко щебетала, не закрывая рот, поведав о том, как прошел ее день, и о том, что ее домашняя работа над ошибками получилась не слишком удачной… Соби, по своему обыкновению, был очень вежлив и поддерживал разговор, пока Рицка с Яёем молча им внимали. Оба они чувствовали себя не в своей тарелке, не желая участвовать в этой странной беседе.

— О-о-о, уже пришли? – жалобно протянула Юйко, дойдя до перекрестка, где они должны были разойтись в разные стороны.

— Боюсь, что это так., — сказал Соби, высвободившись из ее хватки и мягко подталкивая Рицку к дому. — Завтра увидимся, Юйко-сан.

Девушка помахала им — ее грудь волновалась при каждом движении:

— Пока, Соби-сан! Пока, Рицка-кун!

— Пока! – прокричал Рицка через плечо. Краем глаза он увидел, как Юйко схватила Яёя за руку и поволокла его за собой в другую сторону.


Он повернулся к Соби и взглянул на него снизу вверх. Он все еще держал Агацуму под руку.


Рицка подрос, но все же таким высоким, как Соби, не стал: он был ниже Бойца на полголовы. И волосы у него стали длиннее, теперь они спускались ниже ключиц. Когда Рицка работал за компьютером, ему приходилось забирать волосы в хвост, как это обычно делал Соби.


— Ты всегда так мил с Юйко, — сказал Рицка, не подымая глаз от тротуара. Он вовсе не ревновал, ничего подобного.

— Она милая девушка, и очень невинная, — ответил Соби. – Эм… то есть, была невинная.

Рицка резко поднял голову, но вместо того, чтобы разозлиться, только вспыхнул от смущения.

Соби притворился, что не заметил.

— И у Яёя их тоже нет, — продолжил он. – В один и тот же день?

Рицка кивнул, мысленно возвращаясь к тому, о чем размышлял целый день.

— Ясно.

Остаток пути они проделали в полной тишине, думая о своем и не желая делиться своими мыслями с собеседником. Соби остановился у ворот, он предпочитал не провожать Рицку прямо до дверей дома. Рицка считал, что, возможно, причиной этому было то, что Соби боялся его матери, или, вероятнее всего, страшился того, что он мог бы с ней сделать, если бы увидел. Рицка погладил себя по повязке на предплечье, о которой Соби еще не знал.

— Можешь прийти вечером, попозже? – спросил Рицка, когда они готовы были уже попрощаться.

— Позже вечером мне нужно будет провести один урок, и я закончу не раньше одиннадцати, — извиняющимся тоном объяснил Соби. – Я и вправду не смогу.

— Понимаю, — ответил Рицка, — тогда до завтра?

— Звучит заманчиво, — Соби наклонился вперед и поцеловал его в лоб.

Стоило ему повернуться, чтобы уйти, как Рицка шагнул вперед и схватил его за руку. Соби обернулся, приподняв бровь:

— В чем дело?

Рицка отчаянно старался побороть застенчивость:

— Еще один поцелуй?

Соби рывком притянул Рицку к себе и запечатлел на его лбу целомудренный поцелуй. Рицка сжал в кулаках мех на пальто Соби, отчасти – в разочаровании, отчасти – в предвкушении. Он понял, что на большее рассчитывать не приходится – если, конечно, он сам не позаботится об этом…

Когда Соби разжал руки, Рицка не отодвинулся, а остался на месте, вцепившись в меховой воротник, глядя на своего Бойца. Они были так близко. Рицка поднялся на цыпочки и плотно прижал губы к губам Соби, и, когда тот приоткрыл рот, юноша осторожно скользнул языком внутрь.

Соби отскочил от него так резво, слово его укусила змея. Поступок Рицки так поразил его, что он не мог сдержаться. Соби пристально смотрел на свою Жертву, держа пальцы у губ.

Сердце Рицки болезненно стучало в груди. Он и не думал, что его заигрывания вызовут у Соби такую бурную реакцию. И, тем не менее, он выдавил из себя игривую и озорную улыбку, прежде чем повернуться и направиться к входной двери, оставив Соби смотреть себе вслед.

Да и что он мог сказать – после такого?

День второй.

Что касается Соби, то, к его чести, прогресс был налицо. Он больше не слонялся возле здания начальной школы, нет, теперь Агацума почти каждый день стоял у высоких, огромных ворот старшей школы. Намного лучше. Здесь он смотрелся гораздо гармоничнее, и проходящие мимо женщины больше не бросали на него странные взгляды. По мере взросления Рицки, Соби даже удалось избавиться от клейма «педофила». И то, что он стоял перед воротами старшей школы, лишний раз это доказывало. Рицка стал почти взрослым, и Соби, наконец, перестал чувствовать себя извращенцем.


Нельзя сказать, что он на самом деле считал себя извращенцем. Просто, как и всякий человек, чье самосознание формируется, исходя из представлений других людей о нем, Соби начал уже подумывать, что он и вправду педофил. Вот только дети в целом ему не нравились. Он любил только Рицку. Может быть, наиболее удачный термин, который можно было бы применить по отношению к нему, это "Рицкафил".

Соби хмыкнул. Стоишь тут, ждешь мальчика у школы, а на ум одни глупости приходят.

Он вытащил пачку сигарет и рассеянно стукнул ею по ладони. Показалась белая тонкая палочка, и длинные пальцы вытащили ее из пачки. Он сжал кончик меж губами и засунул руки в карманы в поисках зажигалки. Она обнаружилась в кармане пальто, и Соби прикурил сигарету. Когда он вдохнул, дым заполнил его легкие, и из приоткрытых губ при выдохе вырвался теплый, светлый дымок.

Соби действительно пытался бросить, и поддавался искушению только когда не знал, чем себя занять. Например, как сейчас, когда он терпеливо ожидал Рицку у школьных ворот. Занимаясь рисованием дома, он не курил, в присутствии Кио — тоже. Весь день, проводя уроки в университете, он тоже сдерживался. Он даже не выходил с другими студентами на улицу, чтобы не искушать себя лишний раз. Когда они с Рицкой гуляли по вечерам, или отправлялись куда-нибудь на выходные, Соби даже не притрагивался к сигаретам. Он курил только в обед, стоя у ворот школы. За неделю он не выкурил и пачки, так что, по мнению Соби, процесс пошел.

Конечно, ему нравилось, когда Рицка, выходя из школы, сверкал на него глазами, вырывал у него из пальцев сигарету и швырял ее на землю. Когда Рицка злился, он всегда был таким милым: ноздри трепещут, на щеках – гневный румянец. Бывало, Рицка кричал на него и приказывал прекратить. Соби любил такие моменты.

В Рицке было много качеств, достойных обожания, и с каждым днем Соби осознавал, что в его словах все больше и больше правды. Когда он говорил "Я люблю тебя", то не пытался сделать из признания заклинание – теперь слова шли из глубины души, были продиктованы самой его сутью.

Впервые Соби сделал что-то по своей воле, а не подчиняясь приказу. Он добровольно полюбил Рицку, сам того не ожидая, и не в силах справиться с собой.

Теперь они – Боец и Жертва. И они вместе. И они – любовники.

Нет, любовниками они не были. По крайней мере, в физическом плане.

Да им и не требовалось этого. В течение всех этих лет они прошли через множество испытаний: выигрывали сражения, спорили друг с другом, пережили тяжелые времена – и потребность в образовании физической связи ослабела, в то время как иные узы — эмоциональные, психологические и социальные – сделали их единым существом. Они с Рицкой достигли такой стадии взаимоотношений, когда физический контакт казался неважным по сравнению с тем, что у них уже было, и плотское желание само собой стало казаться ему непозволительной роскошью.

И эта самая непозволительная роскошь сводила его с ума.

Он сумел отступить в сторону и дать подростку больше свободы, в которой тот отчаянно нуждался, но это не усмирило его желания. Он изо всех сил пытался быть довольным одним только тем, что Рицка держит его за руку, позволяет себя обнимать, и изредка, целовать. Соби совсем не хотелось оказывать на мальчика давление, испугав его незнакомыми ощущениями, и вызывать еще большее смятение в его и без того измученной и беспокойной душе.

Быть довольным – но никогда неудовлетворенным.

До вчерашнего дня. До вчерашнего поцелуя.

Соби выдохнул. По телу пробежала приятная дрожь, когда он вспомнил ощущение шелковистого, как у котенка, язычка Рицки в него во рту. Соби был до такой степени поражен и изумлен, что чуть было, не откусил язык своей Жертве. Он и не ожидал, что Рицка сделает что-то подобное.

Острое желание вчера застало его врасплох. Он был терпелив. Он был сдержан. Но один-единственный мимолетный поцелуй сорвал его с катушек. Соби постоянно осаживал себя, когда Рицка был еще ребенком, еще толком не созревшим физически и эмоционально. Агацума старался не обращать внимания на изменения в Рицке, не вслушиваться в глубокие нотки в его голосе, не смотреть на его тело, становившееся более сильным и мускулистым. Соби игнорировал тот факт, что с каждым прожитым днем Рицка становился все больше и больше похожим на Сеймея.

Нет, не на Сеймея. Он никогда не будет таким, как Сеймей. Рицка есть Рицка, и Соби постоянно об этом помнил.

Стоило ему услышать звонок, возвещающий об окончании еще одного школьного дня, как волосы на затылке стали дыбом. Соби взглянул на недокуренную сигарету и прикинул, сможет ли зажечь еще одну, прежде чем Рицка выйдет и застанет его за курением.

А вот и он.

Рицка выбежал из школы и, увидев Соби, на мгновение замер на месте. Боец улыбнулся и затянулся еще раз, чувствуя приятное тепло, заполняющее легкие.

Неважно, маленький или взрослый, Рицка — просто прелесть. Распущенные волосы развеваются по ветру, одежда, как всегда, в легком беспорядке. Само совершенство в небрежно накинутом поверх свитера и джинсов пальто, по бедру хлопает сумка с книгами. Милый.

Как только Рицка поравнялся с ним, Соби притянул его к себе и крепко обнял.

— Эй, ну не перед школой же! – воспротивился Рицка, оглянувшись на своих любопытных одноклассников.

— Не могу удержаться, ты такой милый, — Соби еще крепче сжал руки.

— Ты так и не бросил курить! – резюмировал Рицка, Увидев сигарету, зажатую меж пальцев Бойца. Он наклонился — Соби было подумал, что Рицка вознамерился нахально сделать затяжку, но вместо этого юноша довольно болезненно куснул его за указательный палец.

Вскрикнув, Соби выронил сигарету. Выпустив Рицку, он поднес руку к губам, зализывая крохотную ранку.

Рицка ухмыльнулся и носком кроссовка вдавил окурок в бетон.

— Соби-сан, что с вами? – спросил Яёй, когда они с Юйко подошли ближе.

— Что случилось, Соби-сан? – поинтересовалась Юйко, пытаясь перехватить его руку, чтобы осмотреть ее.

— Рицка меня укусил, — возмущенно сказал Соби, разглядывая своего обидчика, – маленький прохвост.

Рицка улыбнулся, ничуть не раскаиваясь:

— Вот придем к тебе, я тебя тут же вылечу.

Соби вопросительно приподнял бровь, но все же позволил любимому взять себя под руку. Они зашагали вдоль тротуара, подальше от толпы.

— Тебе же сегодня вечером не надо на работу?

— Нет, по вторникам у меня занятия только до обеда.

— Прекрасно.

Соби послушно шел рядом с Рицкой, краем уха слушая, как весело щебечет Юйко у него за спиной.

— И что вы будете делать дома у Соби-сана, а?

Соби заметил, что Рицка немного покраснел.

— Не знаю точно. Может быть, просто съедим что-нибудь и отдохнем.

— Ой, а можно мы с Яёем тоже пойдем? Мне так нравится, как ты готовишь, Соби-сан!

— Юйко, а ты разве не обещала Яёю, что сходишь с ним поиграть в игровые автоматы? – вмешался Рицка.

Юйко встала как вкопанная посреди улицы, и Яёй чуть было не врезался в нее. Девушка посмотрела на него:

— А я обещала?

— Юйко-сан! А ты не помнишь? – жалобно протянул Яёй. При виде обиженного выражения на его лице Рицка удивленно округлил глаза. Соби понимающе усмехнулся.

— Обещала, – сказал Рицка.

— Я забыла!

— Юйко-сан!

— Тогда Рицка с Соби тоже с нами! – воскликнула Юйко. — Мы пойдем все вместе и классно повеселимся!

Рицкиных глаз было почти не видно из-за спадающих на лицо прядей волос, но Соби мигом понял его настроение по резкому подергиванию ушек.

— Рицка, ты хорошо себя чувствуешь?

Моргнув, Рицка повернулся к нему.

Соби склонился к нему и прижался губами ко лбу, чтобы проверить его температуру.

— Кажется, у Рицки жар, отведу-ка я его домой.

—Рицка-кун, ты как? – с искренним беспокойством в голосе спросил Яёй.

Аояги взглянул на своего Бойца. Ему не хотелось обманывать друзей, но и пойти с ними он не мог.

Соби улыбнулся и подхватил его на руки, словно жених, переносящий невесту через порог.

— Я отнесу его домой и уложу в кровать, — повзрослев, Рицка стал гораздо тяжелее, но Соби все еще хватало сил пронести его на руках квартал-другой.

— Я сам могу идти! – запротестовал Рицка.

Соби повернулся и пошел по направлению к своему дому. Рицкины команды и выкрики "Сейчас же отпусти меня, это приказ!" постепенно замолкли вдали.

Юйко все же стояла посреди улицы, глядя им вслед.

— У тебя не осталось впечатления, что они нас просто надули? – спросила она.

Яёй взглянул на нее:

— А что навело тебя на такую мысль? Сегодня Рицка был сам не свой, наверное, у него грипп или еще что.

Юйко обернулась и показала ему язык:

— Женская интуиция!

Глаза Яёя стали круглыми, как плошки:

— Юйко-сан, а у тебя она есть?

— Ну конечно! – отвесив ему подзатыльник, девушка сорвалась с места и побежала.

Что ж, другого выхода не было. И Яёй помчался за ней.

***
Соби вытащил ключи из кармана замшевого пальто, отороченного мехом. Рицка стоял поодаль, ожидая, пока его Боец откроет дверь.


— Ты не должен был тащить меня на руках, — выговаривал он Агацуме, — именно ты сделал вид, что я заболел, так что ты не должен был!

— Я хотел быть убедительным, — Соби открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Рицку.

— На нас все пялились. Все, чего ты добился – привлек к нам внимание.

Он закрыл за собой дверь и снял пальто.

— Они вели себя так, словно никогда раньше не видели влюбленных, — сказал Соби.

— Ну, вообще-то не принято просто так таскать на руках своих бойфрендов.

Соби взглянул на него.

— Эм-м, на публике – да, — поправил он Рицку.

В глубине души Соби был рад, что Рицка не стал заикаться и возражать при упоминании слова "влюбленные". Боец все еще ожидал, что за подобное нахальство его ждет упрек.

Иногда он задавался вопросом, не потому ли Рицка отвергал его признания в любви, что втайне догадывался, что они были лишь заклинаниями. Рицка никогда прямо не говорил ему «Я люблю тебя», но все же не отрицал того, что они – пара. На их сегодняшней стадии взаимоотношений эти слова были лишними. Оба они знали, что значат друг для друга, и в заклинаниях больше не было нужды.

Сняв пальто и кроссовки, Рицка присел на кровать Соби. Однокомнатная квартира была большой и просторной, вдоль одной стены располагались ванна и раковина, а в дальнем углу, в нише – туалет. Потолок и стены были обшиты деревянными панелями, что добавляло комнате уюта, хотя возможности для уединения здесь почти не было. Через стеклянные двери, ведущие на балкон, струились потоки света. Вдоль другой стены располагалась кухонька Соби, а в центре комнаты стояла кровать, условно разделяющая квартиру на две «комнаты». Соби купил телевизор и игровую приставку, чтобы Рицка мог развлекаться, когда был у него в гостях. Картины, над которыми Соби работал, стояли по углам, прислоненные к стенам.

Соби больше не рисовал бабочек и цветы. Теперь в его картинах была бездна экспрессионизма и абстрактности, он совершенно отошел от традиционного искусства, основы которого преподавали в колледже. Яркие мазки по полотну временами формой напоминали бабочек и цветы, но помимо них Соби рисовал силуэты и пейзажи, огонь и воду.

Кровать Соби всегда была покрыта тончайшим постельным бельем – пастельно-голубые, египетского хлопка простыни и шелковое пуховое покрывало с тисненым узором. Рицка пропустил ткань через пальцы, расправляя складки в шелке, но внимание его было сосредоточено на картине, над которой Соби в настоящее время работал. На ней были изображены два темных человеческих силуэта на фоне заброшенного склада. Один из них, казалось, говорил по сотовому, а другая фигура словно произрастала из ноги первой, и картина была пересечена воздушно-голубым мазком.

Соби тем временем начал готовить чай: налил воду в чаеварку, которая при нажатии кнопки выжимала из чайных листьев сок и процеживала воду. Поставив чашки на низкий кухонный столик, он подошел к Рицке и сел рядом.

— Так что ты бы хотел поесть?

Рицка посмотрел на него, отводя взгляд от картины. Глубоко задумавшись, он даже не заметил, что Соби присел рядом.

— Еда? – спросил Рицка, устремив взгляд на Соби. Казалось, он не сводил взгляда с губ своего Бойца.

— Что ты хочешь поесть?

Рицка не отводил глаз.

— Ну, ты готовишь. Ты и решаешь. Не мне выбирать.

— Я могу приготовить все, что ты захочешь, — сказал ему Соби.

— Только если у тебя будут необходимые продукты.

— Если это ради тебя, то я смогу.

Вот оно. Их взгляды встретились, и в рицкиных глазах сверкнула искорка. Соби наклонился вперед и звонко поцеловал его в губы, согревая губы теплом дыхания.

— Ради тебя.

Прежде, чем Соби смог сообразить, что происходит, Рицка повалил его на кровать и устроился сверху, уткнувшись носом в шею любимого. Одной рукой он вцепился в рубашку Соби, другой потянулся к ладони Соби и тесно переплел их пальцы.

— Ну, хорошо, — проговорил он, — хочешь полежать так со мной?

Рицка куснул Соби за шею, за местечко прямо над бинтами, которые тот всегда носил.

Про себя Соби поморщился, но внешне никак не отреагировал.

— Может, хватит меня уже кусать?

Рицка не ответил, прижимаясь лицом к шее Соби. Вскоре тот почувствовал прикосновение рицкиного язычка, зализывавшего укушенное место.

Соби плотно прижал кулаки к бокам. Неужели мальчик и правда не подозревал, что он с ним творит? Сдерживаться становилось все труднее и труднее.

Рицка отодвинулся, чтобы взглянуть Соби в глаза. Его лицо было красным от смущения, когда он наклонился, чтобы потереться носом о нос Соби:

— Соби, я…

— Со-тян!

Рицка моментально выпрямился, прижав ушки к голове и повернувшись к двери. Соби бы не удивился, если бы подросток зашипел.

— Со-тян, я купил… О, Рит-тян здесь, — Кио стоял на пороге с пластиковым пакетом в руках. Он привык не стучаться, приходя домой к Соби. Отчасти, это было продиктовано желанием когда-нибудь увидеть, как Соби переодевается или принимает душ.

Рицка поднялся и, подойдя к Кио, перехватил у него пакет.

— Пиво? Отлично. Хочу пива, – заявил Рицка, изучив содержимое пакета.

Кио посмотрел, как Рицка с громким хлопком открыл банку и от души глотнул пенной жидкости, потом перевел взгляд на Соби, сидевшего на кровати. — Я не вовремя?

— Мы уже подумывали об ужине, — объяснил Соби, поднимаясь. – Я совсем забыл, что ты должен был прийти.

Рицка округлил глаза и залпом допил пиво. Какая мерзость. И тут же схватил еще одну банку.

— Эй, нам-то оставь! – сказал ему Кио.

— Вы всегда можете купить еще.

— У кого-нибудь есть особые пожелания насчет меню? – Соби уже стоял у раковины, намыливая руки. Волосы он стянул на затылке в хвост и закатал рукава до локтей.

— Рубленый цыпленок с корнями лопуха.

— Я давно ничего подобного не готовил, — задумчиво сказал Соби, вытирая руки кухонным полотенцем. — Почему ты вдруг выбрал именно это блюдо?

Рицка подошел к нему сзади и обнял за талию. Наклонившись вперед, юноша тихо прошептал на ухо своему Бойцу:

— Мне нужно развивать обоняние.

Когда Соби обернулся, чтобы взглянуть на него, Рицка уже сидел рядом с Кио в углу, подключая игровую приставку к телевизору, и весело пререкался по поводу того, кто кого сейчас положит на обе лопатки.

День третий.

По средам Рицка по-прежнему ходил на прием к Кацуко-сенсей. Только теперь он бывал у нее раз в месяц, а не в неделю, как раньше. Их беседы уже не были направлены на то, чтобы предотвратить дальнейший распад личности, теперь Рицка пользовался случаем, чтобы поговорить о занимавших его проблемах и о жизни в целом. Его мать все еще надеялась, что «прежний» Рицка вернется, но проблеск надежды был настолько слабым, что она решила не тратить деньги впустую.

Каждую первую среду месяца Рицка с нетерпением предвкушал встречу с Кацуко-сенсей. В течение одного часа он мог расслабиться и поговорить, поведать о своих мыслях и обсудить то новое, что он узнал. Теперь это был больше обычный разговор, нежели просто терапия. К тому же, сенсей стала относиться к нему как к взрослому и учила его познавать себя и окружающих его людей, рассказывала то, о чем он никогда бы и подумать не смог. Чем больше Рицка узнавал, тем больше понимал, каким он был прежде невеждой.

В такие дни Рицка чувствовал смутное беспокойство и не мог толком усидеть на уроках. Ему хотелось выбежать на улицу, вырваться из душного, тесного школьного мирка под трели звонка, словно стены здания сомкнутся и, если он не успеет, они расплющат его.

Как только прозвучала до боли знакомая мелодия школьного звонка, Рицка почувствовал, как его переполняет восторг. В течение дня он ни разу не взглянул на часы, но тайком ждал — не мог дождаться окончания занятий. Ему нравилось учиться, он любил книги, но все же был счастлив, когда, всякий раз выходя из школы, видел на улице друзей. И Соби всегда ждал его у ворот.

Подбежав к шкафчику, Рицка натянул на себя пальто и, схватив сумку, помчался к ближайшему выходу вместе с другими учениками. Он ненавидел толпу и хотел как можно скорее выйти на свежий воздух. Ближе к выходу Рицка пошел напролом, хотя и получил немало тычков и толчков от перегруженных гранитом науки школьников.

Рицка выбежал на улицу, тяжело дыша, словно утопающий, алчно хватая ртом драгоценный воздух. Запах Токио и солнечный свет пробудили его к жизни. Он первым спустился по лестнице и очутился на дорожке, опередив остальных. У ворот стоял Соби и ждал его.

Рицка остановился рядом с ним.

— Вижу, ты наконец-то бросил курить, — сказал Рицка, не заметив поблизости ни сигарет, ни зажигалки.

Соби вытянул вперед руку: указательный палец был обмотан кусочком бинта – не просто так, а с расчетом на эффект, разумеется.

— Просто не хотел лишний раз провоцировать тебя на агрессию.

Рицка усмехнулся.

— Еще одна повязка – и ты станешь выглядеть прямо как я, когда был ребенком.

Соби положил руку на предплечье своей Жертвы, как раз туда, где под одеждой тот прятал свежий порез:

— Временами ты по-прежнему ведешь себя как ребенок.

— И что это значит? – Рицка засмеялся, но несколько натянуто.– На всякий случай, если ты не заметил, Соби: я вырос. И я больше не ребенок.

Соби не ответил.

— Посмотри на меня, Соби! И не говори, что не обратил внимания! – он понизил голос, заметив, что привлекает к ним внимание. – Ну, послушай, я такой же высокий, каким был Сеймей. И я выгляжу точь-в-точь как он! Так почему ты не можешь… почему бы тебе не…

— Рицка – это Рицка, – спокойно сказал ему Соби.

— А Сеймей всегда останется Сеймеем, — парировал Рицка. Он чувствовал, что вот-вот разрыдается. – Значит, я никогда не смогу заменить тебе его?

Глаза Соби стали огромными – такое случалось нечасто. Он попытался что-то сказать, но в этот момент подбежавшая к ним Юйко, неудачно затормозила и впечаталась в рицкину спину.

— Отстань! – закричал Рицка, стараясь отцепить ее от себя.

Юйко споткнулась, но все же умудрилась сохранить равновесие. На ее личике застыло обиженное выражение:

— Рицка-кун?

Рицка замялся:

— Послушай, ну извини. Я не хотел. Извини, — Рицка повернулся к ним спиной, готовый убежать. Соби схватил его за запястье и притянул его ближе, повернув к себе лицом. У Рицки внезапно возникло чувство deja vu.

– Я тебя провожу.

— Не надо, — сказал Рицка, освободившись от хватки Бойца. — Ступай и составь компанию Юйко с Яёем, раз уж я не могу!

Соби смотрел вслед уходящему Рицке, пока тот не завернул за угол и не пропал из виду. Юйко взяла Агацуму под руку, а Яёй, который только-только подошел к ним, зашагал справа от нее.

— Хочешь выпить с нами чашечку кофе, Соби-сан? – весело осведомилась Юйко.

Соби, которому больше всего сейчас хотелось побежать за Рицкой, лишь обреченно кивнул, соглашаясь. Он послушно последовал за Юйко, внимая ее рассказу о том, как прошел день.

В конечном счете, приказ есть приказ.

***
Кабинет Кацуко-сенсей был погружен в унылый полумрак. Когда Рицка заглянул в комнату, женщина набирала на компьютере протокол предыдущего занятия.

— Сенсей?

— Рицка? – Кацуко развернуло кресло, чтобы увидеть Рицку, стоявшего у двери. В тусклом свете юноша увидел, что она улыбается. – Проходи, присаживайся.

Рицка зашел в кабинет и положил школьную сумку на кушетку. Не вставая с места, Кацуко-сенсей раздвинула шторы, чтобы впустить немного солнечного света.

— Погоди минуточку…

Кивнув, Рицка вытащил из сумки книгу Фрейда «Толкование снов» и осторожно поставил ее на полку книжного шкафа, занимавшего целую стену. Внимательно оглядев все многообразие книг перед ним, он вытащил одну – «Неведомое я»* Юнга, и положил ее к себе в сумку.

— От основателя теории — к сподвижнику, значит?

Рицка сел на кушетку.

— Я просто хочу увидеть разницу. Не верю я, что Фрейд на самом деле был таким сумасшедшим, каким его все считают. Думаю, его просто не понимают.

— Вот как? – Кацуко-сенсей повернулась, чтобы взглянуть на него. Она закончила работу с компьютером, и теперь монитор отображал привычную заставку – гипнотизирующие круги и квадраты, складывающиеся в странные, невообразимые узоры – тест Роршаха** в цифровом формате.

Рицка часами изучал эту заставку.

— И что навело тебя на эту мысль?

— Ну, — начал Рицка, устраиваясь поудобнее на кушетке. Он сел, забросив ногу на ногу, и, говоря, смотрел на Кацуко-сенесй. – Во-первых, фрейдовское толкование либидо часто неправильно трактуется. Это слово чаще всего используют, чтобы обозначить сексуальное желание, Фрейд же подразумевал стремление к удовольствию. Либидо – понятие в большей степени нигилистическое, это сила, которая побуждает нас совершать немыслимые поступки. Это понятие мало связано с сексом, но, поскольку в современной культуре либидо ассоциируется с сексом, говорят, что оно секс и обозначает.

— Что ж, ты должен признать, что он больше внимание уделял сексуальной стороне личности. К примеру, он упоминал, что сны являются результатом сексуальной неудовлетворенности.

— Не в сексе дело, — задумчиво сказал Рицка, наши сны не являются результатом сексуальной неудовлетворенности, а, скорее, неудовлетворенности чувственной. Сны показывают греховность наших желаний.

Кацуко-сенсей моргнула, ясно застигнутая врасплох. Она постоянно изумлялась не по годам зрелым суждениям Рицки.

— Продолжай.

— Так вот, для меня все вокруг – чувственный опыт. Каждую секунду своей жизни мы пользуемся своими чувствами, но мало кто это осознает. Думаю, что я очень восприимчив к этим ощущениям, потому что окружающий мир вызывает во мне многоцветье эмоций, — Рицка покраснел, — меня это волнует, очаровывает, увлекает: люди, запахи, вкусовые ощущения. Я остро ощущаю все это, и наслаждаюсь этим.

— Ты истинный жизнелюб.

— Я обожаю жизнь.

— Значит, твоя гиперчувствительность навела тебя на эти мысли, — Кацуко-сенсей улыбнулась. — Ты так изменился. Выло время, когда ты чурался всего, что было бы связанно с чувствами и эмоциями.

Рицка вернул ей улыбку:

— Да. И я не мог нормально спать. А потом, когда я стал видеть сны, они были отражением чувственного опыта, который я начал приобретать.

— А теперь?

— Мне ничего не снится. По крайней мере, я не помню своих сновидений.

Кацуко-сенсей взглянула на него:

— Ты и в самом деле веришь, что уже испытал все, что только можно?

Рицка подтянул колени к груди. Так всегда и получалось – простая беседа и остроумное подшучивание неизбежно подводилось к одной теме – к нему самому, к его чувствам и переживаниям. Сенсей всегда умело направляла их разговор именно в это русло.

— Есть еще кое-что…

— Что именно?

Он потянул себя за одно ушко.

— Секс.

Глаза Кацуко-сенсей перебежали с его лица на кошачьи уши. Рицка раздраженно вильнул хвостом, задев спинку кушетки.

— Так что там насчет секса?

— Ну, ясно, что я еще этим не занимался.
Кацуко-сенсей улыбнулась и покрутила вокруг пальца новенькое обручальное кольцо. Она никогда прежде не говорила с Рицкой о сексе.

— Для тебя это проблема?

Рицка пожал плечами.

— Я ощущаю давление со стороны своих сверстников. Из всех моих друзей только у одного до сих пор есть ушки.

— А разве у тебя раньше не было учительницы с ушками?

— Да, но я не хочу, чтобы меня ставили на одну доску с Шинономе-сенсей, – при этой мысли Рицка поморщился, — я знаю, что такое бывает. Просто не хочу, чтобы это произошло со мной.

Кацуко улыбнулась.

— Я не думаю, что есть на свете хоть один человек, что намеревается всю жизнь быть одиноким. Просто нужно найти того, кто тебе нужен.

Рицкины глаза сузились.

— Вот как, — Кацуко-сенсей осенило, — как дела у вас с Агацума-саном?

Вздохнув, Рицка прислонился щекой к коленям. Джинсовая ткань приятно холодила кожу.

— Как обычно. Он все еще обращается со мной как с двенадцатилетним. Нет, когда мне было двенадцать, наши отношения были больше похожи на любовную связь.

— И ты думаешь, что он потерял интерес, да?

Рицка оглядел полки с книгами.

— Нет, а то с чего бы ему оставаться со мной, если бы он потерял интерес, после стольких-то лет? Кроме того, мы с Соби – особенные, и не похожи на другие пары.

Рицка слово всматривался в самого себя, ища ответ на невысказанный вопрос.

— Ты его спрашивал?

— А?

— Спроси его. Спроси его, что он думает о том, чтобы прейти на более, так сказать, интимный уровень отношений. Если ты не разговаривал с ним о сексе, то как ты можешь знать, что он по этому поводу думает?

— Мне казалось, что после пяти лет ожидания он, в конце концов, выйдет из себя, сорвет с меня одежду и овладеет прямо на месте, что-то типа того.

Кацуко-сенсей покраснела, но ничего не сказала. Она привыкла к тому, что в разговоре с ней Рицка всегда был откровенен до предела и говорил напрямик, не опасаясь.

— Ну, судя по тому, что ты мне рассказывал об Агацума-сане, он не из тех людей, которые так живо выражают свои чувства.

— Да, он мастер умалчивания, — согласился Рицка.

— Вот именно.

Подняв голову, Рицка пристально посмотрел на нее:

— Боже мой, и почему я этого раньше не понял?

— Возможно, ты был так поглощен своей новой жизнью, что и не задумывался об этом, пока не стало поздно.

— Но все же это не объясняет, почему он так отдалился от меня! И я все еще не могу понять, отчего он так изменился!

— Может быть, он знал, что ты не сможешь стать полноценной личностью, если он не позволит тебе решать самому, как распоряжаться своей судьбой?

Рицка насупился.

— Значит, вот что за штука ваша познавательная терапия?

— Я называю ее терапией реальности. Я не морочу тебе голову разными тестами, точно ты подопытная свинка. Мы просто разговариваем.

— Знаю, — Рицка улыбнулся, — и ценю это.

Кацуко ненадолго замолчала.

— Так, значит, тебе и в самом деле не снятся сны?

Рицкины глаза предательски забегали.

— Потому что, если твоя теория верна, — поднеся руку к лицу, она погладила пальцем обручальное кольцо, — сны тебе должны сниться. Ты должен постоянно видеть в сновидениях Соби-сана, поскольку именно он источник чувственного опыта, в котором ты нуждаешься.

Рицка вздохнул.

— В этом-то и вся беда, сенсей. Человеку всегда недостаточно чувственного опыта, он хочет еще и еще. И чем больше, тем лучше. Это все равно что... дайте-ка вспомню... адреналиновая зависимость?

— Да, есть люди, которые готовы на все, чтобы испытать чувство, возникающее у них в минуту опасности.

— Да, адреналиновая зависимость. Все равно, что никогда не получить удовлетворение, потому что всегда будут неизвестные горизонты, незнакомые люди… все, что тебе нужно это удовлетворение, но его не так-то просто получить. Невозможно.

— Звучит очень нигилистично.

— Точно. Меняется содержание сна, но мы продолжаем его видеть.

— Так тебе снится Соби-сан? – спросила она снова, улыбаясь краешком рта. Почему бы психотерапевту не подразнить немного своего клиента?

Поглядев на нее, Рицка понял, что, как ни пытайся, сбить ее с толку не удастся. И прямо ответить на вопрос он тоже не мог. Он вздохнул.

— Всегда.

— И что ты собираешься предпринять по этому поводу?

— Я с ним поговорю, — сказал Рицка тоном малыша, сдавшегося под напором аргументом мудрого родителя.

— Я думаю, что это будет правильным решением. И потом, если после того, как ты с ним, хм, поговоришь, тебе начнут сниться совсем другие сны, ты подтвердишь свою теорию, Правда, ведь?

— Самому себе, по крайней мере, — тихо ответил юноша, опять раздумывая о чем-то.

— Не хочешь обсудить, что ты ему скажешь? – спросила она, — думаю, мы можем рассеять твои сомнения перед тем, как ты с ним поговоришь.

Рицка взглянул на часы.

— Не думаю, что у нас есть на это время, сенсей.

В свою очередь посмотрев на часы, она присвистнула.

— Час прошел так быстро… ну все, время вышло.

Рицка поднялся с кушетки, потягиваясь. Взяв сумку, он перебросил ее через плечо и сказал:

— Большое спасибо вам, сенсей.

Подойдя ближе, Кацуко-сенсей обняла его. Теперь он был гораздо выше нее. Рицка обнял ее в ответ одной рукой.

— Дай мне знать, как все прошло, когда я увижу тебя через месяц, ладно?

— Конечно, — юноша искренне ей улыбнулся, — уверен, в следующем месяце нам будет о чем поговорить.

Они попрощались, и Рицка вышел из кабинета.

***
Соби, как и многие студенты, специализирующиеся в искусстве, обнаружил, что единственно возможный для него способ зарабатывать деньги – это преподавание. Его картины были не такими прогрессивными, слишком обыкновенными и недостаточно шокирующими для того, чтобы вызвать революцию в мире искусства. Теперь Соби каждый семестр обучал студентов тем же самым азам, что вызубрил сам в этих стенах. Преподавание требовало сдержанности и методичности в подходе к делу, и Соби очень скоро понял, что у него это неплохо получается. Как бы то ни было, только десять процентов от занятий составляли лекции. Остальные девяносто отводились практическим занятиям, в течение которых Соби должен был следить за творческими потугами своих студентов, направлять и поощрять – с последним пунктом у него всегда были небольшие трудности, поэтому он редко когда отваживался на что-то, кроме привычных «очень хорошо» и «замечательно».

Соби как раз объяснял группе студентов принципы теории цвета, когда телефон, лежащий у него на столе, ожил и замигал красной лампочкой.

Он попытался было не обращать на него внимания, продолжая объяснения, но студенты все равно не рвались его слушать, они пришли к нему в класс, чтобы рисовать. Соби не отводил глаз от телефона, экран которого все еще мерцал.

— Извините, — сказал он студентам и раскрыл телефон-раскладушку. Все изумленно захлопали глазами. Он подошел к дверному проему, но, не выходя из аудитории, остановился. Студенты за его спиной начали перешептываться.

— Да?

— Соби? – услышал он голос Рицки.

— Да. Ты уже был у Кацуко-сенсей?

— Да, мы только что закончили, — Рицка шумно вздохнул. — Послушай, я знаю, что у тебя поздно заканчиваются лекции и всякое такое, но я просто хотел позвонить тебе и сказать на всякий случай, чтобы ты сегодня не приходил. Мне нужно кое-что сделать.

Соби усмехнулся. У него тоже были свои планы на вечер.

— Ты уверен?

— Да, мне нужно кое о чем подумать.

Соби словно ударили кулаком под дых. Такие слова никогда ничего хорошего не сулили.

— Что с тобой, Соби?

— Рицка, я люблю тебя, — студенты его слышали, он это отлично знал.

Рицка улыбнулся, но Соби не мог этого видеть:

— Завтра увидимся, Соби.

Услышав, что Рицка отключился, Соби со щелчком закрыл телефон. Девушки, подслушавшие его часть разговора, весело хихикали. Как всегда, спокойный и уверенный в себе, Агацума вернулся на свое место у доски и начал писать на ней мелом, не особо заботясь о том, что произносит вслух.

День четвертый.

По четвергам Соби обедал с Зеро. По вторникам, четвергам и пятницам у него были уроки с утра, а в понедельник и пятницу он задерживался в университете допоздна, зато у него был довольно продолжительный обеденный перерыв, когда он мог увидеться с Рицкой. Выходные он опять-таки проводил со своей Жертвой, или же отправлялся за загородные прогулки со своими студентами — к счастью, он преподавал живопись, что позволяло проводить как можно больше времени на свежем воздухе. Он с легкостью делил свое время между работой и личной жизнью, однако встречи с друзьями все же шли у него строго по графику.

Так что по четвергам Соби обедал с Йоджи и Нацуо.

Сидя в одном из любимых всей троицей кафе, Соби просматривал меню и слушал привычную для его ушей перепалку между Нулями. Эти двое ничуть не изменились. Они так и остались теми же бесчувственными и равнодушными эгоистами, как и в тот день, когда Соби, вернувшись домой, нашел на своем столе их прощальную записку. Одно-единственное слово — вот и все. Выходка всецело в их духе. Ни больше, ни меньше.

И все же они немного изменились, подумал Соби, глядя, как Йоджи и Нацуо решают, что заказать: салат «Цезарь» с креветками или же с тунцом. Им обоим было по семнадцать, они выросли, избавившись от длинных волос и кокетливой детской одежды. Теперь они выглядели как большинство молодых людей их лет. По крайней мере, пока не открывали рот.

И Йоджи, и Нацуо уже лишились ушек. У Соби никогда не возникало и тени сомнения относительно того, какие узы связывали эту парочку, и, хотя они никогда не проявляли свои чувства открыто, он знал, что они близки. В конец концов, у них было одно имя на двоих, они были в буквальном смысле слова созданы друг для друга. Желание быть вместе текло у них в крови, всем своим существом они стремились к единению. У них с Рицкой все было не так.

В компании друг друга Зеро чувствовали себя так естественно, так непринужденно – лучшие друзья, почти братья, настолько близкие, что не нуждались в словах-заклинаниях или в физическом контакте, чтобы упрочить свою связь. Но все же они всегда осознавали, что рано или поздно неминуемо расстанутся с ушками. И вот как-то ночью, основательно перебрав, они сказали ушкам «пока».

Соби часто задавался вопросом, не ушки ли служили виной тому, что Рицка выглядел гораздо младше Нулей, хотя был в эмоциональном плане и в отношении к жизни на голову выше них.

— Эй! Соби!

Соби попытался представить себе Рицку без ушек и хвостика. Как бы он выглядел? Возмужал бы? Потерял бы какую-то частичку своего очарования? А может, без ушек ему бы было лучше… как и Йоджи с Нацуо.

— Земля вызывает Соби!

Соби подпрыгнул, когда брошенный Нацуо пакетик с сахаром угодил ему прямо в лицо. Взглянув на приземлившийся прямо ему в тарелку «снаряд», Агацума поднял взгляд на Зеро.

Йоджи смотрел на него, приподняв бровь, Нацуо же хихикал, прикрываясь рукой.

— Пора делать заказ, симпатичная официантка ждет, — терпеливо пояснил Йоджи.

Только тут Соби заметил, что Жертва Нулей был прав: девушка стояла у стола, ожидая, когда он выберет что-нибудь из меню. Соби прокашлялся, смущенный тем, что даже не заметил, как она подошла.

— Мне креветочный салат «Цезарь», пожалуйста.

— А из напитков? – сказала она с улыбкой.

— Зеленый чай со льдом.

Официантка записала заказ себе в блокнотик.

— А я хочу клубничный пирог! – вмешался Нацуо.

— Простите, сэр, но сейчас неподходящее время года.

Соби покачал головой. Заказать что-то из ряда вон выходящее было как раз выходкой в духе Нацуо. Хоть зима и подходила к концу, пройдет не месяц и не два прежде, чем юноша сможет получить кусочек желанного лакомства.

Нацуо надулся, потом улыбнулся официантке.

— Йоджи, закажи за меня.

— А? Почему я?

— Потому что я не знаю, чего хочу!

— А может, я хотел заказать то же, что и ты!

— Да? Тогда мы крупно попали, а? – они рассмеялись в унисон. Жутковатое зрелище.

У девушки был неуверенный вид.

— Я могу подойти попозже…

— Им то же, что и мне, — прервал ее Соби.

Кивнув, она поспешила отойти. Зеро насупились.

— А может, нам креветки не нравятся!

— Тогда выкинь их.

— Тогда только латук останется! Фу, гадость!

Соби удивленно округлил глаза – эту привычку он перенял у Рицки, и в присутствии Йоджи и Нацуо довольно часто к ней возвращался.

— Тогда не ешьте.

Они многозначительно переглянулись и, судя по всему, прекрасно поняли друг друга. И захихикали.

Соби про себя вздохнул. Вот так всегда. Какие они все еще дети.

— Ну и что ты паришься? – спросил Йоджи, рассматривая Соби так внимательно, словно тот был препаратом под линзой микроскопа.

— С чего ты решил, что меня что-то парит?

Нули переглянулись, с тем же результатом: между ними словно промелькнула искра.

— Мы тебя тысячу лет знаем. Конечно, мы не такие уж и хорошие друзья, но мы тебя отлично понимаем.

Соби поднял взгляд от тарелки. Кто это сказал — Нацуо или Йоджи? А какая, впрочем, разница.

— Ничего особенного не случилось.

— А что там с Рицкой? – на этот раз Соби заметил движение губ Нацуо. Значит, говорил он. — Как у него дела?

— О! – Соби вдруг осенило.

— Чего?

— Он в последнее время странно себя ведет, – сказал Соби так серьезно, словно от этого зависела судьба Вселенной.

Йоджи и Нацуо улыбнулись.

— Так вот что тебя беспокоит?

— И почему вы думаете, что это меня беспокоит? – спросил Соби.

— Потому что это касается Рицки.

Соби задумался, обдумывая то, что намеревался сказать. Тем временем подошедшая официантка поставила перед ними тарелки с заказанной едой. Салат был довольно прост в приготовлении, Агацума уставился на кусочки чего-то розового, перемежавшиеся с сочной зеленью.

— Он вел себя странно? — он произнес предложение с вопросительной интонацией, надеясь, что на этом Зеро успокоятся и отстанут от него.

— А именно?

— Ну, в последнее время он какой-то… прилипчивый. Хочет быть как можно ближе. И постоянно норовит меня поцеловать.

Нацуо хмыкнул, погрузив пальцы в свои короткие каштановые волосы.

— Знаешь ли, у большинства людей не возникло бы повода для жалоб.

— Рицка такой милый! – добавил Йоджи, — вот я бы его поцеловал.

Нацуо издал странный звук, который мог означать что угодно — от согласия до ревности.

Соби покачал головой.

— Это на него так не похоже. Он всегда неохотно шел на любой физической контакт.

— Боже мой, Соби, тогда он был еще крохой. Ясно, что с неохотой. Ты был первым, кто поцеловал его, в то время как он даже не задумывался о том, с кем бы ему хотелось целоваться.

Соби отвел взгляд:

— В то время это было необходимостью, ради связи...

— Ему семнадцать, — твердо напомнил ему Нацуо, — Держу пари, он просто озабоченный.

Шок на лице Соби стал хорошим поводом для Нулей разразиться веселым хохотом. Нечасто увидишь на лице такого человека, как Агацума, такое выражение.

Соби приступил к своему салату, словно еда помогла бы ему найти выход. Он набросился на еду, орудуя проклятущей вилкой с тремя зубьями, которые часто встречались в «европейских» кафе в Японии. Сам он отлично знал, что в Европе такие вилки не слишком распространены. Есть ими салаты – настоящее мучение.

— И, правда, Соби, — начал Йоджи. – У мальчиков есть определенные нужды. И Рицка в этом ничем не отличается от остальных.

Соби почувствовал, что к щекам приливает краска.

— Я знаю. Я тоже мужчина.

— Да, но у него все еще есть ушки, и это в семнадцать-то лет! — возразил Нацуо. — стопудов, это его жутко бесит.

— В семнадцать и у Сеймея были ушки, и он с ними не спешил расстаться, — сказал Соби таким тоном, словно это все объясняло.

Йоджи посмотрел на него сквозь завесу светлых волос, и заговорил – медленно, раздельно, словно Соби его иначе не понял бы:

— Это только потому, что он не позволял тебе и пальцем к нему прикоснуться.

Соби воззрился на Зеро, не придавая большого значения тому, кто именно произнес последнюю фразу.

— Ага! Я врубился! – смеясь, проговорил Нацуо. — Я понял, почему ты не сильно-то стремишься залезть Рицке в брюки! Ты боишься того, что он отвергнет тебя, как Сеймей, и ты даже не хочешь попытаться!

— Ты пытаешься довольствоваться тем, что находишься рядом с ним, что любишь его! — продолжил Йоджи, включаясь в игру. — В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского! А под лежачий камень вода не течет, между прочим!

— Но разве у Рицки нет своего мнения по этому вопросу? – поинтересовался Нацуо у своего партнера.

— Нет, мне так не кажется. Конечно, есть, — ответил Йоджи.

— Мне кажется, Рицка его хочет.

— И мне тоже.

— Так, когда ты приступишь к действию, Соби? – в унисон спросили Зеро, радостно и звонко, дружно повернувшись к нему.

Господи, жутко-то как.

Соби с трудом сдержал свою ярость. Он не мог на них злиться. Он не станет. Да, они были грубовато прямолинейны, но, возможно, именно это ему и нужно.

— И как вы догадались, что он, кхм, меня хочет?

— Потому что именно это и пытался тебе сказать. Вот почему он так странно себя вел. Он просто пытался намекнуть тебе, что готов.

Соби сосредоточенно прожевал очередной кусочек креветки. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Может ли он позволить себе надеяться? Позволено ли ему лелеять в душе мечту о том, чтобы прижать Рицку крепче, почувствовать жар его тела внутри? Сможет ли он ощутить все это?

Или же Рицка отвергнет его, как прежде Сеймей?

Одна мысль о том, что Рицка его прогонит, причиняла невыносимую боль. Стоило ему представить, что такое может произойти, как желудок прошило неприятное чувство, похожее на легкую тошноту от быстрой езды, вот только поддаваться ей он был не намерен. Может быть, Зеро и правы. Но он не стал показывать им, что в глубине души согласился с ними.

— Если бы Рицка хотел от меня чего-то в таком роде, он бы просто пришел и сказал прямо. Ему достаточно просто приказать — я все исполню.

Йоджи поежился. Посмотрите-ка, и в Нулях есть что-то человечное.

— Ну и где тут романтика?

— Рицка не стал бы играть в игры.

— Если от него требуется сказать что-то, что его смущает, то – стал бы.

— Его Боец я, а не ты. С чего тебе вдруг померещилось, что ты знаешь его лучше меня? – прошипел Соби сквозь стиснутые зубы, с трудом сдерживая ярость и разочарование.

Нацуо захлопал глазами.

— Потому что мы не пятой точкой думаем, как некоторые.

— Посторонним виднее! — вставил Йоджи.

Соби поднялся и направился к мужской комнате, не извиняясь — просто встал и ушел.

Закрыв за собой дверь, он включил холодную воду и побрызгал себе на лицо, горящее от гнева, надеясь, что прохлада поможет ему остыть и успокоиться. Пару раз вдохнув носом воздух, насыщенный запахом какого-то освежителя, Агацума Соби открыл глаза и пристально посмотрел на свое отражение в зеркале.

Ему двадцать пять. Рицке семнадцать. Между ними разница в восемь лет. Еще год-другой — и никому и в голову не придет, что они не ровесники. Рицка так быстро вырос прямо на его глазах. Каждый день на протяжении этих пяти лет Соби наблюдал за тем, как почти незаметно для него взрослеет его Жертва. Только Воспоминания, которые они с Рицкой сделала в их первую встречу, выдавали произошедшие перемены.

Хотя нет, не только они. Были еще настоящие воспоминания – из тех, которые нет нужды запечатлевать на пленку. Битвы. Боль. Расцвет их дружбы. Эти события отмеряли этапы их прошлого, но исходными показателями были все же взросление и возмужание Рицки. Именно по нему – молодому мужчине, в которого превратился тот маленький мальчик, Соби мог определить, когда начался новый этап их отношений.

Готов ли Рицка? На самом ли деле он хочет стать взрослым? Хочет ли он отбросить последнее, что связывает его с невинностью ребенка, и вступить в жестокий мир взрослых?

Тихий голосок внутри Соби напомнил ему, что Рицка был готов еще много лет назад – когда увидел Сеймея после его «смерти». Рицка уже давно повзрослел. Теперь пора и его телу сделать то же самое.

Высушив руки, Соби вернулся к столу. Теперь он вернул утраченный самоконтроль и готов был вернуться в общество раздражающих его непосед.

Оба Зеро уже ушли. На тарелках не осталось ни кусочка креветки. На столе сиротливо лежал счет, придавленный сверху банкнотами, которых бы с лихвой хватило расплатиться за три таких обеда.

Соби сел за стол, чтобы доесть салат, и заметил, что его вилка накрыта салфеткой, на которой было написано: "Извини".
Он не смог сдержать улыбки. Так похоже на них.


***
Соби стоял, прислонившись к школьным воротам, в первый раз отметив про себя, что курить совершенно не хочется. Может быть, он, наконец, отвык. Вытащив полупустую пачку из кармана пальто, он бросил ее в стоящую рядом урну. Он и не сомневался, что какой-нибудь старшеклассник ее обязательно вытащит, но жест был чисто символическим.

Прозвенел школьный звонок, и через несколько секунд из дверей школы стали выбегать ученики. Вскоре вышел и Рицка. Он шагал медленно, словно сумка тянула его к земле, понурив ушки.

Когда Рицка поравнялся с ним, Соби кашлянул.

Юноша поднял на него удивленные глаза:

— Соби?

Агацума улыбнулся ему.

— Я не думал, что ты придешь.

Улыбка на лице Соби растаяла, выражение лица моментально стало серьезным:

— С чего бы это?

Рицка пожал плечами, словно не решался озвучить свои мысли.

В мгновение ока Соби пересек расстояние, разделяющее их, притянул Рицку к себе и крепко обнял, стараясь не столько подарить ласку, сколько посильнее прижать и не дать уйти.

Уронив сумку, Рицка расслабился в его руках, положив голову на плечо своему парню и обвив руками его талию.

— Я целый день о тебе думал,— признался он.

Соби обнимал его, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих:

— И ты не покидал мои мысли.

Рицка отстранился, чтобы взглянуть Соби в лицо, но тот не пустил его. Рицка немного смутился, у него даже одно ушко поникло. Он исподлобья одарил Соби взглядом лавандовых глаз:

— Как там Нацуо с Йоджи? – спросил он, надеясь, что Соби отвлечется и отпустит его.

— Как обычно,— начал было рассказывать Соби, но передумал. – Хотя нет, они стали совсем взрослыми, а мы этого даже не поняли.

Рицка неуверенно взглянул на него:

— С трудом верится.

Соби вздохнул и напоследок еще раз стиснул свою Жертву в объятия, и лишь потом разжал руки. К ним уже приближались Юйко и плетущийся за ней по пятам Яёй.

— А ты поверь. В каком-то смысле, в жизни они понимают побольше нас с тобой.

Рицка ничего не ответил.

День пятый.

Рицка почти не удивился, увидев во время перерыва на обед, ожидающих его в школьном фойе Нацуо и Йоджи. Он отлично знал, что у Нулей была привычка откуда ни возьмись возникать на его пути, как чертики из табакерки, и так же быстро и неожиданно исчезать непонятно куда. Соби уже успел рассказать ему о том, как они тайком улизнули во время их совместного обеда вчера, но предпочел не распространяться по поводу того, о чем они разговаривали и о причине их внезапного ухода. Рицка так расстроился оттого, что Соби опять ничего ему не рассказывает, что взял сумку и ушел. К тому же, ему было пора домой, уже смеркалось.

Соби даже не стал его удерживать. Именно это и вывело Рицку из себя окончательно. Соби даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить.

И вот, теперь Зеро стоят посреди фойе и ждут его. В их присутствии Рицке почудилась смутная угроза, у него даже мелькнула мысль, что они явились, чтобы вызвать его на битву. Рука сама собой потянулась к сотовому телефону: нужно предупредить Соби.

Но тут Нацуо улыбнулся ему, а Йоджи помахал рукой. Рицка уже который раз сказал себе, что они ему больше не враги, но не так-то легко изжить старые привычки. И он держал сотовый наготове, потому что с тех пор, как Нули вернулись к Нагисе-сенсей, он не мог им больше доверять. Хотя чаще всего он все же терял бдительность в их присутствии.

— Эй, Рицка! – юноши шагнули к нему навстречу.

— Что вы тут забыли, ребята? Вы же здесь не учитесь, — вряд ли они вообще где-то учились, кроме той школы для Бойцов и Жертв. Он даже не знал, чем они сейчас занимаются, работают ли, или же еще ходят в школу, не знал даже, где они живут. Нужно будет спросить об этом у Соби.

Нули по-детски звонко рассмеялись, отчего Рицка поежился. Жутковато.

— Мы с тобой одного возраста, так что никто и не подумает, что мы тут не учимся.

Рицка кивнул: и в самом деле, глупый вопрос.

— Так чего вы хотите, парни?

— Увидеться с тобой, Loveless.

Рицку передернуло. Давно он не слышал этого имени.

— Пойдемте на улицу, так будет удобнее, — повернувшись, Рицка направился к выходу, ожидая, что Нули последуют за ним. Нацуо подошел к нему со спины и, положив руку Рицке на плечо, притянул его к себе. Боец Зеро был немного ниже Рицки, так что тому пришлось немного нагнуться, чтобы Нацуо смог прошептать ему на ухо:

— Ты нервничаешь? Почему?

Йоджи подошел с другой стороны и, за неимением другого выбора, приобнял Рицку за талию.

— Мы пришли не затем, чтобы вызвать тебя на битву.

Рицка не замедлил шага, надеясь, что им надоест мучить его, и они оставят его в покое. Он не был испуган, к тому же Нули вовсе не пытались ему угрожать, просто ему было сле