Andre_Kuper все записи автора
Милиция незаконно держала за решеткой семерых гей-активистов



16 мая в ОВД района «Раменки» г. Москвы оказалось более 30 человек, задержанных на Славянской гей-прайде.



Всех нас разместили в актовом зале ОВД, где красовались портреты президента Медведева и главы МВД Нургалиева. Под их благодушно-приторные взоры и происходило дальнейшее беззаконие.



Первым делом менты разделили всех на две части: граждан Беларуси и граждан России. Их оказалось примерно равное количество: по 15 человек. Белорусов увели из актового зала. Как выяснилось потом, их всех разместили в камере предварительного заключения на первом этаже, принятого называть в народе «обезьянник», изъяв все личные вещи и мобильные телефоны.



Россияне остались в актовом зале. Причем Николая Алексеева как организатора гей-прайда держали отдельно ото всех, в одном из соседних кабинетов. Мы вообще ничего не знали о его судьбе.



Там он, как выяснилось потом, подвергался непрерывному психологическому давлению и издевательствам со стороны людей в штатском (либо ментов, либо эфэсбэшников). Никто не предъявил ему никаких обвинений, не составлял никаких протоколов и не представлялся. Только непрерывный поток оскорблений, издевательств и гомофобных выходок на протяжении 9 часов. Все требования допустить к нему адвоката и соблюдать закон также игнорировались.



Впрочем, остальным гей- и лесби-активистам также никто не представился. Менты и их секретарши в актовом зале лишь усиленно строчили бумажки: разнообразные протоколы, в которых они постоянно путались, затем исправляли или переписывали заново.



Конвейер был построен таким образом: как только протокол составлялся, задержанного просили с ним ознакомиться, подписать, и, если он не заявлял, что не согласен с протоколом и с задержанием, его тут же отправляли в Никулинский районный суд. Дела рассматривались мировой судьей участка 178 Ириной Некрасовой.



Практически всем предъявляли обвинение по статье 20.2 Кодекса об административных правонарушениях РФ. В моем деле были составлены два протокола о задержании: один по статье 20.2, часть 2, а второй по статье 19.3. Именно эта статья дает возможность ментам задерживать людей не на 3 часа, как в случае с 20.2, а на 48 часов.



Но при этом в протоколе об административном правонарушении была указана только статья 20.2. Эта же ситуация была и в случае с гей-активистом Иваном Ярцевым: два протокола о задержании с разными статьями: 20.2 и 19.3, и только один протокол об административном правонарушении со статьей 20.2. При этом мне копии моих протоколов так и не дали.



Итак, ситуация на 22 часа 16 мая выглядела следующим образом. Мы были в отделении с 13.30. Таким образом, нас держали здесь уже в течение 9 часов. В протоколах об административных правонарушениях не было ничего сказано ни слова о статье 19.3.



Более того, у нескольких активистов и в протоколе о задержании, и в протоколе об административном правонарушении говорилось только о статье 20.2. Но, тем не менее, их держали 9 часов в отделении. И только потому, что они отказались признать задержание законным. Этими людьми были Никита Соммер, Владимир Климов, Андрей Зайцев и Александр Хоц. У некоторых из них на руках были даже копии протоколов об административном правонарушении, где им вменялась только статья 20.2.



И именно этих людей менты решили посадить в «обезьянник» на всю ночь. Туда же определяют меня и Ваню Ярцева. Остальных задержанных отпускают из отделения вместе с белорусскими активистами.



К 23 часам 16 мая в ОВД района «Раменки» из числа задержанных на гей-прайде остаются 7 человек: Никита Соммер, Владимир Климов, Андрей Зайцев, Александр Хоц, Иван Ярцев, я и Николай Алексеев, которого приводят и сажают в «обезьянник» чуть позже, после того как посадили нас.



В «обезьяннике» полностью отсутствует стекло на одном из окон. Оттуда дует и холодно. Вдоль двух стен напротив друг друга стоят две скамьи. На них в лучшем случае могут разместиться по два человека, чтобы как-то полежать и поспать. Но нас-то семеро! В результате мы лежим по очереди. Остальные могут только подремать сидя.



Посреди ночи к нам приходят правозащитники Михаил Кригер и Анна Каретникова. Они расспрашивают ментов об условиях содержания, беседуют с нами. Потом они приносят нам горячую еду. За все за это им большое человеческое спасибо.



Мы объясняем им, что у нас в протоколах об административном правонарушении указаны статьи 20.2, но нас держат здесь более 12 часов. Я поясняю, что у Соммера, Климова и Зайцева везде упомянута только 20.2. Более того, у них есть копии протоколов. Просто они вместе с изъятыми вещами находятся в сейфе.



Кригер и Каретникова просят у ментов показать протоколы. Они выносят какие-то бумаги и удаляются с правозащитниками. Как потом рассказала мне Юля Башинова из Legal Team, менты показали Кригеру и Каретниковой наши протоколы со статьей 19.3.



Утром 17 мая к нам в камеры сажают трех пьяных бомжей, которых обвиняют в какой-то краже. Бомжи пьяны и постоянно ругаются матом. Один из них бьет кулаком Сашу Хоца. Потом он мочится прямо в камере. Бомжей уводят только в 9 часов. Мы, политические, продолжаем ждать за решеткой.



Наконец, менты забегали с нашими делами. Было уже около 12 часов. Мне показывают мое дело, где меня обвиняют по 20.2. Опять два разных протокола о задержании, но только один протокол об административном правонарушении со статьей 20.2. Копии протоколов мне опять не дают под предлогом, что в ОВД нет ксерокса (!), а он есть только в суде, куда нас сейчас отведут.



При этом менты всем говорят, что нужно сказать судье. Мол, надо быстро признать свою вину, и тогда вас отпустят. Если этого не произойдет, намекают они, мы опять окажемся в камере. Кроме того, нас заставляют написать какие-то расписки, что мы должны сами явиться в это ОВД во вторник 20 мая. Зачем – непонятно. Накануне, 16 мая, когда они составляли протоколы на нас, менты также заставляли нас писать заявления в суд с просьбой рассмотреть наши дела без адвоката.



Нас спешно ведут в Никулинский районный суд, участок 178, к мировой судье Ирине Некрасовой. По дороге и возле дверей ее кабинета менты не перестают нас инструктировать, как и что надо говорить судье: скорее признать свою вину, и тогда она нас быстро отпустит. В кабинете судьи за моей спиной постоянно стояли два мента, следя за моими действиями и словами.



Я признал свою вину, и судья дала мне квитанцию, по которой мне нужно будет заплатить 500 рублей штрафа за административное правонарушение. Никакой копии решения суда она мне не дала. Копии протокола об административном правонарушении я также не получил. Кроме того, на моих глазах менты меняли что-то в моем деле, исправляя в нем какие-то даты и вырывая оттуда какие-то страницы.



Я вышел из суда уже ближе к 14 часам. Так закончился этот кошмар. Я намерен подать в суд на то беззаконие, которое творили со мной и моими товарищами в ОВД района «Раменки». С таким же намерением выступил Никита Соммер.



Николай Баев, GayRussia.Ru