В городе с населением менее четырехсот тысяч человек каждый знает, какого цвета поздняя осень. Будто все фигурки, силуэты,линии,очертания по очереди опустили в серую краску. Серый надели на себя деревья,  с головы до пят  закутались в него люди. 

На тротуарах - серые кляксы, которые превращаются в огромные зеркала.В них отражаются  деревья-монстры с ветвистыми лапами. Их изгибы  перекашиваются, как  искривленные позвонки. Когда на них наступают, зеркало дребезжит,  а осколки брызгами выскакивают вверх.В эти кляксы макают клювики воробьи, и кажется, что они впиваются в перекошенные деревья, вытягивая из них последние силы.

 Зеркала отполированы дождем. Они - всевидящие ока. Гавани для воробьев и голубей. Cмотрят на сотни непромокаемых ботинок, ежеминутно разбивающих прозрачную гладь. И там шлейфы плащей, сплетенные пальцы, кисточки кошачьих хвостов, трости зонтиков, протыкающие зеркала насквозь...

Совсем недавно деревья лишились  своего золота, всех драгоценностей. Они сбрасывали их так легко, небрежно, как теплое пальто в жаркий день. Теперь они воздевают ветвистые лапы к небу и размахивают ими, будто колдуны. Когда на них кидается ветер, слышно лишь его шум и еще шелест - это мантии колдунов противостоят разбушевавшемуся потоку воздуха. Они колдуют о лете, о сочных листьях, и о спелых яблоках и о солнце, которое снова сделает их кроны зелеными. Зимнее солнце так равнодушно к жизни...

Смотрят, как листья оседают на куртки  и  висят на них, как золотые брошки. Запутываются в волосах и  все падают, падают градом. Какой-нибудь одинокий листик оторвется от своих собратьев и совершит свой первый и последний в жизни полет. Он опустится птицей с широкими крыльями - так его заметят. Все, чем живут листья - эти секунды полета, ради которого они готовы умирать...А там, внизу, его затопчут, смешают с мусором, грязью, он почернеет, сгниет, и потом его покроет снег, словно чистый лист. Каждый год природа начинает все заново.Будто стыдится нищеты деревьев...

Утром туман  проникнет в людские мысли и осядет в головах облаками. Как неприкаянные суденышки в открытом море, мысли  будет швырять из стороны в сторону, но они не смогут прибиться ни к одному берегу. Сегодня мало чего будет дельного.

Это обязательно  особый день, немного предсказуемый. Скорее всего, днем начнется дождь, и пешеходы  достанут свою лучшую непромокаемую обувь, будут ворчать на погоду, и у них что-то не заладится. Встанут на остановках с мокрыми волосами, прячась под навесами и улыбаясь друг другу от взаимного сочувствия. Зонтик никак не будет закрываться из-за липких пальцев. Со стороны кажется, что владелец зонтика сражается с невидимым противником. Зонтики-броневики, спасительные карманные крыши, защищающие от обстрелов дождя.

Кто-то на крыльце  посмотрит на часы,  как будто это может остановить дождь. Все пропитается сыростью .Захлюпают подошвы ботинок и носы. Дождь удвоит обстрелы, и люди ближе прижмутся к холодным стенам, как призраки. И все в один миг станут ленивее, медленнее, нерасторопнее, будто зажевало пленку, и сигнал все время прерывается. Все зазевают. Так долго и протяжно, что как будто во время зевания они впадают в кратковременный сон и успевают посмотреть сновидения. 

В 6-45 я съеживаюсь в одеяле, почуяв ледяной воздух. Что-то непривычное взгляду вырывает меня из теплого уюта и заставляет пойти на балкон, где из окна видно вьющуюся Клязьму.

В особенные дни взору открывается таинственный мир -   прямо на глазах проявляются косматые острова и остроконечные утесы, погружая его обитателей в мир Жюля Верна и Роберта Стивенсона... Острова окутаны  испариной, которая бывает утром на тропических берегах. Они, как гребни драконов, угрожающе выплывают из мглы, того и гляди раскроют огромные пасти и поглотят друг друга. 

Водопад молочной рекой стекает в ущелье и струится по нему, будто по артерии, подталкивая воду к заливу между островов. Вот-вот из морской пучины появится корабль и сбросит якорь на одном из этих гостеприимных берегов. 

Кормовой фонарь осветит зеленый остров, и люди на корабле станут высматривать место, где можно устроиться на ночлег. Остров надежно окружен в кольце архипелага, как охраняемое сокровище, никакие погодные капризы не прорвут эту крепость, да и от людских глаз туман верно спрятал маленький кусочек земли, накрыв молочным покрывалом...

Скоро взойдет огненное сердце, и серебряные волны вдалеке тронут нежные персиковые блики. Пробудится город,  послышатся стуки, лай, звяканье вилок, упреки, ветер. Утро-бесконечный шум.