(и еще 65 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
agatha christie alan bradley boris vian christopher moore douglas adams erlend loe ernest hemingway fred vargas graham greene jean-paul sartre jo nesbø julian barnes kurt vonnegut margaret atwood neil gaiman oscar wilde peter ackroyd ray bradbury richard brautigan robertson davies stephen king tom stoppard truman capote umberto eco Умберто Эко Фред Варгас агата кристи алан брэдли аркадий и борис стругацкие борис виан борис стругацкий грэм грин джулиан барнс дуглас адамс жан-поль сартр кристофер мур курт воннегут маргарет этвуд оскар уайльд питер акройд ричард бротиган робертсон дэвис рэй брэдбери стивен кинг том стоппард трумен капоте уильям шекспир эрленд лу эрнест хемингуэй ю несбё
Julian Barnes – The Sense of an Ending (2011) |
Дневник |
Малейшая радость или боль учит нас, что время податливо. Оно замедляется под воздействием одних чувств, разгоняется под напором других, а подчас вроде бы куда-то пропадает, но в конце концов достигает того предела, за которым и в самом деле исчезает, чтобы больше не вернуться.
***
Существует мнение, что о любом историческом событии, даже, к примеру, о начале Первой мировой войны, можно с уверенностью сказать только одно: «нечто произошло».
***
Ничто не отвлекало нас от человеческого и сыновнего долга: учиться, сдавать экзамены, чтобы потом на основании полученных знаний найти работу и в конце концов обеспечить себе более полнокровную и благополучную жизнь, чем у наших родителей, которые будут нами гордиться, но втайне припоминать собственную молодость, когда жизнь была проще, а потому несравненно лучше.
***
Робсон пару лет учился с нами в одном классе: неприметный, скучный мальчишка, нисколько не интересовался литературой, успевал ни шатко ни валко, никому ничего плохого не делал. А теперь насолил всем сразу: затмил остальных своей безвременной кончиной. «Во цвете юности» – надо же было такое загнуть: Робсон, каким мы его знали, был не цветком, а овощем.
***
Брак – это долгий и скучный обед, на котором десерт подается на первое.
more...
Метки: Julian Barnes Джулиан Барнс |
Julian Barnes – Nothing to Be Frightened Of (2008) |
Дневник |
Дедушка в мужском кресле, посвистывая слуховым аппаратом и посасывая пыхтящую трубку, качал головой над «Дейли экспресс», которая описывала ему мир, где истина и справедливость постоянно подвергались Коммунистической Угрозе. А бабушка, в красном углу, в женском кресле цокала языком над «Дейли уоркер», которая описывала ей мир, где истина и справедливость в их усовершенствованных версиях постоянно подвергались угрозе со стороны Капитализма и Империализма.
***
Он умер современной смертью: в больнице, без семьи, разделив последние минуты с сиделкой, месяцы, даже годы спустя после того, как медицина научилась продлевать жизнь до состояния, когда условия, на которых ее предлагали, уже особенно не вдохновляли.
***
Если я называл себя атеистом в двадцать и агностиком – в пятьдесят и шестьдесят, то не потому, что за прошедшее время приобрел новые знания, а просто лучше стал сознавать свое невежество. Откуда нам знать, что мы знаем достаточно?
***
Я и сам, разумеется, меланхолик, и порой жизнь кажется мне весьма переоцененным времяпрепровождением, но я никогда не желал не быть более самим собой, никогда не жаждал забвения. Я не настолько убежден в ничтожности жизни, чтобы перспектива нового романа, или нового приятеля (или старого романа, или старого приятеля), или футбольного матча по телевизору (или даже повтора старого матча) не зажигала во мне интерес снова и снова.
***
Страх смерти заменяет страх Божий. Однако страх Божий – абсолютно здравая более ранняя установка, учитывая жизненные опасности и нашу беззащитность перед громом и молниями неизвестного происхождения, – по крайней мере, давал возможность торговаться. Мы уболтали Бога отказаться от бренда «Мстительный» и переименовали Его в Бесконечно Милостивого; мы переодели Его из Старого в Новое, как в случае с Ветхим и Новым Заветом или Лейбористской партией. Мы подняли домкратом Его кумира, поставили на полозья и дотянули до места с более солнечной погодой. Мы не можем то же самое проделать со смертью. Смерть нельзя уболтать или уговорить на что-нибудь; она просто отказывается садиться за стол переговоров.
more...
Метки: Julian Barnes Джулиан Барнс |
Julian Barnes – Flaubert's Parrot (1984) |
Дневник |
Возможно, дело просто в том, что когда разум объявляет о своем преждевременном увядании, хорошо воспитанное тело из чувства солидарности немедленно подчиняется неизбежному.
***
«Меня стесняют метафоры, которые решительно преобладают во мне. Сравнения пожирают меня точно вши: я только и делаю, что давлю их, фразы так и кишат ими». Слова легко приходили к Флоберу, но вместе с ними неизменно приходило ощущение неадекватности Слова.
***
Возможно, в этом и состоит преимущество дружбы с мертвыми: чувства к ним никогда не охладевают.
***
Культурный обмен между Англией и Францией носил в лучшем случае прагматический характер. Французские писатели никогда не пересекали Ла-Манш для того, чтобы вести дискуссии с английскими коллегами по вопросам эстетики; они приезжали сюда, чтобы спрятаться от судебных преследований или просто искали работу.
***
Если участвуешь в жизни, то не видишь ее столь отчетливо и ясно: ты или очень страдаешь от нее, или же слишком ею наслаждаешься.
more...
Метки: Julian Barnes Джулиан Барнс |
Julian Barnes – My Life as a Bibliophile (2012) |
Дневник |
Зато у брата был «Сатирикон» Петрония — самая фривольная книга во всех вышеперечисленных домашних библиотеках, вместе взятых. Определенно, у древних римлян жизнь была куда разгульнее, чем у нас в Нортвуде, графство Мидлсекс. Пиры, рабыни, оргии — редкостное разнообразие! До сих пор не знаю, заметил ли брат, что его «Сатирикон» мало-помалу истрепался: некоторые страницы вывалились. В своей наивности я предположил, что во всех сочинениях античных классиков найдутся развратные места. И осознал свою ошибку, лишь проскучав много дней над Гесиодом.
***
Я-то никогда в жизни не видел ни одного писателя и раньше не был знаком ни с кем, у кого были бы знакомые писатели. Кажется, я слышал одного-двух писателей по радио или видел по телевизору — какие-то интервью в передаче Джона Фримена «Лицом к лицу». Но моя родня подступилась всего ближе к литературному миру, когда мой отец учился на отделении иностранных языков в Ноттингемском университете: там преподавал профессор Эрнест Уикли, чья жена сбежала с Д. Г. Лоуренсом.
***
Как бы то ни было, на приобретение книг уходило больше половины моего бюджета. Я покупал первые издания писателей, которыми восхищался: Во, Грина, Хаксли, Даррелла, Бетджемена. Покупал первые издания поэтов-викторианцев — Теннисона, Браунинга (кстати, никого из них я до той поры не читал), так как они казались баснословно дешевыми. Грань между моими любимыми книгами, книгами, которые теоретически должны были мне понравиться, книгами, которые я надеялся полюбить, и книгами, которые в данный момент мне не нравились, но, чем черт не шутит, в будущем могут и понравиться, редко бывала четкой.
***
Опубликовав свой первый роман, я несколько поостыл к коллекционированию книг (или, чего уж там, к книжному фетишизму). Наверное, мое подсознание смекнуло: теперь, когда я фабрикую собственные первые издания, чужие мне не так уж нужны.
***
Конечно, на свете всегда будут люди нечитающие, читающие не то и не так, читающие лениво, но такие читатели существовали всегда. Чтение — умение большинства, но искусство меньшинства. И все же ничто не в силах заменить чтение — действо точнейшее, тончайшее, сложнейшее, акт причащения, в котором сливаются отсутствующий автор и завороженный, присутствующий читатель.
more...
Метки: Джулиан Барнс Julian Barnes |
Julian Barnes – A History of the World in 10½ Chapters (1989) |
Дневник |
Думаю, вы уже догадались, что «Ковчег» был больше чем одним кораблем? Это название мы дали целой флотилии (ведь нельзя же рассчитывать втиснуть весь животный мир на единственное судно длиною в каких-нибудь триста локтей). Дождь шел сорок дней и сорок ночей? Да конечно же, нет – это было бы не дольше самого обыкновенного английского лета. По моей прикидке, дождь шел года полтора. А вода стояла на земле сто пятьдесят дней? Подымай выше – лет до четырех. И так далее. Представители вашего вида никогда не умели правильно оценивать сроки.
***
Вам ведь всегда внушали, что Ной был мудр, праведен и богобоязнен, а я отрекомендовал его истеричным мошенником и пропойцей? Что ж, две эти точки зрения нельзя назвать абсолютно несовместимыми. Вот вам подсказка: в Ное было мало хорошего, но поглядели бы вы на остальных. Нас отнюдь не удивило, что Бог решил отмыть себе репутацию, – странно только, что он вообще не изничтожил весь этот вид, создание которого делает так мало чести его творцу.
***
Ной, как вам говорили много раз, был очень богобоязненный человек; и, пожалуй, принимая в расчет характер Бога, вы не могли бы избрать более безопасную линию поведения.
***
В последние годы западные правительства много шумели о терроризме, о необходимости встретить угрозу с высоко поднятой головой и обуздать молодчиков; но молодчики что-то не замечали, что их обуздывают, и продолжали свое дело. Тех, кто посередке, убивали; правительства и террористы оставались невредимыми.
***
Наряду с потаенной враждебностью части публики он, как ни странно, ощущал и расползшуюся по залу дремоту, точно люди уже слышали эту историю прежде и не поверили ей еще тогда.
more...
Метки: Джулиан Барнс Julian Barnes |
Julian Barnes – England, England (1998) |
Дневник |
Если воспоминание – не вещь, но воспоминание о воспоминании о воспоминании, череда отражающихся друг в друге зеркал, тогда рассказ твоего мозга о том, что, по его утверждению, когда-то имело место, будет окрашен всем произошедшим за истекший период. Так вспоминает свою историю любая страна: не бывает прошлого как такового, прошлое – это то, на фоне чего современный период может считаться вполне нормальной эпохой.
***
Она росла, ее характер строился, и вот, когда она перестала зарываться и стала все делать по-своему, и достаточно поумнела, чтобы догадываться, когда лучше прикинуться неумной, и вот, когда она открыла для себя друзей, светскую жизнь и новый вид одиночества, когда она переехала из деревни в город и начала накапливать свои будущие воспоминания, она приняла материнское правило: старшие свои ошибки совершили, твой черед совершать твои. Из этого правила вытекало логическое следствие, которое стало одним из параграфов личного кодекса Марты: когда ты старше двадцати пяти, сваливать вину на родителей запрещается.
***
Молчать Марта умела виртуозно. Давным-давно она поняла – точнее, впитала из окружающей среды путем социального осмоса, – что женщина призвана разговорить мужчину, победить его скованность; тогда он развлечет тебя, расскажет, как устроен свет, впустит в свой внутренний мир и в итоге женится на тебе. К тридцати годам Марта осознала, что этот совет никуда не годится. В большинстве случаев последовать ему означало допустить, чтобы собеседник долго нудел тебе в ухо; а предполагать, будто мужчины могут кого-то впустить в свой внутренний мир, – вообще верх наивности. У многих внутреннего мира и в заводе нет – один внешний.
***
Все мужчины делятся на два вида: те, кто уже сморозил какую-нибудь глупость, и те, кто сморозит глупость с минуты на минуту.
***
Я несколько раз пытался читать книги по истории, и хотя, конечно, я не так умен, чтобы к вам на семинары ходить, у меня есть насчет этих книг мнение. Их объединяет одна закавыка: авторы обычно предполагают, будто большую часть других книжек по истории вы уже прочли. Это замкнутая система. Не с чего начать.
more...
Метки: Джулиан Барнс Julian Barnes |
Julian Barnes – Love, etc. (2000) |
Дневник |
История жизни не бывает автобиографией, это всегда роман – вот первая ошибка. Наши воспоминания – это то, что мы себе придумали, признайте же вы это.
***
Я действительно любила их обоих. Вы мне не верите? Что ж, неважно, я больше не пытаюсь что-то кому-то доказать. Я просто говорю: с вами такого не случалось, так? Это случилось со мной.
И, оглядываясь назад, меня удивляет, что это не случается чаще. Много позже, моя мать сказала, по поводу какой-то совсем другой эмоциональной ситуации, не помню из двух или трех действующих лиц, она сказала: «Сердце – мягкая материя и это опасно». Я понимаю, что она имела ввиду. Когда ты влюблен, ты склонен влюбляться. Разве это не ужасный парадокс? Разве это не ужасная правда.
***
В любых отношениях прячутся призраки или тени всех отношений, которые не сложились. Все неиспользованные возможности, позабытые выборы, жизни, которые можно было прожить, но которые остались не прожиты.
***
Вам знакомо, когда мужчина возвращается домой, в глубине души надеясь, что его за это похвалят? Потому что где-то в подсознании у него осталось воспоминание о временах, когда он еще не женился, не спрашивал разрешения остаться подольше и вечеринка могла беспрепятственно длиться сколько душе угодно. Так что есть легкий привкус – не знаю как назвать – агрессии, обиды, в ответ на что ты тоже обижаешься, потому что в конце концов никто не запрещал ему остаться подольше и ты, честное слово, не возражала бы если бы он и задержался, даже до глубокой ночи, потому что иногда приятно провести вечер одной с детьми.
***
Очевидно она ждала, что я объясню. Но это кое-что из того, что я открыл для себя с возрастом. Что ты не обязан никому ничего объяснять, если ты этого не хочешь.
more...
Метки: джулиан барнс julian barnes |
Julian Barnes – Talking it Over (1991) |
Дневник |
Сигарету хотите? Нет, конечно, я так и думал. Не против, если я закурю? Разумеется, я знаю, что это вредно для моего здоровья, оттого и люблю. Надо же, мы только-только познакомились, и вы уже наседаете на меня, как кровожадный защитник природы. Вам-то какое дело? Через пятьдесят лет меня уже не будет на свете, а вы будете бегать юркой ящеркой в массажных сандалиях, сосать йогурт через соломинку и пить коричневую болотную жижу. Нет, по мне лучше уж так.
***
Но я не помню. Не желаю помнить. Воспоминание – это волевой акт. Так же, как и забвение. Мне кажется, я начисто искоренил из памяти мои первые восемнадцать лет, сделал из них безвредное пюре для детского питания. А каково было бы существовать под тяжестью всего этого? Первый велосипед, первые слезы, старый мишка с откусанным ухом. Это мало того что неэстетично, но еще и вредно. Если слишком хорошо помнить свое прошлое, начнешь еще, пожалуй, винить его за настоящее. Смотрите, что со мной делали, вот почему я такой, это не моя вина. Позвольте поправить вас: вина-то, вернее всего, как раз ваша. И увольте меня от подробностей.
***
То, что мой собеседник заикался, придало мне, я думаю, храбрости. Нехорошо, конечно, но со мной это тоже много раз бывало: говоришь что-нибудь занудное, и вдруг человек, стоящий рядом, превращается в остроумца. Это я давно заметил. Элементарный закон выживания – найди кого-нибудь, кому хуже, чем тебе, и рядом с таким человеком ты расцветаешь.
***
Вопреки пословице, опыт подсказывает мне, что беда, если ею поделиться с другом, не уполовинится, а наоборот, только распространится по всему свету мощными передатчиками сплетен.
***
Но я пропал, погиб, затонул. Произошла немыслимая перемена Я пал, как Люцифер. Рухнул (это для тебя, Стю), как фондовая биржа в 1929 году. Я пропал еще в том смысле, что преобразился, переродился. Знаете рассказ про человека, который проснулся утром, и оказывается, он превратился в жука? А я был жуком, который проснулся и обнаружил, что может стать человеком.
more...
Метки: джулиан барнс julian barnes |
Julian Barnes – Staring at the Sun (1986) |
Дневник |
Джин было семнадцать, когда началась война, и война принесла ей облегчение. Теперь от нее совсем ничего не зависело, и ей не надо было больше чувствовать себя виноватой.
***
Война, конечно, была мужским делом. Мужчины вели ее, и мужчины же – выбивая трубки, будто директора школ – объявляли ее. Чем занимались женщины во время Мировой войны? Презирали трусов, бросали камни в немецких овчарок, отправлялись медсестрами во Францию. Сначала они посылали мужчин сражаться, потом подштопывали их.
***
Внезапно ей представилось, что она целует Томми Проссера, и при мысли об его усах она содрогнулась – как-то она попрактиковалась на зубной щетке, и самые яркие ее страхи подтвердились.
***
– Расскажите мне, как это – испугаться?
– Я же тебе сказал. Это значит сбежать. Быть трусом.
– Но как это внутри?
Проссер задумался. Он точно знал, как. Ему это снилось снова и снова.
– Ну, в чем-то это совсем как обычно. Руки дрожат, во рту пересыхает, в голове напряжение – ну, все это крепкие здоровые нервы перед вылетом. Обычно. А иногда – нет. Нормально маленькие признаки возникают, когда ты ждешь, ну а взлетишь, и они исчезают; а потом могут вернуться перед боем, но когда идешь на сближение, они опять исчезают. Да только иногда они никуда не деваются, даже если ты благополучно возвращаешься, и вот это скверный признак. И вот тогда ты начинаешь чувствовать страх.
***
И это, пришла она к выводу как-то ночью, лежа под Майклом, это была ее жизнь. Жалости к себе она не почувствовала, просто признала факт. Родишься, вырастаешь, выходишь замуж. Люди притворялись – а возможно, и искренне верили, что твоя жизнь начинается, когда ты выходишь замуж. Но вовсе нет. Выход замуж – это конец, а не начало: иначе почему бы столько книг и фильмов кончалось бы у алтаря? Выйти замуж – это ответ, а не вопрос. И не причина для сетований, а просто факт. Ты вышла замуж, и порядок.
more...
Метки: джулиан барнс julian barnes |
Страницы: | [1] |