• 
  Вдова Эльзен-Цок. Калмыцкая княгиня

  Фото: Астраханская областная научная библиотека имени Н.К. Крупской
• 
• 
• 

Неудивительно, что, когда мир еще только жил в преддверии «грозы двенадцатого года», были сформированы Первый и Второй Астраханские калмыцкие полки и Ставропольский (из Ставрополя-на-Волге — ныне Тольятти) — из крещеных калмыков. Второй полк, насчитывавший 500 человек одвуконь (один конь — под седло, другой — под вьюк), был снаряжен на средства нойона Хошеутовского улуса Сербеджаба Тюменя — 96 тысяч рублей ассигнациями (позднее еще 15 тысяч). От прочих казачьих подразделений полки отличались формой из темно-синего сукна и квадратной желтой шапкой, обложенной по тулье черным бараньим мехом и напоминавшей традиционный калмыцкий головной убор. Синий и желтый — два цвета, священные для калмыков: символы бога неба — Тенгри и бескрайней степи. Штандартом полка стало вывезенное из Монголии священное желтое знамя Дайчи-Тенгри — всадник в синем на белом коне.

2.

«Полк принял участие во всех крупнейших сражениях кампании — от Пружан 18 июля 1812 года, где был разбит Саксонский драгунский эскадрон, до трехдневной Битвы народов под Лейпцигом, а в сражении при Фер-Шампенуазе союзная кавалерия с полком Тюменя в составе разгромила корпус маршала Огюста-Фредерика Мармона и гвардию маршала Адольфа Мортье, — рассказывает специалист по истории калмыцкого народа Андрей Курапов, заместитель директора Астраханского музея-заповедника. — Конница Тюменя с триумфом вошла в Париж. За боевые заслуги многие нижние чины и офицеры получили повышение в звании, наградное оружие, государственные знаки отличия, а нойон Сербеджаб Тюмень, под которым в боях пало семь лошадей, был удостоен звания полковника, орденов Святого Георгия и Святой Анны, золотой сабли «За храбрость», других орденов и медалей».

«Страшные», как французы окрестили калмыцких кавалеристов за их стремительные атаки, очень впечатлили парижан. Не только боевыми верблюдами, возившими на горбах пушки, но и той чертой, которую 40 лет спустя подметит Александр Дюма: «нос у калмыков в общем-то не является самой выступающей частью лица». Калмыки в долгу не остались и сочинили походную песню, где оценили храбрость врага «в четверть носа»… своего: «Французы в четверть носа, не трудно их побить…»

Вернувшись в родовое поместье Тюменевку (ныне село Речное в Астраханской области), нойон Хошеутовского улуса Астраханской губернии Сербеджаб Тюмень решил сохранить память о великой победе: возвести буддийский хурул — храм-памятник, где будут храниться пробитое пулями знамя и оружие Второго полка.

За создание Хошеутовского хурула взялись историк и писатель, брат нойона, Батур-Убуши Тюмень и гелюнг (буддийский монах) Гаван Джимбе. За основу они взяли другой архитектурный памятник Отечественной войне 1812 года — построенный по проекту архитектора Андрея Воронихина Казанский собор в Санкт-Петербурге, где были вывешены штандарты, отбитые у французов, и ключи от сдавшихся городов. По замыслу, от центральной части храма — трехнефной молельни с трехъярусной башней — также должны были расходиться полукружьями две галереи величественных колонн, заканчивавшиеся башенками.

3.

Есть любопытная версия: если взглянуть на первоначальный план всего сооружения, то можно разглядеть лук с наложенной стрелой. А это тамга — родовой знак Тюменей. Сам же храм, в отличие от Казанского собора, венчал не купол, а ступоподобная пирамида. В глубине пирамиды находилась позолоченная статуя сидящего Будды, выписанная нойоном из Тибета.

Строительство велось на добровольные пожертвования простых калмыков и личные средства нойонов.

В 1818 году на левом берегу Волги появился величественный ансамбль из башен с колоннадами. Необычный Храм Победы был поставлен в удачном месте — на высоком берегу реки. Он не только был гармонично вписан в пейзаж, но не страдал от подтоплений, стоял на прочном грунте. Сама кирпичная кладка была скреплена надежным раствором. Поговаривают, что в него для прочности добавляли яичные белки…

Художники братья Григорий и Никанор Чернецовы описали хошеутовскую жизнь через двадцать лет: «Жертвенный стол уставлен серебряными чашечками, наполненными маслом, сарачинским пшеном, пшеницею, водою, и на нем же поставлены курильные свечи. По бокам этого жертвенника находятся еще два стола с теми же предметами. По стенам развешаны изображения добрых и злых бурханов, писанные водяными красками на цветных шелковых материях, чем занимаются исключительно гелюнги, составляющие у калмыков духовное сословие…» Тогда же ветераны войны позировали художникам в форме 1812 года. Сам Сербеджаб Тюмень надел мундир полковника, кивер с белым султаном и присел на скамью, опершись на эфес сабли с надписью «За храбрость».

Уже в 1867 и 1907 годах в архитектурном ансамбле провели две крупные реставрации, вторая из них проходила под руководством архитектора Виктора Варганека-Вальдовского. 
Хурул так вдохновил зодчего, что несколькими годами позже тот возвел деревянный чайный павильон в поселке Калмыцкий Базар на окраине Астрахани, используя идеи и образы буддийского памятника.

Виктор Варганек-Вальдовский, работавший в Управлении калмыцким народом, автор множества астраханских зданий, трагически погиб в годы Гражданской войны…

Тюменевка опустела, ее заселили старообрядцами-реэмигрантами из Румынии и переименовали в Речное. В 1960-е годы местному колхозу понадобился кирпич для строительства коровника, а в подобных случаях было принято разбирать «ничейные» памятники старины. Очевидцы событий рассказывали, что сначала стены пытались разбить ломами, потом растащить трактором, но… храм, хоть и искалеченный, остался стоять… Слишком прочно строили вдохновленные победой калмыки.

По счастью, уже 14 ноября 1967 года по решению исполкома Астраханского областного Совета депутатов трудящихся хурул был принят под охрану государства, как памятник истории и культуры местного значения. Но реставрация началась лишь в 1991 году и тут же была остановлена из-за отсутствия средств.

Еще через пять лет Хошеутовский хурул получил статус памятника федерального значения, а группа астраханцев, заинтересованных в реконструкции храма, создала Астраханское отделение Международной лиги защиты культуры. «Лига объединила астраханских буддистов, краеведов, представителей Общества национальной калмыцкой культуры, — говорит первый председатель этого общества Елена Рожкова. — Именно Лига смогла преодолеть бюрократические преграды и ускорила восстановление памятника».

Восстановительные работы по проекту астраханского архитектора-реставратора Абдрахмана Махмудова завершились только в наши дни. Буддисты уже посещают вновь освященный храм, оставляют приношения (шарфы с благоприятными символами — хадаки, благовония, борцаги, рис, цветные ленты), привязывают молитвенные флажки лунгта…

Официально памятник был открыт 21 мая 2016 года. И на волжском берегу высится изящная башенка, напоминающая то ли «легкое белое здание индийской архитектуры» (Аксаков), то ли «китайскую пагоду и замок» (Дюма).

Эту статью украшают гравюры из книги «Степи Каспийского моря…» (вверху), изданной в Париже в 1843—1845 годах. Хотя на обложке стоит имя геолога Ксавье Оммер де Гелля, автором текста была его жена Адель. И вряд ли бы о ней помнили до сих пор, не опубликуй в 1887 году в «Русской старине» историк литературы Павел Вяземский якобы принадлежавшие Адели «Письма и записки Оммер де Гелль», в которых ей приписывались отношения с Михаилом Лермонтовым. Мистификация была разоблачена литературоведами лишь в первой половине XX века.

http://www.nat-geo.ru/science/895060-kak-kalmyki-parizh-brali/