Великий русский композитор Георгий Васильевич Свиридов родился 16 декабря 1915 года в небольшом уездном городке Фатеж, Курской губернии. И кто знал, что явился в дольний мир «сосуд избранный», который сразу же стал наполняться звуками горними. И кто знал, что «скучные песни земли» никогда не смогут заменить этой трепетной душе «звуков небес».
В тихом провинциальном Фатеже время шло своим чередом. Город жил сельским хозяйством да торговлей, славились фатежские ярмарки, проводившиеся трижды в году: на Покров, да на зимнего и летнего Николу. В городе насчитывалось почти 6 тыс. жителей, было около 400 домов, 120 лавок, два начальных училища, церковно-приходские школы, музыкальные классы, женская прогимназия, работала земская больница, где, в частности, трудился Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, будущий архиепископ Лука (св. Лука Крымский). Красовался на всю округу Богоявленский собор (1795), сооруженный по проекту Б. Растрелли. Величественный храм хорошо просматривался с расстояния более 10-ти верст — это был монументальный ансамбль, церковь о пяти престолах с 48-ю окнами по фасаду, колокольня, церковные дома и приходское кладбище с солидной каменной оградой (взорван во время войны).
А всего было в городке в ту пору пять церквей, звон колоколов которых с младенческих лет пробуждал тонкий слух отрока Георгия, невольно воспитывая вкус к подлинной красоте звука, своеобразной гармонии переливающихся серебряными голосами колокольных мелодий. Традиционный уклад русского быта с неизменным посещением храма, молитва, красота церквей — «одна красивей другой и ни одна не похожа на другую», русская песня да соловьиные трели, дивная природа — все питало и обустраивало юную душу будущего композитора.
Свиридов вспоминал, что «сильное впечатление производила [на него] вся церковная служба, храм, всегдашняя чистота его, запах воска… и ладана, благовоние кадила, которым батюшка помахивал в сторону толпы, всем кланяясь одновременно, а толпа крестилась, картины на стенах, высота храма, лики святых. Пение хора входило составной частью в службу, довершая необычность обстановки, возвышенность и значительность происходящего. <…> Особенно я любил службу Чистого четверга… Хорошо помню возвращение из церкви на Чистый четверг перед Пасхой… Улица вся была полна людей, возвращающихся из церкви с фонариками, которые заблаговременно покупались. Помню множество детей с этими фонариками. По возвращении домой бабушка делала при помощи этого фонарика копотью от свечи кресты на всех дверях (на притолоках сверху), чтобы в дом не проникла нечистая сила».
В судьбах фатежских храмов принимала участие и семья Свиридова. Так, прадед его по материнской линии Егор Чаплыгин, член приходского совета Богоявленского собора (где и крестили Свиридова) внес немалый вклад в дело сохранения храма, был награжден золотой медалью «За усердие» на ленте ордена св. Станислава. Он состоял и попечителем церковно-приходских школ, а сын его Иван служил наставником одной из школ Фатежского уезда, тетка Свиридова Валентина Чаплыгина тоже преподавала в фатежских школах, как и мать композитора Елизавета Ивановна (1894-1973); отец его, Василий Григорьевич Свиридов, директор почтового ведомства, погиб в 1919 г. в Гражданскую. В 1924 г. осиротевшая семья переехала в Курск. Здесь Свиридов учился в школе. Он был порядочно начитан, знал наизусть Пушкина, Лермонтова, Некрасова, не чужд был и увлекательных романов Купера и Жюль Верна, Майн Рида…
Вкус к музыке, уже пробудившийся в Фатеже, подтолкнул Свиридова к занятиям на фортепиано, он стал посещать музыкальный техникум, где директорствовал скрипач М.А.Крутянский, выпускник Московской консерватории. Он учил своих подопечных не только специальности, но преподавал им и музыкальную культуру. Достаточно рано Свиридов познакомился с музыкой Чайковского, Рахманинова, Скрябина… Но настоящим откровением стало соприкосновение с произведениями М. П. Мусоргского (Свиридов считал, что «в Мусоргском… больше, чем в ком бы то ни было из композиторов новейшего времени, преобладает элемент духовный»), с многоголосым пением, которое он слышал в Знаменском соборе. Позже композитор признавался: «Хоровое и церковное пение произвели на меня громаднейшее впечатление. И я с ним, в сущности, живу до сих пор. Эта форма музыки с детства впиталась в меня. Отсюда, наверное, моя любовь к ораториальному».
Часто Георгий Васильевич повторял: «Неверно считать, что русская музыка началась с Глинки. А народная музыка? А церковная?»
Еще школьником, он играл в оркестре народных инструментов на балалайке; об этом удивительном инструменте Свиридов не забыл — в его хоровой поэме «Ладога» (1980) на стихи Александра Прокофьева звучит и хор «Балалайка». Кругозор и эрудиция юного музыканта постепенно расширялись. В Курске он посещал концерты гастролировавших пианистов и певцов, слушал незабвенную Антонину Васильевну Нежданову, Леонида Собинова, Григория Пирогова, Платона Цесевича; сам аккомпанировал на рояле набиравшей в то время популярность Клавдии Шульженко и другим певцам, выступал в составе инструментального трио. Вообще Свиридов стал еще и блестящим музыкантом-исполнителем. Замечательный образ Свиридова пианиста запечатлел поэт Владимир Костров (стихи «Свиридов»):
Он приручить сумел гулящий нотный рой,
Как угли ворошил классические гаммы,
И то, как он играл, нельзя назвать игрой —
Он заставлял звучать свои кардиограммы.
Смеялся фа-диез и плакал си-бемоль,
Или бежал пассаж, как ручеек проворный,
Иль колокол гудел — во всем таилась боль
По Родине святой, минорной и покорной.
В 1932 Свиридов переехал в Ленинград — в 1936 окончил Центральный музыкальный техникум, а в 1941 завершил обучение в Ленинградской консерватории, где учился, в частности, у Шостаковича, отношения с которым, не всегда ровные, не прерывались всю жизнь. Во время войны стал курсантом Военного училища воздушного наблюдения, оповещения и связи. Буквально накануне блокады училище эвакуировали в Башкирию. По причине слабого зрения Свиридов был демобилизован и уехал в Новосибирск, куда в войну переместилась Ленинградская филармония, а в 1944-м вернулся в Ленинград.
С 1956 Георгий Свиридов жил в Москве, где сложился новый круг музыкантских связей — Мясковский, Шебалин, Шапорин… Позднее, уже став секретарем Союза композиторов СССР, а затем и первым секретарем Союза композиторов РСФСР, Свиридов хорошо узнал многих композиторов из национальных республик.
Еще в 1935 молодой композитор создал свой первый вокальный цикл из шести романсов на стихи Пушкина («Роняет лес багряный свой убор», «Зимняя дорога», «Няне», «Зимний вечер», «Предчувствие», «Подъезжая под Ижоры») — так пришли известность и признание, так открылась в творчестве Свиридова пушкинская тема.
Любопытна дневниковая запись композитора о «Пушкинском цикле», относящаяся к 1989, свидетельствующая о том, что «об руку» с Пушкиным он шел всю жизнь.
«[Этот цикл] Одна из лучших моих вещей. Его бы надо назвать «Бедная юность». Именно такой была моя юность. Бедная, нищая… бесприютная, бездомная. Такой стала вся моя жизнь и жизнь всей России, всего русского народа, лишившегося дома, крова над головой каждого человека. Надежды сулила лишь сама жизнь, судьба, бессознательная надежда на Бога. <… > «Зимний вечер» надо сделать заново, по смыслу. Вьюга за окном тихая, негромкая (скрытая сила), буря жизни окружает человека со всех сторон. Образы Пушкина — от Русской природы и сходной с ней жизни…»
Свиридов часто обращался к Пушкину, но до некоторых творений поэта не касался, потому, как говорил он: «…есть такие слова, на которые я никогда не напишу музыки: «Для берегов отчизны дальней» — это изваяно на века. И еще я не буду писать на те лучшие стихотворения Пушкина, которые уже положены на музыку Глинкой. Зачем, если там уже раскрыто то, что является душою стихотворения? А в других стихах, может быть, мне удастся найти и подметить то, что не замечали другие композиторы».
В 1964 на экраны страны вышел художественный фильм режиссера В. П. Басова «Метель». Басов пригласил Свиридова для работы над фильмом. Свиридов виртуозно владел оркестровкой, заставляя всего несколько инструментов звучать как целый оркестр. Такой композитор был для режиссера находкой. Результатом стала чарующая, завораживающая, романтическая музыка, буквально вдохнувшая жизнь в картину, она уносила зрителя в далекую эпоху, — все музыкальное полотно киноленты соткано из интонаций XIX в., изумительный образец музыкальной ретроспекции. Позже (1973) композитор на основе этой работы создал сюиту: Музыкальные иллюстрации к повести Пушкина «Метель» («Тройка», «Вальс», «Весна и осень», «Романс», «Пастораль», «Военный марш», «Венчание», «Отзвуки вальса», «Зимняя дорога»). Удивительно звучат эти пьесы, словно живописные картины, и сегодня они неизменно вызывают в памяти фрагменты того трогательного фильма.
В 1956 была написана «Поэма памяти Сергея Есенина. Для тенора, смешанного хора и большого симфонического оркестра. Слова С. Есенина». Именно народность поэзии Есенина особенно ценил композитор, это был его любимый поэт. «Сила его, писал Свиридов, — прорыв в небесную высоту».
1970-1980-е годы оказались необычайно плодотворными для Георгия Васильевича Свиридова. Тут явно обозначилось главное направление творчества композитора: вокальная музыка, хотя и инструментальная, как таковая, не исчезла из сферы его творческих интересов. И все же он не тяготел к «абстрактным» музыкальным жанрам, но любил живой, конкретный образ. Видимо поэтому и писал много музыкальных сочинений на стихи, прежде всего, русских поэтов. Таковы кантаты «Барка жизни» (1974) и «Ночные облака» (1979) — обе на стихи А. А. Блока, «Весенняя кантата» (1972, слова Н. А. Некрасова); «Пушкинский венок» (1978), хоровая поэма «Лапотный мужик» (1981) на стихи П. В. Орешина и хоровой цикл «Песни безвременья» (1980, Блок), «Гимны Родине» (1978, стихи Федора Сологуба), поэма для голоса с фортепиано «Отчалившая Русь» (1977) на стихи С. А. Есенина… И еще множество отдельных хоров и сочинений других жанров. А также незавершенные работы: мистерия «Россия» на стихи Блока и кантата «Светлый гость» (слова Есенина), оратория-концерт «Русская старина» на стихи Бунина, Есенина, Бориса Корнилова, кантата «Бич Ювенала» по эпиграммам Пушкина, цикл на стихи Николая Клюева…
Свиридову принадлежит краткая, но весьма точная и емкая характеристика творчества Н. А. Клюева, о котором и сегодня помнит, пожалуй, лишь узкий круг любителей поэзии.
«Поэт он — несомненно гениальный. Влияние оказал громадное и на Блока, и на Есенина… Повлиял Клюев и на А. Прокофьева… и на Заболоцкого… и вообще на многое в литературе. Он предвосхитил пафос и отчасти тематику лучшей современной прозы и т. д. Как прискорбно, что имя его покрыто до сих пор глубокой тенью. Место его в русской литературе — рядом с крупнейшими поэтами ХХ века. Писать музыку на его слова соблазнительно, но неимоверно сложно. Поэзия его статична; это невероятная мощь, находящаяся в состоянии покоя, как, например, Новгородская София или северные монастыри. Стихи его перегружены смыслом, символикой и требуют вчитывания, вдумывания. Музыка же должна лететь или, по крайней мере, — парить. В Клюеве слишком много Земли (но не «земного», под которым подразумевается светское, поверхностное). Он весь уходит в глубину, в почву, в корни» (1980).
В рабочих тетрадях Свиридова есть записи о планах: целая серия композиций «Из Пушкина», «Из Рубцова» (надо сказать, что композитор ценил поэзию Николая Рубцова несколько раз обращался к его стихам; к примеру, сочинил музыкальную поэму «Золотой сон»), «Из Кайсына Кулиева»… Увы, они так и остались неоконченными. Очевидно творческие идеи, замыслы буквально переполняли композитора. В его дневниках еще в 1975 в записи о насущном звучит почти отчаянное восклицание:
«Господи! Когда я буду это доделывать, приводить в порядок, оркестровать. Дома у меня лежит музыки больше, чем я дал в обращение до сих пор. Что делать? Надо бросить все дела, все поездки… Только бы доделать свои песни. Жалко будет, если пропадут, не выявятся. Боже, помоги!»
Говоря о приверженности Свиридова поэзии, не только русской, но и лучшим образцам мировой (сочинения на стихи А. Исаакяна, Р. Бернса, В. Шекспира…), Распутин отмечал, что «она звучала в нем не только родственно, но как своя, настойчиво требующая продолжения, перевоплощения, песенного звучания». Сочинения Свиридова не просто музыкальная иллюстрация к стихам. Он умел «читать» поэзию, чутко улавливал «движения души» того или иного автора. Это отразилось и в его дневниковых записях.
В 1973 Свиридов создал «Три хора из музыки к трагедии А. К. Толстого «Царь Феодор Иоаннович»». Спектакль (реж. Б. И. Равенских) шел на сцене Малого театра 30 лет, последний был сыгран 5 марта 2004.
Три хора: «Молитва» («Богородица, Дево, радуйся», «Любовь святая» («Ты, любовь, ты, любовь святая, от начала ты гонима, кровью политая»), «Покаянный стих» («Горе тебе, убогая душа») исполняла капелла А. А. Юрлова. Строгое величие православной молитвы, мирскую печаль и горечь страдания — все это в спектакле мощно выражала музыка.
«Мне показалось ненужным писать много музыкальных номеров, помогающих эмоционально обрисовать ситуацию, иллюстрирующих действие драмы, — замечал Свиридов. — Я пошел по другому пути. Пытаюсь музыкой выразить внутренний, душевный мир драмы». Эти хоры из «Царя Федора», и «Концерт памяти Юрлова» (для смешанного хора без сопровождения; в трех частях), и «Поэма Есенина» с большим успехом были исполнены на Фестивале советской музыки в Париже (1974); «хорошо слушались и внимательно, вызывали длительные овации».
…говорят, что «Поэма Есенин» имела наибольший успех из всего, игранного на фестивале». «Поэма памяти Есенина» открыла миру русского национального композитора. Это почувствовал и И. Ф. Стравинский, даже когда прослушал сочинение лишь в записи. А Шостакович в юбилейном поздравлении Свиридову (1955) написал: «Свиридов — очень русский композитор».
«Я хочу говорить так, чтобы меня понимали, понимали смысл того, о чем я хочу говорить. Я хочу, чтобы меня, прежде всего, понимали те, кто понимает мой родной̆ язык.
Стучусь в равнодушные сердца, до них хочу достучаться, разбудить их к жизни, сказать о ней̆ свои слова, о том, что жизнь не так плоха, что в ней̆ много скрытого хорошего, благородного, чистого, свежего. Но слушать не хотят, им подавая̆ «Вальс» из «Метели»...
Те же, кто считает себя знающими любителями искусства, с ними мне совсем нечего делать. Их интересует искусство — как побрякушка, секрет которой̆ им потребно разгадать, и в этом — все их удовольствие. О какой̆-либо сущности искусства нет и речи, наоборот, ценится «искусство» без всякой̆ сущности, без души, без восторга.
«Мира восторг беспредельный̆ — сердцу певучему дан». Это — и есть драгоценная ноша художника, драгоценный̆ божественный̆ изначальный̆ дар. Без него искусство мертво, это всего лишь пустая побрякушка.
Она может быть примитивно-простой или замысловатой̆, это не играет никакой̆ роли; и в том и в другом случае она не содержит в себе жизни, ибо великое искусство всегда живое искусство именно.
Теперь же часто производится и усиленно насаждается искусство от рождения мертвое, игра ума при сухости сердца. Между тем Великие творцы напоены, можно сказать, божественным восторгом, вспомните, например, Вагнера или Мусоргского».
Фрагмент из книги воспоминаний Георгия Свиридова «Музыка как судьба», тетради 1972-1994
«Георгий Васильевич Свиридов — русский̆ гений, который̆ по-настоящему еще не оценен. Его творчество будет иметь огромное значение в грядущем возрождении русской̆ культуры. Свиридов не только по-настоящему не оценен. Он еще и неизвестен по- настоящему, унеся с собой̆ в могилу много тайн и своего творчества, и своей̆ жизни».
Томаовсянка, спасибо!
Свиридов мимо меня не прошел, хотя слушал я его мало. И знал о нем тоже мало. В основном я знал его музыкальные иллюстрации к пушкинской "Метели", памяти Есенина и в особенности «Эти бедные селенья» по Тютчеву.
Безусловно, он был очень талантливым композитором... благодарю Вас за этот пост!
Благодарна Вам от всей души за эту чудесную, глубокую по содержанию и объему публикацию, посвященную гениальному русскому композитору Георгию Свиридову!!!
Целое воскресение, посвятила чтению, просмотру и прослушиванию, предложенному Вами в юбилейной статье. Одним словом, воскресенье вместе с Георгием Васильевичем и его музыкой, благодаря Вам.
Музыка Г.В.Свиридова близка и дорога мне, затрагивает глубокие душевные струны. Особое восхищение вызывает его Дар Со-творения - настоящее музыкальное волшебство, ведомое только самому композитору. Удивительным свойством/особенностью обладают его музыкальные произведения - объемностью, полифоничностью звучания. Все это рождает ощущение разворачивающегося, расширяющегося пространства мира, наполняющегося духом, смыслом, жизнью! Его музыка рождает миры, прекрасные и самостоятельно живущие (по крайней мере, для меня). Столько красоты и силы в этой музыке! Невероятно!
Низкий Вам поклон и сердечная благодарность!
Томаовсянка все записи автора
Captain_Smollett обратиться по имени
Воскресенье, 20 Декабря 2015 г. 20:35 (ссылка)
