Kundze_Melna (Artemis_Fowl) все записи автора
Вот, я к вам с фанфиком. Если приживется традиция, могу кинуть и свои.
Название: Болеро
Автор: Dim Aldebaran
Переводчик: Леди в черном (она же Ледька)
Бета: Mar-see
Саммари: Болеро – испанский танец, исполняемый с высокими нотами и неожиданными паузами, имитирующий любовную страсть.
Жанр: Drama/Romance
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Артемис Фаул/Карла Фразетти
Размер: мини
Статус: закончен
Разрешение на перевод: получено
Она обожала болеро. Боготворила водоворот и путаницу черного и красного, так напоминающие грезы страсти. Была влюблена в ритм, движущийся по спирали, и энтропию шагов. Она восхищалась скользящим спуском, и внезапным подъемом сумасшедших каденций, и шумом стремительной кульминации.
Она обожала болеро.
Просто она никогда не танцевала.
За пределами Испании можно было найти несколько мест, где к болеро относились весьма и весьма серьезно. И если бы одно из них не находилось в Чикаго, Карла Фразетти всерьез задумалась бы о том, чтобы оставить карьеру в клане Антонелли и заняться изготовлением платьев для болеро. Она отказывалась проводить переговоры там, где не было болеро-клуба; таким образом, потенциальные «клиенты» были вынуждены приезжать к ней. Многие считали, что она просто изображает из себя недотрогу, но, тем не менее, она неплохо относилась к путешествиям. А как бы иначе она открыла для себя лучшие двадцать клубов в мире?
Ее крестный отец, Шпиц Антонелли, никогда не отступал от традиций. Он никогда не выказывал интереса к освоению восточного рынка. Он никогда не отнял бы торговлю опиумом у главнокомандующих Золотой Триады, он никогда бы не заставил крыс из Гонконга отдать долги. Карла Фразетти управляла мафией; в конце-концов, ее крестный отец становился старым и… уязвимым.
Она улыбалась улыбкой леопарда, попивая свой «Шираз». Она жила в клубе «Water Tower Plaza». Буквально. Ее квартира была прямо над залом, так что даже когда она не смотрела шоу, она могла слышать интенсивный шум болеро. Ей это казалось удобным, хотя теперь вежливо опаздывать на встречи не представлялось возможным
Несмотря на то, что ее последний клиент не побрезговал бы танцем, никакое болеро не отвлекло бы ее от сделанного предложения: Пакистан. Индия. Один стяг. Стяг мафии. И кое-кто знал, как это сделать.
Мягкое соло гитары возвестило приход этого кого-кого.
Она внимательно изучала его поверх незаляпанного стекла бокала – привычка, родившаяся от осторожности и любопытства. У него были черные волосы, но не густые кудряшки, какие бывают у итальянцев, а более тонкие и прямые, причесанные, но не зализанные. Лицо его казалось изнуренным (заслуги возраста, правда, в этом не было) и, пожалуй, слишком угловатым, чтобы считаться истинно-мужским. Его глаза, таящие в себе прохладу лазури, обрамленные по-девичьи длинными ресницами, и шелковая рубашка им в тон лишь подчеркивали деликатность его черт. Тонкие, бескровные губы, казавшиеся тенью на его бледной, как мел, коже, были воплощением невозмутимости. Он казался слишком уж юным, чтобы заслужить хоть чье-нибудь уважение, не говоря уже об уважении Шпица Антонелли. Этот мальчишка не принадлежал к старой гвардии.
Его провели к столику Карлы, откуда можно было видеть главный танцпол, и он занял свое место с легкомысленной элегантностью. Их взгляды встретились, и Карла почувствовала себя заинтригованной – столько в этом было донкихотства.
- Фразетти.
- Фаул.
А внизу начался танец: красные платья закружились в водовороте, совсем как если бы кровь стекала по водостоку, и оба повернули головы, чтобы посмотреть. Карла знала, что он изучает ее так же пристально, как она только что изучала его, и ничуть этому не препятствовала. Она одевалась так, чтобы соответствовать чувственной темноте зала: короткие, зачесанные назад волосы оттенка «Cabernet», вызывающий макияж, полные красные губы, темные глаза, подведенные тенями. Возможно, ее итальянские черты были слишком уж рельефными, чтобы ее можно было назвать красавицей, но они никак не уменьшали ее женственности; все выпуклости были там, где им и положено быть, и красное платье практически не скрывало их
Танец закончился бешеными аплодисментами. Карла вежливо поаплодировала, а Фаул, похоже, уже думал о деле.
- А ты любишь болеро.
Она отвернулась от сцены, где в суматохе уходили танцоры. Он ее уже разочаровал. Где остроумие, о котором ходили слухи, где обаяние?.
- Разумеется, - ответила она как по заученному. Голос ее был не испорчен, а смягчен акцентом. Чикаго был ее берлогой, а болеро был ее страстью, но во внутренние ряды Карла допускала только чистокровных, дабы не осквернить себя пропитым американским акцентом. – Болеро – танец страсти.
Она все это знала, после пятнадцати лет наблюдения за профессионалами и пятнадцати лет своей собственной игры. Мафия – больше чем семья. Мафия налаживает связи. Она никогда не спала со своими коллегами, но она… намекала. Она играла с их самолюбием, позволяя компаньонам чувствовать некоторое напряжение в их взаимоотношениях, по сути дела – влечение, ведь она всего в шаге от них, эта недоступная леди в алом. Срабатывало это поразительно, хотя идея и была шаблонной. Даже самые невозмутимые мафиози отступали, лишь бы облегчить Карле Фразетти жизнь.
Он не отводил взгляда. Манеры его непостижимым образом завораживали. Ни слова не было сказано. Только мысль и ее борьба против звука его голоса.
- Я уверен, Фразетти, что о страсти ты знаешь все.
Предсказуемо.
- Понятно, - она потягивала свой «Шираз», не теряя, впрочем, лица. – И откуда же ты знаешь обо мне такие вещи?
Он с грацией принял бокал «Cabernet Sauvignon», принесенный официантом, не спуская с Карлы глаз.
- Мы, миллионеры – хотя, пожалуй, я должен сказать «миллиардеры», - все одинаковы, - он сделал паузу, а она маленькими глотками попивала «Шираз», прервав зрительный контакт, чтобы насладиться «Carmen Fantasie», исполняемой на флейте.
Он продолжал, прекрасно зная, что она его слушает.
- Мы, так или иначе, все особенные, прямо как дети. И глупо отрицать, что золото у нас в крови. Наш детский опыт предопределяет, какими мы станем, и, если мы особенные, этот опыт будет заметно отличаться от опыта других. Правда, эта разница часто порождает… проблемы, - он задумчиво глотнул из своего бокала.
Его вопрос был столь проницательным, столь искушенным, что Карла невольно подумала, не ответить ли.
- Пожалуй, взросление, в котором тебя сопровождает пистолет, вечно лежащий под подушкой, может считаться особенным, - отозвалась она, - но все-таки не все наши – гении. Некоторым просто везет.
Внизу кружились танцоры.
Он разглядывал ее поверх бокала, а она чувствовала себя… глупо, причем так, как не ощущала себя с детства.
- Мафия напоминает семью. Не правда ли? А в семье пытаются контролировать браки, чтобы избежать «плохих» генов. Глава семейства защищает имущество и поддерживает могущество мафии. А женщина защищает детей и заботится о родословной, в частности, устраивает браки, - он немного поразглядывал свое вино и его кровавую глубину. – Как бы то ни было, матери Антонелли… больше нет.
Он знал. Она задержала дыхание. У матери Антонелли никогда не было своих детей, и она всегда хотела своей «дочери» только добра: пыталась удержать ее подальше от бизнеса, пыталась уговорить ее выйти замуж за мафиозного главаря, чтобы она могла родить детей, будущих мафиози, и пыталась лишить ее нормальной жизни
А он продолжал со всемогуществом Бога:
- Дети мафии добиваются такого успеха благодаря тому, что заложено в их ДНК, в их крови, как мог бы сказать поэт. Их окружающая среда – результат ДНК их родителей, их родственников, которые следуют той дорогой, которую предопределили их гены.
- Ты имеешь в виду, что мафия – это судьба? – засомневалась Карла, попивая вино и пытаясь направить разговор в более безопасное русло
Он снисходительно улыбнулся, принимая новое направление беседы, и поднял бокал для тоста. Ей ничего не оставалось, кроме того, как сделать то же самое. Их бокалы звякнули, прежде чем он ответил.
- Судьба – вопрос персонального предпочтения. Вот скажи, вселенная добродетельна или аморальна?
Она улыбнулась, хотя это было и не в ее правилах.
- Дети мафии - не отпрыски Фаулов. Нас не воспитывают на трудах Декарта, и наше образование вряд ли можно назвать классическим.
- И публичным тоже.
Карла сделала еще один глоток, чтобы скрыть улыбку. Она теряла контроль над ситуацией, она, наследница Антонелли. А все из-за кого? Из-за этого мальца, который мог бы быть сыном ее племянницы
Странно, но она не возражала.
- Мы отвлеклись, - напомнила она.
Фаул поднял бровь. Его лицо все еще выражало проклятую невозмутимость, но под вампирской маской пряталась улыбка, и ледяные глаза ждали, ждали.
- Нам все равно.
- Да, - прошептала она, - пожалуй.
Внизу жил своей жизнью болеро, стремительный и сильный, перетекающий в беспорядок страсти. Мысли о делах ушли. Мы можем разобраться с этим в другой раз, в другой раз…
Артемис посмотрел вниз, туда, где разворачивалось действо. Мужчина, едва ли красивый, как и большинство испанцев, выступил из толпы и начал выбивать ритм каблуками – медленно, медленно, равномерно. Женщина резко поворачивалась на сто восемьдесят градусов с каждым щелчком, и каждое ее движение было предельно четким.
- Теперь я знаю, почему тебе так нравится болеро, - прошептал он под надрывное пение гитары и сделал несколько маленьких глотков, по-прежнему глядя на танцоров. – Такой контролируемый, такой насыщенный… и все же такой эмоциональный. Экспрессия так понятна, в движениях столько страсти, а их лица все равно остаются безразличными.
Она следила за танцорами, в то время как они подводили танец к кульминации. Она никогда не отваживалась станцевать его, никогда не решалась поддаться и позволить своим волосам растрепаться в его страстных порывах.
Артемис смотрел на нее поверх бокала, и его ледяные глаза вдруг оказались не такими уж холодными и пугающими.
Боже, как она любила болеро.
- К делу, - ответила она и повернулась с натянутой улыбкой. – Я хочу знать, как ты планируешь справиться с Пакистаном.
Просто она никогда не танцевала…
Администратор сообщества - 
Ino (
LinuxProsecutor (Artemis_Fowl) все записи автора
