Аноним (Джинни_Уизли_) все записи автора Фото с Джинни из Принца-Полукровки

Greeneyed-Viktosha (Джинни_Уизли_) все записи автора

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора с сайта

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора Джинни

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора из фильма

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора Вот ещё один

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора Почему никого нет?
Вот кадр из 6 фильма.

SilverSqu (Джинни_Уизли_) все записи автора .............

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора ещё

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора ....

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора ГП

Rad_Angel (Джинни_Уизли_) все записи автора Джинни

Glam_me (Джинни_Уизли_) все записи автора ммм))

Лили_Эванс_из_С-Пб (Джинни_Уизли_) все записи автора Расставание
№1

смотреть дальше...

Avine (Джинни_Уизли_) все записи автора и так. 7я книга вышла 21 июля, но знающие люди могли скачать книгу за неделю до выхода.
в интеренете уже есть русский перевод почти всех глав.

но думаю, что содержание уже всем известно?


ваше мнение?


1. Жаль Тонкс и Люпина. только обрели семейное счастье(
2. Жаль Близнецов.
3. СОву тоже жалко. нелепея смерть.
4.Добби нужно памятник поставить.


Джинни стала мамой троих детей Гарри Потттера!

но имя одного из их сыновей меня убило.
ну любите вы Севу с Альбусом, но за чем жизнь мальчику таким имечком портить?

Герм с Роном=) хтобы сомневался.

сына драко зовут Скорпио?-)))

My_Emotions (Джинни_Уизли_) все записи автора Из Ордена

Roonna (Джинни_Уизли_) все записи автора Вот еще рисунки)
1

Avine (Джинни_Уизли_) все записи автора болезненно. Отчаянно.
Я иду на работу и вглядываюсь в витрины, смотрю на своё отражение и врезаюсь в прохожих на улицах, потому что не вижу ничего вокруг.
Я боюсь за него слишком сильно. Остро.
Я покупаю все газеты, журналы, надеясь прочесть хоть где-то что-нибудь, последние новости, любые слова, упоминания его имени.
Я скучаю по нему чересчур часто. С обидой.
Я не понимаю, как можно было передать мне лишь короткую записку, записку, которая не говорила ничего. Почти.


Я помогала в годы войны Ордену Феникса всем, что было в моих силах. Я привыкла беспокоиться, отчаиваться, это состояние врезалось, въелось в кожу, я не ложусь спать, пока не выкурю сигарету, сидя на подоконнике. Послушайте, должна же в этом мире быть справедливость?
Ночи длиной в три-четыре часа сна. Крики, сумасшествие, убийства. Я практически не помню, я держу в руках чашку зелёного чая и говорю себе, что «Джинни, солнышко, ты же вцепилась в эту свою влюблённость в Гарри, как чёрт знает во что», а потом призываю себя же «Давай уже, остынь. Он – общенародная ценность».

Война закончилась. Во всяком случае, основная часть. Гарри победил Волдеморта; прекрасно. Небо снова синее, солнце опять светит ярко, все вспомнили, что значит просто жить. Кроме меня.


Рон и Гермиона пришли однажды в парк, мимо которого я обычно хожу на работу. Они молчали – он курил, она нервно теребила в руках серебряную цепочку. Я давно, очень давно ждала этого. Я прождала их почти пять лет. Я бесилась от бессилия, я спрашивала, почему мне было нельзя, я кричала, что лучше умру с ними.

Гермиона вздрогнула, когда я осторожно подошла к ним. В глазах Рона была вековая усталость.

- Я просплю две недели, - поделился он со мной своими соображениями по поводу дальнейших действий. – Мы победили, понимаешь?

- Да, - просто ответила я и удивилась, когда поняла, что плачу.

Гермиона улыбнулась краешком рта.
- Гарри сказал, что ему надо пока никого не видеть. Но он вернётся, правда.

- Он просил передать тебе записку.

«Постарайся понять». Чудесная записка. Я пытаюсь понять уже пять лет, пять пустых чертовых лет. Я выкурила, кажется, миллиард сигарет. Я выпила полужизненный запас зелёного чая. Я съела горы грейпфрутов. Я чуть не рехнулась. Я говорила с чайником. Я рассказывала ему, что всё это дерьмо – мой личный Азкабан. Он меня понимал, вроде бы.

- Да, - согласилась я.

- Гарри тоже скучал по тебе, - проницательно глядя на меня, заметила Гермиона.

- Да, - повторила я. – В штаб-квартиру?

- Мы там уже были, - Рон пожал плечами и достал ещё одну сигарету. Дурацкие у него сигареты были, кстати. – Теперь на отдых. Мы же предупреждали заранее, что вернёмся.

- Я знаю, - я тоже пожала плечами. – Тогда что сейчас?

- Всенародный праздник. – Мне только показалось, или Гермиона действительно сказала это с ненавистью? – Гарри поэтому и сбежал.

- Что, Тёмный Лорд был герою предпочтительнее обезумевших от радости волшебников? – зло прищурилась я.

- Да, - серьёзно ответил Рон. – Да, Джинни.

И я ему поверила. И опять заревела.


Я люблю его слишком отчаянно. Я привыкла любить его так. Я привыкла ждать его, беспокоиться о нём. Это единственное постоянство в моей жизни. Наверное, я и люблю Гарри именно за это.
Я хочу, чтобы он вернулся. Я работаю на автомате.

- Джинни! – громко говорит мне Фред. – Тебе ещё не надоело?

- Да, Фред прав. – Джордж улыбается. – Сколько можно уже?

- Пожизненно.

- Да ну тебя! – Они отмахиваются от меня одновременно. – Жизни надо радоваться, понимаешь? Ты помнишь, что значит радоваться?

- Наверное. – Я смотрю на глубокий шрам, перерезавший Фреду всю левую щеку. На левую руку Джорджа – на ней недостаёт двух пальцев. На выцветшие волосы. Только глаза такие же яркие. Это немного примиряет с действительностью, хотя и не спасает. Я вспоминаю могилу Чарли, улыбку Билла, когда ему разрешили переехать жить во Францию, седые волосы отца, заплаканное лицо матери – да, я хорошо знаю, что значит радоваться жизни.
Всё это кажется мне не таким страшным. Гарри не было уже два месяца. Я чувствовала себя так, будто меня раскрошили на мелкие кусочки. Я хотела выгрызть звёзды и сыграть ими в любимые шашки Рона. Мне хотелось заменить себе сердце.
Мне хотелось увидеть его.
Может быть, я бы поняла, что моё помешательство того не стоит.

- Наверное, - Фред фыркнул. – Надо тебя развлечь. Ммм… алкоголь?

- Ты что, - с напускным негодованием сказал Джордж, - она и так Клондайк вредных привычек. Эй, Джинни, ты куда?

- Пойду проткну себе голову пером. Может, от этого станет веселее?

- Не думаю, но попробовать можно, - бодро отозвался Фред.

- Удачи, - пожелал Джордж.


***

Я хотел написать ей.
Мерлин, да я и писал ей. Длинные тоскливые письма, а потом бросал их.
Я хотел увидеть её. Я запрещал себе это постоянно.
Рон и Гермиона смотрели на меня сочувственно; иногда я готов был их задушить. За то, например, что они почему-то всё же вместе.

Я выбрасывал из головы все посторонние мысли, я старался научиться жить и в войну нормально, а в результате – стал бодрствующим полутрупом.
Какой-нибудь из членов Ордена Феникса время от времени бросал мне, что в мои глаза нельзя больше смотреть. Пожалуйста, я не настаивал.

У меня было такое ощущение, будто небо и земля поменялись местами. Если назвать правильно – победа. Победа, и я – ну надо же! – жив. Странно, всегда казалось, что должен буду умереть.
Да, так тоже бывает. Главное, спроси меня кто-нибудь, а не страшно мне было бы умереть, скажем, завтра, я бы твёрдо ответил, что нет, нисколько. Они бы, наверное, не поверили.

Я убегал от реальности, я боялся её. Я написал Джинни короткую записку и четыре длинных письма. Письма я оставил себе, а потом потерял где-то.

Слишком много времени прошло с тех пор, как я видел ее. Слишком сильно я хотел удержать осознание, что всё – всё кончилось. В нашу – мою? – пользу.

Я уезжал с намерением вернуться.

Ремус грустно улыбался:

- А может, - негромко говорил он, - ты и прав. Это, наверное, сложно?

- Да нет, - я пожимал плечами, - просто быстро и неожиданно. Я, признаться, надеялся на немного другое окончание.

- Понимаю. – Он помолчал. – Но ты пиши.

- Обязательно.

Я не поклонник эпистолярного жанра. Сейчас – тем более. Я никогда не закрываю двери, потому что у меня вдруг началась клаустрофобия. Я всегда держу окна открытыми, потому что я отчего-то начинаю задыхаться.

Тонкс изнурённо улыбалась, махала мне рукой на прощание; я не хотел говорить ни с кем.
Я отчего-то боялся смотреть в глаза кому бы то ни было. «Странно, Ремус меньше всего похож на матёрого волка, - совершенно не к месту подумалось мне. – Человек вечного октября».

***

- Я думаю, всё проходит, - сообщила я сигарете. – Так мне сказала Гермиона. Она редко ошибается. – Я улыбнулась. – Она говорит, что им пришлось ещё хуже. Хотя нет, такую бестактность она бы не ляпнула, это сказал Рон, да. – Сигарета тлела. За окном кончалось небо. – Ерунда, - наконец сделала я вывод.

Я тихо умирала, потому что привыкла к этому.

***

Я жил в мире магглов, и это было прекрасно. Мне говорили, что иногда по ночам я вою на луну, мне казалось – от опустошённости. А однажды я вернулся.

***

… В тот самый парк. Когда я увидела Гарри, мне показалось, что мир несколько раз крутанулся по диагонали. Он курил, изредка досадливо стряхивая пепел. Теперь мне хотелось, что его не было: тогда я могла бы и дальше медленно сходить с ума, потому что это – моя привычка.

… Я не хотел знать ту тварь, что спалит это небо: она бы точно была мною. Я не копался в себе, потому что опять боялся. Боялся найти в себе ещё каких-нибудь тварей. В том, что они там присутствуют, я не сомневался. Мне хотелось одного – чтобы меня не трогали, чтобы мне позволили не думать, не разбираться, а просто существовать.
Мне так остро необходимо было всё, связанное с Джинни, что порой я пугался и этого. Не знаю, осталась ли там любовь, в конце концов, мне уже давно не шестнадцать лет. Я привык думать о ней, мечтать встретиться с ней. Она была такая живая - в отличие от меня. Закон притяжения.

… Да, я даже не успела посмотреть на него; я привыкла что всё, связанное с ним, обрывается многоточием. А тут – Гарри. Живой. Мой Гарри. Я только почувствовала, как он осторожно стирает слёзы с моих щёк и рывком берет за руки.
А ещё я помню, что мы напоминали зверей. Волков, одичавших от одиночества, от такого, когда понимаешь, что всем на тебя просто-напросто плевать. А самим было плевать друг на друга? Не знаю. Сила привычки, видимо.

… Я просто слишком остро желал частичку её живости, неумения сидеть на одном месте. Я вспоминал не саму Джинни, а её смех. Она часто иронично щурилась. Она почти всё время смеялась – откидывая назад голову.

***
- Теперь уже насовсем? – спрашивала я Гарри утром.

Он варил кофе и наблюдал, как я потягиваюсь.

- Да, наверное.

Мы одновременно достали сигареты и закурили.

- Джинни, пойми…

- Мерлин. Прости, но свои крылья я куда-то перевесила, а куда – забыла.

- О чём ты?

- О том, что надоело понимать, - резко сказала я. – Я – не ангел всепрощения и милосердия, ясно?

- Вполне, - Гарри пожал плечами. – Я не совсем адекватно воспринимаю происходящее сейчас. Может, когда-нибудь я смогу вновь начать жить нормально.

- Когда ты заканчивал шестой курс, небо было нашим.

- Небо кончилось. Сдохло, потому что мудрое.

- Трусливое, - поправила я.

- Я бы не испугался, если бы мне пришлось умереть завтра.

- А ты просто дурак.

- Должно быть, - он налил себе ещё кофе. Я пила зелёный чай и ненавидела невозмутимые глаза Гарри.

- Зачем ты тогда не разрешил мне идти с тобой?

- А почему ты послушалась? – Он поморщился от яркого солнечного света. – Проклятье, это солнце совершенно некстати… Неужели подумала, будто я был прав?

- Не знаю.

- Ты была маленькой дурочкой, - жёстко сообщил он, - ты вообразила, что у нас неземная любовь. Тебя бы убили, и кем мне бы пришлось жить потом?

- Да, я была дурочкой, но мы были счастливы. И умерли бы вместе.

- Да нет, у нас всё было бы наоборот. В другую сторону.

- А как сейчас? Неопределенно? Герой вернулся к верной подруге, все счастливы, все бьются в экстазе?

- Я не хочу даже думать, что с нами. Прости, конечно, но я просто не могу.

- Ясно. – Я резко встала. Он тоже поднялся и резко притянул меня к себе.

- Ничего тебе не ясно, - сквозь зубы произнес он. – Мы останемся вместе не от неземной любви, не от влюбленности, подевавшейся черт знает куда, но потому что по-другому не сможем. Бартер: ты – мне, я – тебе.

- Цинично, - я устало сняла с него очки. Глаза были ближе. Колючие. Как будто ему всё же больно.

- Правильно, - поправил он. – А когда-нибудь у нас будут дети.

- Ты думаешь, это любовь?

- Нет; это то, чего мы оба заслуживаем.

- Сейчас, да? Ты понял это только сейчас? Скажи ещё, что любишь и жить не сможешь, ведь это так?

- Всё так. Мы просто дали нашему небу кончиться, это ведь легко.

***

И мне все же кажется, что такой странный способ – единственное, что осталось у нас под не-нашим небом.
Я целую её, когда ухожу, когда возвращаюсь, а она всегда цепляется за мою ладонь своим пальцами, как будто боится, что я уйду и не вернусь.
Но я никогда не спрашиваю ее, почему каждое раннее утро, часа в четыре, она забирается на подоконник и смолит одну за другой сигареты, стряхивая пепел в раскрытое окно.
Она никогда не говорит мне ничего, когда я пишу длинные письма и сжигаю их, перечитав пару раз. Это – наша любовь, отчаянная попытка вернуться к нашему небу, каким оно было в наши бесшабашные шестнадцать.

***
А я всё ещё врезаюсь в прохожих на улицах, а Гарри до сих пор открывает все окна. Наверное, он думает, что так становится ближе к небу.