ЮБИЛЕЙНОЕ

Уже сейчас писатель он великий и очень скоро будет юбилей, и встанет зал в порыве многоликий и зашумит как римский Колизей. Приедут президенты и премьеры, ведь пятьдесят совсем не тридцать вам. И сорок тысяч в этот день курьеров, внесут на праздник пачки телеграмм. И глядя в зал восторженный и милый, он на минуту вспомнит о былом, чтобы понять, какой поднял он силой весь шар земной, не рычагом – умом. Заметит Горбачева ненароком: державы нет, капуста не растет; ум, честь и совесть – нет от них уж прока; контроль в стране потерян и учет. И комсомольский агитатор бравый уж с прибылью наследством торговал. Какие времена – такие нравы, и совестью уж правит капитал…
Народ на перемены был настроен. Хотели многие того же, что и Цой. Но вынесло потоком из застоя со дна болота грязь и перегной. Каких-то кандидатов, даже членов; каких-то инженеров чьих-то душ; какой-то «Ревизор» - немая сцена; и на кону вполне приличный куш. Ломать - не строить, - есть всегда умельцы, готовые разрушить головой. Нашелся и у нас, товарищ Ельцин,
Мог разломать забор, страну и строй. И Буш, уже почти что друг Борису, ему почти не нужно помогать. Не нужно, как бывало, компромиссов. С таким задором начали ломать…
Предчувствие уж плющит комсомольцев, большие бабки были на кону (еще Невзоров ищет добровольцев, чтоб как-то защитить свою страну). Уже тут Познер с чувством обостренным, всех убеждает: «Секс в Союзе есть». Что все, что было до, то было стремным, что можно все купить за деньги, даже честь. В Москве, в Макдональдсе не дорого свободу, дают всем тем, устал кто от котлет. И Ларина, что не стояла сроду, вдруг встала в очередь, а кто-то скажет: «Бред!.. Уж на троих тут пропили державу, успели уж парламент расстрелять, и суверенности уже кусок кровавый Борис с Джохаром начинают рвать. Тут с легкость все принципы сдавали, но до конца держались за бабло, лежачего в гаранты выбирали, - с маразмом все так далеко зашло! Но, более ответственные лица, уж отправляли бабки за бугор. Оно надежней как-то, заграницей. А тут, и над Россией уж топор. Хотя, иным все это в радость было. Вот и сейчас наполнен ими зал. Одна из них опять страну делила: «Была чтоб лишь Европой – по Урал…
Я думаю, нужна нам перекройка. Еще одна, еще один рывок. Устроим мы опять головомойку и уничтожим полностью совок. И пусть никто не думает из бывших (ни член Политбюро, ни пионер), теперь не остановимся пред высшей, пред самою жестокою из мер. Тогда уж мы и наших позабавим, есть на Парнасе нашем мастера, до октябренка всех их передавим, кишка вполне сгодится для шнура. Уж день наметил точный Славка Мальцев, когда начнем мы скопом их давить, и кожу их натягивать на пяльцы и ногти рвать у вас на пальцах и наших дней связующую нить. Любые ныне средства непорочны, коль нужно, то и танки пустим вновь. Теперь мы понимаем, дело прочно, когда под ним врагов струится кровь. Уже мы нагуляли аппетит, и снова в бой готовы за корыто. Душа об этом стонет и болит, и я об этом говорю открыто.