Любовь



Жил-был был мальчик. Cамый обыкновенный мальчик, каких сотни только на нашей улице, которая, изгибаясь несколько раз, пыльной ухабистой дорогой спускалась к реке и ничем не заканчивалась. Даже моста не было. Просто два последних дома стояли у самой воды.
Мальчик рос, дрался, учился, обижался, радовался, обгорал до ожогов на первом солнце, разбивал нос на первом люду...И никогда не плакал, совсем никогда.
Потом - выпускной бал. Вступительные экзамены. Отъезд в другой город. Это было довольно страшно... все ж таки 3000 км. Но он не плакал даже тогда, когда умер отец. А что такое отъезд?... Ведь он не плакал и тогда, когда ночами искал по улицам мать, которая спивалась потихоньку после смерти отца и бродила по темным улицам, не сознавая себя и происходящего вокруг.

И вот уже он не просто мальчик. Он - курсант. Будущий страж порядка. Но не ищите ничего геройского в нем. Да, он способнее в учебе, чем его сверстники, он сильнее физически. (Попробовали бы вы на нашей улице без этого прожить.) Он всегда спокоен и рассудителен. Иногда - с перебором спокоен и не в меру рассудителен. До цинизма. До холодного расчета. До злой издевки. Его даже побаивались. Но большой город диктует свои правила. И кто быстрее и лучше их запомнит, тот и будет диктовать их остальным.

Они познакомились случайно. И, наверняка, просто и без фантазии. Настолько просто, что я и не спрашивал как это произошло...
И еще с той стороны улицы уже было понятно, что это вот как раз и есть те самые две половинки, который разметал в свое время Бог, обрекая людей на вечные поиски. Веселая, звонкая, стройная - что еще я упустил, что может привлечь молодого человека?... И закружило, и "сорвало двери с петель", и загорелись сердца и так тряхнуло их жизни, что иногда солнце садилось, очумевшее, не в той стороне и гораздо позже срока...

Только замужем она была. Так случается у людей, что отчаявшись в своих поисках, они хватают, что первое под руку подворачивается и говорят скучной, блеклой женщине в ближайшем ЗАГСе, что согласны стать... и все такое... Потом многие так и живут, либо уж совсем скиснув, либо убедив себя, что так все живут...
А выходит, что не все... Но как обидно было узнать это про нее! Как страшно было понимать, что она уже не сможет принадлежать только ему! И рвалось из груди ободранное сердце, не желая гонять по венам эту мутную жидкость, которую по привычке он считал кровью. И закипало в глазах, и выедало, как кислотой зрачки. Но он не плакал. Мы же помним, что не имел он такой привычки...

Потом генерал говрил, что он был одним из лучших студентов. Потом они всем курсом дробили асфальт на плацу, зло и радостно чеканя шаг в торжественном марше по случаю окончания учебы. И летели к солнцу фуражки, и звякали медяки под ногами. Традиция! Конец! Все!
И уже гремит музыка... И уже бал выпускной в разгаре. "Она, конечно прийдет. Просто задерживается. И опять же... надо что-то придумать и для мужа. Что сказать? Что придумать? Но она обязательно прийдет..."

"Через два часа у меня отходит поезд", - сказал он ей на ухо, когда последний танец уже почти закончился. - Я буду ждать тебя на вокзале.
Ей хватило времени. И ровно через два часа с наспех собранными вещами и ничего не понимающим сыном, она стояла в дверях купе.

Потом была жизнь. Самая обычная. Но счастливая. До безумия. Ингода он сердился на нее... Или, точнее, иногда у него удачно получалось сделать вид, что он сердится... Изредка она "прибаливала"... Тогда он не находил себе места от переживаний... потом - выздоровление... И он опять часами возился с мальчишкой - ИХ СЫНОМ - и ни одна сплетница в округе даже не подозревала, что...а вообще ничего не подозревала...))
Четыре года бессовестного, бесстыдного счастья, которое свято и неприкосновенно. Она в то время уже работала в варьете танцовщицей. Он - юрист в преуспевающей фирме. А самое удивительное, что они все больше становились похожи друг на друга.
Когда она родила их второго сына, ей стало хуже. Больно было. Иногда она даже кричала. Тогда приезжала скорая. Потом была операция. Вторая, третья... После третьей операции, оформляя документы на выписку, молодой доктор сказал, что нужна еще четвертая операция, которая уже совсем не страшна. Просто надо кое-что подчистить, проследить процесс и можно считать, что опухоль мы побороли. Через месяц назначил.
А ночью она умерла.

Хоронили ее на сельском кладбище. Людей было немного. И, как в кино, на кладбище шел дождь. Поэтому промокший барабан больше брызгал в лица скорбных людей, чем извлекал звуки. И ничего не соображая, шел он по дороге к тому месту, где будет зарыто его счастье, его жизнь, половина его самого. Но это не слезы... нет... просто проклятый барабан все кидал и кидал ему в лицо холодные капли.
Он плакал ночью. Когда прилетел опоздавший друг с другого конца света, когда распахнулась дверь, он упал, не устояв, на его руки. Потом они вместе встречали на кладбище рассвет, закусывая ледяную водку холодным солнцем, потом они вместе плакали и кусали губы.
Потом молча, никому ничего не говоря и даже не признаваясь этому человеку, его друг поставил в своей душе памятник этой любви, назвав то, что было между ними, мечтой, свершение которой ему довелось наблюдать... Вот так вот, бывает, везет в жизни людям. Кому-то "везет" и они могут чувствовать, что такой настоящая любовь. А другим "везет", и они ее видят.

Знаешь, когда Маринке врач все это говорил после третьей операции, я ведь рядом стоял. Я как раз был в командировке в Омске. Потом сразу же улетел. Через полчаса. А когда доехал из Мин. Вод домой, то там уже лежала телеграмма. Не пришлось даже разуться...