автор Расмия.
По причине перестройки глава с комментариями перенесена в новый пост, а предыдущий, как нечитабельный из-за мелкого шрифта, будет брошен в топку.
Приносим всем извинения за неудобства (в связи с экспериментами старосты, пусть он будет здоров.)

«Издавна славились Большие Попыхи своей попыховской игрушкой, за коей ехали со всей Руси-Матушки.
Сия игрушка носила изображение диковинного зверя, который жил только в Попыховских лесках дремучих. Звался сей зверь "Виннипых" и любимым его занятием было хватать попыховских молодиц за ягодицы, когда те рассаживались по табуреткам…
Кроме обычной дичи, обильно кишевшей в лесах, в округе водились еще нетопыхи и нетопухи.
Мясо первых считалось большим деликатесом у стародавних помещиков Абрамовичей, а перья нетопухов отличались наивеликой пуховостью и шли на барские пуховики…»

Домна Декасовна смачно плюнула на пальцы и затушила свечку. Уже утро расцветало всеми своими красками, и в бадейке из-под крышки загудел петух.
Отложив в сторону громоздкую амбарную книгу 28 года выпуска (стыренную еще ее дедушкой), просвещенная жительница Больших Попыхов откинулась на спинку стула, потянулась и сладко зевнула:
- Самовар, что ли, поставить?… - подумала вслух, лениво сопротивляясь дремоте.
- А что: хорошее дело!- кто-то встал у нее за спиною и горячими ладонями стал растирать онемевшую шею.
- Лексеюшка! Что ж ты поздно пришел-то, а? Я вот спать наладилась.
- Выхухоли за околицей!- сурово сказал Лескей. - Не время спать! Вот вы, Домна Декасовна, не послушались народного собрания, не отнесли петуха в лес, а теперьча к кому первому нагрянет ворог лютый? К вам! Вестимо дело, к вам! И представляете вы в данный момент опасность для обчества! Вас надо изолировать!
- А ты пойди еще старосте донеси!- разозлилась Домна. - Я, может, без свого пети жить не могу, без его «кукарека» душевного! Иди, предатель, иди и доноси на меня горемышную и такую одинокую! Никто меня сиротинушку не пожалеет, никто меня не приголубит…
- Я пожалею, я кого-то так приголублю!- На сцене появился третий участник утреннего действа. Калиостро шел мимо избы сельской учительницы, между прочим - уже пятнадцатый раз за ночь. И услышал неугомонный ведун диалог из открытого окошка, возмутился и вломился в хату. Два мужика стали друг опротив друга, словно два бойцовских петуха: рожи у них раскраснелись, грудные клетки выгнулись вперед…
В общем, назревала драка.
Домне Декасовне такой поворот событий был не на руку ( и не на ногу- она заране отступила к стеночке подальше!).
«Самовар не поставила!»- сквозь дремоту подумала она.
В закрытой бадейке петух уже хрипел из последних сил, а двое славных представителей роду мужского так и стояли нос к носу.
И грянул…Крик: «Выхухоли!» Это кричала сама Домна.

Несколько юрких матерых зверьков уже волокли ее бадейку к дверям.
- Петя! Там мой петя! Спасите животинку! – истошно закричала бедная женщина.
Храбрый ведун кинулся на врага. Враг стал цыкать зубом и грызть его пальцы. На Лексея напал ступор (местная разновидность вшей), но парень только почесался и снова впал в думу. «Тут,- мыслил лихорадочно он, - силой не взять. Надо смекалкой…А что давеча гуторил Аниська? Ахха! Мочить их надо!»
Смелый малопопыховец перестал мыслить и помчался в сени, схватил так и незакипяченный самовар и опрокинул его на злобных выхухолей. Те бросили петуха и пальцы бедного Калиостро, взвизгнули и бросились врассыпную.

- Спаситель мой!- кинулась Домна Декасовна на грудь к Калиостро. - А ты, Леша, шел бы домой!- это она мимоходом кинула Лексею.
Лексей понурился и, сопя, вместо со ступором полез выходить в окно.

А тем временем храбрый Аниська...

Смеркалось...
Постепенно во всех избах Малых Попыхов засветились окошки, маня теплом и запахом пирожков.
Только в одной избе окно как-то странно мигало бледным слабым светом. То была изба оборотистого Герасима: с тех пор, как его вероломно покинула Сюзанна, засел Герасим в тырнете и стал бирюком. И еще пуще стал он иметь Гринпис всякий в виду: на задворках за избой красовалась внушительная куча ладно подобранных друг к дружке булыжников.

Страшно было Аниське целый день лежать в капустных грядках на огороде у Герасима, дожидаясь благодатной темноты. Еще страшнее стало, когда он начал перелезать в сумерках через забор ярого противника Гринписа. Но вспомнил Аниська со слезам на глазах о своих новообретенных родичах, коим грозила опасность в виде нападения злобных голодных выхухолей…Вспомнил и подумал: « Да…Пусть я погибну от лапищ Герасима, но все равно я прознаю, чего забоялись выхухоли и не зашли в Малые Попыхи! Я прознаю!…»

Забор предательски заскрипел под тяжестью бывшего бомжа из Бобруйска. В ответ на дворе громыхнули цепью.
- Кто здесь? – шепотом спросил Аниська.
- Я.
Лаконично - нечего сказать! И еще какие-то хрипы подозрительные, на жалобные похожи…
Аниська на четвереньках поспешил на голос.
- Привет!- уныло сказал ему Енот, когда наш мутантик ткнулся своим пятачком прямо в него. Бедная зверушка сидела на собачьей цепи рядом с корытом, полным воды.
Обычный человек сроду бы не додумался вести беседы с енотами, а, тем более, пытаться разумно поговорить.
Но Аниська ведь был мутантом, как-никак: он умел говорить по-всякому!
- А ты кто? - спросил Аниська у Енота.
- Еноты мы. Полоскуны.- степенно представился Енот.
- А звать-то как?
- Без имени мы…
- А скажите-ка, уважаемый Безимени, что это тут такое деется? Отчего выхухоли на вас не напали?
Из корыта показалась мокрая страдальческая мордочка хитрой выхухоли. Енот цыкнул на нее и та снова оказалась в воде.
- Пощады! - проныла жалобно вражья морда.
- Цыть!- Енот уселся рядом с Ариськой и поведал ему. Что…

…Оказывается, что больше всего на свете выхухоли боялись воды и быть в ней замоченными! Еще больше они боялись Енотов-полоскунов. Последние не только слыли знатными ловцами выхухолей в заморских странах, но еще были отменными мокрушниками: один енот за смену мог замочить и прополоскать триста выхухолей!
Бирюк Герасим не зря торчал в тырнете: он вызнал оттудова все-все про енотов. Потом выписал себе одного через столичный тырнет-магазин, посадил на цепь и эксплуатирует нещадно!
Аниське стало очень жалко Енота. И в голову ему пришла идея сманить Енота в Большие Попыхи.
Енота долго уговаривать не пришлось: он с радостью согласился. Анисим же добавил счастливо:
- Поселишься у Свята, а он – дед добрый: даже в избу пускает ночевать и дает на балалайке поиграть! И маленькая Хома у него живет, будет тебе подружкой!
- На балалайке!…- восхищенно повторил Енот. - Всю жизнь мечтал на балалайке поиграть!

Так и порешили: Аниська не без труда разогнул железный шипастый ошейник на шее у пленника герасимовского - освободил, короче. А заместо енота на цепь была посажена мокрая выхухоль.
- Ну, я до вас доберусь!- погрозилась она и для убедительности скрутила мокрым хвостом фигу.
- Цыц!- сказал ей Енот и та рефлекторно запрыгнула в корыто с водой.
- Цепь поржавеет!- флегматично заметил Аниська. - Будет Герасиму работа!
- А ну его! Так говоришь, что меня больше никто не будет на цепь сажать?
- Никто-никто! У нас даже Баскервилька без ошейника гуляет. А она - совсем уж страшный зверь! Вот я вас познакомлю!

Случайный прохожий врядли заметил бы две небольшие темные фигурки, пробирающиеся по огородам за околицу деревни. И не услышал бы прохожий ничего такого подозрительного, разве что пиканье тырнета и герасимовское «ацтой! Выпей йаду!», да позвякание ржавой цепи…
А на помощь жителям Больших Попыхов уже стремились храбрый разведчик Аниська и знатный мокрушник Енот Безимени.
Но было поздно: вдоль деревенского тракта стоял мощный выхухолевый заслон.
- Эх, мне бы хотя бы ведро воды сюда!- потирал лапки от нетерпения Енот.- Я бы щас как начал мочить!!!
А вокруг лежала одна непролазная попыховская грязь.
- А ты не можешь этих выхухолев в грязи покатать?- с надеждой поинтересовался Аниська.
- Мы на грязную работу не подписывались!- с достоинством ответствовал Енот.