myparis все записи автора

Интервью Анджелины Джоли журналу 7 Дней

В этой женщине помимо необычайной красоты поражают ее неисчерпаемые терпение и выдержка. Казалось бы, шестеро детей, съемки, гуманитарная деятельность, поездки в горячие точки планеты — при таких нагрузках не хватит сил изображать спокойствие, доброжелательность, быть такой удивительно легкой в общении. Но именно так всегда ведет себя Анджелина Джоли. Наша очередная встреча с актрисой происходила в парижском отеле N. Джоли только что вернулась с прогулки по слегка заснеженным (в Париже неожиданно выпал снег) Елисейским Полям со всем своим «кланом» — Брэдом Питтом и шестерыми детьми. К сожалению, говорит Анджелина, из-за толпы папарацци, которая всюду следует за ними по пятам, они вынуждены были «гулять» на машине. Из-за этого дети не смогли насладиться рождественской ярмаркой, где полно всяческих игр и игрушек-безделушек, а наряженные продавцы зазывают пострелять в тире или попробовать только что испеченный пирог. И все же актриса приветливо улыбается...

— Анджелина, приятно вас снова видеть. И очень странно, что вы не в черном — до сих пор ни разу не приходилось видеть вас в одежде белого цвета…



— (Смеется.) Да, черный цвет мой любимый. Брэд уже устал надо мной подтрунивать по этому поводу. Но я могу объяснить свое пристрастие к черному и доказать, что это никак не связано с моим «темным» готическим прошлым. Черный цвет практичен, к паре черных брюк подходит любой топ, к черному платью — любые туфли, не нужно долго думать и можно сэкономить время на процессе одевания. Когда у тебя столько детей, а нужно еще успеть на деловую встречу, это очень актуально. И вообще у меня просто крохотный гардероб, у Брэда, во всяком случае, гораздо больше одежды. Иногда я могу выскочить из дома в платье (оно же — ночная рубашка, в которой я сплю) и повезти детей в школу. А если успею надеть туфли на каблуках, так на обратном пути этот наряд вполне сойдет для делового свидания. (Смеется.)

— Известно, что вы получаете все без исключения сценарии, где есть главные героини в возрасте до 40 лет. Почему решили выбрать именно фильм «Турист»?



— Стыдно признаться, но причины этого — житейские. Я в то время искала сценарий, где съемки проходили бы в Европе и длились не очень долго. Чтобы, отснявшись, сменить Брэда на домашнем посту и дать возможность ему приступить к работе в своем фильме «Деньгобол». Мне дали почитать сценарий, я с радостью увидела, что съемки будут проходить в Венеции и Париже, и сразу же приступила к планированию — это мой конек. (Смеется.) Сказала Брэду, что он теперь мой должник. У него появилась возможность пожить несколько месяцев в Венеции, а ведь он так любит искусство, сам рисует, занимается скульптурой, дизайном, уже придумал множество предметов мебели для наших домов. Я стану сниматься, а он займется детьми, будет отвозить их в школу, потом ко мне на съемочную площадку, а в свободное время изучать искусство этого божественного города. А по вечерам мы все вместе будем ужинать. Наймем детям преподавателя итальянского языка, и все будет чудесно. Но была и еще одна причина, на этот раз творческая: моя героиня в «Туристе» совсем не похожа на тех, кого я играла до сих пор.

— Разве? Она же шпионка или спецагент, словом, вполне привычная для вас роль?



— Да, все так, но главное то, что она — леди, понимаете? (Смеется.) Настоящая леди — шикарная, гламурная, с фамильными драгоценностями, живущая в окружении роскошных вещей. Кстати, Брэду эта моя роль очень понравилась — гораздо больше остальных. (Смеется.) Ну и не забывайте — Джонни Депп. Брэд мне сказал, что он отличный парень. Я ведь только в кино его видела, а в жизни была не знакома. Суждениям же Питта я доверяю, особенно в таких случаях, всецело. И, конечно, меня привлекла личность режиссера Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка. Это интеллигентнейший человек, европеец, большая умница, знает шесть языков! В том числе русский. Я сама слышала, как он говорил с русскими, работавшими в съемочной группе, по-русски. Увы, мое знание русского языка на его фоне ничтожно. (Смеется.) Он ведь учился в Петербурге, кажется, на архитектора.

И знаете, что было для меня самым сложным во время этих съемок? Наряжаться. Быть похожей на леди и вести себя подобающим образом — дело нелегкое, это требует терпения, которого у меня совсем, как выяснилось, нет. Бесконечные примерки, работа с парикмахером, стилистом, визажистом и прочие традиционные женские штучки и ухищрения. (Смеется.) Платье должно сидеть как влитое, туфли в тон, прическа — под фасон платья, общий стиль выдержан, бог знает что еще. Сначала было забавно, но потом я поняла, что никогда не променяю свой образ жизни на такой вот, дамский. Мое традиционное утро выглядит примерно так: я просыпаюсь, в нашей спальне четверо детей, старших, а Брэд разговаривает по телефону и одновременно возится с малышами-близнецами. (Смеется.)

 

— Флориан рассказывал нам, что вас охраняли в Венеции суперохранники — чуть ли не бойцы спецназа…



— Один из них, я знаю, прошел Афганистан, он снайпер, и у него был такой специальный снайперский бинокль, с его помощью отслеживались папарацци и их передвижения. И как адмирал на мостике корабля, он направлял одну лодку туда, другую — сюда, по разным каналам, чтобы оторваться, запутать наши следы, чтобы съемочная группа могла в относительной безопасности поработать. Но мы все равно умудрялись ходить по венецианским музеям, а по воскресеньям завтракали в одном маленьком прелестном кафе, которое нам очень понравилось — мы теперь считаем его своим специальным местом. Добирались на лодке до парка, чтобы дети могли поиграть в футбол. А поздно ночью мамочка с папочкой надевали огромные сапоги, садились в лодку и отправлялись вдвоем в какой-нибудь ресторан на романтический ужин.

 

 — Как приятно, что вы с Брэдом, вопреки всяческим прогнозам, остаетесь прекрасной парой, любите друг друга…



— Да, я люблю Брэда. Он невероятно симпатичный мужчина и романтик в придачу. И, конечно, дьявольски сексуальный. (Улыбается.) Удивительный, неповторимый друг. Ловлю себя на том, что просто схожу с ума от любви к Брэду, когда вижу его с нашими детьми. Как он с ними управляется, разговаривает, играет, кормит их и поит, словом, делает все и даже больше того, что делают обычные отцы. Мы постановили с ним — никогда не работать одновременно. Никогда. Даже если учесть, что дети всегда путешествуют с нами, все равно сниматься мы решили в порядке живой очереди. Или он, или я. Чтобы кто-то из нас всегда был дома, на хозяйстве. И мы так сильно привязаны друг к другу, что редко разлучаемся дольше чем на три дня. Конечно, дети укрепляют семью. Но я знаю, что отношения не могут держаться только на любви к детям. Мужчина и женщина должны продолжать интересовать друг друга во всех смыслах. Им нужно проводить время вдвоем, даже если это непросто. Мы с Брэдом всегда находим такую возможность, для нас это очень важно. Иначе никакие дети не помогут. Брэд знает меня всю, до донышка, все мои особенности, странности, достоинства и недостатки — ему про меня известно все. И он любит меня такой, какая я есть. Я сочувствую тем, кто не знал любви. Любовь возвышает. Брэд бы меня сейчас высмеял, он умеет очень тонко говорить о любви языком поэзии, а не так банально и пафосно, как я. Честно говоря, я сама шокирована теми изменениями, что во мне произошли. Раньше я любила одиночество, мне было очень важно побыть одной. А сейчас чувствую себя совершенно комфортно, будучи постоянно окруженной детьми. Даже если они и в ванной не оставляют мамочку в покое, обязательно кто-нибудь попытается туда ворваться. (Смеется.)

— Джонни Депп, ваш партнер по «Туристу», поражается вашей выдержке, говорит, что сам не смог бы так держаться, если бы к его семье проявляли столько любопытства…



— Ну мы с Брэдом тоже не самые яркие светские персонажи. Но я стараюсь относиться к бесконечным преследованиям папарацци спокойно. Особенно в присутствии детей. Мы улыбаемся, словно ничего особенного и не происходит. Главное — чтобы дети не почувствовали угрозу, страх, а для этого нужно соответственно себя вести: «Ничего страшного, все в порядке, эти дяди просто любят фотографировать».

 

Иногда выходим через парадный вход, потому что они ждут нас как раз у черного хода. (Смеется.) Мы очень любим ходить в магазины все вместе, за продуктами и разными вещами. А там — вы, наверное, знаете — на пути к кассе расположены обычно полки с таблоидами. И в супермаркетах, и в маленьких магазинчиках. Так вот мы стараемся в этой очереди в кассу долго не стоять — чтобы дети не увидели обложки с кричащими заголовками о нашей семье. Пока что это все срабатывает. Конечно, лучше мы чувствуем себя в местах, где нет такого ажиотажа вокруг нашей семьи. Возможно, вскоре большую часть времени станем проводить во Франции, в Экс-ан-Провансе, где у нас дом.

По-моему, отличная идея — растить детей в таком чудесном месте. Тем более старшие давно ходят во французский международный лицей. Это очень удобно, поскольку его отделения есть в очень многих странах. Дома они тоже не бездельничают: у Пакса Тьена — няня-вьетнамка, и она говорит с ним на его родном языке, у Мэддокса — учительница из Камбоджи. Вот только никак не найдем подходящую няню для Захары, чтобы она учила язык, на котором говорят на ее родине, в Эфиопии. Когда я недавно снимала свой первый фильм в качестве режиссера, то основная часть съемок проходила в Венгрии. И Шилох, Пакс, Мэддокс и Захара — все посещали французский лицей в Будапеште. Мы не хотим разлучаться и попытались найти наилучшее решение проблемы.

— Кстати, о вашем режиссерском дебюте. Уж больно много всякой противоречивой информации бродит об этом вашем все еще не названном проекте. Ассоциация женщин — жертв войны из Боснии даже пыталась отстранить вас от должности посла доброй воли, писала петиции в ООН, обвиняя в неуважении и незнании проблем межэтнической войны на Балканах 1992—1996 годов, во времена которой и проходит действие вашего фильма…



— На самом деле эта группа представляет лишь небольшую часть Боснии. Правительство мне помогало, и население этой чудесной страны тоже оказывало всяческую поддержку. Произошло явное недоразумение. Почему-то решили, что в сюжете эксплуатируется тема любви изнасилованной мусульманской женщины-боснийки к своему обидчику, сербу. Я присылала, в частности, этой организации женщин свой сценарий, но они захотели встретиться лично со мной. В результате всех этих кривотолков пришлось доснимать в Будапеште. В январе, после рождественских каникул, я займусь монтажом. (Семейство встретило праздник в Намибии, там, где четыре года тому назад Анджелина родила дочку Шилох Нувель. — Прим. ред.) 

 

— До сих пор многие задаются вопросом: как вам удалось преодолеть темные стороны своей натуры, которые в юности и молодости наложили сильный отпечаток на ваше поведение и ваш образ?



— Я знаю, что некоторые люди по-прежнему считают меня мрачной особой, роковой женщиной, ведьмой, мегерой. В юности я такой и была. Прошла через этап, когда мои героини получали больше удовольствия от жизни, чем я сама. Я резала себе вены, прыгала с парашютом, все кругом казалось ничтожным и бессмысленным. Я искала в себе нечто глубокое, подлинное. Мне со своей энергией всегда было тесно находиться там, где я находилась, казалось, я в клетке. Попробовала все. Отсюда отчасти и моя страсть к татуировкам. Но вскоре после того, как я усыновила Мэддокса, сделала новую тату: «Мое дикое сердце было в клетке. Я открыла клетку. Я хочу, чтобы мои дети тоже были свободны. Я хочу, чтобы все люди были свободны».

— Шилох Нувель полгода тому назад — вы мне сами рассказывали — воображала себя одним из братьев, даже просила называть ее Джоном. Прошло это «мальчишество»?



— Ну в общем и целом. Хотя она по-прежнему предпочитает платьям и юбкам брюки и шорты, а кофточкам — обычные майки. В Париже в магазине игрушек Шилох попросила купить ей костюмы сразу двух рыцарей — полное облачение. И игрушечного крокодила. (Смеется.)

 

— Поскольку слухов избежать невозможно — ваш отец, например, в интервью сказал, что вы собираетесь переключить свое внимание на проблемы Ближнего Востока и, возможно, там же усыновите ребенка. Что скажете?



— На данном этапе вопрос так не стоит. Но в принципе мы с Брэдом не против. (Смеется.) Знаете, иногда бывает, что даже один ребенок требует такого внимания и усилий от родителей, что больше детей они не хотят. Это нормально, потому что родителям лучше знать, сколько у них должно быть детей. Я иногда смотрю на своих и не представляю себе, что рядом с ними может появиться кто-то еще. Но с другой стороны, когда-то я думала, что рожу Брэду только двоих деток — по одному каждому, чтобы поровну, по справедливости было. А в результате родила троих. Но пока что у нас ощущение полностью укомплектованного дома, знаете, как в покере бывает при удачной игре — full house!

 

 

Все права защищены © myparis 2009-2011 Tous droits réservés

тм