в янтарном забытьи

Исполняет: Boris Vetrov
Автор: Волошин Максимилиан
Музыка: Джузеппе Верди

 

Есть одна только вечная заповедь - жить. В красоте, в красоте несмотря ни на что.

 

О злых демонах (сказка от Максимилиана Волошина)

Макс Курцвель Дама в желтом платье 1899

Жил-был юноша, царский сын. У него был воспитатель, который, полагая, что все зло в мире от женщины, решил ему не показывать ни одной до его совершеннолетия. И вот в день его шестнадцатилетия воспитатель, взяв его за руку, повел его по залам дворца, где были собраны все чудеса мира. В одной зале — все драгоценные ткани, в другой — все оружие, в третьей — все музыкальные инструменты, в четвертой — все драгоценные ткани, в пятой, шестой  — и так до тридцатой — все изречения мудрецов в пергаментных свитках, а в тридцать первой — все редкостные растения и, наконец, в каком-то сотом зале — сидела женщина — “А это что?” — спросил царский сын своего воспитателя. “А это, — ответил воспитатель, — злые демоны, которые губят людей”.

 

Максимилиан Волошин (1877-1932) - поэт Серебряного века, удивительно разносторонний человек. Он был и художником, и писателем, и искусствоведом, а также любил сочинять притчи и сказки к тому или иному случаю жизни.  Любил розыгрыши, необычную философию и природу. Наткнувшись на картину Курцвеля "Дама в желтом платье", неожиданно вспомнила об этой вот притче-сказке Волошина: они как бы созданы друг для друга...

Мой любимый Серебряный век. М.Волошин


Луна восходит над заливом. 1926 г. Максимилиан Волошин


Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.

Авторские песни на стихи поэтов СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

 ЭТИ ПЕСНИ ПОКАЗАЛИСЬ МНЕ ИСКРЕННИМИ.

Автор их Ирина под ником DvoinoiBekar 

На стихи Волошина М. - Обманите меня

На стихи Гипписиус З.  - Стекло

РОССИЯ

"Серебряные россыпи"... Память уносит к истокам...




Изгнанники, скитальцы и поэты, —
Кто жаждал быть, но стать ничем не смог...
У птиц — гнездо, у зверя — темный лог,
А посох — нам и нищенства заветы.

Долг не свершен, не сдержаны обеты,
Не пройден путь, и жребий нас обрек
Мечтам всех троп, сомненьям всех дорог...
Расплескан мед и песни недопеты.

О, в срывах воль найти, познать себя
И, горький стыд смиренно возлюбя,
Припасть к земле, искать в пустыне воду,

К чужим шатрам идти просить свой хлеб,
Подобным стать бродячему рапсоду —
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп.

Максимилиан ВОЛОШИН, "Венок сонетов"

Не мог я до конца осмыслить этих строк ни в 16 лет, когда впервые прочёл "Венок сонетов", ни через 5 лет, выискивая у "серебряных", что бы положить на музыку для нашего студенческого ансамбля. Ещё не было циклов Тухманова, а мой цикл на Вознесенского "Дубовый лист виолончельный" председатель жюри Таривердиев украдёт только в 1975 году для Бесединой и Тараненко, которые получат за него через год премию Ленинского комсомола: 3-ю в стране по значимости и деньгам.
А потом была Пугачёва с сонетом Шекспира, который мы уже пробовали годом раньше на совсем другую музыку. Я упёрся в арийские гармонии, а основной наш "композитор" учился в Гнесинке по вокалу и требовал модного фальцетного пения, при том, что имел роскошный баритон. Сонет мы испоганили, но, слава Богу, поняли это сами, а Алла нас окончательно примирила. И вот тут я снова вспомнил про Волошина, которого горлопанил на музыку гимнов в порогах, когда в очередной раз стрингера звенели возмущенно от моей манеры прохождения чудовищных сливов с гребком там, где приличные люди табанят в четыре лопасти.
Вот там Волошин шёл прекрасно, а понимался - как будто писан был тут, в порогах. Не мог смутить ни посох, потому что это был призыв судьбы, ни обеты, которые предстояло сдержать: только жребий. Который звал к чужим истинам, чтобы прошедшие сквозь тебя, испытавшие твою волю и смирившие твою гордыню, слепящую тебя при свете дня и полярной ночи, открыли они для тебя новый мир, в котором первым актом твоего творения в нём было сотворение себя.
Не знаю уж, как удалось мне донести всё это, не расплескав и не утратив свежести первого впечатления, но Якушин пел этот гимн своим прекрасным баритоном, а когда вдруг взрывался вверх на целую октаву, то, поверьте, то был не фальцет: чистейшее меццо!
Я открыл мир Волошина друзьям моим, Якушин открыл в себе большого и серьёзного музыканта и только басист наш, безголосый виртуоз Юра, впервые пожалел, что не может хоть что-то пискнуть в микрофон. Микрофон и аппаратура у нас, собранная нашими руками студентов лучшего вуза страны в области электроники, позволяли любой бездарный писк превратить во вполне безобидный вокал, но Юра знал цену этому вокалу. Он мог покуражиться на рядовом выступлении, потому что действительно был виртуозом, и ему многое спускалось, но Волошина... Выходит, этот скептик, считавший совершенством в поэзии "Чижик-пыжик", тоже что-то в себе открыл. Как и я...

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН



 

 

Я люблю усталый шелест

Старых писем, дальних слов…

В них есть запах, в них есть прелесть

Умирающих цветов…

 

Я люблю узорный почерк – 

В них есть шорох трав сухих,

Быстрых букв знакомый очерк

Тихо шепчет грустный стих.

  

Мне так близко обаянье

Их усталой красоты…

Это дерева познанья

Облетевшие цветы.

 

... Нашим предкам...



 

"Нашим предкам, ведающим, и в голову не приходило ограничивать себя теми пятью чувствами, которыми цивилизаторы принуждают ограничиваться сейчас всем.
Познание возможно не только через книги, цивилизаторами контролируемые, но и непосредственно. В частности, воспринимая ведение от той, кто не обманет- матушки-земли. Земля неоднородна и неравномерна ещё и в том смысле, что в разных местах она делится с искателем разными областями знания. Отсюда, кстати сказать, и высокая русская культура скитания («аскет» и «искатель» слова однокоренные). Скитания - способ овладения высшим ведением. Слово Скит при переводах подменено по переходу буквы -т в -ф, получилось Скиф. Понимающий разумеет. Подобно тому, как на лице человеческом есть места тривиальные, но есть и глаза, и губы, так и по всему лицу Земли есть места особенные прощающие постижение ведения. Подобные особенные места ведающие предки соединяли дорогами для удобства ищущего. А на узле подобных дорог или неподалеку устраивали поселение. Так, сказать, естественную гостиницу для странствующих волхвов на посвящении. Место особо внятного непосредственного постижения может быть и при дороге, но бывает, оно находится в месте, для постоянного проживания совершенно непригодном. Что же надо было сделать ведающим, чтобы обратить внимание идущего или плывущего мимо на ладье или лодке искателя, что чрезвычайно важное место для постижения какого-либо знания находится здесь, но чуть в стороне от берега реки? Скажем, в лесу, чуть в глубине от берега? Правильно, надо установить некий знак, понятный начинающему волхву. Эти знаки назывались кумирами, что в переводе с древнерусского и означает: «указатель» (т. е. идол служил указателем с пояснениями?)
А ещё их называли валунами. В качестве валуна можно было использовать валун, поставить руны и назвать кумиром. И наоборот."

"Серебряные россыпи"...Дерзко!




ЖАР-ПТИЦА

То, что люди называли по наивности любовью,
То, чего они искали, мир не раз окрасив кровью,
Эту чудную Жар-Птицу я в руках своих держу,
Как поймать ее, я знаю, но другим не расскажу.

Что другие, что мне люди! Пусть они идут по краю,
Я за край взглянуть умею и свою бездонность знаю.
То, что в пропастях и безднах, мне известно навсегда,
Мне смеется там блаженство, где другим грозит беда.

День мой ярче дня земного, ночь моя не ночь людская,
Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая.
И меня поймут лишь души, что похожи на меня,
Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!

Константин БАЛЬМОНТ

Дерзко! А если вспомнить время, в которое это писано было и вовсе - вызывающе дерзко! "Королева играла в башне замка Шопена...," - гимн тех времён, от которого кокотки соловели пуще, чем с кокаину, а бледные юноши в воланах кружев с чёрными кругами вокруг глаз, нервно теребя лепестки розы, вторили: "Ананасы в шампанском - удивительно вкусно". Салоны, медиумы, свечи... "Я гений Игорь Северянин!"... Нет, не то, не то: манерно, вычурно - жизни нет, тлен... И вдруг эдакая жизнь - вот она, удержи попробуй: феерия духа и страсти, запредельный полёт мысли в бесконечность, к истокам! Такой, наверно, случается любовь богов: человек, познавший такую любовь, воистину становится богом!

"Серебряные россыпи"...О моих Ловозёрских тундрах


Мы заблудились в этом свете.

Мы в подземельях темных. Мы
Один к другому, точно дети,
Прижались робко в безднах тьмы.

По мертвым рекам всплески весел;
Орфей родную тень зовет.
И кто-то нас друг к другу бросил,
И кто-то снова оторвет...
Бессильна скорбь. Беззвучны крики.
Рука горит еще в руке.
И влажный камень вдалеке
Лепечет имя Эвридики.

Максимилиан ВОЛОШИН

 

FAINA RANEVSKAJA

"Серебряные россыпи"...Изгнанники, скитальцы и поэты




В нас тлеет боль внежизненных обид.
Томит печаль, и глухо точит пламя,
И всех скорбей развернутое знамя
В ветрах тоски уныло шелестит.

Но пусть огонь и жалит и язвит
Певучий дух, задушенный телами, —
Лаокоон, опутанный узлами
Горючих змей, напрягся... и молчит.

И никогда ни счастье этой боли,
Ни гордость уз, ни радости неволи,
Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы

Не отдадим за все забвенья Леты!
Грааль скорбей несем по миру мы —
Изгнанники, скитальцы и поэты!

Максимилиан ВОЛОШИН, "Венок сонетов"

Всегда ведал киммерийский затворник о том, что Грааль - знание. Скорбное знание о разъятии Творца, чтобы могли мы через это разъятие постигнуть мир, им сотворённый, и, собрав, соединив в душе своей всё прекрасное этого мира, вернуть его однажды Твастырю, соединившись с ним!
А пока несём мы в миру опутанную страстями бессмертную нашу душу, страдая и борясь, как Лаокоон, но не соглашаясь на забвение от боли и страдания в вечных снах Леты. Ибо эта скорбь и есть наше знание, наш Грааль, который несём мы к Его престолу для будущей жизни...