Меломори все записи автора Этот рассказ я тоже вытащила с сайта «Голоса Ехо». Почитайте,…может понравиться…

ГРУСТНАЯ СКАЗКА БЕЗ ХОРОШЕГО КОНЦА.
Сказка эта началась в ничем не примечательном городском дворике,
когда однажды там появился необыкновенный человек.
Никто не запомнил, как, откуда и в какой именно момент он оказался
во дворе. Одет он был в длинное темное пальто, светлые волосы
доставали до плеч, и ему то и дело приходилось откидывать их, чтоб не
мешали видеть. Удивительными были его глаза. Тоже светлые, непонятного
оттенка, они легко и весело, и вместе с тем загадочно и чуть тревожно
смотрели на окружающее и словно куда-то еще, в неведомую, таинственную
даль, и такая же легкая полуулыбка играла на его губах, вызывая два
противоречивых желания одновременно: жадно всмотреться в это смутно
знакомое будто лицо, и поскорее отвести взгляд, ни в коем случае не
задерживая его на этом пугающем непонятностью облике.
Но заметили это далеко не сразу. Появившись и не привлекая к
себе особого внимания, незнакомец подошел к детской песочнице и
остановился, глядя на детей. Дети вяло вертели в руках надоевших
трансформеров и Барби, пытались как-то играть, но получалось не очень.
Один мальчик поднял голову и вопросительно уставился на незнакомца.
Тот улыбнулся, присел на краешек скамьи возле песочницы и заговорил.
Ребятишки недоуменно и недовольно обернулись на его голос: чего
надо чужому дядьке? Но в следующую минуту яркие игрушки валялись
позабытые в песке, а скамью, на которой сидел незнакомец, и его самого
не стало видно из-за толпы обступивших его людей. Тут были и дети
из песочницы, и подростки, побросавшие свои велосипеды, и молодые
мамы, непрерывно качавшие коляски, и даже некоторые папы (!), оставив
газеты и книги, смущенно-снисходительно поглядывая сверху вниз на
детвору, пристроились поблизости, чтобы лучше слышать, что говорит
незнакомец.
Он говорил о себе. О другом Мире, который стал его настоящим
добрым домом. О своих друзьях и врагах. Это была удивительная повесть
о злых колдунах и добрых волшебниках. О дружбе и любви. О холоде
одиночества и горечи расставания. О мучительных сомнениях и твердой
решимости. Слушатели то замирали от ужаса, то валились на песок и
друг на друга от неудержимого хохота, грустили от кажущейся
безысходности и вновь оживали от растущей уверенности: все желаемое
сбудется рано или поздно, так или иначе.
Дети, затаив дыхание, следили за похождениями героев с причудливыми
именами. У взрослых слова незнакомца будили былую надежду на чудо, и
они оглядывались вокруг с таким чувством, будто кто-то вернул им
похищенную невесть кем часть их души, и мир представал теперь блистающий
яркими красками и тящий в себе бездну тайн и сокровищ, и в этом они
чувствовали себя едиными с детьми и также замирали, боясь пропустить
хоть слово.
Незнакомец замолчал и легко поднялся со скамьи.
- Кто вы?
- Откуда вы?
- Где живете?
- Как вас зовут?
- Куда идете?
- Это правда было, или вы все придумали?
- А вы к нам еще придете?
Вопросы сыпались, как горох из прохудившегося мешка. Но незнакомец
только молча улыбался - сразу всем, но так, что каждому казалось,
будто улыбка предназначена только ему одному. Наконец, стало более
менее тихо.
- Я приду, наверное, - произнес незнакомец. - Когда - не знаю.
Не люблю обещать. А звать меня можете, - глаза его лукаво блеснули. -
просто М.
Больше он ничего не сказал. И исчез. Скорее всего, он просто
ушел, но момент его ухода почему-то никто не заметил. Отвлеклись,
заговорили. А когда вспомнили про М, его уже нигде не было видно.
Все повздыхали и вернулись к своим прерванным делам. Но теперь их
уже не получалось делать как прежде. Мысли и образы, разбуженные
незнакомцем, и он сам, не давали так просто о себе забыть или хотя бы
отложить в темный уголок памяти до будущего употребления.
Спустя несколько недель, он появился снова. И все повторилось.
Только слушателей в этот раз было побольше: весть о чудесном
рассказчике быстро разнеслась по окрестностям, ближним и дальним.
Когда М появился и исчез в третий раз, никто уже не сомневался,
что он придет еще и еще. К нему привыкли. К его загадочности, к тому,
что никто ничего о нем не знает, к его туманным порой, но неизменно
чарующим поэзией высказываниям, к его веселым и добрым шуткам.
Конечно, не все бежали его слушать. Некоторые оставались
равнодушными, другие откровенно заявляли, что все это чепуха, хоть
и занятно иногда слова складывает мужик. На таких смотрели кто с
пониманием, кто с сожалением, просто не замечали порой.
А дети были счастливы. Они давным давно забыли о прежних играх.
Игра теперь была одна, увлекательная и захватывающая полностью все
"игровое" время, и не только. М открыл детям чудесный Мир, и они с
восторгом там поселились. Каждый назвал себя именем полюбившегося
героя из рассказов М. Некоторые выдумали себе другие имена, похожие
и непохожие на те, из Мира. Игра из песочницы стремительно перенеслась
в повседневную жизнь, расцветила скучные будни, вдохнула новый смысл
в опостылевшую обыденность. И оказалось, что благородные (и не очень)
герои М ходят в садик или школу, получают пятерки и двойки, дерутся,
безобразничают, помогают маме по дому и дерзят учительнице. А еще
сочиняют стихи, песни, и рассказывают друг другу и всем желающим
истории, совсем как М.
Зараженные детским восторгом, к ним присоединились старшие братья
и сестры и даже некоторые (о чудо!) родители.
Разумеется, М был в курсе. Прежде чем окончательно обзавестись
вторыми именами и самозабвенно отдасться игре, у него попросили
разрешения. Он только пожал плечами, от души посмеялся, узнав, как
тезка одного его храброго друга испугался до слез добрейшего
соседского терьера, посочувствовал тезке мудреца, за полученную
двойку, а с тезкой злодея дружески поздоровался за руку и прикурил от
его зажигалки
Все кончается. Вот и М, закончив рассказывать очередную свою
историю, странную, непохожую на остальные, но столь же увлекательную,
не встал сразу, как это обычно бывало, а остался молча сидеть на
"скамейке М", как ее прозвали во дворе, щурясь, смотрел куда-то
поверх голов обступивших его людей. Все притихли и чего-то ждали.
Не продолжения истории - его явно не было.
Наконец, М оторвался от созерцания далей, недоступных простому
глазу, взгляд его снова обратился к ним - с нетерпением и страхом
ждущих его слов. "Последних", - думалось всем отчего-то.
- Вот и все, - сказал он и встал. Запахнул плотнее пальто, откинул
назад волосы, которые отросли уже до середины его лопаток. - Наверное,
я теперь долго не приду. Может быть, никогда, - он улыбнулся. - Но
загадывать не буду. И обещать ничего не буду. А вам спасибо. И
счастливо всем. Пока.
И он ушел по-своему, быстро и незаметно, не дожидаясь вздохов,
слез, просьб так внезапно осиротевших слушателей.
М ушел. Но осталась скамейка, на которой он всегда сидел. И
магнитофонные кассеты с записями его историй. И память о нем. И
надежда, что он когда-нибудь вернется.
Жизнь продолжалась. И игра тоже. Ее участники сжились с новыми
именами, а старые годились теперь лишь для паспортов да дневников,
работы да школы.
Им вовсе не хотелось выстругать себе деревянные мечи и играть
в бесконечные бои, как некоторые их знакомые, тоже увлеченные
чьими-то историями, но совсем другими.
Нет, они просто жили. Ходили друг к другу в гости, вспоминали М,
слушали записи его историй, сочиняли свои и рассказывали их, сидя
на его скамейке.
Потом возле этой скамейки поставили еще несколько, обнесли
все это стенами и накрыли крышей. И повесили у входа (двери там,
естественно, никакой не было) вывеску: "Добро пожаловать в гости
к М и любящим его и его истории".
Эта беседка стала излюбленным местом встреч "Эмовцев",
"скамейцев", "беседников" - как только они себя не называли...
Обсуждали там, конечно, не только М, но общим было одно: все о нем
знали, любили его и помнили.
Разные люди приходили в беседку, по-разному себя вели. Но в
общем-то, одинаково: как гости, попавшие в незнакомый дом, сначала
присматриваются к жителям, порядкам. А потом уж решают, стоит ли
оставаться или лучше пройти мимо, не вмешиваясь в другую, не
подходящую тебе жизнь. И встречали их также: с настороженной
доброжелательностью, как гостей, которых видишь впервые. Те же, кто
оставались, очень скоро становились своими. И потом уже мало кто
помнил как и когда они появились.
Самое чудесное было то, что М все время чувствовался где-то рядом.
С ним даже кое-кто общался. И он был в курсе всех дел Беседки.
В то же время незримое его присутстве смущало. Ведь ох как часто
обитатели Беседки вели себя, мягко говоря, не совсем хорошо. Пачкались,
двойки хватали, болтали о всякой ерунде. Даже дрались бывало.
Однажды М вдруг заглянул в Беседку. Что тут началось! То ли гроза
была тогда, то ли просто день такой неудачный. А только то и дело или
крыша сваливалась, или стены качались, или скамейки переворачивались.
Вдобавок парочка хулиганов залезла. И коренные обитатели Беседки тут
же этим хулиганством заразились.
Кончилось тем, что М ушел, и опять его уход оказался незамеченным,
и все почувствовали себя куда более осиротевшими, чем в прошлый раз.
Но вскоре снова все наладилось, и жизнь потекла прежним чередом.
Затишье, говорят, предвещает бурю.
В один прекрасный (а вернее несчастный день) в беседку
протиснулась толстая, но подчеркнуто элегантно одетая, Тетенька. Увы,
ей никто даже не успел улыбнуться. Она немедленно велела всем встать и
освободить для нее центральную скамейку. С благоговением, но
основательно усевшись на ней, Тетенька придирчиво оглядела притихших
хозяев и, видно, осталась не совсем довольна осмотром.
С презрительной и ехидной усмешкой она сообщила, что таким
отвратительным детям не место в беседке, носящей имя М. Разве могут
сочинять стихи и истории, говорить об М, вообще касаться его светлого
имени и подходить к Беседке дети, которые безобразно себя ведут,
деруться, получают двойки, не слушаются родителей? А посмотрите на их
руки! Земля! А на лица? Да это же обезьяны какие-то! А в тетрадки их
заглянуть? Тут у Тетеньки аж дух занялся от негодования: ошибка на
ошибке! И куда вы такие полезли, а? Двоечники неумытые! И не стыдно
вам М позорить?!
Поругалась тетенька и ушла. "Не хочу, - говорит. - видеть вас,
такие-растакие! Писать в начале грамотно научитесь и умойтесь!"
Обитатели беседки выслушали все молча. Потом стали роптать. Не
все, правда. Кое-кто, устыдившись, сбегал домой, умылся, причесался,
даже пару правил из руского языка вспомнил. А потом вернулись. Друзей
увещевать стали: что поделать, права тетка в чем-то.
Взрослые призадумались. Потом кто плечом пожал, кто рукой махнул:
живите как хотите, а не нравимся мы ей, - так больше не придет.
Куда там!
Только поуспокоились все, а Тетенька опять тут как тут, да не
одна. На этот раз молчать не стали: все выложили, что на душе
накипело. Тетенька только усмехается: неграмотные вы неумойки, да и
все. А вторая, та вообще визжит: "Они еще имена себе чужие присвоили,
так их растак!" Родители за чад своих вступиться попытались: нол,
оставьте детей, пусть играют. Что вам, жалко? Вы в другом квартале
живете, охота сюда ходить ругаться? Постройте свою беседку, коли на то
пошло.
Не слышат тетки, еще пуще визжат. На визг да на ругань и другие
прибежали. Кто поругать, кто заступиться, а кто просто поглазеть.
Дядька с ремнем пришел, первой Тетеньки муж. "Это кто тут женщину
оскорбляет?!" - И давай махаться во все стороны. "Ща, - говорит, -
сопли-слюни поутираю!"
Не до историй стало. Не до стихов и тихих воспоминаний.
А Беседка эта была такая, что все, что в ней творится - где угодно
услышать можно. И М услышал. И появился. Но уже не так неожиданно, как
раньше. О его приходе узнали за несколько дней.
Беседку, как смогли, вычистили. Проверили, чтоб ничто не рушилось.
Защиту от хулиганов случайных выставили. И стали ждать. Часы, минуты...
Не верилось, что он придет. Слишком это было бы хорошо!
Но он пришел. Улыбнулся, как обычно, всем и каждому. Погладил по
головке тех, кто этого хотел. Посоветовал не обращать внимания на
Тетек, Дядек и хулиганов с ремнями и громкими голосами. А последним
прямо высказал, что он о них думает.
Теперь все успели попрощаться с ним, когда он собрался покинуть
Беседку. Прощались опять надолго, может быть, навсегда. Но - вот диво!
Никто не чувствовал себя обделенным, обиженным, осиротевшим. Все
разошлись счастливые и умиротворенные. Казалось, отныне все
расставлено по местам. В Беседке больше не будет безобразных ссор
и драк, и они постараются почаще мыть руки и заглядывать в учебники.
А Тетенька и Дяденька, узнав нелестное мнение М, которого они так
уважают, поутихнут, и, глядишь, на самом деле оставят Беседку и ее
обитателей в покое.
Как бы ни так!
На следующий же день Тетенька опять сидела в Беседке и ядовито
"делилась" своими наблюдениями о прошедшей встрече, вынесенных ею со
слов присутствовавшего там мужа. А Дяденька стоял рядом и потряхивал
ремнем: ну-ка, сунься!
Совались. Получали пряжкой по лицу и опять совались. Другие тихо
плакали. Третьи пытались что-то объяснять, но их не слушали. Четвертые
пытались успокоить всех и призвать к игнорированию - тщетно. С ними
не спорили, но и согласиться до конца не могли.
Ругатели, отряхнув безупречные костюмы и поправив тщательно
уложенные прически, победно удалились, в очередной раз пообещав больше
не возвращаться.
А Беседка осталась, насквозь пропитанная запахом их одеколонов и
лака для волос, их визгливыми, ехидными голосами, их злобой и
раздражением. И трудно, почти невозможно было здесь говорить о чем
другом, кроме как изливать боль и горечь на непонятно чего требующих
и зачем возвращающихся все время недоброжелателей. Пусть ЭТО слышат -
может, на пользу пойдет? В конце-то концов?!
Страшно теперь некоторым говорить о сокровенном. И не только о
сокровенном, а просто - о своем, не касающемся конфликта. Услышит
Тетенька, ведь не замедлит влезть с вечным: "ты почему так неграмотно
выражаешься, а?! А ну, покажи руки!" И драться бесполезно, и плакать.
И взрослые руками разводят. Даже М бессилен что-либо сделать - он
для них теперь не авторитет.
Так что ж? Покинуть навсегда гостеприимную и бывшую такой уютной
Беседку? Или есть другой выход? Пока герои сказки его ищут. Значит,
еще не конец. И Беседка не опустела. А где, по-вашему, ведутся
обсуждения? Вот именно! В нашей Беседке. Добро пожаловать! :)

Лана.
Новосибирск, 3.10.98
З.Ы. Хе-хе…чем-то эта Скамейка напоминает мне наше сообщество. Не находите? Только у нас нет противных Тетенек. А может еще все впереди? И появится какая-нибудь гадина? Будем надеяться, что нет…


Меломори