butikovanv все записи автора

Мы стоим в лесу, под молодыми дубами. В небе над нами кружит украинский коптер. Утром прошёл дождь, мокрые дубовые листья под ногами заполняют лес запахом уюта и свежести. Слышится выстрел: коптер пытаются сбить. Галина Ивановна — маленькая женщина, глава приграничного села Муром Белгородской области — поднимает палец. Мы затихаем. Она слушает. Он жужжит. То, что коптер жужжит, слышим только я и она. Остальные (с нами несколько мужчин) не слышат.

— Выключайте интернет, — говорит она. — Они могут засечь скопление телефонов.

Коптеры летают сейчас над Муромом, и все передвижения в нём — как на ладони. Ждём.

— А почему вы не уедете из села? — спрашиваю Галину, переводя телефон в авиарежим.

— Это ж моё село, — удивляется она. — Как я могу оставить детей, стариков, а свою тушку спасти? Как я могу так себя подвести?

— Но ведь жителей отселяют, а они не хотят уезжать. Это их выбор, — говорю я.

— Ну вы поймите… — с мукой говорит она. — Ну предам я их, предам себя, уеду, там никто не будет знать, что я предатель. А как жить с собой? И вообще, я офицер.

Галина — бывший сельский участковый. Её отец — ветеран Чечни. Она слушает небо. Звучат ещё выстрелы. В этот день нам не удаётся попасть в Муром.

На день следующий мы сидим под дождём километрах в пяти от въезда в село. Галина рассказывает, как в феврале через него шли наши колонны на Украину и жители не сговариваясь начали готовить еду для солдат.

— Это был день сурка, — говорит она. — Мы вставали в шесть и готовили. Заканчивали в десять, и я просто вечером падала на кровать. А потом продукты у нас начали заканчиваться. Кто-то нам позвонил: «Есть мешок картошки. Приезжайте». Мы поехали. И тогда впервые пошли с украинской стороны наши раненые. За ними наш житель Дима поехал. И вот я смотрю — стоит его машина, дверь открыта. Присматриваюсь — в багажнике лежит парень, он ранен в живот и вот так торчат носилки. Второй в машине — у него перебитая нога смотрит в другую сторону. Я хоть и в полиции работала, но такого ещё не видела. Подъезжаем к ФАПу, а у нас медик — девочка молоденькая совсем. Она раненых увидела — у неё в глазах паника.

Галине показалось, что с момента приезда к пункту прошёл час, но теперь она думает, что минуты три. Быстро подъехали её муж, её зам. Под обстрелом к ФАПу повалили жители. Кто-то резал бинты, кто-то обрабатывал раны. Молодая медик командовала. Муж и зам держали капельницы. В какой-то момент подошла всегда тихая, неприметная женщина — школьная учительница. Она встала близко к раненному в живот. Из его живота торчали кишки. «Уведите её! — крикнули мужчины. — Она сейчас сознание потеряет!» «Не трогайте! — сказала та. — Я тут буду стоять!»

— Она не плакала, нет, — говорит Галина. — Она стояла и молилась. И медик Лена только поднимет глаза (а в них паника), встретится взглядом с учительницей — и дальше работает. Опять запаникует — глаза поднимет, встретится взглядом и работает. Потом приехала скорая.

Когда раненых забрали, жители села сели на лавки. А ФАП на храм смотрит. Храм каменный, старинный. Сидят, молчат. А учительница говорит: «Выстоит Муром. В Великую Отечественную выстоял — и сейчас выстоит».

— В Муроме же три года немцы сидели, — говорит Галина. — Храм — самая высокая точка. На колокольне сидели немецкие снайперы. Один выцарапал там своё имя. Мы его замазываем, но оно каждый год всё равно проступает.

— Как его звали? — спрашиваю я.

— Хайнц, — с отвращением произносит она.
Авторский канал Марины Ахмедовой
Член Совета по правам человека при президенте РФ, автор журнала «Эксперт».