Ptisa_Lucy все записи автора
Автор Игорь Маранин brombenzol,


Глава 9. Одной тайной становится меньше



Жизнь приучила Муссу быть осторожной. За её спиной не было клана, не было семьи и уже десять лет не было Тора. Госпожа Фонбора, руководитель влиятельной исследовательской лаборатории, постоянный член университетского совета, любимый студентами преподаватель и желанный автор научных журналов была дерзкой одиночкой, пробившейся наверх. В любой момент те, кто определял политику Муссона или Бриза могли счесть её угрозой своим планам или ресурсом для их исполнения. Поэтому она умела казаться не тем, кем была, и скрывать истинную силу. Даже покойный профессор Блез не представлял возможностей ученицы. За безобидными фокусами, вроде тех, что она показывала в тюрьме, Мусса скрывала настоящий дар – вызревшую, хорошо тренированную, уверенную мощь ментального воздействия на людей. Лучшим способом её маскировки был гипноз. Гипнотизер – это звучит солидно, миролюбиво и относительно безопасно. Способность загипнотизировать вызывает уважение, но не страх. И всё равно её персона, как убедилась Мусса, привлекает пристальное внимание Тайной Канцелярии. В присутствии Беренгара требовалось быть очень осторожной, спрятать за цирковым шоу и отвлекающими жестами фокусника настоящее движение рук.
Мирея де ла Муссона перевезли из тюрьмы в лабораторию Фонборы на следующее утро. Циклонец вёл себя буйно: метался по комнате, стучал в двери и стены, кидался на решётки и успокоился, лишь когда выбился из сил. Потребовалось ещё трое суток, чтобы травы, которыми его поили, успокоили пациента. К появлению Муссы на сцене были подготовлены пышные декорации: задёрнутое шторами окно, две больших свечи, стол с маятником и кресла, одно из которых нависало над другим. Готовясь к разговору, Мусса решительно пресекла настойчивую попытку агента Беренгара присутствовать рядом.
– Вы будете всё слышать, – уверила она. – Но мне нужно загипнотизировать пациента, а если его воля кем-то подавлена, ваше присутствие будет сильным раздражающим фактором.
– Как это возможно? – не скрывал раздражения Беренгар. – Я пока ещё не умею слышать через стены.
– В соседнем помещении есть слуховое окно.
– А маятник зачем? Это что, обычный гипноз?
– Я же не шарлатан, – пожала плечами Мусса. – Как я буду разговаривать с ним без гипноза?

Беренгар пробурчал что-то неразборчивое и отправился с Амбрусом в соседнюю комнату. Ни свечи, ни маятник, ни полумрак Фонборе не требовались. Но для единственного зрителя она исполнила пьесу от и до, сопроводив зажигание свечей и усаживание пациента в кресло долгим успокаивающим монологом. “Ваше сердце бьётся спокойно, – произносила она нараспев. – Ваше тело расслаблено. Вы чувствуете себя свободным и счастливым. Вы стоите на корабле, палуба покачивается под ногами и тёплый южный ветер овевает ваше лицо. Сейчас вы расскажите мне всё, что знаете и ответите на все мои вопросы”.
Она вошла в чужое сознание рывком, также резко, как втыкала пациентам иглу для взятия крови. Для Муссы это было похоже на взлёт аэростата: оттолкнуться от себя, как от земли, сбросить балласт и частью сознания оказаться вне тела, паря над освещённым свечами столом. В этом прямоугольнике, на оструганных рубанком досках столешницы, она приготовилась увидеть картины, сотканные из ответов Мирея де ла Муссона. А притихшему за стеной агенту Беренагру хотела оставить только слова. Едва сестра Тора осознала себя в двух местах сразу, как почувствовала присутствие чужой воли. Она прислушалась к ощущениям, зачерпнула ладошкой свет и поднесла к лицу. Там, в реале, она совершила похожий жест – поднесла ладонь к лицу. В тот же момент что-то сильное, чужое, наотмашь ударило Муссу, и её голова мотнулась в сторону. В соседней комнате Беренгар с тревогой посмотрел на стоявшего рядом Амбруса, но тот лишь пожал плечами. Он сам не понимал, что делает его начальница.
Мысль летит быстрее света звёзд: через мгновение Фонбора смяла чужую волю, загнала её в дальний уголок сознания пациента и заблокировала там. Маятник продолжал раскачиваться из стороны в сторону: влево-вправо, влево-вправо. Глядя на него, циклонец обмяк: со стороны это выглядело как установление гипноза. Но Беренгар не был глуп и понял чуть больше, чем хотела показать ему Мусса. Фонбора тем временем начала задавать вопросы.
– Назови свое имя, – голос её был мягок и участлив.
– Мирей де Циклон, – с готовностью отозвался пациент.
– Ты помнишь, как улетал за Барьер?
– Да, я хорошо помню тот день.
Амбрус и Беренгар слышали только слова, но взору Муссы открылась живая картинка воспоминаний, привязанная к словам прочной нитью ассоциаций. На светлой древесине столешницы отразилась большая поляна со множеством людей, задравших головы – видимо, это был взгляд, брошенный циклонцем с высоты на провожающих экспедицию.
– На каком корабле ты летел?
– На “Стойком, под рукой дона Сирокко, госпожа.
Лицо Терзо дона Сирокко промелькнуло в прямоугольнике света – капитан был чем-то расстроен.
– Ты летел вместе с Тором Фонборой?
– Да, в одной команде.
Сердце Муссы дрогнуло: она увидела брата глазами циклонца. Тор что-то громко кричал, а за бортом воздушного корабля поднимался смерч – столь огромный, что охватить его человеческий взгляд был не в силах. Смерч карабкался ввысь, неся огромные массы воды – казалось, само море поднимается вслед за дирижаблем, не желая отпускать добычу.
– Вы миновали Барьер благополучно?
– Нет, госпожа. Мы драпали от смерча, стараясь забраться Матушке на закорки, но он дотянулся и разметал корабли – больше мы другие экипажи не видели.
Сердце Фонборы снова сжалось в предчувствии беды: на другом корабле летел Цик.
– Но они могли выжить?
– Мы выжили, хвала океану, могли и они.
Сквозь струи дождя, стекающие по окнам гондолы, остров был едва виден, и это был единственный кусок земли, плававший поблизости в океане. Команда Терзо дона Сирокко перевалила-таки на своем воздушном корабле через Барьер, но какой ценой! Скорость ветра достигала сорока миль в час, и резкие порывы его вызывали сильную боковую качку. Дирижабль болтало из стороны в стороны, и вскоре через клапаны стал уходить газ. Разразилась жуткая гроза, небо расчертили молнии – казалось, ещё мгновенье и одна из них навсегда покончит со смельчаками, осмелившимися забраться так высоко в небо. От раскатов грома Терзо и два его помощника, находившихся в рубке, почти оглохли, лишь Тор стоял каменным истуканом, удерживая руль. Понадобилось несколько часов, прежде чем они продавили коридор над Барьером и покинули грозовой фронт. Ветер немного утих, но неожиданный разрыв газового баллона резко опустил нос корабля. Водород из поврежденного баллона перетёк в хвостовую часть, и лёгкий газ задрал хвост воздушного судна вверх. Тор и Терзо, навалившись на руль высоты, с огромным трудом выровняли машину. Крен по-прежнему был велик, и дирижабль шёл, каждую секунду грозя завалиться носом в пике. Утечка газа составила уже весьма приличную величину, а клапаны всё продолжали самопроизвольно открываться.
– Балласт! – прокричал Терзо Тору. – Сбрасывай носовой балласт!
– Руль удержишь? – спросил Фонбора и, дождавшись кивка, бросился выкидывать носовой балласт за борт. Жилы на шее дона Сирокко вздулись от напряжения, лицо стало красным, но он не дрогнул. Вскоре почти весь балласт был израсходован. Мирей де Циклон подтащил к люку последний мешок, отправил его вниз, в теперь уже южные воды океана и, разогнувшись, увидел сквозь струи дождя на окне гондолы большой остров.
– Земля! – заорал он, приплясывая. – Земля!!

Лицо Муссы оставалось бесстрастным, но внутри её всё бушевало от эмоций, она только что пережила и смерч, и шторм, и грозу, и невероятно жёсткую посадку.
– Итак, вы сели на остров. Все остались живы? – продолжила она допрос.
– Погиб один из механиков, я не помню его имени – выбросило при посадке на камни. Многие были ранены.
– Тор и дон Сирокко?
– Они не пострадали.
– Вы не связывались с другими экипажами?
– Однажды Тору Фонбора удалось связаться с братом, и тот рассказал, что их судно разбилось о скалы, а в живых осталось пять человек. Больше вестей не было.
– Что было дальше?
– Мы грохнулись с неба и угодили точно между скал. Можно сказать, повезло! Чужая земля взяла с нас в уплату за спасение всего одну жизнь.

– Крепите корабль! – орал дон Сирокко, поднимая команду. – Вставайте! Вяжите к дереву, иначе унесет!
Де Мирей несколько раз моргнул, приходя в себя: он лежал на спине и над ним плыли обрывки рваных туч. Казалось, ветер порвал их в клочья прежде, чем успокоился. Циклонец сел, осматривая себя, и убедившись, что цел, воздал хвалу мёртвым предкам, что таскают по морскому дну якоря на шее и отвлекают морских чудовищ от настоящей добычи – своих потомков-мореходов. Рядом с Миреем лежал, не шевелясь, механик – голова его была разбита о камни.
– Тащите канаты! – продолжал кричать капитан.
Циклонец оглянулся: высокое дерево, к которому вязали судно, напоминало клубок змей: десяток его стволов переплелись в единое целое. Мирей встал и, пошатываясь, направился помогать товарищам. Через пару минут, когда они с Тором завязывали очередной натянутый канат торнадским узлом, он услышал громкие выкрики товарищей:
– Туземцы!
– Люди!
– Островитяне!
Сразу несколько человек кричали, вытянув руки в сторону холма, на вершине которого показалось десятка два человеческих фигурок.
– Взять оружие! – неожиданно взял на себя командование Тор.
Десять лет спустя, силою своего дара увидев его изображение на дощатой столешнице, Мусса Фонбора поняла: её брат почувствовал опасность. Маятник на столе затих, его стрела остановилась точно посередине, указывая в потолок. Мусса посмотрела на Мирея: тот выбился из сил, простуженные связки подводили его и голос отчаянно сипел. Худые длинные пальцы циклонец сцепил с такой силой, что они побелели от напряжения, а по щеке катились параллельными линиями две капельки пота.
– На сегодня сеанс окончен! – объявила она.

Пуговица на воротнике Беренгара была застёгнута, воротничек привычно давил шею, но агент был недоволен: он хотел продолжения.
– Ни в коем случае! – заявила Мусса. – Мы можем загнать лошадь, не доехав до города. Контакт установлен и пациенту необходим отдых. Завтра я позволю вам самому задавать вопросы.
– Составьте до завтра полный отчет, – сдался Беренгар. – Я дополню им свой. Только не пишите от руки – напечатайте на пишущей машинке!
– У меня нет пишущей машинки, – сообщила Фонбора. – Я отдаю статьи машинистке в университетском журнале, она и печатает. Но вы ведь не захотите посвящать её в наши дела? Придётся вам самому разбирать мой почерк. Не волнуйтесь, я пишу разборчиво.
Беренгар расстегнул пуговицу на воротнике.
Проводив его, Мусса действительно занялась отчетом и провозилась с ним до позднего вечера. Все сотрудники давно разошлись, даже верный Амбрус отпросился сегодня пораньше. Впрочем, после неудачного приглашения на свидание, он ходил сам не свой и стеснялся попадаться Фонборе лишний раз на глаза. Оставшись одна, Мусса отложила бумаги в сторону, встала из-за стола и отправилась в палату Мирея де Циклона поговорить с ним без свидетелей. Она хотела знать правду прежде Тайной канцелярии, и если эта правда окажется неудобной, то вместо Тайной канцелярии

https://author.today/work/294123
Глава 1. Мусса не хочет идти в тюрьму
Глава 2. Пять дней тому назадГлава 5. Агент Тайной канцелярии
Глава 3. Пациент приходит в себя
Глава 4. Вторая тюрьма Южного порта
Глава 5. Агент Тайной канцелярии
Глава 6. Шифр Химоты
Глава 7. Вести из-за Барьера
Глава 8. Человек, которого не видно

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ