Ассель (то_что_горит) все записи автора Трудно верить - всё происходит на самом деле.
Трудно жить в том же доме,
расхаживать в том же теле
(впрочем, тело оставьте, пожалуйста).
Столбик ртутный
заполняет стеклянную колбу до верха.
Трудно -

объяснить хоть кому-то, что это не ты,
не нужно
(если б то, что внутри, могли прочитать снаружи!)
Рвутся самые прочные связи, стальные нити.
Повторять: вы ошиблись номером.
Не звоните.

Это просто случайно рассыпался паззл, задетый
невозможно красивой рукой.
Это просто, это -
два примера на вычитание и сложение.
Это просто начало
истории с продолжением.

© Екатерина Михайлова
источник

то_что_горит

Ассель (то_что_горит) все записи автора Вынь из ладони ногти, ослабь нажим,
встань наконец уверенно
в полный рост.
Ничего-ничего, это просто другой режим;
сердце твоё работает на износ.
Нет, не гадать,
вместе вы или врозь;
выдох и вдох, и тут же идти к нему -
как, разбивая лоб, на нерест идёт лосось,
как идут апостолы - к Самому,
берегом ли, водой, по траве, золе,
как водолаз, - не касаясь ногами дна.
Так уходит корабль к иной земле -
даже не зная ещё, какова она,
есть ли - она…
По самой прямой из трасс.
Губ его память - в висках, у корней волос.
Он тебя ждёт.
Никому тебя не отдаст.
Сердце твоё работает
на износ.

© Екатерина Михайлова
источник

то_что_горит

Ассель (то_что_горит) все записи автора Он ни с кем, ни за что, ни разу не вёл торги, –
Он был ангел.
Он был хранитель.
Он был – другим.
Не случалось ни до, ни после таких встречать;
Как никто, он умел говорить –
и умел молчать.

Он читал по глазам –
и нежность, и страх, и ложь,
От моих изысканий его не бросало в дрожь, –
Он был ангел, –
но он ценил разбитной азарт;
Осуждал? –
разве только за вежливость,
пыль в глаза.

Как бы ни был несдержан, невыдержан и раним, -
Он был ангел.
Он был хранитель.
И он – хранил.
Даже после смертельной обиды он ждал звонка –
«У тебя всё в порядке?
Тогда меня нет.
Пока».

Он стоял где-то слева.
Везде – и теперь, и впредь...
Он был ангел.
Он – был,
И глупо о нём жалеть;
Ведь другие таких не видели – днём с огнём…
И не надо бы всуе, –
но я говорю
о нём.

© Екатерина Михайлова
источник

то_что_горит

Ассель (то_что_горит) все записи автора «Не пила воды, не поела хлеба, -
всё-то бродишь тенью, глядишь на небо.
Медяки не падают с высоты!
Отчего, упрямая, смотришь мимо?
Кто, скажи, красавица, твой любимый,
о котором песни слагаешь ты?»

«Верьте, люди добрые, иль не верьте,
мой любимый – юго-восточный ветер;
от него вам – смута и кутерьма.
Он танцует в зыбком песке Аравии,
мой любимый зноен и своенравен;
где для вас – свобода, ему – тюрьма».

«Ни к чему одной-то бродить невесте!
Что же вы с любезным твоим не вместе?
Показала б людям, вела бы в свет…
Может, ты сама его сочинила, -
даром ли стоят у тебя чернила;
может быть, его и на свете нет?»

«Мой любимый любит простор широкий;
нарекли однажды его – Сирокко,
только не является он на зов.
Милые, простите, но он – не прочие, –
он всегда приходит, когда захочет;
а не впустишь – выломает засов».

«Что же ни ответа и ни привета?
Ни к чему быть деве – невестой ветра;
прилетит – исчезнет, ну что за муж?
Не построит дом, - ладно б не разрушил…»

«Я ему свою отдала бы душу,
даром что она не нужна ему.

Просто тем, кто встретился с ним однажды,
ветер южный дарит такую жажду,
что не утолить - ни водой в горсти,
ни постелью мягкой, ни словом лестным, -
только песни, милые, только песни
могут сердце, сердце моё спасти».

© Екатерина Михайлова
источник

то_что_горит

Unique_Jewelry (то_что_горит) все записи автора И, когда он вконец уставал от чужих тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных обязательств –
он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.

Когда он вконец уставал от мирской возни –
он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые были с ним,
двух женщин,
каждая из которых была ему половиной.

***

У одной были тёплые руки и преданные глаза,
у той, что вечно случались рядом,
если от беды он на волосок.
А другая – стройная как лоза и гибкая как гюрза –
ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.

С первой – целую ночь пил чай, говорил взапой,
не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей.
А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.

Одна была вся – его боль, его детский страх,
он бы мог убить её, если бы был смелей;
но являлась другая - верная, любящая сестра, –
и он снова дышал, и они подолгу бродили навеселе.

На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил -
только другая и знала, как он после бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, -
но одна его погубила, а другая его спасла.

***

Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые были с ним, -
двух женщин,
которые на самом деле были одной.

(с) kaitana
источник