ДВЕ ПЬЕСЫ: для миссис КЕМПБЕЛЛ и о миссис КЕМПБЕЛЛ



СТЕЛЛА КЕМПБЕЛЛ или миссис ПАТРИК КЕМПБЕЛЛ

В 1926 г.Нобелевская премия была вручена Шоу «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». Как сказал член Шведской академии Пер Хальстрем, «Шоу – автор пьес стал одним из наиболее ярких драматургов наших дней, а Шоу – автор предисловий к пьесам может считаться Вольтером нашего времени». Будучи принципиальным противником всевозможных премий, Шоу на церемонию награждения не приехал, и премию вместо него вручили Артуру Даффу, послу Великобритании в Швеции. На причитающиеся лауреату деньги Ш. учредил англо-шведский литературный фонд для переводчиков, в особенности переводчиков Стриндберга.

Джордж Бернард Шоу родился в 1856 году. Он написал более 50 пьес, из которых на русской сцене шли «Пигмалион», «Трущобы», «Профессия миссис Уоррен», «Ученик дьявола», «Дом, где разбиваются сердца» и другие. «Великий шутник» — часто называли Шоу за его острый ум и искрометный юмор.

Шоу рассказывал, что, когда он был уже достаточно стар, он безоглядно влюбился в мисс Кемпбел — прекрасную, непостижимую женщину-миф. «Она была великой чародейкой и среди прочих околдовала и меня», — говорил Шоу. Кемпбел же в шутку называла его «милым лжецом». Эта история сохранилась в трогательной переписке, длившейся почти сорок лет.


После смерти Стеллы Патрик Кемпбелл обнаружили шляпную коробку, где знаменитая английская актриса бережно хранила переписку с драматургом Джорджем Бернардом Шоу. . Хрупкая, изящная Кемпбелл — женщина неукротимого темперамента. Шоу — настоящий английский джентльмен, сдержанный и язвительный

Эпистолярный роман драматурга и актрисы послужил основой известной пьесы "Милый лжец" ("Dear Liar: A Comedy of Letters") Джерома Килти.







Смотреть дальше

Иван Константинович Айвазовский .

Иван Константинович Айвазовский родился 17 (29) июля 1817 году в Феодосии, в армянской семье. Отец, Константин (Кайтан) Григориан (сын Григора) Айвазовский (Айваз), приехал в Крым из Молдавии, поселился с семьей в Феодосии. Занимался торговлей, был базарным старостой. Мать, Рипсимэ (Репсиме) Айвазовская, купчиха, в связи с бедственным положением семьи ходила на поденную работу, была искусной вышивальщицей. В семье было четверо детей: три сына и дочь. Домик родителей художника стоял на склоне горы Митридат, в 1912 году он сгорел во время пожара. С детства наблюдение за жизнью моря и рисование стало любимейшим занятием Ивана Айвазовского. Рисовал он и дома, и на песке, и даже на заборах родной Феодосии. Его дарование было замечано влиятельными людьми города. А. И. Казначеев, градоначальник Феодосии, впоследствии губернатор Тавриды и сенатор, определил подростка в Симферопольскую гимназию и в дальнейшем ходатайствовал о его поступлении в Академию художеств в Петербурге. Академию Айвазовский закончил с большой золотой медалью. Айвазовского при жизни окружала всемирная слава. С 1846 года в России и за границей было организовано 120 его персональных выставок и всюду им сопутствовал успех. Он был избран членом европейских академий художеств: Петербургской, Парижской, Римской, Амстердамской. Папа римский пожелал приобрести для Ватикана картину Айвазовского «Хаос». В 1844 году ему было присвоено звание академика Петербургской Академии художеств. В 1844 году Айвазовский был назначен живописцем Главного Морского штаба России, его произведения стали живописной летописью боевой славы Российского Императорского флота. Айвазовский имел много наград за заслуги перед Отечеством, создание батальных произведений и прославление подвигов российского флота, в том числе орден Белого Орла (1891) и орден Св. Александра Невского (1897). В 1847 году Айвазовский получил дворянское звание, в том же году стал профессором Петербургской Академии художеств. Айвазовский был поразительно работоспособен: написал около 6000 полотен. Причем это были полотна на все вкусы и для любого кошелька. Иван Константинович владел техникой быстрого письма, секрет которой состоял в его удивительной памяти. Айвазовский считал, что умение писать по памяти отличает настоящего художника от ненастоящего: «Живописец, только копирующий природу, становится ее рабом... Человек, неодаренный памятью, сохраняющей впечатления живой природы, может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим фотоаппаратом, но истинным художником — никогда. Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны — немыслимо с натуры». С 1846 года И. К. Айвазовский жил и работал в Феодосии, где построил по собственному проекту дом на берегу моря. Преподавал в созданной им Общей художественной школе–мастерской (1865). И. К. Айвазовский своими делами заслужил уважение и любовь сограждан. В 1880 году Иван Константинович построил картинную галерею, которую в 1900 году завещал родному городу. Для того, чтобы в полной мере оценить значимость этого события, достаточно вспомнить, что до открытия галереи в Феодосии на всей обширной территории Российского государства были доступны для посещения только два художественных музея: Эрмитаж в Санкт–Петербурге (с 1852 года) и Румянцевский музей в Москве (с 1862 года). Такие крупнейшие собрания как Государственная Третьяковская галерея и Государственный Русский музей были открыты в 90–е гг. XIX века. Он построил в Феодосии гимназию, библиотеку и археологический музей. По его настоянию был проведен в Феодосии водопровод. Благодаря его хлопотам был сооружен торговый порт, проведена железная дорога. В 1881 году И. К. Айвазовский избран первым почетным гражданином города Феодосии. Он похоронен на родине в ограде средневековой армянской церкви Св. Сергия. Айвазовский рассматривал море не как некий фон каких–либо событий, он писал его как живую стихию, как вечноменяющийся мир. Море Айвазовского — это символ жизни. Настоящую красоту он видел только в постоянном движении. Вот почему значительная часть его картин — это изображение бурь, катастроф, кораблекрушений. Обращение к этой теме соответствовало романтическому настроению и темпераменту художника. Вершина творчества И. К. Айвазовского — «Среди волн». Это величественный образ моря, полный огромной жизнеутверждающей силы. Произведение создано художником в возрасте 80 лет. Этот одухотворенный образ моря по праву является шедевром мировой маринистической живописи. И. Н. Крамской писал: «Айвазовский, кто бы и что ни говорил, есть звезда первой величины в всяком случае, и не только у нас, а в истории искусства вообще.» Неаполитанский залив в лунную ночь (1850) В Италии Айвазовский состоялся как оригинальный художник, в Италии к нему пришла громкая слава. "Мое начало озарено этой страной", - говорил он перед самой смертью, собираясь вновь ехать в Италию. Прозрачные марины художника, подобные работе "Венецианская лагуна. Вид на остров Сан-Джорджо", 1844 (на след. стр.), пользовались необыкновенной популярностью. В Италии Айвазовский встретился с У. Тёрнером, патриархом пейзажной живописи, который, увидев картину "Неаполитанский залив в лунную ночь", 1850 (вверху), посвятил Айвазовскому восторженное стихотворение - в переводе с итальянского оно звучит примерно так: "Морская гладь, на которую легкий ветерок нагоняет робкую зыбь, похожа на царскую мантию, драгоценности которой блещут и искрятся! Прости мне, великий художник, если я ошибся, приняв картину за действительность, но она очаровала и восхитила меня. Искусство твое высоко и величаво, ибо вдохновляется гением!" Радуга (1873), Государственная Третьяковская галерея, Москва Начиная с 1860-х годов, "импровизационная" манера письма Айвазовского, не "копировавшего" мир с натуры, а как бы вспоминавшего и даже сочинявшего его, вступила в противоречие с новейшими тенденциями в тогдашней русской живописи, выражением которых стала организация на рубеже 1860-70-х годов Товарищества передвижных художественных выставок. Передвижники исповедовали жесткий реализм, романтически-взволнованным полотнам предпочитая социально-значимые работы. В это же время критики громко заговорили о том, что дарование Айвазовского иссякло, что он повторяет сам себя и, вообще, ничего кроме волн писать не может. Ответом на эти обвинения и явилась картина "Радуга", обозначившая новый этап в творчестве художника. С одной стороны, перед нами очередное "кораблекрушение" Айвазовского. Но, с другой, оно совсем не похоже на прежние его "кораблекрушения" и "бури". Не отказываясь от собственных принципов, он в этой работе сильно модернизирует их - особенно заметно это в колористическом решении полотна. Прежние "утрированные" (по собственному слову живописца) краски уступают место более сдержанному и вместе с тем более тонко разработанному колориту. Меньшая "придуманность", педалированная "реалистичность" - это очевидная реплика художника в диалоге с современностью. Хотя романтическая напряженность остается характерным признаком и этой работы. Черное море (1881), Государственная Третьяковская галерея, Москва За внешним реализмом этого полотна скрывается глубочайшая метафизика. "Море" и "небо" - вот два главных его героя. Сюжет - их противоборство и единство. "Черное море" отличает какой-то неотменимый ритм, отвечающий вечному размеренному дыханию мира и внешне проявляющийся в ритмически сменяющих друг друга волнах. Художник впервые показал картину (на выставке в Академии художеств) под несколько другим - повествовательным! -названием: "На Черном море начинает разыгрываться буря". Позже он исключил повествователъностъ, сократив название до точного и емкого "Черного моря" и подчеркнув тем самым стремление представить в картине реалистический и вместе с тем предельно обобщенный образ морской стихии. Большим поклонником этого произведения был И. Крамской - он даже включил его в собственную известную картину "Неутешное горе", поместив за спиной героини и сделав своеобразным "зеркалом" ее душевных переживаний. У Айвазовского, отмечал Крамской, "есть вещи феноменальные - например, "Море". Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю". Среди волн (1898), Национальная картинная галерея им. И. К. Айвазовского, Феодосия Трудно, почти невозможно поверить, что Айвазовскому в пору создания этой картины шел восемьдесят второй год. Ничто здесь не говорит об усталости души или старческой слабости руки: мощная музыка этой работы, чарует и увлекает за собой зрителя. Это полотно стало как бы "второй серией" величественного образа, запечатленного художником в "Черном море". Там - начинается буря; здесь - она уже разразилась. Такая, почти монохромная, живопись у Айвазовского вовсе не кажется однообразной - она словно светится изнутри глубоким внутренним светом. Невольно вспоминаются слова, задолго до этой картины сказанные о художнике Достоевским (к слову, Айвазовский публиковался в "Гражданине", который в 1870-е годы редактировал великий писатель): "Буря г. Айвазовского изумительно хороша, здесь он мастер - без соперников. В его буре есть упоение, есть вечная красота..." Кажется, художник видел в этом огромном полотне свое творческое завещание - он не показывал его ни на одной из устраиваемых в последние два года жизни выставок и завещал родной Феодосии Бриг “Меркурий” после победы над двумя турецкими судами (1848) Эта картина стала парной к написанной почти пятьюдесятью годами позже картине "Бриг "Меркурий", атакованный двумя турецкими кораблями". Если в поздней работе изображен момент боя, то в этой израненный бриг с изодранными ядрами парусами идет лунной ночью в Севастополь - идет навстречу своей славе. На горизонте уже видны корабли Черноморского флота. Бригом командовал капитан-лейтенант А. Казарский - в память о его подвиге в Севастополе установлен памятник с лаконичной надписью: "Казарскому. Потомству в пример". "В бурю"1872 год Государственная картинная галерея Армении. «Морской вид.» 1841 Государственный дворцово-парковый музей-заповедник Петергоф. "Буря" 1872г. Киев. Киевский государственный музей русского искусства живопись Айвазовского "Спасающиеся от кораблекрушения"1844г. Национальная галерея Армении, Ереван "Ледяные горы в Антарктиде".1870 Феодосийская картинная галерея им. И.К.Айвазовского, Феодосия "Берег моря". 1861 Киевский государственный музей русского искусства, Киев Прости меня, великий художник, если я ошибся, Приняв твою картину за действительность Но работа твоя очаровала меня, И восторг овладел мною. Искусство твое высоко и монументально, Потому что тебя вдохновляет гений. английский маринист Дж. Тернер

Мадам, уже падают листья....Александр Вертинский.


На солнечном пляже в июне
В своих голубых пижама
Девчонка — звезда и шалунья —
Она меня сводит с ума.

Под синий berceuse океана
На желто-лимонном песке
Настойчиво, нежно и рьяно
Я ей напеваю в тоске:

«Мадам, уже песни пропеты!
Мне нечего больше сказать!
В такое волшебное лето
Не надо так долго терзать!

Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в любовном огне!
Когда же Вы скажете слово,
Когда Вы придете ко мне?»

И, взглядом играя лукаво,
Роняет она на ходу:
«Вас слишком испортила слава.
А впрочем... Вы ждите... приду!..»

Потом опустели террасы,
И с пляжа кабинки свезли.
И даже рыбачьи баркасы
В далекое море ушли.

А птицы так грустно и нежно
Прощались со мной на заре.
И вот уж совсем безнадежно
Я ей говорил в октябре:

«Мадам, уже падают листья,
И осень в смертельном бреду!
Уже виноградные кисти
Желтеют в забытом саду!

Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в осеннем огне!
Когда же Вы скажете слово?
Когда Вы придете ко мне?!»

И, взгляд опуская устало,
Шепнула она, как в бреду:
«Я Вас слишком долго желала.
Я к Вам... никогда не приду».

1930
Цоппот, Данциг