От автора:
Дорогие читатели! Спасибо вам огромное за отзывы! Кто согласиться гаммить этот фик? ( Бету я уже нашла ). Очень прошу откликнуться. Я не против, если у меня будет две беты и гамма, или даже две гаммы. При таком количестве правящих фик наверняка будет конфеткой;)
Ну что... Эта глава — воспоминания Ласси-Хелен. Иногда — POW.


Худенькая девушка с длинными черными волосами сидела на подоконнике, обхватив колени и невидящим взглядом смотрела в окно. Она вспоминала. Вспоминала тот вечер, когда она в последний раз видела свою семью, собравшейся вместе.
Ретроспектива.
Каждый год, в ночь перед Крещением, семья Никалены собиралась вместе. Это была мама и три ее сестры. Отца девушка не помнила. Мать рассказывала, что он ушел от нее, когда узнал, что она беременна. С тех пор у нее остались только балагурные мама и тетки.
У девушки были милые шоколадные кудряшки до лопаток, пушистая челка, которую она все время красила в фиолетовый цвет, большие синие глаза, курносый носик, губки «бантиком», ладненькая фигурка. Звали ее, как вы уже поняли, Никалена. Девушка ненавидела свое имя. Вообще ее мама и тети все никак не могли решить, как ее назвать. Старшая из четырех сестер Моника и средняя Алиса считали, что ее следует назвать Вероника. Младшие, двойняшки — ее мама Алли и тетя Валерия — были за Лену. В результате получилось такое имя. Когда Никалена была маленькой, ее сильно дразнили в школе. Впрочем, ей с детства было плевать, что о ней подумают окружающие. Просто имя казалось ей некрасивым, его звуки — какими-то льдистыми и холодными. Девушка ненавидела холод, да и сама была воплощением весны. Однако она не принимала сокращения и заставляла всех называть ее именно этим именем.
Девушка почему-то очень любила шипящие звуки и была обособлена от всех. Ее тепло ни на кого , кроме родных, не распространялось, одноклассники издевались над ней. Иногда она назло всем приходила в школу, разодевшись так, что казалась полной дурой. Но такое быстро проходило.
В ту Крещенскую ночь вся ее семья собралась погадать. Традиционно раскинули карты. Вроде все было в порядке, если не считать выпавший острием к гадающей пиовый туз. Это было плохо. Но никто в это не верил, так что просто посмеялись и все. Потом позвали Никалену. Она не хотела идти, однако у девушки не оставалось выбора.
Вот тогда-то и выпали и пытки, и боль, и удар, и плен... Очень много выпало, и девушке почему-то казалось, что все — правда.
Конец Ретроспективы.
Да... Карты не врут. Карты недоговаривают. Вспоминать было приятно. Но на лицо девушки набежала тень.
Ретроспектива.
Боль вонзалась в тело раскаленными иглами. Рвала кожу. Впивалась в мыщцы. Ломала кости. Болело все, даже кончики волос. Горло охрипло от крика. Теперь девушка только натужно хрипела.
В больнице города Ростова лежала девушка. Врачи час назад опустили руки. Они просто не знали что делать с человеком, который ощущает дикую боль во всем теле, а от любого прикосновения она многократно усиливается. Внезапно крики прекратились. А через десят минут к главврачу влетела медсестра и с ужасом сказала, что девушка изменилась. Врач приподнял брови, на что та пояснила, что у девушки изменилась фигура, цвет волос, кожи, скорее всего, глаз... Прибежавший в палату врач увидел не милую весеннюю Никалену, а скорее вампиршу, которая давно не получала крови. Эта новая девушка беззвучно выгибалась на постели и комкала в руках простыни. Врач был в шоке. Такого просто не могло быть! И что делать с ее родственниками? Когда он приготовился выйти, медсестра ахнула. Мужчина обернулся. На него смотрели черно-красные глаза. «Точно вампирша!» - пролетело в его голове. «Вот бы исследовать!» - дань профессии. «Только сперва надо перекрестить ее.» - он смотрел много фильмов про вампиров. Думая, он упустил свой шанс сделать то, что собирался — быстро смыться из палаты следом за медсестрой и отправить родственников разбираться с оголодавшей вампиркой — девушка приподнялась на локте и сухим, треснутым голосом настороженно спросила:
- Где я?
Врач заставил себя успокоиться и, прокашлявшись, ответил:
- В больнице, вы...
- Надеюсь, не в психиатрической?
- Нет, я...
- Отлично, - хрипло сказала девушка и закашлялась. - Извините, что заставила вас поволноваться. Не отпирайтесь, - добавила она, видя, что врач собрался возразить. - По вам видно, даже не читая мысли. Простите. Я проведу у вас еще день. Пожалуйста, не пытайтесь меня разбудить. Сразу говорю, это не летаргический сон, не обморок и не смерть. Я больше не могу, - простонала она, и, закрыв глаза, упала на подушки. Врач, пожав плечами, вышел, осторожно притворив дверь.
- Больную не беспокоить в течение дня! В палату не заходить! Я пойду оповещу ее родственников. Она очнулась.
И под галдеж волнующегося персонала врач пошел к четырем женщинам, которых, впринципе, язык не поворачивался так назвать, чтобы сообщить им две новости — хорошую и плохую.
**
- Никалена, девочка наша, как ты себя чувствуешь? - вопрошала тетя Моника, первой выйдя из ступора.
- Нормально. Тети, мама. Мне нужно уйти. Очень надолго уйти, я не уверена, что мы встретимся. Никому не рассказывайте о том, что вы сейчас увидели. Это ради вашей же безопасности. Если кто-то будет просить вас отдать эйдос не смейте делать это, чем бы этот кто-то не угрожал. Что бы не сулил. Если в их руках буду я, то запомните — это подделка. Настоящую меня поймать не так-то просто. Да даже если настоящая я — не отдавайте. Ясно? Вам они ничего сделать не смогут. Все. Мне пора.
Сказав это с деланным равнодушием, девушка крепко обняла каждую женщину и... просто исчезла.
Конец Ретроспективы.
**
Рубиус ворвался внезапно.
- Силь, у меня к тебе задание.
- Уничтожить шестнадцатилетнюю седую девчонку? - поинтересовалась Дракон.
Рубиус замер, открывая и закрывая рот.
Голос, истерически подхихикивая, выдавил:
«Я.. хи-хи покажу тебе уди... хи-хи... вительный сон следующей хи-хи... ночью. Ой, не могу!»
Сильвер пробормотала что-то нелестное относительно истерящих голосов и приготовилась приводить в себя брата...