ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Мамма миа
Просить руки… Когда я закрыл за ним дверь, мне вспомнились эти слова, и что-то стало волнительно и беспокойно… Впрочем, что это я заостряю внимание? Ну сказал и сказал, что с того? Нельзя же все слова теперь воспринимать всерьез.
Он ушел, а я даже не смог проводить его взглядом, стоя у окна и глядя вниз, потому что мама снова подала голос, и я, разумеется, должен был придти и переспросить, что она сказала. Ну я и пошел. Мама сидела в кресле, обнимая тонкими пальцами опустевший бокал, и грустно улыбалась. Мне очень захотелось подойти к ней и обнять, ну так, чтобы успокоить что ли, поддержать. Саша определенно на меня плохо влияет, черт побери, что за нежности?! Мама не обняла меня в ответ, но и не прогнала, как это было в детстве, этого в принципе уже было достаточно, она глядела куда-то вдаль задумчиво, гладила меня свободной рукой небрежно так по волосам и вдруг изрекла.
- Киса, ну вот что ты с собой сделала?! У тебя были такие красивые длинные волосы!.. Удивительно еще, что Захар тебя после этого не разлюбил, - протянула она, тряхнула рыжими волосами, кажется, вино наконец начинало действовать, и ее понемногу клонило в сон. Отлично! Впрочем… чему я радуюсь? Можно подумать, что как только она закроет глаза, я брошусь прочь из дома и пойду к Саше… Ха… Ха-ха… Черт, бросился бы. Но… нельзя же быть таким… навязчивым? А вдруг он хочет от меня отдохнуть? Ну да, Пашенька, браво, именно поэтому он каким-то образом узнал, где я живу.
- Удивительно, правда, - согласился я с мамой и тяжело вздохнул. Только этого типа ко всем моим неприятностям мне не хватало еще! Мамочка, скажи, что ты не сказала ему, что знаешь, где я живу, скажи, пожалуйста, что он не знает, что ты поехала ко мне, скажи, пожалуйста, что он потерял память, или в коме, или умер. Нет, ну я, конечно, не желаю ему смерти, нет, но вот кома или амнезия было бы в самый раз…
- Полиночка, а ведь твой Захар тоже в городе, да, он приехал по делам… И он, наверное, захочет с тобой повидаться… Давай я позвоню ему прямо сейчас? – предложила мама, радушно улыбаясь, я обнял ее так крепко, будто хотел задушить, и прошипел на ухо.
- Даже не думай, мама!
- Но почему, киса? Ты разве не скучала по нему? – наивно хлопая длинными ресницами, поинтересовалась мама, я отпустил ее и опустился на пол рядом с креслом.
- Ну что ты несешь?.. – вздохнул я и поглядел на нее снизу вверх. И почему только она такая красивая? Я что в отца пошел, черт побери?! И любой бы, честное слово, ради такой женщины, как она, несмотря на то, что она уже не так молода, пошел на все. И уж точно, выбирая между ней и этим недоразумением, которое я называю своим телом, любой предпочел бы ее. Ну, кроме Захара, у него просто с головой не все в порядке. А Саша?.. Похоже, не меня одного интересовал этот вопрос.
- А Саша… - протянула мама, и я тут же насторожился. Мой! Мой Саша! Не отдам, никому, никогда! Если только… если только он сам не захочет уйти к кому-нибудь…нормальному. – Интересный мужчина, правда?..
- Я не разбираюсь, - буркнул я.
- Оно и видно, - кивнула мама, отставила наконец бокал и поднялась на ноги. – Знаешь, киса, я бы хотела познакомиться с ним поближе, - что значит «поближе»?! Эй! Да никакого тебе поближе! Это нечестно! Это я, я сидел в том недостроенном доме, это я с ним пил водку на брудершафт, это я, черт побери, был с ним… И это я потом еще целый год мучился! Так что только я имею право на какое бы то ни было «поближе»! Я… - Может, он покажет мне город, а? Завтра к примеру… То есть, - она поглядела на часы и вздохнула. – То есть сегодня уже.
- Я сам тебе покажу город, черт побери! – вызвался я. Нет, ну в самом деле, мне бы, конечно, лучше провести это время с гитарой или… да, конечно, с Сашей, но вот вариант, который предложила мама, меня совсем не устраивает.
- Сама, киса, нужно говорить «сама», тебе бы записаться к дефектологу, это какие-то нарушения речи, - сказала она, и если бы я не знал, что это тот редкий момент, когда она шутит, ни за что бы не догадался. Теперь только улыбнулся. – Ладно, Полиночка, ладно, ты покажешь мне город. Сто лет не была в Петербурге, - проговорила она почти мечтательно, направилась в другую комнату, но обернулась у порога. – Эй, ты должна была сказать: «Ну, мамочка, каких же сто? Ты гораздо, гораздо моложе!», - кажется, у мамы в самом деле улучшилось настроение, одна шутка за другой, и я рассмеялся даже.
- Моложе, моложе, - повторил я, она довольно улыбнулась, провела пальчиком по двери и спросила.
- А ты спать не идешь? Уже поздно, тебе пора ложиться!
- Да нет, я попозже, - сказал я, достал из пачки сигарету и закурил.
- Киса! Ты что куришь?! – она торопливо подошла ко мне на своих высоких каблуках и всплеснула руками. – Ну как тебе не стыдно?!
- Мама, мне уже 20 лет, я сам могу…
- Что? Навредить своему здоровью?! Да, конечно, можешь. Я очень тобой недовольна, киса. И ладно бы еще курила что-то изящное… Как дамские сигареты, «Вог», например, а то тянешь в рот какую-то гадость! Ужас, - заключила она, поцеловала меня в лоб, наверняка, оставив следы своей яркой помады, и все-таки отошла. – Ну ладно… У меня нет сил, чтобы тебя воспитывать сейчас, займусь этим утром. А ты даже не думай, что сможешь сбежать к этой своей модельке, у меня очень чуткий сон, я просыпаюсь от любых шорохов. И вообще… это же так противно, как представлю себе, как ты с ней… Нет, лучше не представлять, - она повторила эту фразу уже во второй раз за сегодня и скрылась наконец за дверью. Я остался наедине со своими мыслями и сигаретой. За окном все еще шел дождь, и мне становилось совсем тоскливо. Глупо было отрицать, что я скучаю по Саше… И очень-очень хочу вернуться к нему… Надо же! Мы расстались только полчаса назад, а я уже извожусь, плакать хочется от этого желания побыть с ним хоть еще минутку, хоть поцеловать, обнять, прикоснуться… Да даже просто посмотреть на него. Глупый я чертовски. А целый год вроде ничего так, держался, не ныл, делал вид, что не скучал. Правда… стоило закрыть глаза и забыться сном, как я снова видел его… Он снился мне почти каждую ночь, и я решил и вовсе отказаться от сна, чтобы только не видеть лишний раз… Впрочем… как раз сейчас я бы с удовольствием повидался с ним, хотя бы во сне… Подумав об этом, я потушил сигарету и улегся на диван, чтобы скорее заснуть.
Утро началось с маминых слов.
- Киса, вставай, я приготовила завтрак.
Я обрадовался даже, вскочил и после душа отправился на кухню. На тарелке лежали два куска хлеба, намазанные шоколадной пастой, и две чашки с кофе. Я опустился на стул, мама брезгливо оглядела мою майку и джинсы и покачала головой, сама она уже была при параде, прическа, макияж, платье и этот, как его… ну когда ногти красят…
- Я готова, киса.
- К чему это? – нахмурился я. Мама снова покачала головой и закатила глаза.
- К экскурсии, Полиночка. Ты обещала мне показать город, давай собирайся. Только одевайся поприличнее!
- Угу, - мрачно ответил я и спохватился. Черт побери, экскурсия это лишних полдня! А как же Саша?! Я же… Мне же… Мне надо… Что? Пойти и отдаться ему?! Ну… черт… мозг, помолчи, пожалуйста. Впрочем, нет, не молчи! Наоборот! Мне нужно придумать что-то… что-то, чтобы хотя бы увидеться с ним, хоть на минутку, хоть на мгновение… Мо-о-о-озг! – Только я сейчас, мне нужно заскочить кое-куда. Ненадолго. Я в десять буду, мам, честно.
- Кое-куда это куда, киса? – мама вскинула аккуратные брови и в ожидании посверлила меня взглядом.
- Ну… а… а вот в студию! Да, мне там с одним человеком нужно договориться, в десять точно буду, - кретин! Мог же сказать, буду в 12, или там буду завтра, или буду через неделю… Я поднялся со стула, покончив с завтраком, набросил рубашку сверху, потом куртку и выскочил на улицу. Редкие минуты без дождя, мама выбрала отличную погоду для экскурсий, черт побери! Я вбежал в Сашин подъезд, преодолел расстояние в н-ное количество ступеней и постучал в дверь, потом заметил звонок, чертыхнулся и надавил на кнопку. Тишина… Черт побери, тишина! Его нет дома. А где это он интересно?! Нет, спокойно, не ревнуй, глупый мальчишка, да и не мальчишка даже. Я отыскал в кармане куртки блокнот и ручку – на случай, если вдохновение придет неожиданно – и наскоро написал свой номер телефона. Добавил короткое слово: «Позвони…». И подписался. «Твой Паша». Зачеркнул. Написал: «Твоя Полина». Зачеркнул и оставил: «Твое черти что». Тяжело вздохнул, сунул записку под дверь и ушел прочь.
- Ты так рано, Полиночка! – удивилась мама.
- А что тянуть, мам, перед смертью не надышишься.
- Глупый ребенок! – заключила она и махнула рукой.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Светофоры
- И как это все понимать? – вырвалось у меня очень тихо, чтобы с кухни нас не было слышно, я посмотрел с опаской в ту сторону, а потом в глаза Полины – кажется она была сильно огорченна, растерянна и расстроена. И все вопросы сразу отпали, после одного короткого взгляда в эти чудесные вишневые глаза, самые любимые на свете, самые правдивые.
- Я потом все тебе... – начала она, но я приложил палец к ее губам, приказывая молчать, потом не сдержался и погладил по щеке. Старый сентиментальный идиот.
- Мне же будет нужно у кого-то просить твоей руки? – ухмыльнулся я, несколько шокировав этим заявлением и себя, и ее.
Родственники, черт возьми. Я конечно предпочел лучше, чтобы ты была сиротой, но едва ли после тех испытаний, которые мы уже прошли они будут серьезной преградой. Она. Одна. Я бросил еще один опасливый взгляд на кухню, и мне вдруг стало смешно – я, киллер с почти пятнадцатилетним стажем, боюсь матери своей возлюбленной. Впрочем, все вполне логично – когда речь идет о том, чтобы просто кого-то убить, тупо убить – не важно каким образом, не важно как, все намного проще, в тысячи раз проще, чем когда ты сталкиваешься с простыми человеческими отношениями. Простыми? А вот и нет. Сложными настолько, что можно запутаться в этой паутине, завязнуть навсегда... И только одно человеческое чувство – самое сложное – оно же самое простое и понятное из всех этих бескрайних лабиринтов.
Любовь.
Никогда бы не подумал, что докачусь до такого. Никогда не подумал, что на мою несчастную голову свалиться такое счастье, огромное, безграничное, размером с целую вселенную.
И ничего, ничего не может стоять на пути у любви... она все равно сильнее, даже нас самих, даже обстоятельств. Мне понадобился год, чтобы понять это – и теперь я даже не посмею отрицать такую простую истину. Любовь все победит, черт возьми. Даже родственников, так некстати вмешивающихся в жизнь.
К тому же я же ничего не знаю о ней? А так я хотя бы познакомлюсь с ее семьей, черт возьми.
- Мне, наверное, нужно идти, - грустно заметил я, снова вспомнив про присутствие этой странной и такой не похожей на мою девочку, или все-таки мальчика, особу. У них, кажется вообще не было ничего общего. Я и не подумал бы никогда, что эта женщина ее мать, если бы не... Глупый идиот, что мне сначала полезло в голову, наслушался этих слухов, поверил.
- Да, - Полина тяжело вздохнула, шагнула ко мне, украдкой обернувшись на кухню, откуда в коридор падала узкая полоска света. Прижалась ко мне крепко-крепко, а я обнял ее, снова наслаждаясь и теряя голову, чувствуя ее теплое тело под легкой тканью.
И забыв обо всем на свете, даже об этой незваной гостье, так неожиданно вломившейся в нашу – уже нашу, несомненно, нашу – жизнь, целовать ее, растворяясь только в одном этом сладком ощущении. Мира не существует, он растаял, как сон, исчезнул как эфемерное ведение... Хочется больше, мучительно больше. Избавить ее от чертовой одежды, скрывающей ее нежное мальчишеское тело, целовать не только губы, но каждый сантиметр этой чудесной кожи покрывать поцелуями, согревать нежностью и обжигать страстью...
Бутылка на кухне слишком сильно стукнула донышком о поверхность стола, и мы мгновенно отскочили друг от друга, как-то смущенно и растерянно, как какие-то подростки, которых застукали родители.
Забавно, черт возьми. Мне перевалило за сорок, а я чувствую себя каким-то мальчишкой. Докатились, чудесно, просто чудесно.
Но Людмила вовсе не торопилась идти сюда, она с кем-то тихо разговаривала, или сама с собой, это не имело значения.
Я посмотрел на Полину, ободряюще улыбнулся и она тоже улыбнулась.
Главное – что мы вместе, вот это главное, главное, что нам больше не нужно отрицать или скрывать наши чувства. Нужно скрывать от этой особы, вряд ли она бы обрадовалась увидев дочь, целующуюся с соседом, пришедшим за солью, при том, что у нее есть жених...
Жених.
Вот это меня как раз совсем не радовало, отнюдь не радовало, но я помнил, что она когда-то говорила об этом человеке. И кто сказал, что я отдам ее ему, если она его не любит, что я вообще ее кому-то отдам?
Макаров под пиджаком, и все-таки не стоит забывать о том, как метко я стреляю, и как безжалостно убиваю. Она была единственным промахом, единственной ошибкой, и больше я не промахнусь, не позволю себе промахнуться.
И пусть он только попробует у меня, ее отнять...
Браво, Сволочь – какие-то рыцарские порывы, не находишь? Вот что делает с людьми любовь. Не киллер, тряпка, впрочем, сколько раз я это повторял с тех пор? А мне все равно. А мне плевать.
Мне не важно кем быть, главное только быть с ней.
- Не хочу уходить, - признался я.
- А я не хочу тебя отпускать... – она обернулась, коротко посмотрела на кухню, - но...
Я прекрасно ее понял, наклонился к ней, поцеловал в последний раз коротко и осторожно, и быстро вышел прочь, не оглядываясь, слыша только, как хлопнула дверь ее квартиры.
На улице был ливень, я остановился под козырьком подъезда, достал из кармана сигареты, затянулся. Угу, сосед живет в другом доме, это ничего, это же не далеко. Сосед? Ну хоть сосед, мне, собственно все равно.
И долго мы будем играть в эту игру? Не проще ли все рассказать... Нет, не проще.
Можно считать это испытанием, еще одним, уже совсем незначительным на пути к нашему счастью. После тех, что мы уже прошли, оно кажется самым легким.
Ведь самое главное и самое страшное из них было – перешагнуть через себя, сломать эту кирпичную стену, найти смелость и силы признаться себе, не отрицать очевидное.
Оно позади.
Я улыбнулся как-то странно и непривычно себе – рассеянно и безумно немного, швырнул окурок на асфальт, посмотрел на пасмурное сумеречное небо.
Что я могу изменить, своей любовью, под этим тревожным небом, наполненным бомбами?
Все... и даже самого себя, я уже сделал это, и сделаю еще тысячи раз, если будет нужно.
И я быстро пошел под этим сильным дождем, без зонта, сразу же промокнув до нитки.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Мамма миа

Мама!!! Ну какого дьявола…

Мне чертовски хотелось взвыть от негодования, держался с трудом и только и мог, что виновато смотреть на Сашу. Ну какого черта?! Какого черта, когда моя жизнь только-только стала такой… ну… в общем… такой… у меня даже нет слов, не могу подобрать, чтобы описать это… слишком хорошо было сегодня, вчера, той ночью, этой… и что? Это расплата?! Эй, Вы там! А разве не наоборот?! Разве все те мои страдания – нашелся, блин, юный Вертер – не были ценой за эти мгновения счастья?! Ну почему я всегда должен платить? Почему я не могу просто… жить? Впрочем, когда это я жил просто?! Да я сам выбирал себе самые сложные и длинные пути, вместо того, чтобы пойти по легкому… Хотя для меня этот самый легкий путь значил бы… Да нет! Что я вообще думаю?! Мой путь – это мой, черт его дери, путь. И все было хорошо. Нет! Все было просто отлично последние два дня! Все было… а теперь какого черта нужно врываться в мою чертову жизнь и все разрушать?!

- Да… Жених, - закивала мама, вырывая меня из этого омута бесполезных мыслей. Нет, ну в самом деле, ну что она на него так уставилась, черт побери?! Он мой! Только мой, черт побери… Черт! Ну что за жизнь?! – Он такой заботливый. И, кстати, такой солидный мужчина… Он ее очень любит, - когда она произносила эту фразу, по обыкновению растягивая слова, она показалась мне очень несчастной… В конце концов… У нее, наверное, не было в жизни такой вот любви… У нее было множество романов, интрижек, просто связей… Но, черт побери… Если она и любила когда-то, то… где он сейчас? И кто он? Быть может, мой отец?.. Мне даже совестно, честное слово… Может, это я своим появлением на свет разрушил ее жизнь?.. Черт, что за лирика?! – Да…. Очень любит… - все-таки очень грустно у нее выходит это слово. Она, конечно, хорошая актриса… но…

- Любит, - повторил зачем-то Саша, мне стало совсем не по себе, и я подумал, что тогда, холодными ночами на Московском вокзале, мне было куда спокойнее, только спокойнее едва ли значит лучше.

- Да, знаете, любовь… - она многозначительно замолчала, поводила красивым пальцем невзначай по краю бокала и в который раз бросила на Сашу такой взгляд, что я едва сдержался, чтобы не прогнать одного из них. Или уйти самому. На тот же вокзал. Черт побери. – Любовь – это ведь так важно, Вы не находите?.. Впрочем, есть еще и страсть… - эй! Мама, очнись, замолчи, перестань нести этот бред, прекрати смотреть на него, закрой глаза и иди спать, ты же так устала! – А знаете, этого ужасного человека, который похитил Полиночку, так и не нашли.

- И куда только смотрит милиция? – мрачно вздохнул Саша. Почему так прекрасно начавшийся день превратился в это?! Черт, черт, черт… - И все-таки я пойду…

- Нет, нет, это было бы так невежливо с Вашей стороны... – отрезала мама, налила еще немного вина… Черт, ну сколько можно пить уже?! Мда… Браво, Пашенька, кто бы говорил! Видела бы она меня тогда… Хорошо, что она тогда меня не видела, да. – Да и потом… Я даже имени Вашего не знаю, - и не нужно тебе, мама, его имя! И вообще он тебе не нужен! Ясно, черт побери? И не смотри на него… он же… мой…

- Саша, - представился он все же, и этот его многозначительный странный будто подозревающий взгляд в ответ на мой такой виноватый… Ну я в самом деле попал. Что, Пашенька, думал, что покушение – это страшно? Думал, что плен – это страшно? Думал, что любить тоже страшно? Нет, бедненький наивный мальчик, даже не мальчик, черт побери, ошибка природы, честное слово, «страшно» начинается сейчас, когда друг напротив друга сидят мой – мой и только мой – Саша и моя мама, когда я заварил такую кашу, черт побери, куда хуже, чем овсянка, которой меня иногда в детстве кормила она.

- Очень приятно, - расцвела мама и протянула ему бокал. – А давайте, Саша, за знакомство выпьем на брудершафт? – кокетливо предложила она. Нет! Только не это! Это же… это немецкое слово слишком много значит для меня… Это же был наш первый поцелуй, такой чертовски неожиданный и незабываемый… Вы… черт… ты… же помнишь, правда? Я и представить себе не мог, во что этот вот брудершафт выльется  в итоге, да нет, я с самого начала знал, что именно он… что именно его, Сашу, я люблю. Это было слишком просто и слишком очевидно, чтобы просто поверить. Дурак.

- Нет, я вообще не пью, - отрезал Саша. Значит, помнишь, да?.. – И мне в самом деле лучше уйти, - очередная попытка, только от мамы так просто не уйдешь, это она умеет. – Я не хочу вам мешать, - эй! А почему это он так подчеркнул эти слова?! Нет… Нет! Только не говори, что ты подумал, что… черт! Похоже, все еще хуже, чем я думал.

- Ну что Вы, Саша, напротив, Вы составили нам прекрасную компанию, - пролепетала мама. – Правда, киса? – она провела пальцами с длинными очень красивыми ногтями по моей щеке и улыбнулась. Мда, ей вино – да и любой другой алкоголь - давать нельзя. Это у нас, видимо, семейное.

- Ты устала с дороги, - прошипел я. И я тоже уже устал, черт побери. – Тебе пора спать.

- Да что ты, Полиночка, время детское, - взмахнула руками мама. – Давайте еще поговорим. О Вас, Саша, к примеру, где Вы… - ну нет! Еще не хватало тебе его расспрашивать! Что ты хочешь знать?! И нечего смотреть на его руки, и нечего улыбаться, потому что на пальце нет кольца! И не нужно тебе знать, где он работает, где живет и чем увлекается! Даже я, черт побери, знаю так мало о нем… ничтожно мало. Но это не столь важно.

- Хватит, - нахмурился я, поднялся и машинально сжал кулаки. Вот сейчас все расскажу. Да, скажу, что люблю его, что ухожу к нему, скажу, что… – Ты не видишь, что человеку пора идти?! – вместо этого сказал я, чертов кретин, впрочем, я понял это еще год назад. – Он торопится. Пойдем… те, Саша, я провожу Вас, а ты, - я повернулся к маме. – Ложись спать, - черт, что же так сложно просто сказать. Чего я боюсь? Разве я вообще могу чего-то бояться? – Пойдем… те, - повторил я. Нет, ну нормально? Только-только научился говорить ему «ты», а тут опять приходится «выкать». Я повел Сашу в прихожую, пожалуй, слишком спешно, будто в самом деле хотел его выгнать, а ведь… больше всего на свете хотел, хотела его просто обнять снова, ну… нет, еще поцеловать и… и вообще. Ну ничего, сбегу еще, обязательно сбегу к нему, только немного позже, чтобы все-таки… не обидеть маму? А ничего, что она собирается: а) выдать меня замуж за Захара, б) увести моего - ! – … Сашу… Хм… как бы то ни было, она моя мама. И она все-таки приехала ко мне.

- До свидания, Саша… - прошептала как-то томно – меня передернуло – мама и добавила небрежно вдогонку. – Киса, спички, - напомнила она, а мы вышли в темную прихожую.

- Ладно, мам, - крикнул я из прихожей и тяжело вздохнул.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Sopor Aeternus - The Lion's Promise
- Очень приятно, - с трудом выдавил я, при этом, продолжая смотреть на Полину, и только на нее. Интересно, и что все это значит? В голове крутился хоровод разных предположений и догадок, одна нелепее другой, и в них не было смысла, ведь все могла разрешить какая-то пара слов, но... Но она молчала, точнее нет, лучше бы она молчала, чем это... И что все это значит, черт возьми?
- Я, пожалуй, пойду, - сказал я, надеясь, что мне действительно удастся смыться. Я зайду в другой раз, мы нормально поговорим без свидетелей, без свидетельницы... Черт! Гениально, сволочь, черт возьми. Сейчас ты поедешь в Выборг, и вернешься через год, как в прошлый раз, угу. Ничего лучше и в голову прийти не могло. Впрочем, могло. Ревновать Полину к этой женщине. Но она же ее старше? А кто знает вкусы нашей рок-звезды? Я все-таки старше ее не меньше, чем на двадцать лет, ну так откуда мне знать, что к женщинам это не относится? Хотя... Мне сразу же вспомнилась продавщица в том сельском магазине, с которой они... Нет, так не пойдет.
- Что вы! – возмутилась Людмила, и жеманно всплеснула руками, - а как же спички?! Полиночка, принеси спички... – скомандовала она Полине, которая на эту команду только болезненно нахмурилась. Нет, это совсем не похоже на то, о чем я думаю. И я идиот, и... поразительное открытие, не так ли? Нет, между ними ничего нет, конечно, нет.
- А зачем вам так скоро уходить!? – в следующее мгновение Людмила уже вцепилась в рукав моего пальто, явно с целью стащить его с меня, - останьтесь на чай... вино! У нас тут такое хорошее вино, - дурацкая привычка растягивать слова слегка действовала мне на нервы, но не сложно было догадаться, что сбежать так просто мне не удастся. Зато у меня хотя бы нет повода для ревности, черт побери! Едва ли это чудо стало бы так откровенно... выражать свою симпатию при своей же... Черт.
- Я не пью, - и не думал, что я такой оптимист, и верю, что такая отмазка меня спасет, - мне очень жаль...
- Ну, тогда кофе... – она помолчала, вспомнив, что сейчас все-таки вечер, и поправила себя, - чай.
- Киса, поставь чайник, - распорядилась Людмила, на что Полина ответила только умоляющим взглядом, и быстро скрылась в лабиринтах квартиры, куда в скором времени эта странная особа потащила и меня. На тесную кухню, где уютно горел свет, и за прозрачными занавесками было видно машины, проезжающие по Рижскому проспекту.
На столе стояла полупустая темно-зеленая бутылка какого-то вина. Праздник в самом разгаре, черт побери.
- Может быть, я все-таки пойду? – очередная бесполезная попытка, увы, не увенчавшаяся успехом.
- Нет, нет, нет! – отчаянно закачала головой Людмила, она была слегка пьяна, похоже, эти пол бутылки – именно ее заслуга, - зачем вам уходить? Останьтесь... – или не слегка?
- Вот я только приехала из Москвы... – потянула она, при этом, отчаянно жестикулируя, как-то слишком наигранно и театрально, словно кто-то из нас троих был глухонемым и мог понимать ее речь, только при помощи языка жестов.
Москва? Она что-то еще говорила, но я прицепился именно к этому слову и думал только о нем, точнее об этом городе, который я терпеть не могу. Душный, тесный пыльный город, в котором слишком много людей. Гранитная клетка. Броская нелепая архитектура, совсем не напоминающая иной, прежний облик города – каким я его помнил, хотел помнить, из редких визитов туда. Ненужный глянец и гордость тем, чем гордиться, по-хорошему не стоит. Но эти люди почему-то гордятся своим городом, и почему-то любят его. Как глупо... любить город. Впрочем, я все-таки люблю Питер. Конечно совсем не так, как... Я медленно поднял глаза на Полину, которая выглядела уставшей и измотанной, и смиренно разливала чай. Как мне хотелось сейчас забрать ее отсюда, увести, но... что мешает?
Главная причина сидела напротив, и, конечно же, отказавшись от чая, налила себе еще вина, хотя ей и так уже, пожалуй, хватило. Слишком яркая, броская, фальшивая... как те женщины, которых я когда-то предпочитал. И глядя на нее, совсем не хочется вспоминать о том времени. Или о собственной глупости?
- ... а вот Петербург, - долетело до меня еще что-то из ее болтовни, к остальному я не прислушивался, - такой опасный город! Еще культурной столицей называется...
- Опасный? – заинтересовался я.
- Ну, у вас здесь такой высокий уровень преступности... – можно подумать в Москве он низкий! Забавно... Язык у нее слегка заплетался, но при этом она отчаянно старалась проговаривать слова, как радиодиктор, и при этом продолжала жестикулировать. Полина тоже смотрела на нее – ожидая, что же она сейчас скажет.
- ... так много всяких бандитов... – я с трудом удержал себя, чтобы не ухмыльнуться, как один из них, - вот Полиночку год назад похищали! – мы с моим горе-заложником вздрогнули и переглянулись. Людмила замолчала ненадолго, налила себе еще вина, закатила густо подведенные глаза, словно о чем-то вспоминала, пока осушала бокал, мы с нетерпением ждали продолжения, я почти даже не ломал голову над тем, откуда она об этом знает.
- ... какие-то изверги, - смотря куда-то в сторону затуманенным взглядом сказала Людмила, - представляете! – теперь она посмотрела на меня, словно требуя подтверждения этого. Я молчал.
- Держали в ужасных условиях... – как-то зловеще сощурившись, продолжала она, - били...
- Давай обойдемся без подробностей? – взмолилась Полина, но Людмила, словно не услышала ее слов, ее внимание было увлечено куда больше историей, которую она рассказывала и мной, что меня порядком раздражало.
- Но один замечательный человек... – все-таки слова моей – моей ли? – возлюбленной дошли до нее, медленно, но верно, и она оставила меня без новых фактов этой истории, которых даже я, как один из участников этого... похищения, не знал, – заплатил эти огромные деньги, которые требовали бандиты! – Людмила просияла, и даже довольно улыбнулась каким-то своим мыслям, - каких огромных трудов ему стоило найти ТАКИЕ деньги за такое короткое время... а ведь они угрожали! Говорили страшные вещи... Мы должны быть благодарны Полиночкиному жениху, за то что сейчас она жива... и здорова. Относительно, - похоже, речь шла о психическом здоровье, и на этих словах Людмила лукаво подмигнула Полине, которую это, пожалуй, взбесило. Или что-то другое? ... Упоминание ее жениха, допустим.
Становится все интереснее. Как там? Все чудесатее и чудесатее, подумала Алиса.
- Жених? – переспросил я.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Мамма миа
- Полиночка, ты меня слушаешь? – ее голос вырвал меня из какого-то другого мира, и я устало поднял на нее взгляд. Она сидела напротив меня за столом, на котором возвышалась темно-зеленая бутылка с красным вином и бокал стоял рядом, и стучала длинными ярко-красными, как и ее помада, ногтями по столешнице. Другой рукой, такой же изящной и украшенной вычурным браслетом, она поддерживала голову, видимо, чтобы та не упала. Яркие, чуть ли не красные волосы, темно-серые, как свинец, глаза… Нет, она не стареет, честное слово.
- Да, мама, - уныло ответил я, поглядывая на пыльные настенные часы. Полтора часа закончились уже черти сколько времени назад! Меня Саша ждет! Или… не ждет? Да нет, ждет, конечно, он… любит меня, вот и ждет. А я… А вдруг он подумает, что я сбежал? Нет, нет, нет! – Мама, тут такое дело, - я решительно поднялся со стула, но ее ухоженная ладонь легла мне на плечо. – Мама, мне надо уйти, у меня… дела, очень важные и срочные, и…
- Киса, ты что? Имей хоть немного уважения к своей мамочке! – она нахмурила тонкие брови, идеальные линии, черт побери. – Я приехала к тебе, столько километров преодолела… Ты просто не можешь меня бросить! Сядь.
- Но, мама… - я чертыхнулся и снова опустился на стул. Невыносимо! Я хочу к Саше… Черт, черт, черт!
- Я тебе уже 17 лет, как мама! – сказала она небрежно, плеснула вина в бокал и посмотрела на меня строго.
- Мама, мне 20, черт побери!
- Ты выглядишь, как ребенок. А пора бы уже выбросить все эти мужские тряпки и одеваться красиво, женственно, впрочем, какая тут женственность… С таким телом… Ну ничего, киса, это можно исправить с помощью одежды.
- Мне нравятся мужские вещи, и если ты не заметила, я выступаю под именем Паша и ни одна сволочь… - ну… то есть, в общем… - …не знает о том, что я, черт ее подери, Полина!
- Это сценический образ, на этой своей сцене можешь делать все, что угодно. Но в обычной жизни, киса, ты – девушка, ты будущая жена и мать, ты должна…
- Черт побери, мама, о чем ты говоришь?! Это бред, это… - нет, не могу я так больше! Ну почему она появляется спустя столько лет безразличия и думает, что может учить меня жить! Да я не хочу слушать эти нотации, я хочу к Саше…
- Киса, я тебе, конечно, говорила, что в женщине должна быть загадка, но… - она презрительно подергала меня за ворот рубашки и глотнула вина. - …но я не имела ввиду, что этой загадкой должен быть ее пол! Ты сама только взгляни, как ты одета! И да, кстати… - ее неожиданная задумчивость меня насторожила лишний раз, ну что за человек? Врывается после стольких лет в мою жизнь, учит меня, кем мне быть и… А вот Саша принимает меня таким, какой я есть, он не пытался меня исправить, изменить… И это, пожалуй, лишний повод сказать ему спасибо… Черт, я хочу к Саше! Я хочу все бросить и убежать к нему! Черт, черт, черт! Хоть на луну вой… На луну? Еще не так поздно, к счастью, но все равно… слишком много времени… без него… Подумать только: выдержать целый год разлуки, а теперь мучиться из-за нескольких часов! – Почему ты не ночуешь дома, киса?
- У меня была репетиция, - соврал я. Отлично, Пашенька, ночная репетиция, просто гениально! Впрочем, откуда маме знать? Она же не представляет себе даже, как все это происходит… Вдруг прокатит? – Вот и сейчас у меня репетиция, я опаздываю и… - я поднялся из-за стола, но она бросила на меня обиженный взгляд. Черт побери, ну не могу так…
- Не ври, Полиночка, не обманывай свою мамочку! У тебя сегодня выходной. Уж не к своей ли модели ты так спешишь, а? – она настороженно прищурилась, но все равно она очень красивая, и ее длинные, густо накрашенные ресницы, и эта помада, все до последней детали красиво… И это еще один повод не говорить ему о ней, ну и ей о нем заодно.
- Да, мама… - только отпусти меня, а? Не дави на совесть! Я с тобой завтра поговорю, или послезавтра, или, когда ты уедешь, по телефону, только дай мне уйти. Я хочу к Саше!
- Полина… - этот тон, будто я какой-то Усама Бен Ладен. – Как же тебе не стыдно!
- А почему мне должно быть? – вяло поинтересовался я, сунув руки в карманы джинсов.
- И убери руки из карманов! Это ужасно! – мама сделала еще один глоток и тяжело вздохнула. – Как же ты не поймешь, киса? Твоя связь с этой моделью… Это же противоестественно! Сама подумай… Ой, я как представлю, как вы с ней… Ой, нет, лучше не представлять! – она мотнула головой и приложила ладонь к щеке. – Я вообще не понимаю, зачем тебе какая-то там модель! У тебя же есть жених!
- Жених? – переспросил я. Да, мама, и вот как раз к тому, кого я хотел бы, хотела бы так называть, я и спешу! Отпусти, черт побери…
- Да, киса, Захар, - меня передернуло. Только упоминания об этом типе мне не хватало для того, чтобы окончательно испортить день, который начался так прекрасно… - Такой солидный мужчина, состоятельный, уважаемый…
- Вот и выходи за него сама! – вырвалось у меня. Ну в самом деле! Они как раз друг другу подходят. А я хочу к Саше…
- Что ты, Полиночка! Я же все лучшее оставила для тебя! А ты еще и не довольна… - еще бы! Ты хочешь выдать меня замуж! Меня замуж – это вообще дикость! Впрочем…
- Слушай, мама, а тебе спать уже пора. Ты, наверное, устала с дороги, - ну, пожалуйста, соглашайся, а я сбегу, вернусь утром, ты и не заметишь.
- Ты что, киса? Давай еще поговорим, мы же так давно не виделись!
- Ладно, ладно… - я снова опустился на стул, отчаялся окончательно. Неужели мне не выбраться сегодня? Неужели я сегодня его не увижу? И не услышу его голос? Какого черта я даже не потрудился взять его номер телефона? А вдруг он… волнуется обо мне? Я же должен был вернуться черти когда, а сейчас уже вечер… Мне бы только на полчасика, только предупредить его и… Кого я обманываю? Если я уйду сейчас, то я не смогу оставить его…
- Когда этот твой бесплатный концерт? – спросила она невзначай, взяла меня за руку. Ну откуда вдруг столько заботы?
- Благотворительный, мама, и выступать там буду не только я. Так ты ради концерта приехала?
- Вроде того, хотелось посмотреть на тебя на сцене, - мама снова пригубила вино, а я подумал уже, что мне и впрямь не спастись, как раздался звонок в дверь. – Ты кого-то ждешь, киса? Только не говори, что это твоя модель!
- Нет, мама, я никого не жду… Пойду, открою… - отлично, я не просто пошел, я полетел к входной двери. Вот он, мой шанс! Сейчас открою, кто бы там ни был, и сбегу. Да, сбегу, вернусь утром в самом деле и… - Ты?.. – невероятно. На пороге стоял Саша. Черт побери, любимый… Спаси меня! Я бросился к нему, привстал на цыпочки и поцеловал, поцеловала коротко в губы, как этого чертовски мало… забери меня отсюда… забери меня с собой… Нет, я не могу остановиться, я хочу целовать его…
- Киса, кто пришел? – голос мамы вернул меня в суровую реальность, и я отстранился, виновато глядя на Сашу.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он, глядя на меня тоже, многозначительно. Вы, то есть ты… ты что подумал? Нет, нет, только не говори, что тоже читаешь желтую прессу. Черт! Я попал! Что мне делать? Выгнать Сашу? Нет, ни за что! Я так скучал, скучала… Рассказать маме? Нет… Не то, что бы я боялся, что она… понравится ему… просто… не знаю, черт побери, все опять так сложно!
- Киса, а кто этот мужчина? – черт! Она уже здесь. Мама вышла из кухни в прихожую и внимательным, долгим, изучающим взглядом посмотрела на Сашу. Не смотри на него, он мой!.. Ну не то что бы… я вовсе не Отелло. И не идиот, чтобы ревновать его к собственной матери… или все-таки идиот?
- Это сосед, зашел за спичками, - наскоро соврал я и тут же поймал на себе недоуменный Сашин взгляд. Черт, черт, черт! Вот я попал.
- Сосед? – оживилась мама и подала ему руку. – А я Людмила…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Tintal - 09. След В След
Настроение сейчас - Да, я знаю песня очень в тему. хД Просто нравится.

С временем что-то случилось, и теперь оно идет несколько по-другому. Когда я наконец-то соизволил глянуть на часы, я отметил, что прошло уже больше двух часов, хотя мне казалось, что не меньше получаса. Я успел разобрать и разложить по порядку перепутанные нотные листы, право не знаю зачем, ведь они все равно смешаются снова, и только сейчас понял, что занимался этим достаточно долго, еще одно свидетельство – солидная горка окурков в пепельнице.
Она обещала вернуться... Впрочем, неужели я стал таким наивным, я же понимаю, что такие дела – такие? – в общем, любые дела так быстро не решаются, она только добираться туда будет полтора часа, а я просто идиот, и с самого начала должен был это предположить. Но все же... Вдруг что-то случилось!? Отлично, нервы ни к черту.
Звонок телефона, показался каким-то тревожным, я поймал себя на том, что чуть не перепутал с дверным, все-таки отвык уже от него, чуть было не бросился открывать. Кому вообще пришло в голову мне звонить... А если...
Я вспомнил о том, что так и не дал ей свой номер, и забыл взять ее, только когда уже снял трубку.
- Здравствуй, Саша, - голос показался мне знакомым, и много времени, чтобы узнать его обладателя не понадобилось. Мой вчерашний незваный, черт его дери, гость.
- Здравствуй, - холодно откликнулся я, и прежде чем он успел что-то сказать, грубо осведомился, - откуда у тебя мой номер?
- Не удивляйся, - усмехнулся Михаил, голос звучал на удивление спокойно и холодно, - с моей то должностью не составляет особых проблем найти человека... Это только кажется, что город такой большой, на самом деле...
- Ближе к делу, - потребовал я.
- Хорошо, - легко согласился он, - ты подумал?
Сказать честно я даже не вспоминал за прошедшее время о его предложении, визите и существовании вообще. Признаться ему в этом? Он, конечно же обидится, зачем его расстраивать?...
- Да, - заявил я, принялся рыться в карманах пиджака в поисках монетки, так и не нашел, чертыхнулся. Прошелся по квартире, и, в конце концов, отыскал ее. Так что же ему ответить?
- И...? – многозначительно потянул Андрей.
Орел – да, решка – нет. Одного раза вполне будет достаточно.
Однако...
- Да, - ответил я наконец-то и зачем-то улыбнулся, можно подумать мне какая-то выгода или радость от того, что я буду с ними сотрудничать. Впрочем, лично мне все равно, мне сейчас вообще все равно, и плевать, даже если мне эти спецслужбы предложат работать у них сварщиком на заводе, или играть на скрипке в переходе. А у спецслужб есть завод? И что они там производят? Я всерьез задумался над этим, пока Андрей что-то говорил, я слушал его совсем не внимательно, пока какие-то слова не заставили меня прислушаться.
- ...ты сможешь сегодня подъехать к нам в офис? – спросил он.
- Зачем? – поинтересовался я. А если я сейчас поеду в офис, а тут вернется Полина... Нет, спецслужбы с их заводами и подземными переходами подождут, или... А если она вернется не скоро?
- Нужно подписать кое-какие бумаги, - пояснил Андрей, ага, договор о продаже моей души дьяволу. Только едва ли дьявол в выигрыше в этой сделке, если у меня и есть душа, или ее жалкое подобие, то она уже отдана...
- Это долго?
- Нет, - кажется, этот вопрос слегка смутил моего собеседника.
- А... где ваш офис? – я вытянул сигарету из пачки, но курить не спешил, вертел ее в пальцах, и думал теперь уже о том, что собирался бросить, впрочем... я и так стал курить в два раза меньше – это подвиг, и маленькая победа над собой.
- На Петроградской, - возликовал он, решив, что я прямо сейчас все брошу и побегу к ним. Впрочем, в данный момент бросать было нечего, и почему бы и нет? – ты на машине поедешь? – да он определенно решил, что мне больше нечем заняться, чем спешить туда, - я могу встретить у метро Чкаловская, там недалеко...
- Хорошо, - неожиданно для себя согласился я, - тогда... где-то через полчаса, - я не представлял себе, каким образом так быстро я окажусь там, но мне хотелось побыстрее отделаться от него. Ведь все равно не отстанет?! И черт его дери, если я сейчас туда не поеду, он обязательно возьмет и начнет названивать, когда вернется Полина. Такая перспектива меня совсем не радовала, поэтому я поспешно вышел из дома и уже скоро был на месте, приехал даже раньше обещанного времени. Андрей уже ждал меня – не смотря на холод в одном только офисном костюме, без пальто или куртки. В одной руке у него был зонт, во второй сотовый, по которому он что-то торопливо набирал. Завидев мой автомобиль он махнул рукой, сел на соседнее сидение и, не тратя времени на приветствие принялся показывать дальнейшую дорогу. В каком-то затрапезном мрачном дворе дома, в котором вполне себе мог жить Раскольников, конечно, в такой трущобе только сходить с ума и убивать старушек! – мы наконец-то остановились. Это совсем не напоминало офис моего бывшего... начальства.
- Это что? Прикрытие у вас такое? – усмехнулся я, на что Андрей ответил каким-то обиженным взглядом. В этих трущобах был еще и подвал – конечный пункт назначения, впрочем, подвал как раз оказался неожиданно уютным и благообразным. Длинные хорошо освещенные коридоры, с ремонтом, правда охрана на каждом углу портила впечатление, и заставляла вспомнить о пистолете во внутреннем кармане пальто. Кабинет Андрея было невозможно найти среди множества точно таких же дверей – не таблички с фамилией, не номера.
- Какая вам выгода переманить меня на вашу сторону? – поинтересовался я, и, не спрашивая разрешения, закурил прямо в кабинете. Андрей поморщился, но ничего не сказал, стал искать что-то на столе – где был порядок, но слишком много разных бумаг и папок.
- Ты хороший специалист, - без единой эмоции отчеканил он.
- И кто это сказал? – мне стало даже интересно, хотя в голове по прежнему крутился какой-то бред про заводы и подземный переход.
- Не важно, - отмахнулся Андрей, наконец-то отыскал кое-что, протянул мне. Нет, это был вовсе не контракт по продаже души дьяволу или кому либо, и даже не заявление, а личное дело моего бывшего... напарника. Я скучающе полистал его, швырнул обратно на стол.
- Это зачем?
- Это тебе пригодиться, - заявил он, - тут вся информация по этому человеку. Пистолет у тебя есть, или... – многозначительный взгляд, - а оплата после.
- Что? Прямо так просто? – усмехнулся я. Все-таки подземного перехода не будет, ну не важно. И это называется спецслужбы! Потрясно.
- А что ты хотел? – переспросил Андрей, похоже, моя несерьезность начинала его раздражать. Я очень плохо помнил этого человека раньше, но мне казалось, что его трудно вывести из себя. В общем, у меня почти получилось, не знаю только зачем.
- Да так... ничего, - как-то рассеянно пожал плечами я, все-таки взял это личное дело со скучающим видом, убрал во внутренний карман пиджака, сложив вдвое.
- А сколько времени вы даете мне на это? – я поискал взглядом, обо что потушить сигарету, у Андрея нашлась пепельница.
- А сколько тебе нужно? – бесит привычка отвечать вопросом на вопрос, - ты же специалист. А вообще это в твоих интересах, побыстрее от него избавиться. – Да, и свалить отсюда побыстрее – хмыкнул я про себя.
- Отлично, - ухмыльнулся я, - он доживает последние... дни своей жизни. А я могу идти?
- Конечно, - ответил просветленной улыбкой Андрей, и все-таки он какой-то странный. Но уже у выхода из кабинета я опомнился, и обернулся на него, он в это время успел включить компьютер и напялить на нос очки, в стеклах которых отражался монитор.
- Слушай, - сказал я, - а ты не мог бы мне помочь найти одного человека? – помочь, отлично, и когда я только таким словам научился? Он оторвал глаза от монитора, как-то заторможено кивнул.
- Павел... черт. Полина Лебедева. Живет на Рижском проспекте, но мне желательно точнее, - угу, сейчас он побежит искать, впрочем, кто его знает? Услуга за услугу. Эй!? Вообще-то это он оказывает мне услугу, дав эту работу, или... Мне плевать, мне нужен точный адрес. Андрей снова кивнул, набрал что-то в компьютере, его лицо стало еще более сосредоточенным, кажется, он хотел задать какой-то вопрос, наверное, глупый, вроде, зачем или кто она, но все-таки промолчал. Потом он вырвал лист из блокнота, лежавшего на столе и торопливо написал какие-то цифры, протянул его мне. Дом и квартира.
- Благодарю, - победно улыбнулся я, - думаю, мы сработаемся.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Только ты
Утро, осторожные лучи сквозь тонкое стекло, неужели сегодня будет хорошая погода? Кто-то разлил краски на небе, слева еще васильковые сумерки, а справа затерялся розовый восход в стеклах домов и лоскуты голубого неба, в самом уголке которого дремлет сейчас серебряный полумесяц, красиво, пожалуй. А мне в последнее время еще больше прежнего нравится дождь и, да, конечно, гроза… Но абсолютно не важно на самом деле, какая там за окном погода, солнце или тяжелые свинцовые тучи, важно другое, важно то, что рядом ты…
Как же это здорово просыпаться в твоих объятиях, просыпаться, чувствуя в каждой клеточке любовь, свою и его, нет, не так, нашу любовь. Да, Саша, нашу с тобой любовь, и нет ничего лучше этих объятий в рассветном полумраке комнаты. И вчерашняя ночь… Невероятная, прекрасная, этот красивый залив с накатывающими высокими волнами, ветер, дождь, яркие молнии, буйство стихии, сравнимое разве что с… да, с любовью, такой вот сумасшедшей и нереально сильной, такой, что любые преграды не имеют смысла… гроза, последняя гроза в этом году… но, как он там сказал, не последняя в нашей жизни. Правда ведь, все впереди, все впереди, хоть и за спиной череда событий, ярких, как те вчерашние молнии, и незабываемых, как вчерашняя ночь, нет, как любая из наших ночей… странно, его машина, с которой связано было столько самых разных воспоминаний… никогда не думал, что в машине… может быть так… так… а потом дорога домой по ночному Петербургу, потом… Безумие, сладкое безумие, в котором мы тонули оба, как тонули капли дождя в Финском заливе, как тонул в этом дожде Петербург, безумие, в котором я хочу тонуть снова… с тобой… Я так люблю тебя… я прижался, прижалась к его груди. Я слышу, как бьется его сердце? Слышу? Нет, правда, или это мое? Или наши, вместе… Глупость, конечно, но мне кажется, что они звучат в унисон… И вслушиваться в его дыхание. Замереть в его объятиях, будто бы время остановилось, будто ничего нет, и весь этот мир, переставший существовать еще вчера ночью с первым раскатом грома, еще спит или правда исчез вовсе, есть только ты, Саша, есть только мы. А все остальное можно отложить, занавесить плотной темной тканью, как клетку с попугаем, все остальное подождет. Даже музыка. Сегодня же выходной, сегодня не нужно идти на репетиции или в студию, сегодня можно быть с ним, с единственным, черт побери, мужчиной в моей жизни, с тем, кто сумел показать мне, что такое любовь, с тем, кто заполнил пустоту в моем сердце, занял его целиком, с тем, кого я в самом деле люблю так сильно, что сложно молчать об этом, хочется говорить каждую минуту о своей любви, хочется…
Я коснулся, коснулась губами его губ осторожно, нет, нет, я вовсе не хотел будить его, я хотел только поцеловать, только почувствовать этот пьянящий вкус, а он уже отвечал на это прикосновение со всей своей сумасшедшей и сводящей с ума страстью, черт побери, снова сладкий омут любви, снова утонуть бы, но я отстранился всего на миг, только чтобы прошептать тихо:
- Доброе утро…
- Доброе… - подтвердил он, ловко опрокинул меня на лопатки и снова поцеловал в губы. Я обнял, обняла его за плечи, притягивая к себе еще ближе. Чертовски приятно просто быть с ним рядом, касаться его, чувствовать… Я не могу, просто не могу его остановить, когда он так горячо прикасается губами к моим губам, к шее, к плечам… Я не хочу его останавливать! С чего бы мне вообще его останавливать?! В конце концов, я хочу, чтобы он… целовал меня, чтобы прикасался ко мне, чтобы был со мной, чтобы не отпускал… Да, я больше всего на свете хочу, чтобы так было всегда. И я отвечаю на каждое его прикосновение, движение, на каждый поцелуй… И это так все-таки странно, так непривычно, так не похоже на меня, а с другой стороны… так чертовски естественно, будто иначе и быть не могло… Задыхаться от его нежности, от страсти глотать воздух ртом, потому что кажется, что его катастрофически мало. Он снова отыскал мои губы, и они, кажется, по нему уже успели соскучиться… Время, когда мы вместе идет каким-то особенным ходом, будто это другой мир, оно то замедляется, чтобы мы могли заметить какие-то мелочи, очень важные мелочи, то ускоряется, так, что не замечаешь, как день сменяется ночью, как ночь сменяет день, и один миг порой как вечность, и вечность как мгновение.
- Саш… Я… - странно искать паузу, чтобы сказать какие-то слова, и при этом целовать его самому, самой. Будто это жажда, острая неутолимая жажда… Пожалуй, так оно и есть. – У меня сегодня выходной… И…
- И что?.. – между поцелуями поинтересовался он, отпустив меня всего на миг. Нет, нет, я не хочу, чтобы ты отпускал меня, я хочу, чтобы как раз эти мгновения, когда ты так близко, длились вечность.
- И я сегодня… в полном твоем распоряжении, - тихо, робко. Да, такие фразы из моих уст – это какой-то конец света, не меньше... Просто я так чувствую.
- Звучит заманчиво, - заметил он и снова в губы, так страстно. Я растворялся в его поцелуях, какой к черту мир, когда он, самый близкий, самый любимый, рядом, когда мы вместе, только бы это не кончалось… И я упрямо верю, что так все и будет, потому что… потому что это все настоящее – наши чувства…
- Я так тебя… - что за черт?! Телефонный звонок не дал мне договорить эту фразу… да пошли все к черту, не буду я отвечать! Зачем мне вообще это надо?! У меня законный выходной, и я хочу провести его с любимым человеком, а не с мобильником у уха!
- Может, ты все-таки ответишь? - спросил Саша, остановившись. Нет, нет, не надо, продолжай меня, пожалуйста, целовать, я хочу обратно в омут!
- Нет, не стоит отвлекаться, - сказал, сказала я и поцеловал, черт побери, поцеловала его сама. Да, вот совсем другое дело, не отпускай… Я не хочу, чтобы ты отпускал меня, я хочу продолжения… - Перезвонят, если важно… - черт побери! Ну кто там так настойчиво портит мне момент?! Звонок повторился, и я чертыхнулся уже вслух.
- Ответь, видимо, что-то случилось… - нет, ну нет… это нечестно, тебе ведь тоже совсем не хочется, чтобы я отвечал, тебе же тоже… - Ответь…
- Черт побери! Ну кому там не спится?! – выдохнул я и глянул невзначай за окно: странно, когда я проснулся, рассвет только пробивался из полумрака, а сейчас… Сколько же времени прошло? Впрочем, да, время идет иначе, когда мы вместе… Я и не замечаю его, наверное, когда мы вместе, времени тоже не существует. И, едва замолкнув, звонок повторился. – Ну почему сейчас… У меня же, черт побери, выходной… - нет, ну в самом деле, обидно до слез… Если это Боря или кто-то из ребят, я их, честное слово, живьем закопаю! Я поцеловал, поцеловала Сашу так невыносимо коротко в губы, завернулся в простынь и отправился на поиски телефона. И где я его вчера оставил? Ага, в куртке, а куртка в прихожей на полу… Бедняга, как он только не разбился… Впрочем, лучше бы он разбился! Тогда бы нам никто не помешал провести вместе этот день!
- Алло, - не глядя на потертый дисплей, строго сказал я. Из трубки послышался характерный вздох с претензией на звание то ли «томный», то ли все-таки «обеспокоенный». О, нет!
- Киса, слава Богу ты жива! – черт побери, она звонит мне редко, но всегда умудряется звонить не вовремя. Наверное, это талант. – Я уже подумала, что с тобой опять что-то случилось, - привычка растягивать звуки. Манерность во всем, черт побери. – Ты почему дверь не открываешь?
- Погоди-ка, что значит «дверь»?! – спохватился я. Смутные догадки в голове.
- Знаешь, киса, - от одного только этого обращения меня передергивает. – Я уже минут 40 стою под дверью и жму на звонок, чуть ноготь не сломала, а ты все не открываешь.
- Ты в Питере?! – нет, нет, нет, разбудите меня от этого кошмара, не может быть! Ну почему именно сейчас!?
- Ну не из Москвы же я тебе в дверь звоню, - вздохнула она на том конце. Зачем, зачем я только дал ей адрес?! Зачем она приехала?! – Открывай.
- Слушай, я… я сейчас не дома и…
- Ты что не ночуешь дома?! Ой… - этот многозначительный вздох, она, должно быть, сейчас прижимает ладонь к щеке и качает головой. – Ну так иди домой… Я что тут весь день ждать должна?
- Ну… - черт, черт, черт! Может, сказать, что я на гастролях? Где-нибудь… во Владивостоке? Нет, не могу… Все равно не могу так с ней. – Хорошо, я буду минут через 15…
- Вот и отлично, киса, жду тебя, целую, - и тут же гудки. Ну что за черт? Я вернулся в спальню, Саша курил, мне хотелось тоже, но времени слишком мало, пришлось довольствоваться дымом от его сигареты. – Прости меня, пожалуйста, мне нужно уйти…
- Что-то с группой? – поинтересовался он, когда я подошел немного ближе, коснулся губами моих губ… Черт, никуда я не хочу уходить! Я хочу остаться здесь, с тобой! Я бы хотел навсегда остаться, черт бы меня побрал…
- Да нет, мне нужно к себе домой. Там… - ну нет, я не хочу говорить ему о ней, ни за что, и тем более не хочу знакомить. – Там настоящая катастрофа, - и это не преувеличение. – Я… Я вернусь, - да, как только придумаю, как. – Скоро, часа через полтора, - сказал я, ну я, по крайней мере, постараюсь. Я поспешно оделся, подошел к нему снова и поцеловал, поцеловала в губы. Нет, нет, не хочу! Хочу быть здесь, с тобой… Но какого черта она приехала именно сейчас?! – Пока… - черт, будто прощаюсь на год, так горько… Еще один поцелуй, совсем короткий, дым через легкие, слабая улыбка и вперед. Прочь, по той же улице, к своей квартире.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Катастрофически
- Гроза, - эхом повторил я, блаженно прикрыл глаза, позволяя, хотя на мгновение воспоминаниям одержать надо мною власть. Гроза... в ту ночь, последнюю ночь, горькую от осознания того, что это наша последняя ночь, и утром мы расстанемся навсегда. Вой ветра, оглушающие раскаты, дождевые капли, стекающие по стеклу... Прошел всего год, а кажется целая вечность. Или один день? Словно все это произошло еще только вчера... а сегодня все уже совсем по-другому, и главная преграда, разделявшая нас сломлена силой этого проклятого, ненавистного мною, чувства.
Я вытянул из пачки сигарету, подошел к окну, закурил, как-то тревожно вглядываясь в небо, затянутое темными грозовыми тучами. Сквозь запотевшее стекло город казался размытой дождем акварелью, и только изящные проблески молний были яркими и отчетливыми. И легкий серебристый призрачный дым, от моей сигареты, легко таявший в пахнущем озоном воздухе. Этот запах принес ветер в открытую форточку... Я потушил сигарету о подоконник, как-то небрежно, словно вспомнив о том, что еще очень давно обещал себе бросить курить, обернулся.
- Гроза – это просто замечательно, - заявил я, улыбнулся, и вроде бы даже искренне и не наигранно, нужно учиться снова, - последняя в этом году, - зачем-то повторил за ней, - но... не последняя в нашей жизни, - она подняла на меня свои большие темно-вишневые глаза, в которых читалось недоумение и в тоже время еще какое-то светлое и приятное чувство.
Она как-то робко отодвинула чашку в сторону, поднялась из-за стола, не отводя взгляда, хотела что-то сказать, но что-то ей мешало. Я решительно взял ее за руку и повел за собой, в прихожую, похоже, это ее удивило.
- Куда? – как-то рассеянно спросила она.
- Я хочу тебе кое-что показать, - ответил я, помог ей надеть куртку, поймав себя лишний раз на том, как приятно даже просто прикасаться к ней, чувствовать ее нежное тело под тонкой тканью рубашки. Чертовски тяжело сдерживаться, чтобы вместо того, чтобы застегнуть на ней куртку, снять ее, и эту рубашку, и все остальное...
Тяжело держать себя в руках, и мне снова вспоминается то время, после того, как мы в первый раз... Отчаянное желание, просто какое-то безумие, одержимость, когда я совершенно не мог устоять, когда... когда я еще отрицал то, что люблю ее. Отрицать очевидное... это так глупо и смешно, впрочем, всю свою жизнь я только и делаю, что совершаю нелепые и странные поступки.
Я не знаю, как меня в таком состоянии угораздило вообще сесть за руль, ведь я больше смотрел на нее, чем на дорогу, как повезло не попасть в аварию и не заблудиться. В конце-концов я все-таки остановил машину, вышел первым и галантно открыл дверцу Полине. Поразительно, в коем то веке какая-то элементарная вежливость, словно я, спустя уже очень много лет неожиданно вспомнил о том, что был воспитан в интеллигентной, черт ее дери, семье, а не в какой-то подворотне. Еще не хватало вдруг из циничной сволочи и конченого эгоиста превратиться в джентльмена. Впрочем, ради нее я готов превратиться в кого угодно, точнее, в кого она прикажет. Забавно, черт возьми...
Я взял ее за руку, отметив, что это очень приятно, просто держать ее за руку и повел дальше, туда, где разбитый асфальт сменялся грязным блеклым песком, по которому было тяжело и непривычно ступать. На краю что-то вроде смотровой площадки с гранитными периллами, которые покрывали чьи-то запечатленные краской высказывания... А сам залив, огромный, бескрайний, простиравшийся отсюда во все стороны заволакивала густая пелена тумана, и были плохо различимы вздымавшиеся ввысь неистовые волны... Залив напоминал Ладожское озеро, пусть и отдаленно, но все же... Похоже, Полина тоже заметила это и поняла, почему я привез ее сюда. Она неотрывным, каким-то отчужденным взглядом смотрела в бездну волн, и, похоже, быстро перебирала в памяти...
Я обнял ее, она в свою очередь, словно очнувшись, тряхнула мокрыми от дождя волосами, прижалась ко мне.
- Это было море, да...? – хрипло спросила она, уткнувшись лицом в рубашку у меня на груди, ставшую тоже мокрой все из-за того же дождя.
- Нет, озеро, - разве теперь это имеет значение? Впрочем, наверное, имеет... Теперь все важно, значимо, и имеет значение. Все, что касается нас, - Ладожское озеро, - можно было бы обойтись и без этого уточнения, но я подумал об этом после того, как сказал.
Небеса над заливом были темными, такими, словно вот-вот рухнут, какого-то темно-синего цвета, и в них сверкали ослепительные молнии... Дождь усиливался, и мы уже оба промокли насквозь. В какой-то момент я вдруг опомнился и подумал, что она может простудиться в этой легкой куртке. И когда я успел стать таким заботливым?... Я снял пальто, набросил его на нее, но едва ли от этого был какой-то толк. Здесь слишком холодный ветер...
- Мы еще сюда вернемся, обязательно, - пообещал я зачем-то, повел Полину обратно к машине, она не сопротивлялась, молчала, пока вдруг не задала неожиданный вопрос.
- А туда... мы когда-нибудь вернемся? – мне стало грустно и как-то неловко, я не знал, что ответить, стоит ли говорить, что этот дом, где мы провели столько времени уже не мой, да и имеет ли это значение. Можно подумать это последний дом на берегу Ладожского озера! Ведь дело вовсе не в доме, а в том, с кем...
- Конечно, - когда-нибудь вернемся. Ведь у нас все еще впереди, не правда ли. Она счастливо улыбнулась, и я подумал, что если бы не любил ее так безумно и неистово, как люблю сейчас, обязательно влюбился бы в ее улыбку... Впрочем, не только в улыбку, в эти глаза, которые просто сводят меня с ума, как и их обладательница. Поразительно! Я никогда раньше так не терял голову из-за... женщины? Нет, как-то странно и непривычно говорить о ней женщина... Я просто никогда раньше не терял голову из-за кого-то.
И я счастлив, как последний идиот, что этот кто-то именно ты. Я вообще, черт возьми, счастлив...
В салоне машины тепло, запотели стекла, и пахнет дождем... Забавно осознавать, что на улице бушует непогода, беспокойный финский залив ударяет волнами о холодные камни, такие же холодные, как дождевые капли... как капли, что стекают по ее коже. Тяжело не думать об этом, тяжело держать себя в руках...
- Ты замерзла? – и все-таки чертовски непривычно говорить о ней в женском роде, вообще непривычно, и даже не вериться до конца, что оно... мое чертово счастье сидит на соседнем сидении, промокшее до сквозь, и улыбается только одними глазами. Цвета спелой вишни... Самыми прекрасными на свете глазами.
Полина только кивнула, как-то заторможено, похоже, она думала о чем-то другом, очень далеком, и мой вопрос застал ее врасплох. Может быть о прошлом?... Или этом озере... или... как много этих или, ведь мы так мало знаем, друг о друге... а разве много нужно знать, чтобы любить, друг друга также, как любим мы? Мы... невыносимо сладкое и приятное слово.
- Иди сюда, - она послушно скинула мое мокрое пальто, свою не менее мокрую куртку и через салон перебралась ко мне на колени, обвив мою шею своими длинными изящными руками, в рукавах влажной рубашки. И под этой влажной тканью ее сводящее с ума нежное совсем детское тело... Как тяжело сдерживать себя, когда она так близко. Впрочем, зачем вообще сдерживать?
- Я тебя согрею, - прошептать, нежно касаясь, ее уха, потом длинную стройную шею, и взяв ее лицо ладонями в губы. И сдерживаться уже невозможно, остановиться уже невозможно, впрочем, с самого начала нужно было думать, что я не смогу устоять. Откинуть сидение, положив ее на мягкий плюш обивки, медленно, растягивая удовольствие расстегивать пуговицы рубашки одну за другой, но остановиться, оставив всего пару, оставить, словно на закуску, не переставая целовать ее уже горячо, страстно и она отвечала не уступая, с таким жаром, что легко можно было понять, что она тоже хочет этого, также, как хочу я. Впрочем, разве могут быть сомнения... Черт возьми, их не было уже тогда, год назад... И она тоже не хотела оставаться в долгу торопливо, холодными, только начавшими отогреваться пальцами борясь с пуговицами моего пиджака, потом рубашки, предпочитая не медлить резко, даже слегка грубо стянула их. Ее холодные, чертовски нежные, но при этом очень сильные пальцы, жесткие от струн приятно скользнули по горячей коже. Да, согреть тебя действительно в моих силах, этот черт его дери жар, внутри меня, его хватит, чтобы отопить целый квартал, и ты... только ты разжигаешь этот костер, это пламя до небес... И только ты сможешь потушить, для этого тебе будет достаточно всего лишь четырех слов. Этих же слов будет достаточно, чтобы убить меня, лучше любого из перепробованных мною способов самоубийства, вернее и эффективнее... Но ты же... никогда не скажешь мне их, правда? Как я, черт возьми, хотел бы в это верить... И в то, что теперь мы есть у друг друга, теперь и навсегда... Что это не сон, не предсмертный бред или галлюцинация, что это все происходит наяву... И теперь никто не отнимет тебя у меня, никогда. Не посмеет... Если только ты... сама не захочешь этого.
Какое-то безумие, наверное, вообще безумие думать, что теперь все будет так, но я верю в это. Какое-то безумие осознавать, что ты принадлежишь мне всецело, и я тоже, и никакие деньги, никакие преграды или люди не смеют теперь нарушить этого. Теперь – я сделал действительно правильный выбор, и, наверное, должен быть благодарен судьбе, в которую толком не верю, что она дала нам шанс... второй шанс. И я не собираюсь его упускать, я конечно дурак, но предпочитаю учиться на своих ошибках...
Слизывать дождевые капли с нежной бархатной кожи, расстегнуть последние пуговицы на ее мужской рубашке, стянуть ее, и всю оставшуюся одежду тоже. Еще совсем немного и задыхаться в этом сладком безумии... Это так безрассудно и в тоже время приятно, и не хочется задумываться ни о чем, выбросить все мысли из головы. И это пламя, сжигающее изнутри разгорается так сильно, что холод снаружи, на улице – сам факт того, что за тонированными стеклами автомобиля есть какой-то мир, кажется странным – сродни африканскому лету. Тебе уже не холодно?...
Впрочем, если ты захочешь холода, я сделаю все в моих силах... Если ты захочешь, я выполню любое твое желание, потому что теперь... Теперь? Моя жизнь принадлежит тебе... Она уже тогда принадлежала тебе, и, наверное, с самого первого момента, еще с того мгновения, когда я спустил курок, и если бы... Если бы ты только сказала мне забрать тебя с собой, или отказаться от этих чертовых денег... Нет, глупо думать о том, чего не случилось, предполагать то, что могло бы случиться... Нужно жить настоящим, не правда ли, особенно когда оно так... прекрасно.
И мы все равно вместе, потому что уже тогда даже мой выбор не имел значения, потому что так должно было быть... с самого начала.
И навсегда...
Теперь это слово имеет совсем другой смысл, гораздо лучше прежнего.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Цунами
- Наверное, - кивнул я. Только сейчас, когда он спросил, вспомнил, что не ел ничего с… со вчерашнего дня, если не считать две чашки кофе. Он отпустил меня, и я вообще пожалел о том, что сказал это. Лучше голодать, но чувствовать его, лучше ничего не есть, чтобы он обнимал меня только. Хотя такими темпами ему будет нечего обнимать. Все-таки нужно есть, хотя бы иногда. Да и вообще… что? Беречь здоровье? Ну да, я хочу теперь жить дольше, потому что жить с ним…
Чего еще я о нем не знаю? Афганистан… Хочется задавать вопросы, но… ему, кажется, совсем не хочется отвечать. Да и потом… для меня – простое любопытство, а для него… Он пережил это. Он воевал, черт побери. Никогда бы не подумал, впрочем… Почему нет. Я ведь и про скрипку когда-то не знал, потом не верил… А сейчас… убедился. Зря он так все-таки, очень даже красиво получилось… Да, обожаю скрипку. И люблю теперь, когда он играет на ней.
А ведь у меня правда очень много вопросов. Например, почему он стал тем… кем стал… Слишком много вопросов, которые я никогда ему не задам, на которые он не ответит, наверное. И зачем копаться в прошлом, моем или его? Прошлое в прошлом, не стоит и думать. Когда-нибудь, кто знает, он расскажет мне сам. И я тоже что-нибудь расскажу, впрочем, мне-то нечего.
- Пойдем, - улыбнулся Саша. До чего же приятно, когда он улыбается. Кажется, уже одной его улыбки достаточно для счастья. На кухне он тут же достал из холодильника какие-то овощи, достал разделочную доску и взялся за нож. Ну нет… Мне как-то… не по себе что ли. Я тоже хочу что-то сделать. Что-то для него.
- Давайте… - вырвалось, чертыхнулся про себя, шагнул к нему и потянулся к ножу. – Давай… - нет, это чертовски непривычно называть его на «ты», впрочем, не буду же я «выкать» ему вечно, да? Да что там, так бы и «выкал», если бы он не попросил. И даже, когда попросил, не могу, сложно отучиваться. – Лучше я все сделаю сам, сама и… - только коснулся пальцами его руки, чтобы взять нож, как он нахмурился и отвел руку.
- Нет, это мы уже проходили, - возразил он. Действительно. Проходили. А я ведь старался тогда, будто это было важно. Было.
- А с чего Вы… - черт побери, опять. Дурак. Да, если здесь и есть какой-то дурак, то это определенно я. И зачем я Вам такой нужен, нужна? – С чего ты взял, что я ничему с тех пор не научился? – все-таки немного обидно, я правда хотел помочь. И не только поэтому. Да, готовить я не люблю, не умею, и я никогда не готовил даже для себя, а для любимого человека… Это ведь совсем другое дело, да? Я ведь еще тогда это понял, поэтому так старался. Хоть ничего и не получилось, но…
- Если хочешь помочь, достань тарелки, - вздохнув, сказал он и кивнул на шкафчик. Да что я в самом деле? Гружусь из-за каких-то мелочей. В конце концов, он здесь, я здесь. Это называется «вместе», слово, за которое можно все отдать. – Как запись? – спросил Саша. Вас правда это интересует? Я улыбнулся, поставил тарелки на стол. Правда такое чувство, что я дома. Так не было ни в моей пустой квартире так неподалеку отсюда, ни тем более в Москве у матери…
- Отлично, думаю, это вообще самая лучшая запись, которая только была у меня в жизни, - сказал я, присаживаясь за стол. – А зна…ешь, почему? – нет, не могу не улыбаться. Счастье, удивительно. Но самое настоящее счастье – это здесь, с ним, сейчас, утром или вчера, когда угодно, главное – с ним. И зачем запрещал себе любить его? Любовь – это счастье, да, теперь-то я знаю.
- Догадываюсь, – он уже перемешивал салат – если, конечно, это был салат – в миске и, обернувшись, улыбнулся мне. И правда. Кто бы не догадался. Потому что я с Вами, с тобой. И ты со мной.
- Саша… - задумчиво произнес я, когда он наконец сел рядом. Глупость, конечно, очередная глупость, но важно сказать. Важно говорить все. Иначе… стена непонимания, недоразумений… Нет, нет, не допущу. – Спасибо… тебе…
- За что? – удивился? Да, наверное, я и сам удивляюсь, с каких это пор стал так много говорить о том, что чувствую, о том, о чем и думать боялся.
- За все, - пожал я плечами, положил руку на его ладонь. – За то, что… ты есть. За то, что ты есть у меня, - за то, что теперь я могу называть себя счастливым человеком. Эту фразу все-таки про себя, сказано и так много, да и без слов, я думаю, понятно, что я люблю Вас, тебя, чертовски, безумно, невероятно… Хотя… и самому хочется слушать все эти слова. А еще просто его голос. И дыхание. Биение сердца. Мелочи, чертовски важные мелочи. Никогда не думал, что такое случится, что случится со мной… Я же и не мечтал никогда, я не знал, что значит любить, а теперь… каждый вдох пропитан словом «люблю», и весь мир изменился, будто бы перевернулся наконец с головы обратно на ноги, и теперь этот вечный питерский дождь, капли, стекающие по стеклу вниз, оставляющие серебряные след, и лужи на дорогах как разлитая ртуть, все кажется прекраснее. Смешно. Будто я только начал жить, хотя думал, что вот-вот закончу. И закончил бы. Да, если бы мы не встретились вчера – случайно или все-таки так было предначертано? – я бы закончил жизнь. Или холодные воды обводного канала, или медленная смерть, жизнь тела без души… Мрачные перспективы, да и к чему думать об этом сейчас? Он же здесь, и никуда не отпущу, никому не отдам и…
- Кто-то здесь есть хотел, - напомнил он, глядя на меня. Да, точно, с этими сентиментальными мыслями я вообще забылся, где я и что должен делать. Отпустил, отпустила его руку. Черт, будто похолодало. Я взялся наконец за вилку, и где-то через полчаса по чашкам Саша разлил горячий чай. Белесый пар, так похожий на дым от сигарет, поднимался все выше, а я грел руки, обнимая ладонями чашку.
- Спасибо, - повторил я снова, на этот раз за ужин, за чай, за этот, черт побери, взгляд его глаз цвета поднебесья…
- Тебе не кажется, что ты слишком часто повторяешь это слово? – усмехнулся он, я только улыбнулся в ответ. Нет, это невыносимо приятное чувство – дом. Но я ведь даже не живу здесь, я просто прихожу сюда, просто прихожу к нему, второй раз. А кажется, что эта вот кухня, небольшая, даже тесная, наверное, вроде обыкновенная, этот тусклый желтоватый свет от лампочки, это окно, за которым темнеет вечер, за которым снова начинается дождь, за которым капли летят вниз, в бездну длиной в шесть этажей, и разбиваются о темный и без того мокрый асфальт, две чашки чая и он напротив… Может, это и есть то, что подразумевают люди под теплым словом «дом»?
Можно просто молчать и смотреть ему в глаза. Любоваться? Может и так. Просто… между нами связь куда крепче любых канатов, веревок, куда крепче оков, крепче всего… Странно, но так приятно все же. И…
Раскат грома за окном прервал мои мысли, и я невольно обернулся к окну. Яркая вспышка молнии, на мгновение рассекшая темное небо пополам, дрожащее от резкого порыва ветра тонкое оконное стекло, еще раскат, снова молния… Да, гроза здесь, в Петербурге, совершенно особенная… У нее свой характер, свой манера…
- Гроза… - констатировал я и улыбнулся, сделав один глоток из кружки. – Наверное, последняя в этом году… А помните, там… тогда… - да, та ночь, которая могла стать последней, которая была бы последней, если бы не наша вчерашняя встреча. Не иначе, как чудо…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - OST - Богиня (Игорь Вдовин)
- Зачем... - как-то непроизвольно вырвалось у меня, но я тут же отругал себя за это. Нехотя отпустил ее.
Наиглупейший вопрос, черт возьми. - Знаешь, я не очень хорошо играю, - и мне что, жалко что ли? Ну какая разница, доказать и убедиться в том что я не только никудышный человек, киллер и далее по списку, но и музыкант тоже. Не очень хорошо? Ха-ха, точнее было бы сказать просто отвратительно... хотя? Какое это имеет значение, если она меня об этом попросила?
- Пожалуйста, - слегка капризно повторила она, села на наконец-то застеленную кровать, вопросительно смотря на инструмент, лежавший поверх незакрытого чехла. Впрочем, почему нет? Правда, проблема в том, чтобы найти целиком хотя бы одну произведение, все страницы перепутаны, а моего геройства не хватило на то, чтобы разложить их по порядку. Пока я тщетно искал второй лист какой-то пьесы Моцарта, Полина все также ожидавшая от меня чего-то, спросила.
- Саша, а кто этот человек? - про Андрея? Про кого же еще.
- Мой... армейский товарищ, - я наконец-то отыскал этот проклятый второй лист, и был очень рад этой маленькой победе, - мы служили вместе в Афганистане, - зачем-то уточнил. Какое это имеет значение?
- Вы... - растерянно начала она, но я ее прервал.
- Пожалуйста, говори мне “ты”, - попросил я. И почему это имеет такое значение, не знаю... Но это вы - как-то холодно и официально. И это наоборот подливает масла в огонь? Нет, скорее напоминает мне о том, насколько я ее старше. Да, кстати стоило бы подумать об этом, о том, что я еще ко всем своим достоинствам уже чертовски стар, и у меня вообще скоро начнется - или уже начался? - кризис среднего возраста. Никогда не забивал себе голову этой ерундой.
- Ты... служил в Афганистане? - спросила она, оторвав меня от этих бредовых мыслей. Впрочем, когда мои мысли были особенно умными и осмысленными? Может быть, до встречи с ней? Нет, вряд ли, хотя после этой встречи я и во все думать разучился, и растерял все последние останки своей адекватности. Зато я научился многому другому... допустим... любить. Заботиться о ком-то, думать о ком-то, кроме себя. Уже достижение, не так ли?
- Было дело, - отмахнулся я, мне не хотелось об этом говорить, вообще не хотелось говорить о прошлом. Я достал скрипку из чехла, снова подкрутил смычок. Как на экзамене в музыкальном училище, ха-ха. Правда играть тогда нужно было произведение куда посложнее этой пьесы, и вместо любимой женщины меня слушало жюри из старых агрессивно настроенных теток, хотя там были и мужчины. Вроде бы директор училища, и кажется преподаватель по сольфеджио... Да какая к черту разница? Я уже не помню. И не хочу помнить, и вообще хочу обо всем забыть, пока она так смотрит на меня... И даже все эти чертовы ноты, которые приходится вспоминать. А на самом деле вовсе не так уж плохо я и играю, годы, потраченные на это не пролетели зря, хотя... все эти годы стоили того, чтобы однажды когда-нибудь, спустя двадцать лет сыграть любимому человеку.
Когда я закончил играть, бережно положил скрипку обратно в чехол и следом, снова ослабленный смычок, Полина все еще сидела с каким-то растерянным, но очень счастливым видом. Я сел на кровать рядом, обнял ее и поцеловал в шею, вдохнув запах коротких слегка мокрых из-за дождя, непрерывно шедшего на улице, волос. Какая к чертям собачьим музыка, рядом с ней, какое к черту прошлое... Разве что-то важно, когда можно просто так обнимать ее, не отдавать никому, никуда не отпускать, хотя она и не хочет уйти. Не сомневаться не в чем уже, не считать себя виноватым, не оправдываться перед собой. Просто любить... Наслаждаться мгновением светлой тишины. Просто не задумываться и не помнить уже не о чем... Нет, о чем-то я все-таки вспомнил, чертыхнулся про себя и заставил себя отстраниться, по-прежнему обнимая ее.
- Я дурак, - пробормотал я в слух, ха-ха, признал наконец-то. Впрочем, я и раньше этого не отрицал, еще год назад... И может быть раньше? Год назад понял окончательно и бесповоротно. Но, тем не менее, от этого мне легче не стало. Заботливый дурак, - ты, наверное, хочешь есть?

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Цунами
Как он сказал? Невеста?.. Я? Невеста? Ваша невеста?
Почему-то от одного этого слова губы растягиваются в счастливой улыбке. Глупо, наверное. Обычное слово. Да и вполне привычное, если вспомнить, что когда-то меня называл так другой человек… Но, черт побери, сейчас, когда так представляет меня Саша… Не знаю. Почему-то хочется улыбаться, почему-то…
Да потому что люблю. Все просто. Все куда проще, чем может казаться. И возвращаться сюда, в квартиру, в которой вообще появился всего-то во второй раз в жизни, возвращаться как к себе домой, вкладывать в это слово «дом» совсем другой смысл, да и вообще замечать, как слова меняют значение от этого «люблю». И «никогда», «навсегда», казавшиеся такими страшными, сейчас значат совсем другое. «Никогда не увидимся» превратилось в «никогда не расстанемся», «навсегда разбежимся» - в «навсегда останемся». И к этим словам еще слово «вместе». Самое теплое.
Мда. Ну и долго ты, Пашенька, будешь стоять в прихожей и тупо пялиться на него?! Налюбуешься еще. Невеста.
- А Вы, я вижу, не скучали? – что за странная насмешка? Чего это я добиваюсь? Впрочем, да, именно того и добиваюсь.
- Издеваешься? – спросил он, притянув меня к себе, его руки на моей спине, его губы целуют мои. Забыться… Просто забыться, да, почему бы и нет. Прямо сейчас? А что мешает? Его гость ушел и… Как он там сказал? «У нас гости»? У нас… Тепло от этого «мы», которое там боялся и представить себе. Приятно. Целуйте, целуйте, не останавливайтесь. Знаете, как я соскучился по Вас? Нет, ну правда, вроде бы расстались только утром, а я без Вас не могу. И этот поцелуй, как будто не виделись еще год, еще тысячу лет, и мое возвращение к Вам домой, как будто я возвращался, возвращалась сюда каждый день после репетиций, будто всегда так было и будет всегда. И будет ведь.
Эй, постойте, что Вы делаете?.. Его ладони, теплые, чертовски приятные, уже оказались под тонкой тканью моей рубашки, так, черт побери, нежно по коже. Ну что Вы, прямо здесь и сейчас? Я вовсе не против, только… только что? Оторваться всего на мгновение, чтобы посмотреть ему в глаза, в его глазах мое отражение, никогда не замечал всех этих обычных вещей. Или наоборот, необычных? Снова слиться в поцелуе, поймать себя на мысли, что и этого мало, что хочется, да, в конце концов, пора быть честным с самим собой, хочется большего, хочется дать ему больше, хочется отдать все.
- Постойте… - заставить все-таки себя остановиться, ну и его заодно. Взять за руку – одно это уже стоит всего, что пришлось пережить, просто держать его за руку – и что? И просто пойти в комнату. Чтобы… поговорить. Да, поговорить, в конце концов, кто этот человек? И что это значит «сослуживец»?.. Какое-то странное слово, по которому никак не понять. Кто такой этот Андрей, впрочем, и до «сослуживцев», и до каких бы то ни было других гостей мне нет никакого дела! Я хочу тонуть в его глазах, хочется чувствовать его каждое мгновение своей жизни…
Ничего себе. Он что убирался? Нет, в самом деле убирался? Подвиг! Награда? Конечно, еще один поцелуй. Ну это пока так, аванс всего лишь. Все же нужно держать себя в руках. Впрочем, зачем? Я люблю его, он любит меня. Черт, как же это хорошо! Счастье. Тоже простое слово. Всего 7 букв. Никогда не верил, что так бывает. Но вот оно, доказательство, обнимает меня, смотрит на меня, целует нежно уже в шею. Закрыть глаза, забыться, отдаться. Разумеется. Только чуть-чуть позже. Заметил скрипку. Волшебный инструмент. Не ревнуй, гитара, ты всегда будешь моей подругой, лучшей. Но скрипка…
- Саша… - на выдохе, черт побери, и не подумаешь ведь, что так пытаюсь его остановить. Ну еще немного и правда остановлю. Как же это невыносимо приятно – прикосновения любимого мужчины, самого любимого человека на свете. Черт побери, ну почему Вы такой… В общем, Вы. Не могу Вам сопротивляться. Не хочу. Хочу продлевать каждый миг с Вами. Хочу, черт побери. Только хочу еще кое-что. – Ну постойте… - удалось все-таки немного отстраниться. Нет, нет, только не подумайте, что я не хочу, что я против, что я… дело не в этом. – Саша… - определенно очень нравится шептать его имя вот так, коснуться еще раз губами его губ, совсем легко, едва ли задержавшись, и снова посмотреть в глаза. – Сыграйте мне, пожалуйста, на скрипке.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Xandria - Snow-White
Как только за ней закрылась дверь я сразу же пожалел о том, что вообще куда-то отпустил ее. Глупость... действительно, но идти против этого чувства еще большая глупость. Не отпускать никуда больше, запереть дома, спрятаться в собственном маленьком мире, кажется все-таки неправильно. Эгоцентризм на двоих, вот так, если можно так выразиться. Нет, то, что мы обрели друг друга, снова после... этого проклятого, года не значит, что нужно отрекаться от остальной жизни... или? Значит? Нет, у нее есть музыка, у нее есть смысл, который не менее важен, чем любовь, возможно, и я не имею права, не хочу лишать ее этого. Это у меня не осталось ничего... а было что-то? Пустая никчемная жизнь. О которой лучше не думать, о которой лучше не вспоминать. Отчаянно стараясь выбросить из головы все мысли об этом я отыскал остатки одежды, “служебный” когда-то пистолет, с которым предпочитал не расставаться, убрал его во внутренний карман пиджака. И что за глупая паранойя в своей собственной квартире, за закрытой дверью? Дурные привычки, приветы из прошлого, пожалуй, даже так. И снова это прошлое, которое стоит перечеркнуть, выбросить из жизни, потому что оно ничего не значит, и лучше его не было бы... но тогда получается что? Зря прожитые двадцать лет собственной жизни? Значит так, потому что все, что было до, было зря... И я не хочу об этом думать, пора бы наконец-то забыть.
Великий подвиг - навести порядок в этой квартире, и не знал что я способен на такие геройства. В завершение собрать ноты, правда, рассортировывать их по порядку у меня уже сил не хватило, пусть лежат так, главное, что хотя бы в одном месте, а не в свободном полете по комнате. А времени всего-то... Черт, и где же она?! Неужели она не вернется... Неужели!? Нет, успокойся старый дурак, куда она денется теперь?
Чтобы отвлечься от борьбы с собой, я аккуратно достал из чехла смычок и баночку канифоли, задумчиво вдохнул этот знакомый с детства запах. Канифоль похожа на янтарь, тот, который выносит море на берег, переливающийся в лучах солнца... Может быть послать все к черту и рвануть куда-нибудь на море, туда где оно близко, и не такое холодное, как неприветливый Финский залив. Возможно. Но теперь я отвечаю не только за свою жизнь, свои желания, но и... Без нее мне не нужно никакое море. Ничего не нужно. Подкрутить расслабленный смычок, достать следом скрипку. Глупо противостоять себе и утверждать, что ненавидишь музыку, когда отдал этому - ровно? действительно - пол жизни. Но начать играть с листа мне так и не дали - кто-то позвонил в дверь -кто-то?, можно подумать я не знаю кто, я поспешно положил инструмент на место и быстро, пожалуй даже слишком, отправился к двери. Ждал... так долго, так чертовски много времени прошло...
Но меня постигло разочарование - на пороге стоял какой-то малознакомый мне человек, тем не менее почему-то казавшийся очень знакомым. И где я только мог его видеть!? Напрягать и без того измученную память... нет, спасибо, пусть лучше сам объяснит.
- Чем обязан? - достаточно даже грубо поинтересовался я. Человек нахмурился, но потом вдруг очень дружелюбно улыбнулся.
- Сашка! - я даже вздрогнул от неожиданности, потому что его голос был очень громким, особенно после вязкой тишины, царившей в квартире, - не узнал! - разочарованно. Узнал, но мне бы еще вспомнить кого именно я узнал... Хотя... Невероятное усилие над своей памятью дало результаты, я вспомнил хотя бы имя, и откуда я его знаю, и откуда он знает меня. Андрей. Афганистан. Подробности благополучно потерялись за прошедшие годы.
- Теперь узнал, - не очень то тепло улыбнулся я. Когда-то мы были хорошими товарищами с этим человеком, но после войны больше не общались. Я даже не знаю куда он уехал потом, не потрудился ему написать или позвонить, хотя прощаясь обменивались телефонами и адресами. Да, я дал адрес этой квартиры. Неужели я живу тут уже так давно? То есть я давно здесь прописан, но живу последние два дня, не суть.
- Проходи, - все-таки пропустить его в прихожую, он с интересом оглядывался, - какими судьбами?
- Да вот, решил проведать, - заявил он, я проводил его на кухню. Лучше бы ему убраться до появления Полины, не хочу, чтобы кто-то путался под ногами... Эгоизм? Действительно, ведь когда-то были друзьями. Но мне не нравиться это “решил проведать” спустя... двадцать? Нет, немного меньше, но сейчас уже не вспомню сколько лет. Были. Но уже это не так. Чужие и чуждые друг другу люди. Хорошие товарищи, тоже были. И что с того? Я ему что на шею должен бросаться в честь этого? Увольте.
- Будешь кофе? - он кивнул, хотя, похоже рассчитывал на что-то большее, но виду не подал.
- Как живешь? - спросил Андрей.
- Отлично, - не суй нос не в свои дела. Как-то грубо сказать это в слух, но тем не менее не люблю посвящать кого-то в подробности своей жизни.
- Давно в Питере? - вдруг поинтересовался он, вопрос почему-то застал меня врасплох. Что-то здесь не так, определенно не так. Я отвернулся к окну, посмотрел на набережную, сделал вид, что смотрю, а сам запустил руку под пиджак и на всяких случай сжал рукоятку пистолета.
- Я бы тебе не советовал, - похоже, Андрей это заметил. Действительно, он пришел не просто повидаться, черт побери... Страшно? Интересно, его прислали, чтобы меня убрать... Но кому я понадобился, спустя год?
- Не беспокойся, Саша, - примирительным тоном начал мой гость, я медленно обернулся, убрал руку с пистолета, но все равно мне очень хотелось просто взять и... пристрелить старого друга? только потому, что он внушает мне недоверие? - я с мирными целями пришел, - заявил он, - поговорить.
- Мирные цели, - хмыкнул я, закурил, предложил ему, но он отказался.
- Так давно ты в Петербурге? - напомнил он о своем вопросе, так и оставшемся без ответа.
- Два дня.
- Понятно, - Андрей посмотрел на дно чашки с кофе, переваривая эту информацию, и почему только это ему важно... и... напрямую спросить, зачем он пришел.
- Ты ведь не по старой дружбе приехал, - заметил я, а мне кофе совсем не хотелось, скорее - нервно курить одну за другой. Бедные мои легкие, вечно вы страдаете, ха-ха. Наверное, я умру от рака, если меня кто-нибудь раньше не убьет, - что тебе нужно?
- Понимаешь, Саш, - по-свойски начал он, - тебе лучше в Питер возвращаться не стоило, - пропустив мой вопрос. Ну отлично, будем играть в молчанку.
- А что такое?
- А ты не знаешь, - усмехнулся он, - тебя собирались убрать, ты сбежал, тебе повезло. Они не знали, где тебя искать. Но ты нашелся...
- Они? Это что-то в духе Стивена Кинга, - мрачно пошутил я, хотя смеяться мне сейчас хотелось меньше всего, я думал о том, что круто влип. А еще я думал о том, что скоро сюда придет Полина, и если она сюда придет, она тоже может влипнуть, вряд ли если они затеяли разборки, они будут рады лишнему свидетелю... И я тоже начинаю говорить они, черт побери. Инопланетные захватчики?
- Нет. Они - это влиятельные люди. Но это не важно, - отмахнулся Андрей, - но я твой друг, - удивил. Может быть лет... не знаю сколько назад мы и были друзьями, но сейчас не осталось и тени этой дружбы. - нет, серьезно, - он заметил мои сомнения, - и те, на кого я работаю... - и снова каким-то доверительным тоном, - понимаешь, Саш, наши дорожки немножко разошлись после войны. Ты предпочел криминальный мир, я... спецслужбы. И вот, мое начальство пришло к выводу, что сейчас как раз такой момент когда у тебя есть шанс перейти на нашу сторону...
- А если я не захочу? - поинтересовался я. Но это, несомненно, радовало меня больше чем перспектива не дожить до прихода Полины.
- А куда ты денешься? - грустная какая-то улыбка, - сотрудничество с нами - твой шанс. Человек, которому нужна твоя смерть, наш враг. Если ты будешь сотрудничать с нами, ты убьешь его, мы тебя прикроем. И вообще нам будет нужна твоя помощь, чтобы разобраться с твоим бывшим начальством, на Михаила Берестова у нас тоже кое-что есть. Такая взаимопомощь, - теперь он улыбался, как дьявол, предлагающий мне сделку. Было бы ему еще что взамен предложить... Я благополучно про...долбал свою душу, лет десять назад, вряд ли от нее что-то осталось, если она у меня вообще была.
- Я подумаю, - пообещал я.
- Отлично, - возликовал Андрей, положил на стол визитку, - когда надумаешь что-нибудь, подъезжай к нам в офис. Думаю, мы сработаемся, - я хотел напомнить, что еще не сказал да, но предпочел промолчать. Андрей снова посмотрел на дно чашки, словно боясь, что я попытаюсь его отравить и вдруг неожиданно, подняв голову спросил, - а как жизнь?
- Тебя это интересует? - скривился я.
- Ну да, - такой просвятленный вид, словно он достиг нирваны. Нелепый какой-то человек, но это не важно, не могу судить его по одной короткой встрече, спустя много лет, - по старой дружбе, - пояснил он. Я покачал головой.
- У меня все отлично, - повторил я железным голосом, по-прежнему воспринимая его как делового партнера, а не бывшего приятеля и не желая с ним откровенничать. Повисла неловкая пауза от которой меня спас звонок в дверь. Отлично, дорогой старый товарищ, теперь тебе лучше срочно исчезнуть... Я открыл дверь, коротко поцеловал Полину, все-таки заставив себя сдерживаться из-за присутствия здесь этого типа.
- У нас гости, - сказал я, пока она снимала мокрую из-за дождя куртку.
- Но они, надеюсь, скоро уйдут, - добавил я, и отметил, что все это выглядит, словно мы уже очень много лет живем вместе... Целую вечность. Ничего, у нас все еще впереди, а это ощущение на самом деле чертовски приятное, особенно по сравнению с тем, каким кошмаром я представлял себе семейную жизнь. Семейную? Для начала совместную.
Андрей словно понял, что он здесь лишний быстро явился с кухни в прихожую, с интересом разглядывая Полину. Но он, наверное, впрочем, наверное, стопроцентно, не догадался, что Полина это Полина, и вообще она. И лучше пусть не догадывается... я ревную? К каждому кто хотя бы посмотрит в ее сторону? Отлично... Главное только не начать на людей бросаться. Все-таки нужно их представить друг другу наверное, отчего-то мне кажется что одной встречей с этим человеком все не ограничится и он еще появился в нашей... нашей жизни.
- Полина, это Андрей... мой бывший сослуживец, - как-то нелепо это прозвучало, но не имеет значения. Андрей кажется был удивлен тем, что моего мальчика зовут Полиной, и он вообще женского пола, он как-то скривился при этих словах, что же, стоит его добить. - Андрей, это Полина, моя... - как бы поточнее объяснить, чтобы мой бывший друг не умер от инфаркта прямо в этой прихожей? - невеста, - наконец-то заключил я и довольно улыбнулся. Теперь удивленной выглядела уже она, но ничего, дорогая у нас же все еще впереди, не так ли?
- Уже уходите? - как-то растерянно спросила она у Андрея, он кивнул.
- Мне пора. До свидания. Рад знакомству, - Полине, и - до встречи, - мне. До встречи? И ты так уверен, что я соглашусь с вами работать? Не знаю, и кто знает... Для меня сейчас это совсем не важно. Есть вещи гораздо более значимые, по сравнению с которыми и этот Андрей, и дружба, и давно ушедшее прошлое, и работа ничего не значат. И я могу считать себя счастливым человеком, ведь мне удалось узнать что это.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные Снайперы - Пароходы
Просто смотреть на него, потягивая горячий кофе из чашки, и понимать, что никогда не был счастливее, и понимать, что без него попросту не был, не жил, так, существовал, не более того. Снова и снова изучать взглядом его черты, встречаться с его глазами и чувствовать казавшийся приятным дым от его сигареты…
Нет, он все же прав. Я не должен был все отменять, правда. То, что я счастлив, чертовски безумно, бесконечно счастлив, невероятно счастлив, это не повод подводить свою команду. Ребята в конце концов работали над альбомом не меньше, чем я. И это нечестно, правда нечестно с моей стороны. Я не должен быть эгоистом.
Просто…
Так сложно уйти хоть на минуту, без него уже трудно, невыносимо, страшно уходить. Но он же никуда не денется, он же сам сказал. Я ему верю. Я просто не могу не верить ему.
Нужно научиться уходить ненадолго, чтобы всякий раз возвращаться, нужно…
Но как? Жить без него целый год, целый чертов год, а теперь не вынести и пары часов разлуки?..
- Вы правда не исчезнете, если я все-таки наведаюсь в студию? – спросил я, наивный мальчишка. Девчонка. Не имеет значения.
- Правда, - улыбнулся он. А мне нравится его улыбка, вот такая, настоящая… Он бесконечно прав, и он… заботится обо мне?.. Как это странно-приятно. Правда же заботится. Его волнуют мои проблемы, он не хочет, чтобы я… отказывался от своего дела? А я ведь готов. Готов от всего отказаться. От… музыки. Ради него. Вы только скажите. Но он не скажет. Он в самом деле любит меня по-настоящему, поэтому и не скажет, странно?
- Тогда я мигом, туда и обратно, ладно? – отпустить чашку, оставить ее совершенно пустой, подняться из-за стола и, как-то неловко, виновато улыбнувшись ему, выйти из кухни.
- Тебя подвезти? – его голос, который я хотел бы слушать всю жизнь, который я буду слышать всю жизнь, догнал меня у самого порога.
- Нет, спасибо, не нужно, студия неподалеку. Я, честно, быстро, - ответить ему, как-то машинально тряхнув волосами, снова улыбнуться – да я никогда в жизни не улыбался так часто! – и наконец выйти. Туда, в его спальню, снова посмотреть на листы с нотами, опять улыбнуться – это что входит в привычку?! – и отыскать свою одежду где-то на полу. Дать себе на сборы все-таки чуть больше 45 секунд, сделав поправку на эту эйфорию, что сейчас правит в моем сердце, собраться, небрежно как-то, впрочем, как обычно. Выйти в прихожую, наскоро набросить куртку и снова вернуться на кухню. Браво, Пашенька, ты уже ориентируешься в его квартире, даже можешь экскурсии водить.
- Саша… - определенно нравится произносить его имя вслух, вроде такое простое имя, но… - А мне… - глупый вопрос, но все-таки. – А мне сюда возвращаться? Или…
- Глупый вопрос, - подтвердил он, потушил свою сигарету, я бросился к нему, обнял, поцеловал, поцеловала. Вкус его губ, кофе, сигарет. Вкус любви. Думал, коротко, но коротко не получилось, с трудом нашел в себе силы отстраниться, посмотрел ему в глаза.
- Знаете, я бы очень хотел услышать, как Вы играете на скрипке… - все-таки сказал, еще один поцелуй, на этот раз правда короткий. – Я Вас люблю… - шепотом снова эти три слова, которые так тяжело и так важно говорить ему, ему одному, отпустить, не медлить, убежать, оглянувшись на номер квартиры на входной двери, запомнить, запомнить подъезд и номер дома, на улице, на холодной неприветливой улице, встретившей только резким порывом ветра, достать телефон. Сделать два звонка. Боре. Извиниться, покаяться в эгоизме, узнать, что он, конечно же, еще не успел все отменить, обрадоваться лишний раз его неторопливости и поблагодарить за лень. Маме. Сказать всего пару слов. «Мама, я счастлив». Добавить непривычное все же окончание «-а». Спросить, как она. Дождаться ответа, бросить небрежное «перезвоню», все-таки добавить «Береги себя» и отключить телефон. Добраться наконец до студии, понять, как трудно без него даже эти 15 минут, как невозможно без него, как хочется вернуться, предвкушать это возвращение, петь и играть, записывая очередную песню, написанную так или иначе о нас, растворяться в ней, чувствовать каждое слово и каждый аккорд, кажется, никогда прежде так не пел, впрочем, пел, там, в том доме, ему, для него, не голосом, а сердцем.
Оставшиеся 5 песен, естественно, отложить на другие дни, поберечь голос, поберечь «Третий фронт», отыгравший на «ура», поберечь силы. Да нет, просто, чтобы вернуться поскорее.
К нему.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Coil - On Balance
- Кофе? - зачем-то переспросил я, пожал плечами, - конечно, - почему бы и нет. Словно когда-то... в этом недостроенном темном доме на берегу Ладожского озера. И я снова вспоминаю, продолжаю вспоминать... Разве в этом еще есть смысл? Теперь когда она рядом, не в мыслях, воспоминаниях, по настоящему. Рядом... Когда можно просто сидеть на кухне и пить кофе, словно так было всегда, всю жизнь, и будет и дальше. Ничего не изменится, все останется также... хорошо. Хорошо, черт побери? Действительно так.
- Знаешь, мне все-таки кажется, что тебе не стоило... - зачем-то сказал я, разливая кипяток по чашкам. Кухню наполнил пьянящий вкусный запах, даже он сейчас казался особенным.
Не стоило? С каких это пор меня волнуют дела и проблемы других людей?... Других людей нет, только ее. - все отменять, - наконец-то закончил я, поймав ее растерянный взгляд, - вряд ли это то дело, которое может так долго ждать... - она даже нахмурилась, словно я обидел ее этими словами. Что-то вроде - иди на свою студию, занимайся своей музыкой, я пойду своей дорогой... Нет, так не пойдет.
- У нас впереди достаточно времени, - поспешил заверить ее я, взял со стола пачку сигарет, вытянул одну оттуда, но курить не спешил, - я ведь никуда от тебя не денусь, - а какая связь между этим и ее работой? У меня то уже почти год, да ровно год работы нет, с тех пор как мой бывший начальник - начальник ли? лучше сказать напарник - решил от меня избавится. Кстати... одно дело, которым, наверное стоит заняться, на досуге. Свернуть его чертову шею... Но потом, когда-нибудь. Сейчас мне не до этого, сейчас есть вещи куда более важные. Связи - никакой, просто мне хочется это сказать, хочется чтобы она знала и чувствовала это. Хотя знает и так, и так чувствует... Слова - что-то лишнее.
- Даже если ты захочешь... чтобы я ушел, уехал, исчезнул из твоей жизни, - ко мне снова вернулась способность говорить то что думаю, скорее даже привычка, а не способность. Которая всегда очень раздражала людей, которые любили слышать сладкую лесть и приятную ложь, вместо порой горькой и отвратительной правды. - Я никуда не уйду, - торжественно закончил я, - никуда не исчезну, потому что без тебя... только в петлю.
- С чего вы вообще взяли, что я хочу, чтобы вы куда-то уходили? - слегка обиженно перебила она. Действительно...
- Извини... - я все-таки закурил, выпустил в воздух горьковатый отрезвляющий дым. Надо отучиться от этой вредной привычки тоже... но так сложно. Обязательно отучусь, только скажи мне. Видишь, мне легко сломать себя, ради тебя. Я никогда не поверил бы, что когда-нибудь так потеряю голову из-за - женщины? - девчонки. Никогда бы не подумал, что моя жизнь, его никогда не имевшая, обретет смысл из-за любви. Я всегда отрицал ее, не верил, смеялся над этими чувствами, и теперь... Может быть это кара небес? Или наоборот тот самый потерянный рай, вознаграждение за всю земную боль. Рай? Мне? После всего, что я сделал... Смешно? Но... это наверное действительно рай, и он выглядит так. Бледное питерское утро, тесная кухня, дымящийся дурманящий кофе, темно-вишневые глаза любимой женщины. Самой любимой на свете...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Почему я не вижу здесь кораблей...
Как страшно просыпаться, как страшно открыть глаза, как страшно… Нет, это не может быть сном, он же здесь, он обнимает меня, тепло его рук так приятно разливается по телу… Или это просто продолжение сна? Нужно все-таки открыть глаза, чтобы убедиться, лучше быстрее, лучше любая правда, чем игра в чехарду с сомнениями. Один глубокий вдох. Раз, два, три…
Он здесь, он со мной, он никуда не уйдет и никуда меня не отпустит. Можно снова закрыть глаза на несколько минут, понежиться в его объятиях, наслаждаясь каждым мгновением рядом с ним. А знаете, Саша, какое это счастье – просыпаясь, видеть Вас… Хочу, чтобы с этого начиналось каждое утро. Вы же не возражаете? Снова открыл глаза, коснулся, коснулась пальцами его волос. И когда Вы стали таким родным, таким… моим? Ведь Вы мой, точно так же, как я Ваш, Ваша, целиком, полностью. Неплохо было бы научиться говорить все это вслух, неплохо было бы научиться говорить ему «ты», впрочем, к чему что-то менять? А его слова… его слова, то, что шептал он этой счастливой ночью… так отчетливо запомнить каждое, знать, что за ними стоит это огромное и всесильное чувство, знать, что мы… созданы друг для друга? Пожалуй, так, хоть и банальность, штампы, да какая разница?! Я хочу быть с ним всегда, и он тоже хочет. Вот что важно.
И снова прижаться к нему крепко-крепко, каждым вдохом слово «люблю», слово «люблю» в каждом ударе сердца, как-то в унисон. Нереально. Так долго мечтать, потом и вовсе перестать верить, убеждать себя в том, что не может быть, что все, что так необходимо, невозможно... И вдруг, так внезапно, когда уже не ждешь, счастье… Самое настоящее, самое большое… И оно после всех испытаний, после всех этих проклятых преград, кажется эфемерным, призрачным и хрупким. Страшно. И вместе с тем спокойно, потому что я знаю наверняка, по-настоящему знаю, что это и есть та самая любовь, вечная и настоящая, та самая любовь, которая не даст нашему счастью разбиться на осколки. Мы не дадим. Это слово «мы», очень уместное слово, самое подходящее, и это «мы» появилось не вчера, нет, гораздо раньше, просто мы не заметили его и чуть было не прошли мимо.
- Саша… - просто прошептать его имя, потянуться к нему и ласково разбудить поцелуем в губы, прикрыв глаза, и тут же почувствовать его ответ, по обыкновению горячий и такой необходимый. Он так нужен мне, даже не могу понять, почему именно он, почему именно я. Наверное, потому что никто, кроме него, и никто, кроме меня, он же сам сказал. Целоваться утром, когда тонкие солнечные лучи, в которых, так причудливо сверкая, кружились пылинки, только-только проникают в комнату, целоваться, забывая обо всем, забываясь снова. Это ведь первое утро, когда не нужно делать вид, что ничего не было, не нужно отрицать и отводить взгляд, когда можно вот так просто разбудить его поцелуем, когда можно снова и снова растворяться в одном только соприкосновении губ, рук, тел… И сердец, душ, в конце концов. Понимать лишний раз, что любишь, что любим, любима, что все остальное – только чепуха, придуманная людьми от скуки, все эти обстоятельства, проблемы. Быть может, они просто боятся любить, как боялись, наверное, мы, потому и отгораживаются друг от друга кирпичными стенами, возводят замки эгоизма, копают рвы непонимания и лжи, запускают крокодилов сомнения…
- Я, конечно, повторюсь, но, черт побери, я так Вас люблю, - повторил снова в перерыве между поцелуями, улыбнулся, улыбнулась ему счастливо, обнял, обняла крепче, прижимая его к себе. И никакой больше недосказанности. Я буду повторять эти слова так часто, как подскажет мне сердце. Сердце… Ведь тот выстрел, тот промах… пришелся в самое сердце, и тот плен… Я всегда буду у Вас в плену, и этот… Надо научиться говорить вслух. – Этот плен лучше любой свободы… - он и есть свобода, свобода любить Вас. Самая главная свобода. И снова поцеловать его прежде, чем вспомнить, что все-таки за пределами его квартиры тоже идет какая-то жизнь, с которой я связан какими-то обязательствами. – У меня же запись через пару часов, - как-то неловко сказал, оправдывался. Еще один поцелуй, совсем короткий, которого так чертовски мало, который только масло в огонь, потом отстраниться от него, как можно мягче, не сводя взгляда, найти, все-таки немного смущаясь, рубашку, все-таки его, а не свою, накинуть на плечи и выйти так поспешно, обернувшись на скрипичный чехол. Очень хотелось бы услышать, как он играет… Попросить его? Почему нет. Немного заблудившись в его квартире, будто в ней было где заблудиться, оказаться наконец в прихожей, отыскать в кармане куртки телефон, включить, дождаться, пока треснувший дисплей приветливо засветится голубым, и набрать знакомый номер, поймать на себе взгляд самых любимых на свете глаз, обернуться и увидеть Сашу, который наполовину – естественно, ведь его рубашка на мне, а моя едва ли придется ему в пору – одевшись, стоял, оперевшись рукой о дверной косяк. Он выглядел… расстроенным? Будто бы я…
- Алло, - голос Бори в трубке прервал мои мысли. – Сержант, ты где? Пора уже собираться, мне только вот звонили со студии и…
- Я не приеду сегодня, - сказал я и улыбнулся Саше. – Перенеси все на… - на конец недели? Мы это уже проходили. – На конец месяца.
- Что, Паша, ты спятил? У нас же все готово и…
- Считай, что я сочинил новую песню, и очень важно включить ее в альбом, - отключил телефон, сунул небрежно в тот же карман и подошел к Саше. – Вы же не думали, что я уйду? – спросил тихо, обнял его, прижался к его груди, невыносимо приятно обнимать его вот так просто, невзначай.
- А как же пластинка? – спросил он, обнимая меня в ответ.
- Мы с Вами так долго не виделись. Весь мир подождет… - прошептал, прошептала ему. – Может быть, мы выпьем кофе?.. – и не нужно никуда спешить, торопиться – впереди вся жизнь. Наша. И наше будущее. Потому что Вы не отпустите меня, потому что я не отпущу Вас. Никогда...

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные Снайперы - Fly
- Сейчас все будет, - многозначительно пообещал я, все-таки с трудом заставив себя остановиться. Единственная причина - беспокойство за нее, иначе меня бы уже ничего не заставило остановиться, когда она здесь, она рядом, она... моя. Черт побери. Счастье...И я улыбаюсь наверное сейчас как полный идиот.
- Сначала выпьем чего-нибудь горячего, - заявил я, усмехнулся, - горячего, а не горячительного, - проводить ее до тесной кухни. Эта квартира словно не моя, ведь раньше я бывал здесь не часто, а потом и вовсе не возвращался целый год. Как и в этот город... Самый любимый город на свете, к самому любимому на свете человеку... Нет, я не верю, все не может быть так. Это слишком похоже на галлюцинации, на безумие, но это... реальность? Не верю, но хочу верить.
Она задумчиво остановилась у окна, посмотрела вниз - отсюда действительно отличный вид на набережную, старинный мост и не мене старинные дома на другой стороне, впрочем, они наверное ровесники с этим домом. Раньше я не придавал этому особого значения, но сейчас многое что раньше не имело значения, не существовало, вдруг обрело смысл. Вся эта бессмысленная жизнь, все мелочи в ней... даже эта тесная кухня, даже электрический чайник, даже полнейший и незначительнейший бред. Рядом с ней...
- Нам ведь некуда торопиться? - не хочу молчать, но просто не знаю, о чем говорить... о прошлом? О будущем? А оно у нас будет? У нас... раньше не было этого слова, были я и она, отдельно, не имея друг к другу никакого отношения. Или были уже тогда. Были. Даже когда мы расстались, даже когда мы пытались друг о друге забыть, уже существовало это мы. Неужели все это правда? Неужели так бывает...
Нам некуда торопиться, у нас впереди много времени, у нас впереди вся жизнь, вместе, черт побери. Потому что ты никуда не отпустишь меня, и я никуда никогда не отпущу тебя. Никуда не уйдешь от меня, и я никуда не уйду от тебя больше, не повторю своих ошибок, лучше умереть, чем снова оставить тебя. Чем снова пережить разлуку, страшную, горькую... Черт побери, каким сентиментальным я стал к старости лет? Но можно радоваться, ведь хоть что-то изменилось в этой чертовой жизни, прожитой почти до половины, наверное, в ней появился смысл. Ты наполнила ее смыслом. Ты самый лучший смысл, который только мог быть... Деньги в качестве смысла жизни? Брехня... Или карьера, черт бы ее побрал, которой у меня все равно не получилось. Нет, смысл... это что-то другое, и теперь я знаю, что. Кто.
Мы молча выпили по чашке чая, словно боясь словами нарушить эту сладкую тишину, каждый погруженный в свои мысли. Когда-то мы пили водку, и снова воспоминания, которые не выкинуть, не стереть... Да и зачем? Забывают то, что было не важным.
Все что касается тебя - важно. Каждая мелочь... Мимолетный взгляд, каждое твое слово.
Она поставила чашку на стол, вернулась к окну, словно дожидаясь меня, стала снова следить за часто проезжавшими автомобилями и пешеходами под разноцветными зонтами. И куда они все собрались в такой дождь, такой ливень... его серебрянные капли стекают по стеклу, по ее промокшей одежде и теплой коже. Да, действительно, стоит вернуться к тому на чем мы остановились... Я неслышно подошел к ней, обнял со спины, сильно прижав к себе, наслаждаясь этим мгновением. Невероятно, просто обнимать ее, любимую женщину, черт побери. Сентиментальный? Мне плевать. Банальный? Ну и что... Влюблен как мальчишка, разменяв пятый десяток? Все равно... Главное, что она рядом, что можно вот так обнимать ее, прикасаться к ней. Наклониться к шее, прикоснуться губами осторожно и нежно. Она обернулась в моих руках, взяв меня за ворот расстегнутой мокрой рубашки, посмотрела в глаза долгим внимательным взглядом. Чертовски красивые глаза, цвета спелой вишни, цвет позднего лета, или... ранней осени? Глаза, которые сводят меня с ума, впрочем, не только глаза. И снова целовать в губы, больше не сдерживать чувств, не сдерживать страсти, которая из крошечной искры мигавшей где-то среди потухших углей готова была вот-вот снова разгореться в пламя. Она чуть-чуть попятилась к подоконнику, оперлась на него. И что... прямо здесь, над бездной в шесть этажей?
- Самое время избавиться от мокрой одежды, - еще одно титаническое усилие над собой, чтобы все-таки отстраниться, снова неотрывно глядя в ее прекрасные глаза, - и заодно... показать тебе спальню, - выдавить из себя улыбку, хотя может быть скоро я снова научусь улыбаться искренне. Обязательно научусь... Снова взять ее за руку, какое это удовольствие сжимать ее тонкие пальцы, повести в комнату. Мне стало даже немного неловко за царивший в спальне беспорядок - не убранная постель, разбросанные всюду листы с нотами, которые, похоже расшвырял ворвавшийся в незакрытую форточку ветер. Вещи на кресле, не закрытый чехол от скрипки. И где только сама скрипка? Полина как-то рассеянно смотрела на все это, держа меня за руку, но при этом в ее взгляде помимо недоумения читалась улыбка.
- Вы играете? - как-то заторможено спросила она, заметив ноты.
- Едва ли это можно назвать игрой, - подтянуть ее к себе, коснуться губами коротких мокрых волос, с которых стекали крошечные дождевые капли под ворот мужской рубашки. Она по-прежнему хочет казаться, парнем, хотя что должно было измениться? Я ведь думал, что раз ее чертов жених прислал эти чертовы деньги, она будет с ним... И наверняка станет женственной, другой, такой же, как все... Ведь вряд ли другой, нормальный точнее сказать, мужчина будет рад тому, что его жену не отличишь от мальчика? Это только меня это, черт побери, заводит... Жену? Отлично, браво Сашенька, хотя... Почему бы и нет? Это вполне поправимо, и не смотря на то что я отношусь совершенно равнодушно к государственным, так и религиозным обычаям, не хочу упускать лишнего повода привязать ее к себе. А разве она собирается сбежать? Или привязать себя к ней? Я и так привязан уже... тысячами незримых нитей, прочностью в стальной канат, которые не порвать, не разрушить.
И уже нет не сил не желания сдерживаться, снова целовать ее в влажные после дождя губы, хранящие вкус чая и лимонной кислоты, быстро раздевать, сбрасывая одежду прямо на пол. Здесь и так бардак, вряд ли это ему повредит. Несколько шагов до кровати, повалить ее на цветастое покрывало, которым прикрыты развороченные простыни, не отрываясь не на мгновение. Если это сон, то это самый лучший сон, который мне мог присниться... если это предсмертные галлюцинации, то пусть смерть подождет еще немного, даст мне насладиться минутами сладостного бреда.
- Я люблю тебя, больше этой чертовой жизни... - обычно на откровенность, да еще и такого рода меня начинает нести после спиртного, но сейчас... Я опьянен этим чувством, проклятым чувством, которому глупо противостоять, и нет желания противостоять. Отпустить ее губы, только чтобы сказать эти слова, наверное не нужные, наверное бессмысленные только из-за своей очевидности. Ты ведь все знаешь и так? Или не знаешь? - мне не нужна эта жизнь без тебя... - слизывать капли дождя с ее кожи, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения. Ничего это еще только прелюдии, это только глупая нелепая нежность, заставляющая меня чувствовать себя каким-то мальчишкой... Да, будто мне тоже лет восемнадцать, черт побери. Ха-ха, докатился. Но это тоже не имеет значения? Ничего не имеет значения, кроме... тебя... И прошептать это в слух, обязательно, - мне ничего не нужно, кроме тебя... ничего не имеет значения... ничего, - и снова в губы, нет я не хочу больше говорить, не хочу произносить не слова, они тоже ничего не значат, не имеют никакого значения. Ничего. И целого мира нет, не нужно, когда ты рядом... Когда можно раствориться в этом чувстве, в этом омуте... Слиться в одно целое в этом порыве, этой страсти, неутолимой, как костер, как взрыв... как бездна? Повторять каждое движение, словно идеально дополняя друг друга, как единое целое, как в танце. Впрочем, любовь ведь наверное похожа на танец? Или... правильнее сказать на музыку, которую не дано слышать каждому и только... только двое людей могут слышать ее, утопать в ней, растворяться, наслаждаться мелодией грустной или радостной, светлой или тяжелой, как ртуть. Как бархат... Хрипловатый звук органа, белые лилии, свечи черт побери. И в горе и в радости. И умереть взявшись за руку. Но я не хочу думать о смерти сейчас... Я подарил ее стольким? И должен был подарить тебе, и что бы было, если бы я не промахнулся?
Я убил бы тебя, черт подери. И себя заодно... Кто мог подумать, что ты окажешься именно тем человеком, который изменит мою равномерную спокойную жизнь, который научит по-другому смотреть на вещи... Не сказав не слова, не читая нотаций или проповедей, одним только своим существованием, одной только своей любовью.
Что я могу изменить, своей любовью, под этим тревожным небом, наполненным бомбами?
Все. Можно изменить все... Для этого чувства нет границ и правил, нет обстоятельств... Нет даже нас. Оно оказалось сильнее даже... нашей глупости и упрямства...
Как страшно, черт побери думать, что это только сон. Как страшно засыпать, обнимая тебя, мучая себя страхом, что открыв глаза на утро я вернусь в свой прежний мир, рухнувший мир, и осознаю, что это действительно все приснилось мне. И мы уже никогда не встретимся, и то прощание на вокзале было последней нашей встречей, последним прощанием... Нет, черт побери, это реальность. Реальность ли? Может ли быть она такой, эта проклятая дерьмовая реальность... Может. И мы действительно больше никогда не попрощаемся, потому что я не отпущу тебя, потому что ты не отпустишь меня. Никогда...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Цунами
Кутаясь в его пальто, такое теплое, не то потому что и впрямь было таковым, не то все-таки, скорее всего потому что он отдал его мне, потому что оно хранило его запах и, да, тепло его тела, я сел в машину, на переднее сиденье, Саша занял место водителя, завел мотор, и уже через мгновение колесами рассекали по улицам-рекам, разгоняясь, разгоняя воду брызгами. Почему-то снова стало страшно, будто это сон и я могу проснуться, нужно было как-то удостовериться, очень хотелось поцеловать его снова, но, черт побери, он за рулем, и отвлекать его не нужно, а то наше… счастье?.. оборвется, так и не начавшись. Я осторожно коснулся пальцами его плеча, он посмотрел на меня в ответ, а я тут же кивнул ему на дорогу.
- Не отвлекайтесь, я вовсе не хочу умирать сегодня, - улыбнулся я и облегченно вздохнул: он настоящий, он здесь, а если это и сон, я хочу не просыпаться, никогда. От одного только осознания того, что могу прикоснуться к нему, стало теплее, спокойнее. Рижский? Да мы почти соседи, забавно… Саша остановил машину и еще раз посмотрел на меня, будто тоже проверял, настоящий я или только показалось. Ну нет, Сашенька, никуда я не исчезну, и не надейтесь, Вы теперь от меня не отвертитесь. Какие-то смешные, легкие мысли, будто не было так тяжело утром, вчера ночью, да в любой день на протяжении этого проклятого года! Нет, время, расстояние…. Это ничто для любви, она куда сильнее… И как я раньше не знал, не верил, отрицал… И кажется, до него была какая-то другая жизнь, вовсе не моя, чужая…
- Ты же не собираешься остаться на пмж в моей машине? – он усмехнулся, как-то вымученно, вышел из машины под безжалостный питерский ливень, тут же промок снова, хотя и не успел высохнуть. Я вышел следом и подошел к нему, остановился рядом. – Пойдем, - сказал он, повел меня в какой-то подъезд, мне не было никакого дела до номера, до этажей, до тяжелой двери квартиры. Какое все это имеет значение? Важно то, что он правда рядом, здесь, со мной.
- Заходи, - кивнул он, раскрыв передо мной дверь. В другое время обязательно бы принялся осматриваться, внимательно изучать взглядом какие-то детали, сейчас не до этого. У меня есть гораздо важнее дела. О чем это я? Мда, Пашенька, ты, похоже, хочешь в полной мере убедиться, что все по-настоящему происходит, браво. Когда захлопнулась дверь, я оглянулся на Сашу. Он правда здесь, со мной, никуда не сбежал. Да и кто ему теперь позволит. Лишь бы никогда меня не отпускал, лишь бы быть рядом с ним и чувствовать его взглядом, слухом, ощущениями. Я смотрел на него довольно долго, просто стоя посреди прихожей, почти не двигаясь, даже не дыша.
Люблю его, люблю его глаза, люблю его руки, пальцы, голос, люблю его всего, люблю его больше всего.
Я первым делом снял пальто, повесил небрежно на крючок, оно упало, кажется, порвалась вешалка, да какая разница?! Расстегнул свою куртку, а потом, тут же, повернувшись к Саше, принялся, принялась одну за другой расстегивать пуговицы на его до последней нитки промокшей рубашке. Просто… Он же простудится в самом деле. И когда он в конце концов научится заботиться о своем здоровье?! Кто бы говорил! Впрочем, не важно. Приостановился, когда осознал на что это сейчас похоже, растерянно посмотрел ему в глаза. Да на что похоже?! На то, что два человека, которые, черт побери, любят друг друга, встретились после долгой разлуки, на то, что пора бы… начать наверстывать упущенное? А говорил еще, что не для любви… Нет, в самом деле, какие могут быть сомнения?
- Я Вас люблю… - повторил снова эти три слова, способные изменить все, способные перевернуть мир, способные на все, приподнявшись на цыпочках, ему на ухо, машинально как-то положил ладонь на его влажную после дождя грудь, горячая кожа, добавил, так же, шепотом. – Я так скучал… скучала… - безумно, по Вам, по Вашим губам, по красивым пальцам скрипача, по Вашему чертовски приятному голосу, по Вам, и я не хочу терять сейчас время, я хочу Вас. – Это не сон, - зачем-то произнес это вслух, на что Саша почему-то улыбнулся. Да, наверное, он тоже думал об этом, я уверен. Я поцеловал, поцеловала его в губы, и его ответ на мой поцелуй куда жарче, чем сам поцелуй. Он крепко прижал меня к стене, продолжая целовать с этой его неповторимой необузданной страстью, снял с меня куртку, и она упала туда же, куда и его пальто. Растворяясь в поцелуе, я запустил, запустила руку в его мокрые волосы, чертовски хочу, чтобы это никогда не кончалось, хочу, черт побери, «долго и счастливо» и умереть в один день, хочу, чтобы он всегда был со мной, единственный мужчина, которого я мог, могла и хотела видеть своим… мужем, да. Безумие этого страстного поцелуя, невероятного, заставляющего забыться, впрочем, как и все его поцелуи. Слишком нереально, слишком хорошо, чтобы быть правдой, но, черт побери, все это происходит на самом деле, он настоящий, он не снится мне, и его поцелуи, его прикосновения докажут мне это лучше всего. Снова хочется плакать, правда, от счастья. Скатилась одна слезинка, другая. Хватит. Саша отстранился вдруг и посмотрел мне в глаза, я улыбнулся, улыбнулась ему и, приблизившись, снова на ухо, шепотом, спросил, спросила:
- А где в Вашей квартире… спальня?

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Дорогая Венди - Контрольный выстрел
Кофе и дождь, горьковатый привкус сигарет в ее поцелуе... Наверное это сон, странный нелепый, похожий на счастливый бред... Счастливый? С каких это пор я употребляю это слово, но разве это важно. Это наверное действительно сон, и я скоро проснусь, это скорее всего так открытый на плите газ так действует на сознание...Незадолго до смерти начинает мерещиться что-то, чего так мучительно хочется, то чего никогда не случиться... Никогда, такое страшное и жестокое слово. Никогда - слово подходящее для второй половины моей жизни, на которую ты разделила ее... Бессмысленной глупой жизни, которая, наверное скоро закончится. Сладко умирать, видя этот сон... или... не сон!? Мне уже не важно, это не имеет значения, главное только то, что я вижу и чувствую это, как реальность... Как ту дерьмовую проклятую реальность, к которой я привык, заставил себя привыкнуть за этот год.
Обнять ее в ответ, сильно прижать к себе, словно боясь что если я отпущу ее она исчезнет, раствориться в пелене дождя, в разноцветной толпе, спещашей по своим делам, словно муравьи в огромном муравейнике. Бессмысленно нелепо, когда так сладко просто стоять посреди толпы, этого потока, никуда не спешить, не торопиться, плюнуть на все, когда только одно важно...
У капель дождя соленый вкус, словно это слезы. Ты плачешь? Нет, я совсем не хочу твоих слез... Сентиментальный идиот, черт подери. Мне всегда было все равно, мне всегда не доставляло никаких неудобств осознание причиненных кому-то страданий, но ты... Ты единственный человек в этом чертовом мире которого я хочу видеть счастливым, только счастливым, которого я, черт побери, хочу сделать счастливым...
Все-таки заставить себя отстраниться, при этом продолжая прижимать ее также крепко к себе, словно пытаясь согреть, спрятать от этого холодного дождя, от цепких взглядов прохожих. Смешно даже подумать, что приходит им в голову, при виде этой сцены... Она ведь так похожа на мальчика, не правда ли? А мне все равно, мне совершенно плевать на этих людей, пусть думают, что хотят.
- Ты промокла, - нужно было что-то сказать, и ничего другого мне не приходило в голову, к тому же мы оба действительно уже вымокли до нитки. Хотя ей в легкой куртке было гораздо хуже. Я все-таки отпустил ее, с трудом заставив себя это сделать, снял пальто, совершенно не почувствовав холода, и набросил ей на плечи.
- Еще не хватало тебе заболеть, - смотри, наслаждайся тем, что я окончательно спятил. Она действительно была несколько изумлена, может быть даже шокирована, да я и сам не перестаю себе удивляться. Заботливый кретин, ха-ха. И что с того? Я хочу заботиться о ней, я хочу ее защищать, оградить от этого чертового мира... Может быть снова похитить? И никому больше ее не отдавать, никогда... Это слово становится совсем другим в этом значении, не правда ли? Неужели это всего лишь сон...
- Мне понравилась эта идея, тебя украсть, - признался я, внимательно смотря в ее вишневые глаза, влажные от капель дождя... или все-таки слез? Некогда сводившие меня с ума, впрочем, что лукавить? И сейчас заставлявшие терять последние капли рассудка... Она слабо улыбнулась в ответ на мои слова.
- Пойдем, я живу здесь не далеко, - живу это сильно сказано, впрочем это отчасти правда, ведь я когда-то здесь жил, до того... того, что перевернуло мою жизнь. Хотя тогда я не менее редко появлялся в этой квартире. Нет... не хочу об этом думать. Это было до... до нее. До того выстрела, до того промаха точнее. До этой недели. Снова ностальгия? Впрочем, она не оставляла меня не на мгновение... И я до сих пор не могу верить, что все это правда, что я действительно иду с ней за руку, что это не сон... И я не открою глаза на тесной кухне в Выборгской квартире, в очередной раз пытавшись угореть, или в кровавой ванне, за мгновение до смерти. Сейчас я совсем не хочу умирать, сейчас я вообще ничего не хочу, только лишь бы это мгновение никогда не кончалось. Только не отпускать ее, больше никогда.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Почему я не вижу здесь кораблей...
Черт побери… он… правда… в самом деле… любит меня?.. Тогда… Тогда зачем же отпускать мою руку, зачем уходить, почему…
Нет!
Нет, нет, нет… Я не могу позволить ему уйти, нет.
- Да стойте Вы, черт побери! - я успел схватить его за рукав, и ни к чему уже скрывать слезы. Да, я плачу… как девчонка, в самом деле… И непонятно было уже, где слезы, а где дождь, все смешалось, а я понимал только одно: человек, которого я люблю больше всего, больше своей жизни и своего смысла, только что сказал, что любит меня, и сказал еще много слов, которые я никогда не надеялся услышать от него, никогда не верил, никогда не думал, даже не мечтал… Откуда-то взял силы, тряхнул мокрыми волосами, заставил его как-то развернуться к себе, посмотрел ему в глаза снова. Значит, не в последний раз, значит, черт побери, мы… Мы – это странное слово, чертовски важное, нужное, приятное. Я не знал, что делать дальше, не знал, что должен сказать, да и к чему было знать свой следующий ход?! Не время тратить минуты на бесполезные мысли, пытаться что-то обдумать, когда сердце подскажет, что и как… Он сказал, что сделал неправильный выбор… А я… я должен сейчас сделать правильный. Сложно? Да какая разница?! Я совершу невозможное ради этого, это единственное в моей жизни за что стоит бороться. Любовь, черт побери.
Всего один шаг до него. Как было тяжело всегда. Как легко преодолеть это расстояние.
Уткнулся лицом в его мокрую рубашку, прижался к его груди, крепко-крепко обнял, сжимая пальцами плотную ткань его пальто. Он, кажется, и сам не знал, что делать дальше, он просто стоял посреди улицы, не двигаясь, будто застыв на месте. И мои слезы с новой силой, я дрожал, плача. Не замечал хода времени, не знал, сколько простоял так прежде, чем начал говорить, говорить все то, что чувствовал, и нет смысла теперь жалеть слова.
- Не уходите… Вы сказали, что любите меня… А чувства, наши чувства, они же намного сильнее обстоятельств, сильнее всего, сильнее даже нас самих, разве нет? И наша… наша любовь… - говорил, не отпуская ни на минуту, будто боялся, что он и впрямь растворится в дожде, в этом хмуром питерском вечере, будто утонет на улицах-реках, будто… - Наша любовь сможет сломать любую стену, свернуть горы, она может все… Нужно ей только позволить… Я не сказал ведь тогда о своих чувствах, и я ошибся в этом… А Вы… Вы сказали, у Вас хватило смелости, сил, Вы… Вы все решили тогда за меня… И теперь хотите решить. Почему же Вы… Почему же Вы не спросите меня, чего я хочу? Что нужно мне? А, знаете… А Вы не спрашивайте, я сам… сама… - запинался на словах, но не позволял себе замолчать, нет, не сейчас, последняя возможность. И если… если все, что я скажу, все, что он сказал, так ничего и не изменит, я в самом деле умру. Потому что невозможно… - Невозможно без Вас, понимаете? Так вот я… я сама отвечу на вопросы, которые едва ли Вы зададите мне. Чего я хочу? Я хочу, чтобы Вы были счастливы, и я хочу просто быть с Вами, просто быть. И этого было бы достаточно, этого как раз хватило бы мне для счастья. А без Вас… Слава, музыка, искусство, гастроли… этого мало без Вас. Всего мира мало, если Вас нет рядом. Не знаю, как это случилось, почему именно мы, почему именно так… Но я хочу быть с Вами, я хочу этого очень сильно... Я же… я же Ваш… Ваша, черт побери, Вы же знаете, Вы же чувствовали тогда… Вы были первым… кто был так… кто прикасался к моим губам, с кем я была… близка… Первым и последним… Вы единственный мужчина, черт бы Вас побрал, который мне нужен, Вы…
- А как же твой жених?.. – зачем-то спросил он, неловко на полуслове меня перебив. Я нахмурился и поднял взгляд.
- Да причем здесь этот придурок? Он никогда для меня ничего не значил, у нас с ним никогда ничего не было и не может быть, - обиженно сказал я, снова спрятал лицо в его рубашке, держась за него, цепляясь пальцами за мокрую ткань, цепляясь пальцами за последний шанс, за наш последний шанс. И слушать, как бьется его сердце, вслушиваться в этот стук, не отпускать… Страшнее всего потерять его… Я когда-то правда боялся умереть, боялся этой… близости, но… все это ничто. Настоящий страх здесь и сейчас – если он уйдет, я уже не смогу, я не вернусь к жизни, я просто не смогу дышать. Пережить это один раз я сумел кое-как, но второй… Нет, нет, нет. Я не могу, просто не могу себе этого позволить. – Я же Вас люблю! – повторил снова, отчетливо громко, прошептал еще несколько раз, часто, потому что слишком долго молчал об этом. – Я Вас люблю. Украдите меня, пожалуйста, снова, отвезите на море или озеро, заприте в подвале, где захотите, а я останусь с Вами, только не уходите… Или зовите меня с собой, я готов, я готова куда угодно. Потому что Вас мне никакая музыка не заменит, Вас ничто не заменит, возьмите меня в заложники, похитьте… Или же я… - собрался с мыслями, снова поднял глаза, смотреть ему в глаза – это ни с чем не сравниться, обнимать его, чувствовать его так близко. – Или же я сам, сама украду Вас! – нашел в себе силы улыбнуться ему, положил ладони на его лицо. – Только знайте: я Вас никуда не отпущу, никому не отдам. Я никогда Вас не отпущу, ясно?.. – срывался голос, я приподнялся на цыпочках и коснулся, коснулась губами его губ…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ирина Богушевская - Прощай, оружие!
И зачем я вернулся, черт побери? Гимн мазохизму, оживить старые, только начавшие зарастать раны, или не начинавшие даже? Я не забыл тебя, не на минуту, не разлюбил, я хотел думать, что не люблю, хотел думать, что не помню... Но если бы это было действительно так, я никогда бы не примчался сюда, не встретился бы с тобой снова... Сама судьба, в которую я почти не верю пошла нам с тобой на встречу, дала еще один шанс. Шанс? Все изменить...
Это неправильно, так не должно быть, жизнь, которую я веду - это не жизнь. А ты... счастлива ли ты, черт побери? Наверное, да, у тебя жених, который возможно уже перестал им быть и стал... мужем? Ну причем здесь вообще ревность? У тебя музыка, которую ты считаешь своим смыслом... у тебя все хорошо, наверное... или?! Я не верю, хотя у меня тоже все хорошо, все замечтательно хорошо, только мне чего-то очень сильно не хватает в жизни. И это что-то ты. Все оказалось намного сложнее, чем я думал. Все оказалось намного проще, чем я мог себе представить.
Еще мгновение я простоял, пытаясь прийти в себя, мгновение длиной в маленькую вечность, пока отчаянно не бросился следом, хлопнув дверью кафе, словно она была в чем-то виновата. В том, что происходило с нами. Уже произошло...
Я быстро нагнал ее, не позволив затеряться среди толпы, схватил за мокрое от дождя запястье, заставил остановиться. Как когда-то, как тогда... Не хватало еще окончательно провалиться в глубокую бездну ностальгии. Хотя куда проваливаться дальше, если все это время я только и жил, что воспоминаниями об одной короткой неделе, изменившей мою жизнь... Разделившей на две половины.
До и после тебя.
Она растерянно обернулась, посмотрела мне в глаза взглядом, словно просящим помощи, просящим отпустить ее... или наоборот не отпускать? Ведь если я сейчас дам ей уйти, то у нас не будет другого шанса... у нас вообще ничего не будет. А было что-то?
То, что я не могу забыть, и она, похоже, тоже.
Ледяные капли стекали по ее лицу, волосам, немаркой куртке, похожей на ту, в которую она была одета в тот день, когда я должен был убить ее. Я не смог этого сделать и уже никогда не смогу... Что было бы, если бы выстрел попал в цель? Ничего этого не было бы, и этих мучительно долго тянущихся мгновений, наверное, тоже не было бы...
Я и сам не заметил, как тоже промок, только длинные волосы, намокнув, начали лезть в глаза, отбросил их свободной рукой, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза, словно только взгляд и мой удержать ее.
- Подожди, - хрипло проговорил я, наконец-то собравшись с силами. Смешно, никогда ничего не бояться, и быть неспособным произнести несколько фраз. Которые возможно изменят всю мою жизнь, которые возможно ничего не изменят.
- Ты стоишь гораздо дороже любых денег, - я никогда не сказал бы такого, но поздно думать об этом, когда все уже сказано, я так думал и про другие слова, которые тоже однажды сказал, о чем многократно жалел.
- Я сделал неправильный выбор, - и почему только признаться в слух в этом, - и моя жизнь... может быть, я и сказал правду, о том, что она ничего. Но я не закончил. Она ничего... не значит, больше ничего не значит, - грустная злая усмешка, хотя я почти разучился вообще смеяться за это время. Глупая меланхолия, депрессия, бессмысленность, безысходность, если точнее - избавила меня от этих навыков навсегда. Навсегда ли? Пожалуй... Оптимистично. Но от моего оптимизма не осталось и тени, я пересек ту черту, которую еще только год назад боялся преступить. Вешался, травился, пытался покончить с этой дерьмовой жизнью, но оставался в живых... Только потому что знал, что где-то в этом городе, который я покинул живешь ты, и верил, что твоя жизнь сложилась совсем по-другому.
- Извини, - пробормотал я, отметив, что просить прощения мне раньше тоже приходилось да и хотелось не часто, - это, наверное, тоже ничего не значит, - я отпустил ее руку, заставил себя это сделать, - просто... - сделал это однажды, так что мешает мне повторить на бис этот коронный номер? - я люблю тебя, - глупо, ужасно глупо, но что я мог еще сказать, кроме этого. Пожалуй, теперь самое время быстро исчезнуть из ее жизни, уйти, раствориться в толпе, и оставить ее в покое. Вряд ли я тот человек, который сможет сделать ее счастливой, вряд ли я вообще тот человек, который способен хоть кого-то сделать счастливым.
Пистолет во внутреннем кармане пальто, и, пожалуй, это единственный и самый разумный выход из этой глупой больной клоунады под названием жизнь. Столько способов самоубийства, и среди них не было одного, самого точного...
Меня останавливало только желание увидеть ее в последний раз. Зачем-то сказать то, что ничего не изменит, ничего не спасет. Желание исполнилось, и теперь со спокойной душой можно...
Убить себя, и заодно глупую надежду, на то, что что-то может измениться, на то, что не все еще потеряно.