ds_nevermore все записи автора В колонках играет - Бах - Соната №4 для скрипки и клавесина
Мне не спалось… Забавно, в первые годы этой тяжелой усталости – от жизни – я пытался убить себя бессонницей. Я мог не спать 30 ночей к ряду, но все, что я получал, плохое самочувствие. Я пробовал не есть и не пить, но… Да чего я только не пробовал за эти долгие годы, тянущиеся так медленно не вереницей, как у других, а похоронной процессией, бесконечно долгой, невыносимой, несносной…
И сейчас… Как никогда близок к смерти, до нее меньше шага, до нее долгожданной считанные дюймы, а я… Я вместо того, чтобы подводить итог своей странной и разной жизни, встаю с постели, одеваю костюм, тот, в котором моя дорогая Хельга впервые встретила своего одержимого незнакомца, здесь, в коридорах замка, выхожу из комнаты. Ноги ведут меня неизменно к двери ее спальни.
Старый маразматик! Куда тебя тянет на закате?! Чего ты ждешь?!
Горький комок презрения душит, раздирает мне горло… презираю свою слабость… что со мной стало? Почему я медлю? Ведь еще немного – и она решится. Ударил бы ее сегодня в столовой утром, несколько раз – и этого было бы достаточно. Так почему не сделал этого? Почему не смог?
Не смог?.. Что помешало?! Нет… Черт побери, нет, не хватало мне еще… чувств.
Я открыл дверь ее комнаты и шагнул за порог. Хельга стояла у окна, задумчиво глядя на беззвездную ночь, куталась в какую-то шаль, думала, должно быть, о своей бесполезной сестре или о тяжелой судьбе… Впрочем, что мне до ее мыслей?! До ее судьбы?!
- Кто здесь? – она обернулась на звук и вскрикнула, увидев темную фигуру в дверном проеме. Я тихо закрыл дверь за собой и подошел ближе, достаточно близко, чтобы зажать ей рот ладонью, чтобы схватить ее запястья, лишая ее последней возможности противиться.
- Давно не виделись, детка, ты же не думала, что я погиб от твоего бездарного удара? - я улыбнулся. Безумец, чертов безумец, зачем вообще пришел? Чтобы лишний раз испытать это великое искушение? Чтобы желать единственно близости с этой бледной хрупкой девушкой, которая так холодна, что даже ее чертова Исландия кажется Африкой… Чтобы представлять себе, как на мягкой кровати, на шелке простыней, в этой темной комнате без единого зеркала… Нет, этого не может случиться, не должно, я не могу себе позволить… Я ведь выбрал смерть, а не… любовь?.. Какое странное и необычное слово, какое неподходящее слово, какое… правильное слово. Черт побери, неужели я в самом деле… Нет. Нет. Нет. Если бы я знал, что такой будет кара за мои грехи, я бы… повторил их в точности. Кого я обманываю. Больше всего я бы хотел быть с ней, с Хельгой. Больше всего я хотел бы умереть. – А ты, я вижу, сменила прическу? Думаешь, это поможет мне утратить интерес к тебе? Как мило с твоей стороны. Мило и бесполезно. Я хочу тебя, как и хотел тогда, когда мы встретились впервые. Это неизменно. Ничто не поможет. Но…
Я же делаю все, чтобы моя дорогая Хельга возненавидела меня, я должен и дальше делать для этого все. Я должен продолжать, не останавливаться. Я не могу просто попросить… И дело не столько в том, что это скучно… Дело в том, что я не просил никого о помощи, никогда… И не буду делать этого впредь. Когда я был еще юн, я обещал это сам себе… Поэтому я буду и дальше взращивать ненависть к себе в твоем ледяном сердце, моя дорогая, может быть, хотя бы эта ненависть растопит его, может быть, хотя бы эта ненависть согреет или сожжет, но заставит тебя, черт побери, чувствовать. Чувствовать острое как иголка желание. Даже если это желание убить.
- Не бойся, я пришел, чтобы просто поговорить… - прошептал я, склонившись к ее уху. Поговорить?! О чем? О скверной погоде? О последних новостях графства? О теннисе или крикете? Старый маразматик. К чему все это? Можно же проще… Довести ее до полного отчаяния, до безысходности, дать ей в руки нож, сжать ее ладонь в своей руке, направить лезвие прямо в сердце… Так почему же… - Пойми, детка, так не может продолжаться… Ты не безвольная жертва ситуации или обстоятельств, ты хозяйка своей судьбы. Ты можешь ее изменить, - чертов старый проповедник! Почему же нельзя идти по простому пути, почему я не могу сделать все быстро и просто, что мне мешает? Чувства?.. Но это же нелепость! Нелепость… за все 300 с лишним лет такой нелепости не случалось… так почему же сейчас? почему она?.. Бред! Просто бред! Такое впечатление, что Хельга ударила меня не в живот, а в мозг! – Ты можешь избавиться от старого мужа, он недостоин тебя… И потом его ненавидит весь Уорикшир, уж поверь. Его только и можно, что ненавидеть, - это, черт побери, правда… Разве что верный Вилли, вечно молодой, вечно довольный, вечно дворецкий, не проникся ненавистью к своему хозяину, как ему удалось… - Я же видел, он унижает тебя, он изведет тебя, если ты… если ты не убьешь его, - короткий взгляд в ее глаза, в них столько боли, черт бы ее побрал, страха перед словом «убьешь» и отвращения передо мной. – Дослушай, черт побери! – когда попыталась вырваться. Нет, моя дорогая, я должен сказать тебе сейчас до завтрашней охоты, должен подготовить… - Ты имеешь на это право. Ты имеешь полное право убить этого чокнутого! Ты должна воспользоваться своим правом, чтобы остаться в живых, остаться собой, в здравом уме, - только не сочти, умоляю, мои слова за беспокойство о твоей жизни, не переставай ненавидеть меня еще и как маньяка, который только и мечтает о том, чтобы тебя… - Детка, твой супруг ни во что не ставит людей. Особенно тебя. Это видно. Так исправь его ошибку. Ты только подаришь ему вечный покой – лучшее, что возможно для него, это не убийство даже, это спасение, это благотворительность. Либо ты похоронишь его на фамильном кладбище Морганов, либо он похоронит тебя заживо в этих стенах. Ты должна бороться за свою жизнь, за свое будущее! Бороться, потому что следующий день, то, каким он будет, зависит только от тебя, - отлично, я уговариваю собственную жену убить самого себя, это точно комедия. В духе Шекспира, в общем-то. – Как ты думаешь, он любит жизнь? Как ты думаешь, он вообще способен на любовь?! – ах, если бы не был… Чертов старый маразматик, сам себе противен. – Этот дряхлый никчемный немощный старик мечтает о покое. Все надоело ему в этой жизни, все раздражает его черствую натуру. Он губит тебя, и ты вместо того, чтобы помочь себе, да и этому старому кретину, ты позволяешь эту маленькую прихоть добивать тебя, а ты ведь еще так молода, у тебя впереди еще целая жизнь… Борись же за нее! Она стоит того, поверь. В ней тысячи удовольствий, о которых ты и не подозреваешь… В ней много радости, красоты, счастья… Всего то, от чего ты отгородилась толстыми стенами древнего замка, такого же древнего, как твой муж. Муж, которому плевать на тебя, который ничего не предпримет для того, чтобы спасти тебя от меня, например, ты же рассказывала ему обо мне, да? И что? Двери по-прежнему открыты, я могу заходить, когда захочу. Гостеприимный сэр Морган. А ты можешь звать на помощь, сколько угодно, все равно никто не придет, потому что твоя судьба никого не волнует, потому что ты сама выбираешь свою судьбу, потому что… - я перевел дух, вдохнул аромат коротких теперь ее волос, на мгновение отпустил ее лицо, прильнул к холодным губам губами, целовал совсем недолго, мгновение дольше – и сорвался бы, и без того едва держался, противился изо всех сил этому искушению… Я выбрал смерть. Я уже давно выбрал ее. Разве я могу предпочесть ей кого-то, вроде моей бедной исландской девственницы с чертовым добрым, но холодным сердцем? – Этот Морган не хочет жить, поверь мне на слово. Я видел многих людей, слишком многих, а в нем нет даже маленькой искры любви к жизни. Он устал, он хочет отдохнуть. И ты тоже устанешь от него, тоже возненавидишь все и вся… Ты принадлежишь ему, как жаль, что не мне… - вздрогнула, а на моих губах вкус ее губ. Она никогда не ответит на мой поцелуй поцелуем, она лед, она снег, который не растает, она никогда не будет моей… Почему же так горько от этих «никогда»?.. Никак маразм, последняя стадия. Ха. Было бы слишком просто. – Но ты ведь можешь стать свободной, да, детка, уже завтра можешь! Я слышал, ты едешь со своим маразматиком на охоту… Это ли не шанс? Шальная пуля, случайность. Он умрет счастливым, потому что умрет. А ты будешь жить, тоже вполне счастливо, свободно. Ты станешь дважды освободительницей. Пойми, этот человек, который одевал тебе кольцо на палец, никогда не сможет сказать тебе прямо, что он устал жить. Ты слишком мало для него значишь, чтобы делиться такими переживаниями. Так окажи услугу ему, себе.
- Почему Вы… - она запнулась. Тяжело, моя дорогая? Слишком много информации к размышлению? Да еще и от человека, который в прошлый раз едва не взял тебя силой. Взял бы, черт побери, если бы не обстоятельства… - Я не понимаю… Зачем Вы говорите мне это, какое Вам дело?..
- Я?.. – снова поцелуй, чтобы собраться с мыслями, выдержать паузу, за короткий промежуток времени придумать причину. – Знаешь, детка, - оторвался от губ, опустился к шее, к плечам, с которых могла так легко соскользнуть шаль, да и вся ночная сорочка из легкой тонкой ткани… - Мой отец… - большего бреда я придумать не мог! Представиться собственным сыном? Браво, Джеймс, это не просто маразм, это шизофрения, да и маниакально-депрессивный психоз, пожалуй. Сумасшедший, да, она была права.
- Что?.. – моя бедная Хельга, не удивляйся так. Должен же я был что-то соврать. И вообще… Нечего задавать глупые вопросы!
- Мой отец тоже жил очень долго, так же долго, как твой муж… - я отвел глаза, а ты, моя дорогая, мучайся теперь еще и сомнениями, можешь считать меня сыном своего мужа, можешь считать меня кем угодно. Мне все равно… Впрочем, нет. Я хочу чувств, твоих чувств, Хельга, пусть только ненависти… Я не могу мечтать о чем-то еще, я стар, чтобы мечтать о любви, я стар, чтобы верить, я стар, чтобы надеяться… О чем я только думаю? Старый маразматик. – И мы говорили с ним, долго говорили… Он признался, что очень устал, что хочет только смерти, потому что все уже было, в его жизни было все, ничего нового не могло быть…
- Я не понимаю Вас… - моя растерянная девочка. Прошу тебя, подумай, о том, что я говорил тебе, проанализируй мои слова, пойми, наконец, что я имел ввиду, вспомни все, каждую мелочь обо мне, как о муже, и сделай это завтра, на охоте.
- Подумай, задумайся, детка, ты же такая добрая! Так сделай то, что нужно сделать, соберись, на это, наверное, сложно решиться, но смерть Джеймса Моргана принесет только облегчение. Вам обоим, - я снова улыбнулся, так улыбаются только безумцы, да, провел ладонью по ее напряженной спине, а ведь кровать была так близко… и манящие шелковые простыни, и ее прекрасное в своей хрупкости, так не похожее на все, что мне нравилось. Сводящее с ума тело совсем рядом, в моих руках… Черт побери. Надо уходить. Единственный способ сдержаться. Единственно возможный. Через дверь? Нет, я же преступник, вор, маньяк, да и просто проходимец. Через окно. И не важно, что моя рана, так необыкновенно медленно затягивающаяся, все еще беспокоит. Мне все равно. – Я вернусь к тебе, детка, если ты не сможешь убить его, я вернусь, чтобы сделать тебя своей, черт побери, я вернусь, я обещаю. Но если ты решишься, если Джеймс Морган будет мертв наконец, ты не увидишь меня больше, никогда не увидишь. Прощай, леди Морган, прощай… - новый поцелуй, куда жарче, дольше, будто хотел сжечь ее или все-таки себя, отпустил резко, так, что Хельга не удержалась на ногах, упала, я открыл окно и встал на подоконник. Сколько раз я пытался так покончить с собой? Все бесполезно, бессмертие, тщетность. Один прыжок, привычно, легко.